скачать книгу бесплатно
Грааль? Грааль… Грааль! Я – ключ
Юрий Кривенцев
Переживающий черную полосу в жизни Егор Пашутин оказывается похищенным могущественной расой Корректоров – хозяев галактики. Пленника ждет предложение на роль паладина – героя-одиночки, выполняющего функцию регулятора проблемных цивилизаций. Егору придется пройти через многое, чтобы понять, кто он: жалкий, лишившийся всего неудачник или спаситель миров, единственный избранник Вселенной.
Грааль? Грааль… Грааль!
Я – ключ
Юрий Кривенцев
Корректор Любовь Александровна Кривенцева
© Юрий Кривенцев, 2021
ISBN 978-5-4474-5150-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Низкое, бурое, давящее небо над головой. Бурое болотистое желе под ногами. Бурые, однообразные холмы у близкого горизонта. Даже густой воздух, насыщенный липкой холодной изморозью, отдает бурой тухлятиной. Унылое, мрачное место, безотрадное зрелище…
Но его паломничество завершается. Путь почти пройден. Прежние ошибки, разочарования, победы не в счет, они позади, далеко в прошлом. Остается последний, решающий рывок.
Он поднимает устало склоненную голову и вдруг видит то, к чему так стремился: за ближайшей грядой, в просвете меж двух сопок в туманном лиловом сиянии, как драгоценная монета среди груды навоза, горит, манит огромный сферический многогранник. Вот она – цель его жизни, решение всех мыслимых проблем, исполнение всех желаний, святой Грааль этой Вселенной…
«Только бы дойти, не расслабляться. Совсем чуть-чуть…».
В ответ на его мысли вязкая твердь под правой ногой с влажным всхлипом разверзается, он инстинктивно отпрыгивает влево, с трудом удерживая равновесие. Заполошенно брызнули в стороны какие-то серые водоплавающие, похожие на ушастых головастиков размером с мышь. В образовавшуюся дыру хлынула грязная жижа, но бездна уже закрывается, издавая басовитое гудение на пределе инфразвука.
– Не возьмешь тварь, дойду! – сиплым карканьем вырывается из горла.
«Не надо торопиться, за мной никто не гонится», – сердце где-то в горле, бухает, как молот, отдавая эхом в виски. Ужасно хочется пить, – «Потом, все потом…».
Шаг, еще шаг… Маренговый бриллиант уже ближе – рукой подать. Заноза тревоги не стихает. Что-то не так. Вдруг он понимает причину беспокойства.
– Опасность! – запоздало кричит Тень.
– Где ж ты раньше была?!
В мутном мареве воздуха где-то на уровне плеча тонким слоем до горизонта в совершеннейшей тишине постепенно проявляется бледное пурпурное мерцание.
«Господи, только не это! Почему я не заметил сразу?! Теперь поздно дергаться – только терпеть…» – в яростно-обреченном ожидании пси-атаки он продолжает упрямо шагать к уже близкой расщелине.
В голове раздается неразборчивый истерический шепот. Он нарастает, резонирует, спазмом подкатывает тошнота, в мозг медленно вворачивается ледяной бурав.
«Проклятье…».
Сознание мутится, уплывает, как после литра водки. Последнее, что он видит: опрокинутое унылое небо и яркая сиреневая искра, прячущаяся за холмами…
Часть I. Узник
1
«Интересно, много ли в этом городе людей, которым нравится Ноябрь? Пушкин любил осень, но другую: «Багрец и золото…». Грязь и слякоть Александр Сергеич вроде бы не воспевал», – Егор смотрел в окно сквозь стекло расписанное кривыми прозрачными струйками стекающей воды. В сумрачной дали, заволоченной сплошной завесой ливня, мрачные глыбы городских кварталов сливались в единую массу. Монохромное полотно кубиста-меланхолика, написанное краской цвета мокрой мыши. Вблизи картина немного оживала. Нагло, по-хозяйски прилипшие к асфальту мелкие многочисленные лужи задорно рябили сеющим дождем. Их пупырчатая поверхность периодически вздрагивала волнами от налетающих вздохов ветра. Атмосферные порывы монотонно раскачивали мертвые проволочные остовы деревьев и кустов. Улицы опустели. Единственным живым существом на этом унылом пейзаже был неприкаянный серый щенок, прячущийся под козырьком на резиновом коврике подъездного входа. Брр… Смотреть – и то зябко.
На душе было также. Безысходность, подавленность, пожалуй, даже отчаяние, парадоксальным образом смешивающиеся с исподволь прорастающей холодной апатией. И не только по причине плохой погоды. То, что произошло с его жизнью в последний месяц, просто не хотелось воспринимать как реальность.
Начались все беды с увольнения. Как-то, в одно неприветливое сентябрьское утро заурядного рабочего дня зам главного, Виктор Семеныч, вызвал его к себе. Всегда уверенный и слегка высокомерный взгляд начальника, на этот раз рассеянно блуждал по кабинету, избегая встречи с глазами незадачливого посетителя. «Здравствуйте Георгий. Располагайтесь. У меня для вас неприятная новость». И пошло-поехало. Семеныч умел держать речь, убеждать собеседника, в этом ему не откажешь. С его слов, все было не так уж и катастрофично, просто роковое стечение обстоятельств. Что-то там резко изменилось в политике руководящих сил компании и грянуло сокращение. Вышвырнули добрую половину отдела, включая заведующего. Успокаивало лишь одно – причина увольнения была не в нем, Егоре, лично, она была абстрактной, непонятной, подобно стихийному бедствию, а потому – не такой уж и обидной.
