скачать книгу бесплатно
– Вот теперь, дорогая племянница, – начала хозяйка фазенды, рассматривая жидкость в бокале, – рассказывай, как дошла до жизни такой. А то из твоих родителей слова не вытянешь. Чего ревела-то белугой?
Не то наливка виновата, не то усталость и тихий теплый вечер, может, и доброе отношение родственницы, с которой давно не виделись и не разговаривали (все как-то не с руки было), а вероятнее всего, все сразу, но Ульянка начала сбивчиво рассказывать свои приключения. Сначала робко и стесняясь, потом все смелее, дошла до того, что выболтала всю жизнь от сегодняшнего утра и до школьной линейки, на которой впервые встретилась с Вероникой.
– Вот, собственно, так все и произошло, – закончив рассказ, журналистка словно очнулась и только сейчас заметила, что уже поздние сумерки и небо темное в ярких звездах. И тишина. Такая тишина, которую уже совсем забыла в мегаполисе: сверчки вместо машин, и собаки лают не в соседней квартире, а на улице, и этот лай не раздражает. Где-то мычали коровы, оказывается, их еще держит кто-то. Издалека донеслось лошадиное ржание.
– Теть Валь, я думала, у вас тут захолустье, а у вас даже асфальтированная дорога в деревне, – наконец, девушка поняла, что показалось ей странным. – Фонари. И как-то цивильно, что ли.
– Эх ты, столичная штучка, – засмеялась тетушка. – У нас вполне неплохая деревенька благодаря развитию частного бизнеса.
– Как это? – Ульяне стало интересно, ведь в последний ее приезд все было более, чем печально.
– Да все просто, появилась работа – поднялась деревня. Лет восемь назад, примерно, большой участок никому не нужного поля выкупила некая Городецкая, предприимчивая дамочка. Организовала там питомник по выращиванию растений. Тут сначала смеялись, а потом рты открыли – городские рассаду растить не любят, ландшафтный дизайн опять-таки подавай сразу готовый, чтобы как в "Дачном ответе" – раз и красота. Не без связей, но девочка бизнес подняла. Между прочим, года на три-четыре старше тебя. Потом еще земли прикупила, расширилась. Теперь там и отдохнуть можно, и порыбачить, и на шикарных газонах фотосессию сделать. Знаешь, деревенские постарше смеялись – зачем, мол, траву выращивать, сама же растет, – а теперь за газоном и сами туда ездят. Да вот, смотри, мой газон тоже оттуда. Ну я и договорилась насчет деревенских продуктов и ягод, пришлось оформиться, СЭС всякие… Спасибо фитоняшкам за продвижение смузи и экологически-чистых продуктов, – деревенская предпринимательница широко улыбнулась. – Хоть какая-то польза от вас, кукол блондинистых.
– Ну, теть Валь… – обиженно и совсем по-детски протянула Улька. – Ну почему сразу кукла? – вдалеке опять раздалась ржание, в тишине позднего вечера отчетливо слышимое. – У нее и лошади есть?
– Нет, это не из питомника, да и далековато он от деревни. Ты хоть что-нибудь знаешь, что происходило в городе, пока ты устраивалась в Москве? – получив ожидаемо отрицательный кивок, продолжила: – Через год или два за нашей деревней открыли элитные конюшни. И опять добрые жители говорили, что дело не пойдет, что только деньги разбазаривают, заняться людям нечем больше, и все в таком духе. Ну и многие переживали, что от городских проблем будет больше, чем толку. Короче, все дружно решили, что сынок местного банкира с жиру бесится, пока простые люди тянут непомерные кредитные ставки. Ромка, конечно, малость понтовитый и заносчивый, а в целом неплохой. Только девки его совсем избаловали, – взгляд Валентины стал мечтательным. – Красивый, черт. Высокий такой, под метр девяносто, брюнет, глаза такие синие-синие, холодные. Эх, где мои семнадцать лет? – нарочито-тяжелый вздох. – Характер поганый только. Нельзя быть в таком возрасте настолько циничным. Умен, и когда хочет – вполне может быть галантным и воспитанным. Опять отвлеклась. Так вот, пригласил он организовать это дело своего друга. Ковыльский в прошлом весьма именитый спортсмен-лошадник, уж не знаю, как они там между собой все вопросы уладили, но строительство начали. Я пошла из чистого любопытства, побродила-посмотрела и пришла к этим господам с критикой. Терпеть не могу разгильдяйства и непрофессионализма. И пусть конкретно конюшни я ни разу не строила, все же опыт не пропьешь. Сначала поругались, Ромка строил из себя крутого босса в стиле "молчи женщина", Сашка оказался более вменяемым и выслушал "деревенскую бабу, сующую нос куда не следует". Не без скандалов, но в целом, наверное, подружились. В тот момент у меня был сложный период, и этим проектом я занялась, скорее, просто чтобы отвлечься, в итоге получила премию и двух оболтусов, обожающих клубничное варенье. Так что, можно сказать, у меня еще и два великовозрастных племянника есть. Я тебя туда на экскурсию свожу, лошадок покормим. Ой, уже так поздно, – спохватилась она, заметив, что племянница уже практически носом клюет. – Улька, быстро спать!
