скачать книгу бесплатно
Юный звонарь обреченно покачал головой.
– Так я и думал, – произнес он осуждающе. – Кому еще нужна Усадьба волхва, как не заблудшей душе, желающей окончательно сгубить себя языческим обрядом на Зачатьевском озере? Прав был отец Климент, когда говорил, что новый волхв ничуть не лучше прежнего, и рано или поздно он снова примется за старое.
– Это я – заблудшая душа? – рассмеялась молодая женщина. – И кем только меня сегодня не называли, но ты, юноша, превзошел самого отца Климента. Это же надо! Быть тебе настоятелем храма в Куличках, Володимер, в земле русской просиявший, помяни мое слово. Но только после смерти отца Климента. Скажи честно, ждешь его безвременной кончины?
Юноша ничего не ответил, испуганно перекрестился и рысью припустил с холма по направлению к мостику через овраг.
– Эй, юный святоша! – крикнула ему вслед Ирина. – А как насчет обещанного поцелуя?
Но юноша только ускорил шаг, словно опасаясь, что молодая женщина догонит его и насильно поцелует, тем самым сгубив его бессмертную душу.
Когда он скрылся из вида, Ирина подхватила в одну руку чемодан, в другую – клетку с голубями и пошла по тропинке, ведущей к Усадьбе волхва. Спускаться с холма было легко. Она шла и, несмотря на несоответствие словам, весело и жизнерадостно напевала:
Закат торжественен и светел,
Земля наивна и чиста,
Как будто в жизни никогда
Не умирала на планете
С небес упавшая звезда…
Происшествие с юным звонарем развеселило молодую женщину, и даже ожидаемая встреча с хозяином Усадьбы волхва уже не так страшила ее своей непредсказуемостью, как прежде.
Глава 7. Усадьба волхва
Усадьбу волхва окружал забор из массивных, в длину руки толщиной, и заостренных вверху, словно копья, бревен. Казалось, что неведомый великан на своих плечах перенес могучие деревья из леса, обломал им ветви и воткнул их в землю, ограждая дом от незваных гостей. Во многих местах толстые бревна были обуглены, словно их пытались поджечь, кое-где виднелись вмятины от сильных ударов, нанесенных явно не рукой, а чем-то вроде средневекового тарана. Усадьба походила на крепость, которую хотели взять приступом враги, но она устояла против их яростного натиска.
Таким было первое впечатление Ирины, когда она подошла к Усадьбе волхва. И оно только усилилось, когда молодая женщина не нашла в ограде ни ворот, ни даже крошечной калитки, через которую можно было бы пройти. В плотно пригнанных и словно спаянных между собой бревнах не было ни единой щели, которая позволяла бы заглянуть внутрь. Сам частокол намного превышал человеческий рост, не говоря уже о том, что заостренные колья выглядели непреодолимой преградой. Это действительно была неприступная крепость, и, судя по всему, именно с такой целью ее и строили в давно минувшие века.
В том, что Усадьбу волхва воздвигли, по меньшей мере, в мрачную эпоху царствования Ивана Грозного, а быть может, и во времена монголо-татарского нашествия или еще раньше, когда после принятия христианства начались гонения на язычников, даже у Ирины, не очень хорошо знавшей историю Древней Руси, сомнений не возникло. Слишком мрачными и замшелыми выглядели бревна, из которых была сложена ограда, слишком явными были следы былых войн и междоусобиц, оставленные на ней. Но, несмотря на это, Усадьба волхва выглядела так, словно время было не властно над ней, и она могла простоять еще тысячи лет, не подверженная ни тлению, ни прочим бедам.
Но Ирина не была ценительницей истории. Неприступная ограда, преградившая ей путь к дому, вызвала у нее не восхищение своей музейной ценностью, а раздражение. Обойдя ее кругом дважды, молодая женщина разъярилась. Она так долго добиралась сюда – сначала на поезде, потом на автобусе, а затем пешком, устала, проголодалась и испытывала сильную жажду. Но вместо ожидаемого гостеприимства ее встретило нечто, чему противостоять она была не в силах. Благодаря красоте, обаянию и хитрым уловкам молодая женщина всегда добивалась своей цели, какой бы труднодостижимой та ни была. Но обычно ей противостояли люди. А на этот раз это была бездушная стена. И Ирина растерялась. Она попыталась постучать по бревнам, но только почувствовала боль в руке. Раздраженно нанесла удар ногой, но с тем же результатом. После этого Ирина начала прихрамывать, а рука отзывалась болью при малейшем прикосновении, однако все жертвы оказались напрасными. Если Усадьба волхва и была обитаема, то ее не услышали, даже когда она начала кричать:
– Эй, кто-нибудь! Отзовитесь! Есть кто живой?!
