скачать книгу бесплатно
Ну вот, опять мы пытаемся «установить близость». «Что делать, чтобы спасти ваш брак, особенно если самого брака нет и вам его никто не обещал? И вы просто живете с идиотом, который этим тяготится и которого удерживает от разрыва лишь то, что он почему-то считает себя обязанным». Я правда так считаю, после того ранения, которое Росита получила, оказавшись в центре моих, а не своих проблем. И теперь я с ужасом думаю о том, что может так случиться, что мы так и останемся вместе. А это для меня худший кошмар.
Если бы я кого-то встретил, другую женщину, то все бы упростилось, у меня появился бы стимул к разрыву отношений. Но такого не случилось, да и Росита старается сделать так, чтобы не случилось. Во всяком случае, она пытается заполнить собой все мое свободное время вне дома, кроме стрельбища разве, да и то, как я сказал…
Откуда вся драма вроде бы? Росита молода, красива той яркой латиноамериканской красотой, которая сразу притягивает глаз, стройна и экзотична. Мы познакомились в Панаме, куда она приехала из Колумбии, чтобы танцевать в стрип-клубе. Собственно говоря, в этом клубе мы и познакомились, я туда заходил, потому что он принадлежал моему приятелю, с которым у меня были кое-какие дела. Я скучал, на тот момент у меня никого не было, Росита мне понравилась, я пригласил ее поужинать, а потом как-то вдруг сложились отношения. Моральный облик ее интересовал меня мало, я не рассматривал наши отношения как нечто серьезное, а потом как-то выяснилось, что как раз морали эта стриптизерша может многих еще и поучить. Мораль – она все же немного в другом.
Но наши отношения с самого начала не были комфортными – она намного младше, а для меня немолодой европейского типа мужчина с молодой латиноамериканкой выглядит идиотом. И вообще, как выяснилось, между нами нет практически ничего общего. Росита думает, выглядит и одевается как самая модная девушка Картахены, откуда она родом. То есть так, что сильно подумаешь перед тем, как решиться появиться с ней в приличном месте. Хорошо, что Аризона сама по себе деревня деревней, так что тут это нормально, стиль не нарушен.
Если бы она была типичной охотницей за «сахарными папиками», то я бы давно с ней расстался, – я, в конце концов, тренирован разбираться в людях. Но она такой не была. Более того, она была со мной честна, подчеркнуто верна и вообще, как мне кажется, ей могло быть со мной хорошо, она даже любит меня, как ей кажется, я для нее оказался неким оплотом безопасности и уверенности в этом мире, который до нашей встречи был для нее враждебным и шатким. Она любит расспрашивать, и ей действительно все интересно. И она даже простила мне наше недавнее расставание из-за другой женщины. Хоть там и не так все просто – Энн Хилли, к которой я от нее ушел, Росита отнесла к слугам дьявола, ну а дальше все легко списалось на козни нечистого, так что я вроде и не виноват получился.
А теперь она еще знает правду о том, с чем мы столкнулись. И это тоже нас по-своему связывает, как и подобает разделенной тайне и разделенной ноше. И это привязывает меня к ней, что пугает еще больше, потому что привязываться я не хочу, потому что все равно хочу расстаться. Я не молод, мне к пятидесяти, я уже думаю о том, сколько мне осталось полноценной жизни, если меня не убьют, конечно, и понимаю, что каждый год ценен все больше и больше, и я не хочу провести его вот так, думая о том, что я его бездарно трачу на бесперспективный роман.
– Хорошо, договорились, – сказал я ей. – Надо будет купить хорошего вина, с собой взять.
На этом вчерашний вечер в содержательной его части и закончился. А с утра пораньше, еще только начало рассветать, я выехал в Паркер. Бисон предупредил, что его отец просыпается рано и лучше к нему пораньше и приехать, к завтраку например.
Дорога туда шла заштатная, Морристаун Нью-Ривер хайвэй, обычная потрескавшаяся на жаре двухполоска, ведущая между пыльных валов, но довольно пустынная и почти что совершенно прямая, даже рулить не надо. Путь был неблизкий, катить туда почти три часа, расстояния в Аризоне внушают уважение, а учитывая, что население здесь редкое, то взгляд порадовали разве что пара городков, которые я проскочил по пути. А здесь каждый городок уже как отдельная планета.
Морристаун, Викенберг, чудовищно захолустная Агила. Проехал и через Уэндэн, который опять никакого зловещего впечатления не произвел – деревня и деревня, все как и везде. Затем дорога втянулась в пустыню Мохаве – такую же жаркую, как и Сонора, но, пожалуй, еще более плоскую. Отсюда и до знаменитой Долины Смерти, самого жаркого места, не так уж далеко. Но она уже в Калифорнии.