Утомленная девушка как сомнамбула пошла за теткой в дом и просто рухнула на кровать в гостевой спальне. А тем временем Валентина Павловна обдумывала, как бы провести экскурсию с вполне определенной пользой.
Глава 5
Александр Иванович Ковыльский, в прошлом знаменитый спортсмен, нынче вел жизнь тихую и почти затворническую. Относительно, конечно. Потому что "затвориться" окончательно ему мешали: штат работников от девочек на ресепшене до тренеров, ученики, а более – их родители, деревенские жители, налоговая, пожарная, СЭС и еще приличный список, поставщики сена, соломы, зерна, ветеринары, и завершал сей длинный перечень назойливый фотограф Игорь со своими гениальными идеями. Но все же от Игорька была определенная польза и, надо признать, немалая – благодаря его чудесным фотографиям и конюшни, и школа верховой езды получали шикарный пиар, а так нелюбимые Ковыльским фотосеты приносили приличный доход лошадкам на сахар и яблоки. Еще головной боли добавлял теперь уже лучший друг Ромка Романовский, который вечно приезжал с какими-то девицами, мечтающими населфиться в "деревенском стиле с лошадками". Коварный тип делал большие глаза и таинственным шепотом говорил, что это против правил, но если девушка желает, то только ей и только по большой скидке за всего-то малюсенькую сумму, которую оформим как благотворительную помощь, разрешат "фоткнуть лошадку". Сумма с грандиозной скидкой оказывалась весьма внушительной, Ромка, чертов банкир, совести не имел. Зато имел наглость. Впрочем, благодаря деловой жилке, хваткости и предприимчивости друга, а еще деньгам его отца, это рисковое мероприятие вылилось во вполне стабильный бизнес. Очень хлопотный, но горячо любимый.
Но, пожалуй, начнем с начала. Ковыльский был поздним ребенком, оттого любимым и долгожданным. Родители оба работали геологами, но все же старались не ходить в экспедиции одновременно. Когда сын подрос, его стали приобщать к походной жизни, надеясь, что умный и любознательный ребенок пойдет по их стопам. Ковыльские-старшие любили свое дело и отдавались ему всей душой. Это-то и стало их большой ошибкой. Сейчас уже и не вспомнить, в каком конкретно регионе было дело, кажется, где-то возле границы с северной частью Казахстана, и там маленький Саша увидел степь. Восьмилетнего ребенка поразил бескрайний простор, мягкими серебристо-зелеными волнами колышущийся под ветром. Трава оказалась приятной на ощупь, но коварной – острая ость могла вонзиться в пятку и доставить много неприятных ощущений.
И вторым сильным впечатлением стали лошади, мчащиеся по этой степи в лучах заходящего солнца. С тех пор мальчик был твердо уверен, что их фамилия произошла от названия этой травы и что он свяжет свою жизнь с лошадьми. Так геологическая наука потеряла великого ученого и исследователя, даже не узнав об этом, а один московский тренер обрел талантливого и упрямого ученика. И через несколько лет Александр вполне уверенно выступал на соревнованиях среди юниоров. Родители переживали, пили успокоительное, но сын упрямо шел к своей цели. Юношу заметили в Европе и переманили туда. География соревнований ширилась, коллекция кубков и медалей тоже. Мечта любого спортсмена – золотая олимпийская медаль, да даже просто попасть в сборную – уже победа. И Ковыльский смог!
Всемирные конные игры, Чемпионат Европы по конкуру, олимпийские квалификации – все проходило наилучшим образом. Даже стали шептаться, что у дарования из России есть шанс обставить именитых спортсменов. Саша боялся об этом даже думать, боялся сглазить.
А вообще, в двадцать пять лет жизнь прекрасна! Ковыльский пользовался популярностью у девушек, покоряя их отличной фигурой, белозубой улыбкой и искрометным чувством юмора. Ну и барышни видят романтический образ рыцаря или принца на белом коне в симпатичном спортсмене, уже широко известном в узких кругах. Перед Олимпийскими играми оставался только чемпионат Европы, в этот раз проходящий в немецком Мангейме. Городок небольшой, но довольно интересный, с четырехсотлетней историей. Вот как раз за солидный юбилей его и выбрали местом проведения чемпионата. Первый день соревнований прошел ожидаемо хорошо. Ковыльский по результатам был на третьем месте, что для российской сборной было огромным успехом, соперники кривились и фальшиво поздравляли.