Единственное, что изменилось – откуда-то прилетела ворона и начала кружить над ней с противным карканьем. Ирина почти с ненавистью взглянула на назойливую птицу.
– Только тебя на мою голову и не хватало, – зло сказала она. – Собираешься выклевать мне глаза, летучая тварь? Только попробуй! С гусями я справилась, и тебе перья повыщипаю.
Она огляделась и увидела лежавший на земле камень. Подняла его и бросила в ворону. Камень не попал в цель, но птица, негодующе каркнув, улетела.
– То-то же! – торжествующе крикнула Ирина. – И не вздумай возвращаться со своими подружками. У меня камней на всех хватит.
Но радость победы быстро прошла, и уныние снова овладело молодой женщиной. Она присела на свой чемодан, поставив клетку с голубями у ног, и пригорюнилась, подперев голову руками. Мысли ее были невеселыми. Это был не густонаселенный людьми город, где она чувствовала себя уверенно, как рыба в воде. Вокруг, насколько она могла видеть, простирался лес, пугающий ее, исконную городскую жительницу. Лес казался дремучим и словно исподволь наблюдал за нею, размышляя над тем, как завлечь ее в свои дебри и погубить. Она могла просидеть здесь до ночи, и так никого и не дождаться. Не считая диких зверей, обитающих в лесу, для которых она была просто добычей, легкой и лакомой. Подумав об этом, Ирина содрогнулась. Едва ли она отобьется от того же медведя камнями, как от вороны. А если верить тому, что ей рассказали, местные медведи охотно дополняют свой обычный рацион человечинкой…
Она уже была готова, подхватив чемодан, бежать прочь от Усадьбы волхва обратно в Кулички, чтобы там, на досуге, подумать, как ей быть, когда в ограде внезапно показалась щель, а потом распахнулась невидимая прежде калитка, и из нее вышел человек. Это был высокий широкоплечий мужчина с густой копной светлых волос, ниспадавшей ниже плеч, одетый в простую домотканую рубаху и такие же штаны. Мужчина выглядел очень несовременно, будто открылся портал времени, и он появился из глубины прошлых веков, в том виде и наряде, который был принят в его эпоху. Поэтому Ирина его не узнала. Да и прошел уже год, когда они виделись в последний раз, и то мельком. Она с нескрываемым изумлением смотрела на мужчину, пока он приближался к ней.
Зато тот сразу признал ее.
– Ирина Владимировна! – воскликнул он. – Глазам не верю! Каким ветром вас сюда занесло?
– Попутным, – нашлась Ирина, все еще не признавая в этом по-мужски красивом человеке того сутуловатого и вечно унылого учителя истории, с которым она проработала год в одной школе после окончания института, пока он не уволился. Удивительная метаморфоза, произошедшая с ним, поразила ее настолько, что, может быть, впервые в жизни Ирина лишилась дара речи и своей обычной находчивости. Поэтому она не нашла ничего лучше, чем спросить, словно желая получить подтверждение: – Вы ли это, Олег Витальевич? – И невольно воскликнула: – Как вы изменились в таком случае!
– Я это, я, – рассмеялся мужчина. – Только отрастил волосы да сменил городской наряд на более удобный. И, как говорит моя жена, раздобрел на сельских харчах.
– Так вы женились? – с некоторым разочарованием, смешанным с удивлением, спросила Ирина. – А мы-то – я имею в виду ваших бывших коллег по школе, – всегда думали, что женщины вас мало интересуют.
– Так и было, пока я не встретил свою жену, – снова рассмеялся Олег. – Моя Марина просто чудо! Когда я вас с ней познакомлю, Ирина Владимировна, вы сами это поймете.