Паркер же был, можно сказать, оазисом – он расположился прямо на берегу реки Колорадо, на границе индейской резервации, промышлявшей, по обыкновению, держанием казино, да еще и воды здесь для фермеров хватало, так что долина реки выглядела зеленой, пусть и не за счет лесов, а всего лишь грядок с салатом.
Сам городок расположился на плоском, как столешница, месте и построен был по стандартному местному принципу – на параллельных улицах и перпендикулярных им авеню, кварталы по четыре участка, иногда по шесть. И да, бедным городок не выглядел. Не Скоттсдэйл, разумеется, но машины у домов приличные, чистота и ухоженность, у каждого дома лодка на прицепе, а у многих еще и ар-ви во дворах стоят. Дома все больше щитовые, но не маленькие и выглядят добротно, так что деньжата у населения какие-то все же водятся. Подозреваю, что живут больше туризмом, которого здесь тоже хватает, зачастую местным, – люди едут к реке, у многих неподалеку есть домики, нечто вроде дачек, куда приезжают ненадолго. Ну и казино, опять же, с традиционной стоянкой для ар-ви возле него.
Это был обычный, не «пенсионерский» городок, с населением в три тысячи, где большинство людей работает, а не доживает свой век на накопленную пенсию. Нужный мне дом находился на углу Мохаве-авеню и Двенадцатой улицы. Перед домом на гравийной площадке стояли три машины – пикап, внедорожник и зеленый седанчик. Внедорожник – красная «Такома» – принадлежал Коди Бисону, он на нем тогда от бара уехал, я помню.
Пристроил свой «Форд» рядом с ним, вышел, почувствовал, как завибрировал в кармане телефон. Пришло сообщение от Патрика о том, что он уже заселился в гостиницу в Сидоне. В ответ я посоветовал ему действовать по плану и направился к двери.
Постучать не успел – услышал шаги, и дверь распахнулась. В дверях стоял Коди.
– Проходи, – сказал он. – Сейчас завтракать будем.
В просторной кухне с «завтрачной» стойкой я увидел еще двоих людей. У плиты хлопотала седая женщина, с волосами, стянутыми в длинный хвост, одетая в джинсы и клетчатую рубашку, а у стола стоял вполне крепкого вида мужик лет под семьдесят, наверное, в длинных шортах и просторной майке. Был он стрижен под ежик, загорел до черноты, а рукопожатие его оказалось крепким и энергичным.
– Меня зовут Майкл, – тряхнул он мою руку.
– Сергей, сэр, – представился я.
– Это Сэра, моя жена.
Сэра улыбнулась белыми ровными вставными зубами, при этом очень обаятельно, тоже пожала мне руку.
– Садитесь завтракать.
Завтрак был простым и традиционным – глазунья из двух яиц, сосиски, бекон, обжареная картошка, гренки. В большом кувшине апельсиновый сок, от которого я отказался, сославшись на запрет врачей, и который заменил водой. Кофе. Разговор шел о погоде, надвигающейся жаре, ни о чем, в общем; главную тему, ту, из-за которой я сюда приехал, пока обходили.
После завтрака Майкл предложил нам с Коди посидеть на террасе, выходящей на небольшой задний двор, в котором в уголке возвышался монументально возведенный гриль, а затем вышел следом, с большой папкой в руках, которую выложил на стол перед собой.
Под навесом особенно жарко не было, а над головой медленно вращался вентилятор с длинными лопастями, создавая приятный ветерок. Было тихо, в таких городках вообще всегда тихо.
– Мой сын сказал, что вы интересуетесь историей с убийствами в Уэндэне, я правильно понял? – спросил он, надевая на нос очки для чтения.
– Все верно, сэр. Именно ею я и интересуюсь.
– Отец оставил довольно много записей. – Он открыл папку, сплошь забитую разносортными листами бумаги, газетными вырезками и какими-то фотографиями. Было видно, что собиралось это все не один год. – Он занимался этим почти всю жизнь, хотел разобраться. Даже меня заразил, время от времени я тоже что-то пытался выяснить, когда появлялась возможность. Я работал там же, где Коди работает сейчас, он говорил?
– Да, сэр.
– Сын сказал, что для тебя это очень серьезно? – Майкл прихлопнул стопку бумаг широкой ладонью с толстыми пальцами.