Вечером Саша пошел размять ноги, ни на секунду не беспокоясь о своей безопасности. Это же провинциальная Германия, оплот порядка и чистоты. Тем неожиданнее было случившееся. Откуда взялся Ламборгини и куда он несся по улочке небольшого городка, неизвестно, этим потом занималось следствие, установившее и личность водителя, и то, что он был под кайфом. Немцы взялись за расследование со всей серьезностью и ответственностью, но молодому коннику было уже все равно. Спортивная машина, пролетев на бешеной скорости, сбила парня и скрылась вдали. Немногочисленный очевидцы кинулись на помощь, полиция уже пыталась остановить автомобиль, медики прибыли в кратчайшие сроки. Переломы, черепно-мозговая травма, травма позвоночника – не только Чемпионат и Олимпиада накрылись медным тазом, но и над дальнейшей карьерой повис огромный вопрос.
И началась больничная жизнь. Травмы оказались на редкость неудачными, если так вообще можно говорить, гипс, вытяжка, корсеты, физиотерапия. Сначала спонсоры охотно помогали, а через год все как-то сдулись. Немолодые уже родители прилагали огромные усилия, чтобы сын стал прежним, но Саша просто не хотел бороться. Не видел смысла жить без возможности заниматься любимым делом. Не будем рассказывать в сотый раз о том, как постепенного испарились девушки, а потом и друзья (тут, впрочем, Ковыльский и сам немало усилий приложил). Возможно, найдись человек, который встряхнул бы его за шкирку и сказал: "Соберись, тяпка", то и выздоровление бы пошло быстрее, и характер бы так не испортился. Увы, мать, родившая единственного ребенка почти в сорок, после случившегося стала оберегать его как зеницу ока, запрещая медикам "издевательства", поощряя домоседство и отсутствие активной жизни.
"Я тебе говорила, что лошади опасны. И вот. И как мы с отцом теперь будем?" – такая вот логика. Отец, старше супруги на пять лет, в свои семьдесят уже не желал семейных разборок и жене не препятствовал. Так постепенно отсеялись и немногочисленные родственники. Саша все глубже погружался в депрессию и у него даже мысли не возникало, чтобы пойти работать, организм вполне восстановился, хотя и имелись ограничения по видам физической нагрузки. Через два года тихо во сне ушел отец, и мать утроила усилия по обереганию сына.
Так вот в двадцать восемь лет, в сущности, здоровый парень с отличными данными оказался на обочине жизни. Его съедало чувство вины перед матерью, убивала тоска по прежней жизни и необходимость хоть какой-то работы. Накопления растаяли, материной пенсии едва хватало на двух человек. От предложения бывших друзей он категорически отказался, ему казалось, что все это из жалости. Отношения с девушками перестали ладиться, потому что каждая начинала рано или поздно ковыряться в его прошлом и задавать неуместные вопросы. Кое как протянул на подработках два года, и в тридцать понял, что жизнь просрал. Рука сама потянулась к бутылке, но в последнюю минуту сумел остановиться.
Не зря говорят, что самая темная ночь перед рассветом. Примерно через месяц после дня рождения на пороге московской квартиры материализовался молодой человек в модном прикиде. Весьма дорогом модном прикиде.
– Ковыльский Александр Иванович здесь проживает? – разнесся его неожиданно хрипловатый голос.
– Да, – ответила мать. – Только он занят, – старушка попыталась закрыть дверь. – Не нужно его беспокоить, мальчику и так тяжело.
– И чем же таким тяжелым занят ваш мальчик? – голос гостя сочился сарказмом. – Дно в бутылке еще не ищет?
– Да как вы смеете! – возмутилась женщина. – Убирайтесь! Вам здесь не рады.
– Ой, да ладно, – гость уже стоял в прихожей, когда из своей комнаты вышел Саша.
– Небрит, лохмат, пузцо имеется, – протянул парень, осматривая бывшего спортсмена как породистого жеребца. – И это Ковыльский… Мда.
– Ты кто? – недружелюбно начал мужчина. Пришедший ему не понравился – слишком он был похож на одного из тех хлыщей, что решали судьбу его лечения по страховке и спонсировали сборную. Простые на вид, но дорогущие шмотки, итальянская обувь, часы Шопард. Не Ролекс, так любимый в России всеми подряд. Во всем его облике не найти брендов, которые постоянно на слуху, нет, молодой человек разбирался в стиле и качестве.
– Я? – поднял брови гость. – Ну, допустим, Роман Владимирович Романовский. Такие вот родители шутники.
– Убирайтесь, – Саша злился. Тип ему не понравился сразу и категорически. Нестерпимо хотелось съездить по наглой физиономии. Фамилия, произнесенная таким тоном, что сразу все должно было быть понятно, ни о чем не говорила. Холеный ублюдок. Молодой, а наглый.