– Куда уж нам, бедным школьным учителкам, – не смогла удержаться, чтобы не съязвить, Ирина. Она не любила, когда в ее присутствии восторгались другими женщинами, и всегда жестко пресекала такие попытки. Но тут же она мысленно выругала себя. Роль, которую Ирина собиралась играть в Куличках, не предполагала стервозности и других женских недостатков, включая ревность. – Поздравляю вас, Олег Витальевич! Но, думаю, вашей жене повезло не меньше, чем вам.
Однако мужчина остался равнодушен к этому комплименту, словно не услышал его.
– Так все-таки, какими судьбами, Ирина Владимировна? – спросил он. – Вот уж кого не ожидал увидеть в этой глуши, так это вас.
Но Ирина была готова к этому вопросу.
– Помните директора нашей школы, Галину Павловну Волчок? – весело спросила она.
– Как забыть! – воскликнул с улыбкой Олег. – Кстати, она по-прежнему оспаривает педагогический авторитет Макаренко и восстает против его «варварских» методов воспитания?
– И даже с еще большим азартом, – рассмеялась Ирина. – У Галины Павловны слишком добрая натура, и она не может простить Макаренко его «завтраков в ужин», которыми он наказывал своих воспитанников. Но как по мне, так лучше это, чем ее многочасовые беседы «по душам», которыми она при каждом удобном случае потчует как учеников, так и учителей, считая их такими же детьми.
– Детьми, требующими неусыпного надзора и наставления на путь истинный, – с улыбкой подтвердил Олег. – Лично я после таких бесед частенько чувствовал себя боксером, получившим жестокую трепку на ринге. Но теперь, признаюсь, отношусь к этому иначе. – Он перестал улыбаться и серьезно произнес: – Думаю, это проявление ее материнского инстинкта. Из-за того, что своих детей у Галины Павловны нет, она и стала матерью для всех нас. А мать не только ласкает, но иногда и наказывает, при этом не переставая любить.
Однако Ирине уже наскучил этот разговор, который она сама же и начала. Она не желала оправдывать привычки старой директрисы, находя их отвратительными. У нее были личные счеты со «старухой». Галина Павловна нередко порицала ее за то, что молодую женщину часто подвозили к школе на разных автомобилях различные мужчины, деликатно называя это «излишней любвеобильностью». Ирина ни от кого из коллег не скрывала, что находится в активном поиске будущего мужа, который смог бы удовлетворить ее как физически, так и материально. Но в разговорах с Галиной Павловной она лукавила, оправдывая новые знакомства тем, что ищет того «единственного мужчину, с которым свяжет свою судьбу навсегда и уже никогда не расстанется с ним». Однако Ирину очень раздражало, что директриса, пусть даже из благих побуждений, вмешивается в ее жизнь. Она долго терпела нотации Галины Павловны, не смея возражать авторитарной старухе. Но при расставании, когда та уже подписала ее заявление на увольнение, высказала ей в глаза все, что думает о ней и ее методах воспитания. Ирина до сих пор с удовольствием вспоминала об этом. Галина Павловна была посрамлена. Это был триумф Ирины, тем более впечатляющий, что, по слухам, в тот же день эта рослая тучная женщина, обычно с высоты своего роста, положения и авторитета снисходительно взирающая на всех окружающих ее людей, слегла с инфарктом в больницу.
Глава 8. В доме
Но знать об этом бывшему учителю истории, а ныне хозяину Усадьбы Волхва, было совсем не обязательно. Поэтому Ирина предпочла сменить тему.
– Так вот, эта самая Галина Павловна поведала мне, что вы строите школу в Куличках и подыскиваете для нее учителей, – сказала она. – Это правда?
Олег ответил не сразу, будто размышлял, стоит ли быть с ней откровенным и к чему это приведет. Когда они работали в одной школе, Ирина не нравилась ему – ни как учитель, ни как человек. И приглашать ее на работу в новую школу в Куличках, к чему она явно клонила, ему не хотелось. Но все-таки он честно ответил:
– Да.
Однако сразу же, к неудовольствию Ирины, перевел разговор на другую тему.
– Что же это я? – воскликнул Олег, осуждающе качая головой. – Экий гостеприимный хозяин! Держу гостя за воротами, угощаю разговорами. А ведь наши предки не зря говорили: сначала накорми, напои, в баньке попарь, да спать уложи, а потом и спрашивай. – И он сделал широкий жест, приглашающий молодую женщину войти в калитку в ограде. – Прошу пожаловать в дом, Ирина Владимировна!