– Да, сэр, это серьезно. Эта история тянется дальше, и происходит много плохого.
– И полиция почему-то ничего не может сделать? – В голосе его прозвучало сомнение.
– Сэр, полиция, может, и сможет что-то сделать. Но этого будет недостаточно для того, чтобы все прекратилось.
– Я ему сказал об этом, – вмешался Коди. – Хотя сам не уверен, что поступил правильно.
– Дальше я попробую в этом убедить.
– Хорошо, это вы решите сами, – сказал Бисон-старший. – Попробую рассказать то, что я знаю. Отец заподозрил что-то неладное во всей этой истории почти сразу после того, как она закончилась. Коди мне передал ваш разговор, так что могу сказать, что ты угадал: самым странным было то, что Джейкоб и Сисси заходили в дома уже тогда, когда их все искали. Если бы Джейкоб стучался в двери сам или даже ломился в них, его бы просто пристрелили. А тут один дом, второй – и везде один и тот же почерк, в семье берут в заложники детей, дальше убивают взрослых. Слишком умно и слишком сложно для дебила и ребенка.
– Макади знал, что идет охота на Келла, – добавил Коди.
– Да, отец говорил, что Макади всегда был крепким мужиком, тугим, как двухдолларовый стейк, и он к тому времени все знал. У Келла и Сисси не было ни единого шанса попасть к нему в дом. К тому же с ними были захваченные люди, кто-то должен был их охранять. Сисси могла постучаться, и ее бы впустили, люди думали, что Келл ее увел насильно, но что она могла сделать одна в доме? Концы с концами не сходились во всей этой истории.
– И он обнаружил «седого джентльмена»?
– Он предположил. Чужак в такое время в этом месте, к тому же больше его никто не видел – странно. Единственное, отец был уверен в том, что Сисси исчезла с ним. Доказательств не было, он это просто потрохами чувствовал. Здесь остались копии его писем, – Майкл опять похлопал по папке, – с которыми он обращался к окружному поверенному и судье с просьбой провести эксгумацию могилы Мелиссы Келл. Но ему отказали.
– Келла линчевали по факту, поэтому никто не хотел снова поднимать старую историю, – добавил Коди. – В числе пасси было много влиятельных в то время в округе людей. Да и дед…
– Отец тоже не очень хотел ворошить то, как соблюдались процедуры, – усмехнулся Бисон-старший. – Но он был к тому времени и так уверен, что Келл убил и изуродовал дочку Мачека, причем его кто-то заставил это сделать. Предположить, что у Джейкоба самого хватило бы ума переодеть ребенка и изуродовать так, что невозможно опознать…
– Да, я бы тоже сильно сомневался, – кивнул и я.
– На след «седоватого джентльмена» дед наткнулся намного позже, причем относительно случайно, как он говорил. Примерно за три месяца в школе в Саломи были люди из миссии христианского воспитания, как они представились. Он нашел это в местной газете, там было фото. Он их проверил, выяснил, что миссия закрылась почти сразу после убийств, хотя до этого целый год работала в школах Аризоны и Калифорнии. В одной из газет он нашел фото некоего Натаниэла Пемброка, который миссию возглавлял. – Майкл переложил несколько листов и достал упакованную в пластик газетную заметку на пожелтевшей бумаге. – Это он, – придвинул он фото ко мне.
Взял в руку пластиковый конвертик. Черно-белое фото, довольно четкое. На нем человек в строгом костюме, уже по манере держаться видно, что проповедник. Длинное аристократическое лицо, немного нетипично длинные для тех времен волосы, зачесанные назад. В руках, разумеется, Библия. Вообще нормальный такой снимок, можно было опознавать. Причем он очень сильно совпадает с тем, что нарисовал колумбийский полицейский художник, пообщавшись с Грасиэлой Рохас по просьбе отца О'Мэлли и отца Альвареса – духовного наставника уже умирающей Грасиэлы. И этот портрет я уже давно изучил до последней детали.
– Он показал этот снимок свидетелям?
– Да. И они этого человека опознали. Именно он заходил в лавку.
– То есть он был здесь до этого в школе открыто, занимался с детьми, а потом вдруг как-то странно мелькнул и исчез, так?
– Именно так. Поэтому дед предположил, что… – Тут Майк явно растерялся, не зная, что сказать дальше.
– Что это он как-то заставил Сисси это сделать?
– Сисси была плохой и злой девочкой, – медленно сказал Майк, слегка пристукивая в такт словам ладонью по столу. – Дед считал, что этот Пемброк «раскрыл» Сисси. Он считал, что Пемброк искал таких детей, демонов в детском обличье.