– Убирается мусор, – парень вмиг посерьезнел. – А я к вам с деловым предложением. Так что пакуй чемодан, летишь со мной в провинцию.
– Никуда он с вами не поедет! – закричала мать. – Я полицию вызову! Что вам нужно от Сашеньки?!
– От Сашеньки, – имя было произнесено таким непередаваем тоном, что Ковыльскому захотелось провалиться, – мне нужны мозги, руки и любовь…
– На органы? Вы его на органы разберете! – запричитала старушка.
– Уймите ее, – кивнул Роман на женщину. – А то не деловой разговор, а фарс какой-то.
Сняв обувь, гость прошел на кухню, щелкнул кнопку на чайнике и уселся за стол.
– Итак, Александр Иванович, я буду открывать конноспортивный комплекс и конюшни для богатеев нашего города. Бизнес-аналитик отца и его юристы составили подробный план, родитель денег дает. Но мне нужен человек, который будет присматривать за этим хлопотным хозяйством, одновременно являясь его лицом. Выбор пал на тебя, потому что, скажем так, я был поклонником твоего таланта, а еще ты на фото отлично смотришься. Медали, кубки и прочее не забудь, это весьма впечатлит потенциальных клиентов.
– Да пошел ты! Расселся как у себя дома, – Ковыльский стоял в дверном проеме, сложив руки на груди и буравя наглеца тяжелым взглядом. – Что, папочкины денежки пристроить больше некуда?
– Почему некуда? – невозмутимо ответил Роман. – Очень даже есть. Но хочется чего-то для души. Ну и чтобы интереснее девкам лапшу на уши вешать.
Выпроводить наглого гостя неожиданно не удалось. Парень оказался сильным и гибким, а еще просто сверхнаглым. Так вот семь лет назад ему удалось буквально за шкирку вытащить Сашу из Москвы и увезти в провинцию, а уже там нагрузить делами так, что на хандру и депрессию времени не осталось. Сначала Ковыльский думал, что Роману повезло, но, как показало время, он просто не знал, с кем связывается. Романовский-младший – дьявол-искуситель во плоти, циничный, расчетливый и напористый, а еще, что было совсем неожиданно, хороший друг.
Глава 6
Отвязаться от Романа оказалось просто невозможно, и в тот же день Саша улетел вместе с визитером. Почему он согласился, сам не понимал. Новый город встретил хмурым осенним дождём, таким же тоскливым, как и настроение новоиспечённого управляющего, который в этом самом управлении ничегошеньки не понимал.
Летели бизнес-классом. В аэропорту Романовского встречал водитель и Крузак, номера которого почему-то не были красивыми, хотя это было бы логично.
– Я тебе квартиру снял, сейчас закинем тебя туда, завтра с утра к папеньке на ковер, – весело произнес Роман. – Не дрейфь, отец не кусается.
Квартирка оказалась милой однушкой в новом микрорайоне. Саша сразу отзвонился матери, но разговор вышел скомканным, она рыдала о том, что его там продадут в рабство или просто убьют, просила вернуться в Москву. А он, чувствуя свою вину, все равно отказался. Новый знакомый сумел вывести его из какого-то сонного состояния, когда жизнь вроде идёт, а по факту и не жизнь вовсе. Квартиру предоставили, а о съестном не позаботились, пришлось Ковыльскому искать магазин и соображать ужин. Поздно вечером, завалившись на диван, он решил-таки посмотреть, что за птица этот Романовский. А потом подбирал челюсть с пола.
Мальчик был старшим сыном крупного местного банковладельца. Прицепом шли какие-то фонды, дочерние компании и остальные непонятные термины. В общем, мальчик богат. Можно сказать, богат неприлично даже по московским меркам. В списке были ещё несколько фамилий, которые пока ни о чем не говорили – Подгорский, Троянов, видимо, местная элита. Стало совсем любопытно, чем же он так заинтересовал таких людей? В бред про конюшни верилось слабо. Проворочавшись всю ночь на диване, Саша соскочил в семь утра, едва зазвенел будильник на телефоне, принял душ, побрился, нашел в сумке самую приличную одежду. Конечно, джинсы и обыкновенный свитер, это совсем не то, но костюма от Хьюго Босс у него никогда не было. Быстро позавтракав, начал искать пятый угол, потому как Роман не звонил, а сам его номер взять забыл. Можно сказать, Ковыльский накрутил себя до последней степени и дошел до ручки, когда в девять утра в дверь позвонили. Романовский собственной персоной сиял улыбкой и начищенными туфлями.
"Там же грязно", – почему-то взгляд зацепился именно за туфли. – "Его водитель на руках донес? Или к подошвам таких людей даже грязь цепляться опасается?"
