скачать книгу бесплатно
– Прилетел как квочка за цыплятами. Придёшь, будем выяснять, кто диверсант. Свободен.
Кириллов шёл к себе в расположение, держал фуражку в руках и тихо матерился. Ситуация была хреновая и чувство на душе тоже. Он переживал из-за происходящей несправедливости и неоправданной жестокости. Зачем это всё? Он не понимал. Майор был готов отдать под военный трибунал мальчишку по надуманному обвинению, лишь бы выслужиться и получить благодарность от начальства. Бред. Не должно быть так. Как в дурном сне.
– Как дела, командир? – спросил вышедший на встречу Николай.
– Сидит наш арестант. В диверсии подозревают.
– Чего?
– Того, политрук проявил бдительность и поймал.
– Егора?
– Его самого.
– Как действовать будем? – скидывая с плеча ППШ, поинтересовался боец.
– Отставить. Рехнулся совсем? Никонов сказал, пусть до утра там побудет, о жизни своей подумает. В воспитательных целях, в общем.
– Ну, до утра пускай. Может просветление наступит. А то живёт как потерянный, не осознаёт, чем его детские игры оборачиваются. Пусть лучше сейчас, когда помочь можно и не всё ещё плохо.
– Согласен. Пошли отдыхать. Завтра трудный день. Как бы на марш не отправили, а то трендец.
Сын полка сидел в арестантском сарае и действительно думал о своей судьбе. Как так получилось, что из пустяковой ситуации Вохров сумел вывернуть дело об измене родине?
Кирилов не спал всю ночь, лишь иногда проваливаясь в полудрёму. Только небо стало светлеть, он побрился, начистил сапоги и ждал рассвет.
Солнце неспешно приближалось к верхушкам деревьев. Не дождавшись полного восхода, старший лейтенант пошёл к Егору.
– Стой, кто идёт? – подал голос часовой.
– Не кричи, служивый. Командир разведроты.
– Я узнал.
– Зачем тогда голосишь? – Пётр подошёл ближе.
– Так положено.
– Если бы я сказал, что это Любовь Орлова или Утёсов, не узнал бы?
– Ну, скажете тоже, – замялся солдат.
– Не надо никому знать о моём визите. Понимаешь?
– Так вам здесь быть и не надо. С меня семь шкур спустят.
– Не спустят. Я быстро, – разведчик подошёл к двери.
– Эй, узник, не спишь?
– Уснёшь тут. Как же. Хоть бы соломы сухой кинули, – отозвался тот.
– Давай, не обживайся. Сегодня тебя заберём.
– Спасибо вам.
Сын полка слушал наставления Петра, как первоклассник в школе, иногда кивая.
– Смотри, когда разговаривать с тобой будут, не паникуй, а чётко по делу. Ничего, мол, и в мыслях не было. Просто случайно получилось.
– Понял. А вы меня к себе возьмёте? – оживился Егор.
– Тьфу. Ему одно, а он другое. Из-под ареста сначала надо выйти, а ты уже в разведку побежал. Успокойся и головой думай, прежде чем на вопросы отвечать.
– Хорошо.
Кирилов направился к штабу, по пути обдумывая слова, которые скажет в защиту своего крестника. Выражения, в основном, получались бранные, начинавшиеся: Какого …? Что за …? Ещё раз всё прикинув, пришло осознание того, что пусть лучше говорит комбат. Как бы сгоряча, не сделать хуже. Его встретил ещё один пост.
– Стой, кто идёт?
– Так светло уже. Не видно? – с досадой в голосе спросил Пётр.
– Видно. Но порядок, есть порядок.
– Ладно. Александр Николаевич проснулся?
– Уже с рассвета с кем-то связывался, и его вызывали. Не спит точно, – часовой говорил шёпотом.
– Настроение как? – Кирилов тоже понизил тон.
– Я бы лучше подождал чуток. Не стал бы сейчас заходить. Пусть кто ни будь, передо мной трендюлей получит, – усмехнулся солдат.
– Ну, подождём, – вздохнул Пётр.
– Я тебе подожду! Заходи, – неожиданно раздался голос Никонова.
– Есть, – отозвался командир разведроты и вошёл приёмом, которым десантируются из самолёта.
Комбат стоял с только что прикуренной сигаретой и выпустил струю дыма в сторону, прищурив один глаз.
– Пришёл, защитник? Зачем так рано?
– Не спалось что-то.
– Рассказывай подробно, что произошло? Из-за чего паника?
– Я всего не знаю, – Кирилов снял фуражку, – вроде замполит обвиняет Егора в измене родине.
– Больные что ли? – закашлялся Никонов, поперхнувшись дымом.
– Смысл такой: якобы тот специально на берёзу залез и отвлекал всех, понижая бдительность, чтобы смогли пройти диверсанты.
– Бред сивой кобылы. Давай сюда этого «коня троянского». Сейчас сознательность повышать будем.
– Там человек от Вохрова стоит. Боюсь, просто так не отпустит, – замялся Пётр.
– С каких пор мои солдаты перестали мне подчиняться и стали слушать политрука? – Удивлённо заметил Александр Николаевич, – пойди и приведи. Будут вопросы, тогда я сам возьмусь за воспитательную работу в батальоне.
Петр пошёл к сараю.
– Служивый, выводи подследственного. Комбат приказал его привести.
– Не могу. Майор Вохров запретил выпускать арестованного до особого распоряжения, – отчеканил солдат заготовленный текст.
– Ладно. Сейчас передам Никонову, что ты требуешь письменное распоряжение. Он сам тебе его принесёт – разведчик развернулся, чтобы уйти.
– Стойте. Не надо. Забирайте.