После чего, взяв ее чемодан и клетку с голубями, он пошел первым. Ирине не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
За оградой глазам Ирины предстал просторный двор и небольшой, но уютный с виду одноэтажный домик с низкой покатой крышей. До него от калитки вела выстланная каменными плитами дорожка, вдоль которой были высажены аккуратно подстриженные кусты.
– Очень милый домик, – сказала Ирина. – Похож на гигантский гриб, после дождя выросший из земли.
На крыше дома Ирина увидела несколько ворон, которые, как ей показалось, настороженно следили за ней, блестя черными бусинками глаз, пока она шла по дорожке. Среди них Ирина увидела и ту, в которую она бросила камень. Та держалась особняком и выглядела вожаком стаи. Когда она поворачивала голову, то следом, как по команде, поворачивали головы и все остальные вороны.
– Почему вы их не прогоните? – спросила Ирина, показывая на ворон. – Одна из них летала надо мной, когда я стучала в ворота, и противно каркала. Если бы я не отогнала ее, то кто знает, что могло бы случиться. Мне рассказывали, что вороны выклевали глаза одному из местных жителей, когда он проходил мимо вашей усадьбы.
– Всего один глаз, и то лишь после того, как он выстрелил в ворону из ружья, а до этого бросил в меня камень и едва не убил, угодив в голову, – сухо ответил Олег. – А именно этот ворон предупредил меня о вашем появлении, Ирина Владимировна. Так что вы должны быть ему благодарны за то, что не провели ночь, сидя на своем чемодане по ту сторону ограды. Кстати, его зовут Гавран.
Ирина подумала, что он пошутил, и заставила себя рассмеяться. Но шутка ей не понравилась. Как и туманные слова хозяина Усадьбы волхва о том, что его едва не убили. Однако она не стала выпытывать подробности. Это случилось в прошлом, и что ей было за дело до этого происшествия, не имеющего к ней никакого отношения…
Они вошли в дом. И сразу Ирина увидела картины на стенах. Их было много, и на большинстве был изображен один и тот же старик, то играющим на гуслях, то в виде странника с котомкой за плечами, то слепцом с песочными часами в руках, то воином с головой быка. На одной из картин рядом со старцем замер громадный медведь, а на другой тот же медведь встал на дыбы и имел несомненное сходство со старцем, словно тот каким-то образом перевоплотился в зверя. Ирина подивилась причудливой фантазии неведомого художника. А еще ей показалось, что в чертах нарисованного старца и нынешнего хозяина Усадьбы волхва есть много общего.
– Это случайно не ваш дедушка, Олег Витальевич? – даже спросила она, не удержавшись, и показала на картину, где мудрый старец с посохом в руках стоял на опушке леса рядом с громадным медведем и в окружении многочисленных диких зверей.
– Это языческий бог Велес, – ответил тот. И заинтересованно спросил: – А почему вы спросили?
– Несомненное сходство с вами, – пояснила Ирина с улыбкой. – В вашем нынешнем образе.
– Признаться, и моя жена это заметила, – сказал Олег задумчиво. – Но дело в том, что своего деда я никогда не видел, фотографий после него не осталось, так что мне трудно судить, насколько схожи изображенный на картинах Велес и мой дед. Возможно, что художник, рисуя языческого бога, использовал его как натурщика. А Тимофей утверждает, что я очень похож на деда. Отсюда, вероятно, и сходство.
Но Ирина уже не слушала его, ее внимание привлекла картина с изображенным на ней четырехглавым змеем. Две свившиеся в причудливый клубок змеи с головами с двух концов буквально очаровали ее. Она не могла понять, зачем художнику надо было пририсовывать голову к хвосту змеи, создавая химеру, но вышло загадочно и завораживающе.
– Это свитень, – заметив ее интерес, пояснил Олег. – Наши предки использовался изображение четырехглавого аспида как оберег от разных бед и напастей. Свитень служил им защитой от хворей, чужих злых намерений, магических заговоров.
– И помогало? – спросила Ирина.
– Вероятно, тому, кто верил, – ушел от прямого ответа Олег. – Ведь сказано же в евангелии от Матфея: «По вере вашей да будет вам».