– Готов? – визитер шагнул в квартиру. – Отлично! Отец ждет нас в десять для личного знакомства, так сказать.
– Доброе утро. Это обязательно? – Саша растерялся. – Я думал, что буду работать с вами.
– С тобой, – поправил его Роман. – Работать ты будешь, действительно, со мной. Но деньги дает родитель, и не сомневайся, весь кредит, пусть и по-семейному беспроцентный, придется вернуть. Поехали.
Бывший спортсмен и будущий предприниматель молча взял куртку, молча закрыл дверь и опять-таки молча сел во вчерашний Крузак. Когда выехали на дорогу, Роман продолжил:
– Я тут запросил твою медкарту, отправил нашему семейному доктору. Пусть вместе с фитнес-тренером составят для тебя программу. В нынешней форме ты, скорее, антиреклама для моего будущего дела.
Саша в очередной раз уронил челюсть. В последние годы он стал малоразговорчивым, круг общения почти сошел на нет, а мать говорила за двоих. К тому же одна неловкая фраза вызывала у нее шквал слезливых упреков, замаскированных под искреннюю заботу. Вот и сейчас разговор не клеился. Откровенно говоря, Александру было страшно. Слишком давно он прикасался к элите, и слишком хорошо помнил, насколько для таких воротил выгода важнее людей.
Они подъехали к трехэтажному зданию, стилизованному под "аристократизм", охарактеризовать точнее Саша не мог, но видел подобное в Европе. Крузак въехал на крытую служебную парковку.
– Приехали, – Романовский улыбался, и вообще пребывал в превосходном настроении. – У нас есть пятнадцать минут, так что пошли быстрее, отец не любит опаздывающих.
Дверь служебного входа любезно распахнул охранник, и молодые люди очутились в холле, полностью соответствующему внешнему виду – аристократично, выдержанно, достойно.
"Прям Англия, с поправкой, конечно, на российскую провинцию", – но озвучивать эту мысль Ковыльский не стал.
Мраморная или под мрамор лестница с коваными перилами, сотрудники в строгих деловых костюмах, окна с переплетами. Приемная Романовского-старшего напоминала кабинет из исторических фильмов, на секретаре только кринолина и парика не хватало, да современная оргтехника портила вид. В противовес растиражированному образу секретутки, помощница главного оказалась дамой неопределенного возраста, но явно за сорок. Строгий деловой костюм, синяя рубашка, в вырезе которой выглядывала тонкая золотая цепочка, черные волосы подстрижены под каре, безоправные тонкие очки и внимательный взгляд карих глаз. Цербер, не иначе.
– Маргарита, – обворожительно улыбнулся Роман, – батюшка соизволили нас принять. Кофейку сделаешь?
– Рома, прекращай уже клоунаду, – в ответ улыбнулась строгая дама. – Проходите, кофе сейчас принесу.
За дубовыми, наверное, дверями располагался кабинет такого же солидного вида, как и все остальное. Рома потянул за собой Сашу и чуть не силой толкнул в кресло.
– Пап, привет, – пожав руку, начал он. – Вот тот самый Ковыльский, про которого я тебе рассказывал. Мой отец, Владимир Алексеевич, который и спонсирует проект, – представил он мужчинам друг друга.
Владимир Алексеевич руки Саше не подал. Оценивающе просканировал приглашенную "звезду", побарабанил пальцами по столу и тихо произнес:
– Это? – в интонации проскользнуло недоумение. – Давно бывший спортсмен, который после травмы неизвестно чем занимался и поезд которого ушел пять лет назад? Роман? – правая бровь приподнялась. Ничего хорошего от этого человека ожидать не приходилось.
– Папа? – отзеркалил жесты и мимику сын. – Ты сам дал мне добро на этот проект.
– Ты уверен? – в ответ утвердительный кивок. – Условия остаются в силе. Ты сильно рискуешь, сынок. Конечно, мои сотрудники помогут и с финансовой стороны, и с юридической, но… Что вы намерены делать со всем остальным? – вопрос был задан таким тоном, что неправильный ответ грозил накрыть всю затею могильной плитой.
– Учиться, – внутренне холодея, ответил Ковыльский.
– Звучит обнадеживающе. Свободны, – и хозяин кабинета перевел внимание на монитор компьютера.
В тот раз руку Саше он не пожал. Это случилось много позже, но как признание его заслуг, как признание его вхожим, нет, не в круг друзей, но хороших знакомых точно.
– Ты на отца не обижайся, – Роман положил руку на плечо теперь уже своему партнеру. – Он хороший, но не терпит разгильдяйства и расточительства, и если женщине может еще простить некоторые вольности, то с мужчин три шкуры сдерет. А ты чего такой молчаливый?