– Поэтому дед ни с кем не делился своими мыслями, – добавил Коди.
– Да, отец был реалистом, он не хотел получить репутацию местного сумасшедшего. Поэтому свои идеи оставил при себе.
– Подозреваю, что свои идеи ты держишь при себе по этой же самой причине? – довольно невинно осведомился Коди.
Я ломаться не стал, ответил честно:
– По этой. Репутация сумасшедшего редко помогает работе.
– Все верно. Отец пытался искать Пемброка, насколько позволяли средства, – продолжил Майк. – Нашел его следы в Арканзасе и Джорджии, тоже всякие лиги христианского воспитания, везде он работал со школами. Это все было до убийств в Уэндэне. А после них он нашел лишь одного свидетеля, который видел Пемброка с девочкой, которую тот представил как свою дочь. Отец даже договорился с полицейским художником, который сводил его к свидетелю, и тот по описаниям сделал портрет. Вот он. – Майк нашел какую-то закладку и вытащил оттуда лист плотной бумаги, тоже закрытый пластиком.
Немного вытянутое лицо, немного непропорционально маленькие, словно припухшие глаза. Трудно сказать, какой девочка станет, когда вырастет. Может превратиться в нечто мужеподобное, а может даже стать довольно красивой, такой тип «энергичного лица». Лицо недоброе, верно. И кстати, Пемброк мог выдавать ее за свою дочь, что-то общее в лицах есть.
– Как бы мне снять копию с этой папки? – спросил я.
– Я дам копию, у меня их несколько, – усмехнулся Майк. – Всегда надеялся на то, что это все, – он снова хлопнул ладонью по папке, – сдвинется с мертвой точки когда-нибудь. Я пытался искать, но все дороги вели в пустоту, везде был тупик. Все случилось давно, даже свидетели уже умерли. Пемброк тоже, наверняка, на фото он не молод…
– Пемброк жив, скорее всего, – прервал его я. – И даже выглядит почти что так же, как и тогда.
– Не понял?
– Пемброк не совсем человек. – Я уставился Бисону-старшему в глаза. – Или даже уже совсем не человек.
– А если подробней? – вмешался Коди.
– Подробней чуть позже, – покачал я головой. – Пока прими на веру. Ты слышал про убийство Марка Килроя в Матаморосе, в Мексике? Это было в начале восьмидесятых?
Оба Бисона задумались, затем отрицательно покачали головой.
– Поищи информацию, там довольно много доступного. Так вот Пемброк к этому тоже причастен. Его видели, его описали, он практически не изменился. Вот смотри, это лицо человека со слов очевидца. – Я нашел в планшете нужную картинку, показал им фоторобот.
– Похож, – сразу сказали оба Бисона.
– Я тоже так думаю. Потом поговорим о нем. Да, и кто может мне помочь найти все дома, в которых произошли убийства?
– Я могу, – сказал Коди. – Покажу места. Домов не осталось. На паре мест выстроены новые. Поехали?
Глава 10
Выехали на двух машинах, потому что я потом поеду в сторону Финикса, в Паркер уже возвращаться не буду. Красная «Такома» шла впереди, я тянулся следом. На полу перед соседним сиденьем лежала сумка с копией той папки, что Майк мне показывал. Доберусь до дома и засяду за чтение. Может быть, что-то дополнительное узнаю о «седоватом джентльмене» Пемброке, или как там его на самом деле, потому что он упоминается везде в этой истории.
Он специально искал вот таких детей? Каких? Как-то приходит на ум формулировка из сериала: «рожденные без души». Инвалиды. Бывают без ног, бывают без глаз, а бывают и без души. Как их искал Пемброк? Как находил?
Я вспомнил Луис Гонсалес, а если точнее, то что я чувствовал, когда оказался рядом с ней. Я чувствовал спуск вниз, как будто он действительно рядом. Рядом с другими нелюдями я ничего подобного не ощущал, даже тогда, когда пытал в сыром бункере в джунглях Джонсона, рядом с Энн Хилли испытывал лишь какое-то иррациональное к ней влечение, а вот Луис была другой. И ради Луис они даже рискнули, они провели целую операцию, подвели своего человека, японку Сатори. Что настолько ценное было в ней?
Пемброк искал таких же, которых чувствуешь сразу? Не все чувствуют, но такие, как я… или он. Интересно, а какие Джасмин Роджерс и Эрик Браун? Я ведь никогда поблизости от них не стоял. Их я почувствую?