Кирилов подошёл к двери и отворил её.
– Пойдём. Александр Николаевич тебя на беседу зовёт.
– А это обязательно? – неуверенно спросил сын полка.
– Пошли. Вышка отменяется. Выпорет тебя по-отцовски, раз у меня рука не поднимается.
Егор шёл не охотно, предчувствуя грозу, а Пётр замечая это ещё больше нагнетал и без того серьёзный момент.
– Ничего. Может, умнеть начнёшь и станешь ко всему относиться серьёзней. Терпи, молчи и кивай головой.
– Понял.
Чем ближе подходили к штабу, тем короче становился шаг у сына полка.
– Шуруй быстрей, а то так до завтра идти будем, – подгонял Пётр.
Караульный встретил их добрым взглядом.
– Отпустили? Здорова.
– Пока не знаю что лучше, – неуверенно ответил Егор.
– Разрешите, товарищ комбат? – Кирилов вошёл и жестом позвал с собой подростка.
– Заходи. Беседовать будем. Ну, излагай свой коварный, тщательно продуманный план по захвату передовых позиций красной армии. Не дурная многоходовочка вырисовывается. В какой школе Абвера проходил обучение и когда был заброшен за линию фронта? – с преувеличенной серьёзностью в голосе спросил Никонов, опершись обеими руками на походный стол.
– Товарищ комбат, вы чего? – выпучив глаза, спросил Егор.
Александр Николаевич продолжил, медленно прохаживаясь по землянке.
– А ничего. Теперь понимаешь, дурья твоя башка, что любую ситуацию хитрый человек может развернуть как ему надо?
– Понимаю, – опустив взгляд, ответил тот.
– Игры кончились. Ещё раз напоминаю, что ты теперь полноценная единица красной армии и должен нести ответственность за это громкое имя.
Обстановка более чем серьёзная и будет повышенное внимание ко всему, что происходит. К личному составу соответственно. Взыскание тебе обеспечено, жаль розги отменили, а надо бы некоторых в чувство привести и вернуть на землю грешную.
В землянку вбежал политрук.
– Товарищ комбат, что же это такое? Я пришёл за арестованным, а его нет.
– Доложили уже? Быстро вы себе помощников нашли. Так, Пётр, Егор пока свободны. А вы, Владимир Павлович, останьтесь. Обсудить надо сложившуюся ситуацию, – распорядился Никонов.
– Есть!
Политрук проводил выходивших свирепым взглядом.
– Потрудитесь объяснить произошедшее? – С осуждением произнёс Вохров.
– Я хочу понять, почему вы позволяете себе арестовывать моих солдат, не посчитав нужным поставить меня в известность, тем более выдвигая такие серьёзные обвинения как диверсионная деятельность? – взорвался Никонов, – или вы думаете, что командир подразделения должен находиться в счастливом неведении? Пусть себе занимается хозяйственными делами, а мы тут пересажаем всех изменников родины к хренам. Я не знаю, как был поставлен вопрос о субординации там, где вы служили ранее, но у нас я должен быть в курсе всего происходящего. Ворона пьяная упала с дерева и первое, что вы должны сделать перед оказанием ей первой помощи, это доклад мне. Пока не требую письменных отчётов.
Политрук замялся. Эти слова обезоружили, он не знал что ответить.
– Но как же?
– А вот так. Вы должны заниматься воспитательной работой среди личного состава, а не развлекаться «охотой на ведьм». До вашего прихода в батальоне не было ни одного дезертира. Ни одного взыскания, только награды за мужество и самоотверженность в борьбе с общим врагом, а теперь всего за неделю двое уже отправлены в штрафбат.
– Скорее, предыдущий политработник не до конца справлялся со своими обязанностями, – осторожно попытался выровнять своё положение майор.
– А я так не думаю. Как вы посмотрите на то, что я составлю доклад в дивизию о служебном не соответствии и преступной халатности?
– Как? – теперь уже у Вохрова было выражение лица стоявшего ранее на этом месте Егора.
– Тогда объясните, почему доблестное боевое подразделение мгновенно превратилось в сборище трусов и предателей? А повышение сознательности и убеждения, это последствия работы политрука, – отрезал комбат стукнув ладонью по столу.
– Мне кажется, вы преувеличиваете.
– Ни капли. Такие, как вы сделали из советской власти монстра пожирающего свой народ. Половину страны в лагерях и расстреляны. Извратили саму идею по созданию справедливого общества и штампуете врагов как на передовом производстве, успешно перевыполняя план.
– Вы открыто говорите, что против советской власти? – попытался ухватиться за высказывание майор.
– Наоборот. Я как раз против тех, кто её уродует своими кривыми руками и пустыми головами, предназначенными только, что бы фуражку носить. У нас в батальоне вы представитель партии и должны поставить себя как умелый оратор, который поднимает боевой дух и веру в незыблемость великой страны. Вы же умудрились запугать бойцов. Они сейчас думают не о том, чтобы родину защищать, а как бы свои не пристрелили по надуманному обвинению.
– Нет. Я вовсе не хотел… – попытался оправдать себя политрук.
– Что вы там лепечете? – резко оборвал майора Никонов, – додумались. Для повышения авторитета, пацана засудить. Это ж надо вывернуться так, чтобы представить обычное ребячество как диверсионную работу. У вас больная фантазия, Владимир Павлович. Попробуем договориться. Не надо искать врагов у себя. Дайте людям надежду и осознание того, что за их спинами справедливое общество с властью народа. Которое поддержит и позаботится о близких, пока мы здесь защищаем родину. Сделайте что-то реально полезное для страны, а не для своей карьеры.