– Я вообще не сильно разговорчивый, – Саша скинул руку работодателя.
– Ничего, это мы поправим. А сейчас поехали, дела не ждут, – и тут же достал телефон. – Дядь Слав, привет! Минутка есть? Я тут хочу к тебе Ковыльского привезти, можно? – получив ответ, подтолкнул Сашу к выходу. – Уже едем.
Дядь Слава оказался местным хирургом, и, по совместительству, главврачом частного медцентра. Осмотрев пациента, почитав его медкарту, отправил на анализы и снимки, успокоив, что предварительно ничего страшного не видит и ждет их завтра для окончательного вердикта. Потом Рома потащил его на поздний обед в хороший ресторанчик, где заявил, что можно не стесняться, он платит. Ковыльский почувствовал себя девушкой, которую танцуют с определенной целью. Все это время Романовский болтал на отвлеченный темы, и был абсолютно несерьезен. Ровно до того момента, как они вернулись в "аристократическое" здание, заняв на этот раз кабинет младшего представителя фамилии. Вот тут-то Саша и понял всю суть выражения про яблоко от яблони. Роман только с виду был шалопай и разгильдяй, балагур и весельчак. В свои двадцать шесть он уже имел неплохой опыт руководства, степень магистра делового администрирования и заграничный диплом по каким-то бизнес-делам, и все это в довесок к московскому диплому. Гений не гений, но и не дурак, это точно.
На столе в кабинете были разложены бумаги и чертежи будущей школы верховой езды и частной конюшни. Место предварительно тоже было выбрано. Подробно рассказав о проекте, спектре планируемых услуг и окупаемости, которая основывалась на маркетинговом исследовании рынка, он взялся за допрос Александра, прерываясь только на чай, кофе и бутерброды. Конечно, проектная группа прозондировала все вопросы, но Роман хотел узнать и мнение другой стороны. Ему хотелось, чтобы Ковыльский так же, как и он, заболел этим проектом. Породы, масти, возраст лошадей, обмундирование, условия содержания, покрытие полей для выездки, конюшни, температурный режим, освещение, обслуживающий персонал – список вопросов был бесконечен. Закончили только в десятом часу вечера, а неугомонный Романовский пригрозил забрать Сашу в девять утра, потому что "дела ждать не будут".
Короткий разговор с матерью в попытке убедить, что ему ничего не грозит, и новоиспеченный бизнесмен упал на диван без задних ног. Ему казалось, что каток несколько раз переехал его тело, а мозг просто взрывался от количества информации. Утро наступило непростительно рано. И впервые за долгое время Саша начал день с физических упражнений, которые давно и редко делал из-под палки, когда прижмет, с удовольствием, по велению души.
Романовский, бодрый и улыбающийся, явился без опозданий, сразу потащив Сашу к врачу, а после к тренеру. Не очень приятно осознавать себя марионеткой в чужих руках, он не девушка, чтобы так тюнинговаться, не звезда. Да кто бы его слушал! По вечерам добавились тренировки с Романом и персональным тренером, и не было ни единой возможности увильнуть. А потом он и сам втянулся.
И хоть в день прилета лил дождь, да и на следующий тоже, вскоре выглянуло солнце, и стало понятно, насколько красив сентябрь в этом городе. Еще через два дня Роман сообщил, что грязь достаточно просохла, чтобы выехать в "поля" – то есть осмотреть место постройки комплекса, которое было выбрано с учетом транспортной доступности и красоты окружающих пейзажей. Ну и про коммуникации с рабочей силой тоже не забыли, иначе за что Романовские платили проектировщикам деньги?
Глава 7
Джип глотал километр за километром, увозя Ковыльского в область. В машине ехали четверо – водитель, Роман, Александр и проектировщик. Ехали почти за пятьдесят километров от города в сторону небольшой деревни. С точки зрения логистики место было не идеальным, но участок нужного размера ближе найти слишком сложно и дорого. Да и к тому же это направление не было включено в план развития города, а это означало, что в ближайшее время многоэтажки сюда не доползут. Из плюсов был стрелковый клуб, который открылся буквально несколько лет назад, но активно развивался благодаря харизматичному и хваткому хозяину и его байкерской тусовке. Дальше от клуба и чуть в сторону несколько гектаров бывший полей купила молодая женщина, открывшая питомник. Дела пока шли не особо, но кредит Романовский-старший ей одобрил, видя перспективу на расширение деятельности. Землевладелицу Ромка успел заценить. Но цыпочка была уже замужем, и все его намеки проигнорировала, напоследок одарив таким взглядом, что ему стало стыдно. В общем, небольшой минус в расстоянии окупался соседством. Тем более, что родитель по большому секрету поведал, что при питомнике будет открыта зона отдыха. Так почему бы не проехать ещё десять километров, чтобы прокатиться на лошади не по маленькому кругу, а по большому полю? Около года проект обдумывался и рассчитывался, пока отец не был удовлетворен результатом и не согласился все это предприятие профинансировать. Осталось найти, так сказать, лицо. Помыкавшись по нынче известным, везде был получен отказ, посредственность была не нужна, и тогда память услужливо подкинула фамилию Ковыльского. А дальше дело техники, раскрутки и напора. Уж последнего Ромке было не занимать. А ещё ему банально душу грела мысль о собственной конюшне. Имеет он право на маленькую слабость, в конце концов?