– Это что-то из библии, кажется? – вздохнула Ирина. – Сколько раз пыталась читать, но она меня усыпляет. Уже на второй странице начинают слипаться глаза… Ах, какие узорчики, просто чудо!
Восторг женщины, который она не смогла скрыть, вызвали картины с изображенными на них орнаментами в виде ромбов, квадратов, треугольников, напоминающими русские народные вышивки. А затем она долго восхищалась холстами с перевернутой буквой «А», напоминающей голову быка, рогом изобилия, пастушеским посохом, месяцем в образе старинной русской ладьи, двузубой секирой…
В действительности все эти изображения оставили Ирину равнодушной. Но ей казалось, что хозяину Усадьбы волхва, зачем-то развесившему их по стенам своего дома, ее восхищение будет приятно, и она очень старалась. Сама она, будь они у нее и, главное, будь у нее собственный дом, отправила бы эти картины в чулан, а то и просто выбросила.
Возможно, Олег, сначала добросовестно объяснявший, что и почему изображено на холстах, вскоре понял это, потому что на очередной вопрос Ирины о символическом значении пересекающихся крест-накрест трезубцев он не стал отвечать, а сказал:
– Может быть, поговорим о картинах позже, а сейчас немного перекусим? Надеюсь, вам придется по вкусу наша деревенская еда.
И Ирина охотно согласилась с его предложением, решив, что приложила достаточно усилий, чтобы завоевать доверие и дружбу хозяина Усадьбы волхва, а теперь имеет право на вознаграждение.
– И уж извините, Ирина Владимировна, – сказал Олег, – но наш дом невелик, а потому трапезничаем мы на кухне. Причем значительную часть ее занимает русская печь. Но, как говорит Тимофей, в тесноте, да не в обиде.
– Вы уже второй раз упоминаете это красивое старинное русское имя, – заметила Ирина. – Уверена, что тот, кто его носит, так же красив и, судя по вашим словам, умен. Надеюсь, вы меня познакомите со своим другом или кем он вам приходится?
– С радостью, – кивнул Олег, чему-то улыбнувшись. – Но предупреждаю: иногда Тимофей бывает на диво застенчив. И тогда его не сыщешь в доме, образно выражаясь, днем с огнем. Моя жена к этому не сразу привыкла. Но они быстро поладили, и Тимофея уже не стесняет ее присутствие, скорее, наоборот. Признаться, я иногда даже начинаю ревновать…
Глава 9. Зависть
Последние слова Олег проговорил, уже входя в кухню. И их услышала не только Ирина, но и его жена. Она сидела за столом, на котором стоял большой серебряный самовар, и пила чай из блюдца. Это была женщина на вид чуть постарше Ирины, что та с затаенной радостью отметила, и у нее были не совсем правильные черты лица: немного длинноватый нос с легкой горбинкой, не симметричные губы – нижняя больше, чем верхняя. Однако ее личико, обрамленное каре черных, коротко подстриженных волос, было таким добрым и милым, что Ирина почувствовала невольную зависть. Ей самой этого всегда не хватало. В ее лице, как бы она это ни пыталась скрыть, проступали черты прекрасной, но хищной птицы, всегда настороженной и ищущей добычу везде, где она появляется. И фигуры у них были разными. Тонкая и гибкая, как хлыст, Ирина являлась полной противоположностью жены хозяина Усадьбы Волхва, имевшей тело вполне сформировавшейся женщины, в котором не было и намека на рафинированную утонченность или спортивную стройность. Но, тем не менее, тело хозяйки Усадьбы волхва было чувственно-красивым – полные груди, гибкая талия, стройные, но мощные бедра. Оценив все это, Ирина снова почувствовала завистливый укол в сердце. Она невольно признала, что ей было бы трудно соперничать с этой женщиной, решись она на это. А когда та заговорила, ее голос оказался так же красив, как и все остальное.
– Ревновать? – с улыбкой спросила она. – Хотела бы я знать, кого?
– Разумеется, тебя, Марина, – с такой же улыбкой ответил Олег.
– Интересно, к кому же? – рассмеялась его жена.
– К Тимофею, – также рассмеялся Олег. – Он проводит с тобой времени больше, чем я. Не отходит ни на шаг, когда ты дома. И, кстати, куда он запропастился сейчас, когда я хочу его познакомить с нашей гостьей? Когда я уходил, он сидел за этим самым столом и с шумом отхлебывал чай из своего любимого блюдца.