Нет, не зря они там делятся на какие-то касты. Чего-то я пока не знаю. Многого не знаю.
Зазвонил телефон – Коди. Я ответил на звонок, попутно подумав, что надо было ему выдать одну из двух раций, что лежат у меня под задним сиденьем, это удобно, когда на двух машинах едешь и не нарушаешь ничего.
– Сначала подъедем к дому Макади, он ближе всего.
– Как скажешь, вы лучше знаете место.
Дом Макади, насколько я помнил, принадлежал уже к общине Саломи, а мы как раз и подъезжали к этому городку. Справа показался трейлерный парк за загородкой типа как для скота, слева – заправка и пара магазинчиков, включающих обязательный почти по всей Америке «Антик-шоп», в каком продают или просто старье, или подделки под старье в расчете на наивных проезжих туристов.
За магазинчиком «Такома» свернула налево, ну и я следом за ней. Справа мелькнула красно-белая вышка мобильной связи, слева – что-то вроде фермерского хоздвора, большого. Вокруг так и тянулась чуть заросшая сухим кустарником пустыня, а в ней тут и там виднелись скопления обычно белых амбаров, ангаров, гаражей, цехов – какие-то фермерские производства. Километра через три после поворота увидели рядом с дорогой небольшой рынок под тентами, а может, и не рынок, а мне просто так показалось, может, даже трейлер-парк, а еще через километр справа от шоссе я разглядел немалого размера ангар за скоплением кустарника.
«Такома» прижалась к обочине, остановилась. Водительская дверь открылась, ну и я тоже вышел.
– Это немного странно, – сказал Коди, показывая в сторону ангара. – Это место никто никогда не хотел покупать, оно считается совсем плохим, да и говорят, что люди здесь себя чувствовали не слишком хорошо.
Ангар, насколько мне удавалось разглядеть, был совсем новым. Обычный большой ангар, почти такой же, в каком у меня и офис, и склад, и производство квартирует.
– Дом Макади стоял прямо там, – пояснил Коди.
– Место купили?
– Не знаю. Может, взяли в аренду, но вообще оно было на продажу. Оно было на продажу уже последние шестьдесят лет, им какой-то фонд владел. Хочешь попробовать зайти туда? В случае чего я могу показать бляху.
Ну да, он коп, это нормально.
– Я бы зашел осмотреться. Глянул бы, что там за люди.
В конце концов, если там что-то вроде цеха, на вторжение посторонних, думаю, особенно никто не обидится. В такие места люди приходят, так что это нормально.
Машины снова тронулись с места, неторопливо преодолели расстояние до ворот, закрытых, кстати, на повторный шлагбаум, остановились. Выбравшись из кабины, я привычно коснулся рукой края пистолетной рукоятки под рубашкой. Коди повесил на ремень открытый бумажник с бляхой, а я свою, не думая ее демонстрировать, но действуя «в унисон», повесил на шнурке на шею. Если представится Коди, то я смогу автоматически закосить под копа.
Полдень, самое пекло накатило. Видно, как колеблются очертания холмов вдали в потоках раскаленного воздуха, поднимающегося от песчаной поверхности пустыни. Сколько сейчас? Термометр в машине показывал сто четыре, если по-местному, по Фаренгейту, то есть сороковник.
Так, а они тут совсем недавно, место только начало осваиваться. Ангар совершенно новый, только смонтирован. Площадка разъезжена грузовиками, местами засыпана гравием, но даже по гравию видно, что его только привезли, он еще толком с землей не перемешался, не утрамбовался. Пара контейнеров, у стены припаркованы два пикапа и развозной фургон. Вон еще трейлер в углу, сильно неновый. Водонапорный бак, большой, сверкающий свежей белой краской.
Нас заметили. В стене ангара открылась дверь, на улице показался мужик в смятой ковбойской шляпе, бородатый, одетый в джинсы и в жилет на голое загорелое тело. На ремне кобура с пистолетом, открыто. Плечи и руки в цветной татуировке.
– Чем могу помочь, джентльмены?
Выглядит ковбоем, но произношение совсем не местное, скорее всего, он янки. И да, бляху на поясе Коди и бумажник на шнурке у меня на груди он заметил, я взгляд проследил. Коди сказал:
– Мы хотели бы задать пару вопросов, если не возражаете.
– О чем? – не насторожился, но и особого гостеприимства не демонстрировал.
– О том доме, остатки которого здесь были.
Не самое удачное вступление, но на самом деле я ума не приложу, с чего можно еще было разговор начать.