Место оказалось чудесным: довольно широкая речка, не Волга, конечно, но и не ручеек, поля, перемежающиеся с небольшими лесочками до самого горизонта, отсутствие городского шума. И отсутствие дороги. Если до деревеньки еще какая-то была, то к будущему месту строительства – сплошное направление. А еще местные жители, которые вообще без всякого энтузиазма восприняли "блажь олигарха, который их деньги своровал".
– Ну вот, любуйся, – Ромка выпрыгнул из машины, потянулся, и обвел рукой пространство широко так, по-хозяйски. – Тут и будем строить. Делов – за гланды, – жест ребром ладони под подбородком, – но это такой мой личный вызов. У тебя права-то есть?
– Нет, как-то без надобности были, – Саша пожал плечами. Вид открывался как по Есенину, или еще по какому поэту, простор, поля, багрянец и золото, грязь под ногами. Если честно, он не сильно впечатлился, но Романовский потащил проектировщика на какую-то полянку и принялся обсуждать комплекс.
– Хорошо, сначала делаем дорогу. Не хочу, чтобы техника села в грязи, – донесся до него голос Романа. – Разрешения все есть, завтра начинаем. Александр, ты со мной каждый день.
– Но я в строительстве ничего не понимаю! – Ковыльский уже был не рад, что подписался на эту авантюру.
– Я тоже. Пусть технадзор смотрит. Я за что им деньги плачу? – переход от весельчака к серьезному деловому человеку происходил молниеносно, несколько пугая и обескураживая собеседника. – До морозов все фундаменты должны быть залиты, понятно? – проектировщик съежился и закивал головой. Плох тот прораб, что за счет заказчика и себе дом не построит, но вот с Романовскими шутить себе дороже. Хотя, ведь всегда можно найти выход, кто эти "гвозди" считает?
Помотавшись три недели туда-сюда, Александр сообщил, что дорога, пусть и с водителем, его выматывает, и необходимо снять или купить домик в деревне, чтобы стройка всегда была на глазах. Домов продавалась куча, и все довольно недорого, выбрали самый приличный, чтобы въехать можно было сразу. Работа кипела, теплая и сухая погода способствовала. Днем на стройке, каждую свободную минуту – в Интернете на специализированных сайтах, информации приходилось усваивать просто океан, хотя помощники были как бы квалифицированные.
Вот в это "как бы" одним осенним днем и ткнула Сашу с Ромой обычная деревенская тетка, оказавшаяся строителем и по образованию, и по призванию. Женщина была одета в ярко-желтые резиновые сапоги, темные джинсы и темно-желтую парку, легкая вязаная шапочка радовала расцветкой "вырви глаз". Ее пытались не пустить на стройплощадку, но маленький танк оказалось просто невозможным повернуть назад. Мадам подошла к молодым людям, безошибочно угадав в них главных.
– Строим? – деловито спросила она.
– Строим, не видно? – Роман, мягко говоря, был не очень любезен. – А что, не видно? Шли бы вы, тетя…
– Плохо строим, мальчики, плохо, – серьезно сказала она. – Двойку вам за такое руководство, – лица "мальчиков" вытянулись.
– Тетя, а вы умеете лучше? Или построили десяток конюшен? – Рома уже откровенно злился.
– Ну, конюшен, положим, я не построила ни одной, но диплом МАРХИ и двадцать лет стажа все же не пропьешь. Ваша затея мне крайне симпатична в плане подъема одной отдельно взятой деревеньки, так что предлагаю пройтись по стройке, а потом по чертежам. Сомневаюсь, что подготовка площадки и заливка фундамента для конюшни идет по принципиально другим технологиям.
И они осмотрели площадку, потом захватили чертежи, чтобы за чашкой чая у теть Вали подробнее все рассмотреть. Вот так у Морозовой появилось сразу два великовозрастных "племянника", а у Романа и Саши, можно сказать, фея-крестная, заменившая собой и технадзор, и архнадзор, ГАП, ГИП и прочие страшные аббревиатуры, которые приводили Ковыльского в ужас. Вроде и фирма нанята не какая-нибудь шарашка, и все по чертежам да документом, но извечный русский авось сгубил не одну хорошую затею. Переживавшая тяжелый период своей жизни теть Валя (а для рабочих Валентина Павловна), с радостью окунулась в привычный мир арматуры, песчаных подушек, и железобетонных изделий.