– Но ты же знаешь, – загадочно произнесла Марина. – Он должен привыкнуть к новому человеку в доме.
– И так всегда, – повернувшись к Ирине, с улыбкой сказал Олег. – Своенравный старик. Но вы его полюбите, когда узнаете, я уверен. А пока познакомьтесь с моей женой. Как вы уже поняли, ее зовут Марина.
Он подошел к жене и ласково взял ее за руку.
– Марина, а это Ирина, – сказал он. – Она тоже учитель, только физкультуры. Еще год тому назад мы с Ириной работали в одной школе и были коллегами.
– Как давно это было! – произнесла Ирина, садясь за стол. – Кажется, целая вечность прошла. Олег Витальевич так сильно изменился! – Бросив на него поощрительный взгляд, она кокетливо спросила: – Наверное, и я постарела?
Ирина ждала комплимента. Но Олег как будто не понял этого и не ответил, продолжая говорить с женой.
– А сейчас она приехала в Кулички, узнав от Галины Павловны, что мы строим в поселке новую школу. Ты помнишь Галину Павловну?
– Что за вопрос, – улыбнулась Марина. Она часто и охотно улыбалась, иногда даже не замечая этого, как все счастливые женщины. – Ведь это именно она сделала многое для того, чтобы в наших Куличках появилась новая школа, где ученики могли бы получить среднее образование.
Она обратилась к Ирине, словно вовлекая ее в разговор, чтобы та не чувствовала себя неловко.
– Представляете, Ирина, в Куличках есть только начальная школа, с первого по четвертый класс, в которой я работаю и единственным учителем, и директором, и вспомогательным персоналом. Как говорится, и швец, и жнец, и на дуде игрец. А детям старшего возраста приходится ежедневно ездить на автобусе в другой населенный пункт, за сто километров.
– Просто ужас! – сочла нужным воскликнуть Ирина. И достигла своей цели – Марина благодарно улыбнулась ей.
– Не будь Галины Павловны, с ее авторитетом и связями, дело, возможно, так и не сдвинулось бы с мертвой точки, завязнув в бюрократическом болоте. Мы с Олегом искренне благодарны ей.
Говоря, она не сидела без дела – налила из самовара чай в кружку и поставила ее перед гостьей, придвинула к ней стоявшие на столе вазочки с вареньем и медом, блюдо с сушками. Движения Марины были ловки и красивы, но при этом неторопливы, они дополняли ее облик, делая его совершенным и законченным.
– Впрочем, зачем я рассказываю! Вы и так, наверное, знаете всю эту историю от самой Галины Павловны.
– А вот это вряд ли, – возразил Олег. – Уверен, что Галина Павловна и словом не обмолвилась о своей помощи в нашем деле. Она очень скромна, когда дело касается ее лично. Ведь так, Ирина Владимировна?
Ирина молча кивнула, подтверждая его слова. Но ей не хотелось говорить о старой директрисе, а тем более восхвалять ее. И она спросила:
– А вам нравится жить в Куличках, Марина? Ведь, как я понимаю, вы не родились здесь. В вас нет ничего деревенского, как и в Олеге Витальевиче. Однако…
– Однако мы счастливы, живя здесь, – закончила за нее Марина, видя, что Ирина замешкалась, подбирая слова. – Кулички – благословенное место для тех, кто устал от суеты городской жизни. От войн, пандемий, эпидемий и прочих напастей. Здесь есть все для счастья в его поэтическом понимании. Помните? «На свете счастья нет, но есть покой и воля».
Ирина не помнила, но кивнула.
– Это словно о наших Куличках, – сказала Марина. – Нам здесь очень спокойно и мы вольны делать, что пожелаем. Это ли не истинное счастье?
Ирина могла бы возразить, но не стала. У нее было другое понимание счастья. А то, о чем говорила Марина, быстро наскучило бы ей, вздумай она сменить суетную жизнь в мегаполисе на унылую провинциальную, а тем более беспросветную сельскую. Живи она в Куличках, единственным ее развлечением было бы, пожалуй, только сражение с гусями, прогоняя их с церковной паперти…
Вспомнив об этом происшествии, Ирина неожиданно рассмеялась. А заметив удивленные взгляды Олега и Марины, рассказала им о своем недавнем подвиге.