Говорят, судьба в нужный момент сводит нас с нужными людьми, главное, заметить и понять. Наша троица сумела договориться, отчего каждый выиграл. Комплекс рос и ввысь, и вширь, занимая отведённое место согласно документации. Что удивительно, работы были закончены почти в срок. Одновременно вёлся набор персонала из местных на должности, не требующие особых навыков. Два тренера, детский и взрослый, согласились приезжать из города, занятия были не каждый день. Ещё один пенсионер, крепкий мужичок с большим опытом, и его жена согласились переехать в комплекс совсем. В городе им было тесно, и все равно по полгода жили на даче.
Молодые люди часто захаживали к теть Вале послушать про приключения, коими была заполнена жизнь авантюрной женщины. Роман даже угрожал замужеством, за что обычно получал полотенцем. И неизменно увозил в город баночку клубничного варенья, которым ни с кем не делился. К весне Саша был в отличной физической форме, даже кубики пресса обозначились, спокойно наматывал за день километры по комплексу, вполне сносно во всем разбирался, а где не мог, звал соседку. Романовские даже запихнули его в местный вуз на экономфак, и он учился не ради диплома, а ради дела, не филонил, как другие заочники. Мать успокоилась, и даже согласились переехать к сыну, когда будет готов его дом. Ковыльский параллельно занимался подбором лошадей, пришлось поднять старые знакомства. В юном месяце апреле состоялось открытие. Конечно, гвоздем программы стал Александр на Адмирале, рыжем жеребце, списанном с соревнований. Для домашних выступлений он вполне годился. И хоть программа была не олимпийская, положительное впечатление произвела. Ну и коварный Романовский запустил слух, как верховая езда круто, аристократично, фотогенично и вообще это супер-модно и полезно. Многие девицы хотели побывать в образе амазонки или благородной дамы.
Но не работой единой жив мужчина. Молодой здоровый организм требовал иногда и секса, в чем весьма помогал Ромка, подгоняя девиц, которым не терпелось захомутать такого симпатяжку с деньгами и связями. Правда, после переезда матери пыл пришлось поумерить. Она была рада за сына, и все сетовала, что в доме нужна хозяйка. Да только ни одна из кандидатур ее не устраивала, в любой ей виделась непорядочная женщина, совершенно недостойная Сашеньки. С возрастом ее характер стал только хуже, потом пришла болезнь, выматывающая и мать, и сына. Теть Валя поначалу помогала, но после обвинений в разных гадостях, предпочла пожилой женщине на глаза не показываться. Смерть стала страшным потрясением, но и облегчением одновременно. Александр страшно корил себя за то, что любил мать недостаточно, раз сейчас испытывает облегчение. Это недостойно сына, это не по-христиански. Его разрывали противоречивые чувства и опять начала заедать депрессия. Спасли Ромка, теть Валя и комплекс, разросшийся за четыре года до приличных масштабов, и требовавший все возрастающего внимания. Чтобы совсем избавиться от воспоминаний, продал московскую квартиру, прикупив себе здесь трешку. Разница в цене позволила небольшую сумму отдать в руки Романовского, чтобы тот смог ее выгодно вложить.
А еще Инна. В первое же лето работы конюшен приехала владелица питомника, знакомиться с соседями. Александр был разочарован, увидев обручальное кольцо на изящном пальчике. А еще поражен, когда "мимолетное видение" заявила, что предлагает бартер: они ей удобрение, что в избытке будут производить лошадки, она им растения и место для фотосессий. Такая девушка не должна знать ни про навоз, ни про удобрения, ни про прочие сельхоз премудрости. Увы, Инна была прочно замужем, и ничего большего, кроме дружбы, дать не могла, да и не собиралась.
Любил ли Саша ее? Он и сам точно ответить не мог. Влюблен, очарован – да. И страшно зол, когда мажор, один из тех, кто когда-то сломал ему жизнь, увел ее почти из-под носа. Золотая молодежь. Наглая, беспринципная. Ковыльский их ненавидел, за исключением Романа.
Сейчас ему тридцать семь, он холост, одинок, живет на отшибе цивилизации, и имеет пятьдесят процентов доли конноспортивного комплекса, организовывает фотосессии и тренирует не только детей из обеспеченных семей, но и самых обычных. Два раза в неделю их даже привозит собственный микроавтобус. Можно сказать, жизнь удалась. Но если наступило затишье, то, скорее всего, перед бурей. Такой блондинистой бурей, после встречи с которой жизнь Ковыльского никогда не будет прежней. Но он пока пребывал в счастливом неведении относительно планов мироздания.