Вечером он напился с другом Женькой, а через неделю начал искать работу. Вот тут-то его ждал второй удар. Сколько ни бился, он не мог найти достойного занятия. Нет, у него была и специальность, и квалификация, но вот не шло и все тут. Откровенно говоря, это удивило, а затем и обескуражило Егора больше чем увольнение. Запомнилась фраза одного из кастинговавших его кадровиков: «Понимаете, уважаемый, это общероссийская проблема. Дело в том, что малоквалифицированных сотрудников у нас недостаток, а специалистов, к глубокому сожалению, больше чем надо. Все „тепленькие“ местечки уже давно заняты». Дошло до того, что ему пришлось перебиваться левыми шабашками на улице. Это было унизительно. Нет, он не впал в отчаяние, не опустился, он просто не мог позволить себе поверить, что рано или поздно не наступят изменения к лучшему.
Но это было еще не все. Неожиданно и очень быстро умер отец – последний кровный родственник в этом неприветливом мире. Непонятное и страшное слово – панкреонекроз. Похороны и связанная с ними суета прошли мимо него, как в тумане. Потом, как Егор ни силился, не мог выудить из памяти подробностей. Зато часто вспоминал детские годы с родителем. Особенно, почему-то, помнился эпизод на рыбалке. Ему 9 лет: лето, раннее утро, солнце только встает из-за горизонта. Тот миг света и вселенской тишины, когда птицы еще не начали голосить. Тихая зеркальная гладь пруда. Его новенькое бамбуковое удилище, выгнутое дугой, огромный, трепещущий карп, сверкающий серебром у него в руках (кажется, чуть не выронил тогда) и взгляд отца… Многое было в этом взгляде: любовь, торжество, радость, гордость за сына. Вот эти глаза не уходят из памяти, вцементировались в извилины.
И, наконец, последний удар. Алка, егоза Алка – теплая и такая родная женщина, с которой он провел целых четыре года счастливой, почти семейной жизни, неожиданно собрала чемоданы и ушла. Ни слова объяснений (хоть бы истерику устроила, что ли?). Когда он вернулся, его ждала пустая, идеально прибранная, квартира, ужин в холодильнике и записка на столе: «Извини Гош, но я так больше не могу. Не ищи меня. Прощай». И все!!! Вот после этого он пил уже три дня, причем в одиночку. Пытался звонить – напрасно. Номер абонента просто не существовал в этом мире. И ведь нельзя сказать, что для него это было неожиданностью. В последние месяцы он видел в ее глазах что-то такое. Обиду? Разочарование? Умирающую надежду? А может, просто усталость? Но прошел мимо, не заметил так сказать, не придал значения… Впоследствии мужчина много думал об этом. И чем больше мусолил эту тему, тем яснее приходил к выводу, что он, Егор Пашутин – последний лопух. Он не винил ее. Ведь за все это время несостоявшийся муж не смог дать девушке ровным счетом ничего. В их паре отдавала только она, он брал. И не ценил. Банально? Да. Но так и было. В свои 28 лет, женщина ни разу не намекала на свадьбу. Ждала, когда ее рыцарь сделает это первым, как настоящий мужчина? А он молчал, его это устраивало. Идиот! Вот о ребенке она заикалась, и не единожды. Напрасно, как оказалось. В тысячный раз он ронял голову на ладони и шептал:
– Боже, как я мог быть таким бараном?!
Дождь за окном не прекращался. Тучная женщина в грязно-бежевом пальто, наполовину скрытая черным зонтом, по-утиному вразвалку подошла к двери подъезда, неторопливо потопала ногами о ребристый коврик, задумалась, покопалась в продуктовом пакете, вынула оттуда сосиску и бросила ее щенку. Животное жадно набросилось на лакомство, не забывая при этом благодарно вилять хвостом.
Егор улыбнулся, – «не кисни Жорка, жизнь продолжается».
Неожиданная трель мобильника заставила его вздрогнуть. Звонил старый друг Женька.
– Алло Женёк, привет.
– Здорово Жорж. Ты куда пропал?! Ваще ни слуху – ни духу. Совесть имей! Старых друзей забываешь. Колись, что случилось?
– Да так, тут в двух словах не расскажешь. А ты…
– Короче, прямо сейчас вали ко мне. Моя укатила до завтра. Стол с меня, бухло с тебя.
– Ты понимаешь…
– Не базарь, слышать ничего не хочу. Если не приедешь – перестану разговаривать! Жду.
Из трубки послышались короткие гудки. Вот такой он Евгений. Энергичный, напористый холерик. Всегда говорит то, что думает. Не раз по этой причине получал от жизни по ушам. Но не изменился. Зато более верного друга у Егора не было.
«Ну, что ж, может это и к лучшему. Все отраднее, чем дома кваситься в собственном соку».
Для мужчины собраться и выйти на улицу – дело двух минут. Пашутин поежился. Неприветливый туманный мрачный мир полиса ограничен недалекой зоной видимости. В окружающем только два цвета: насыщенный кобальт низкого мглистого неба и серая урбанистическая масса безликих кварталов.
В гараж он заходить не стал. Несмотря на непогоду, решил пройтись пешком, благо, друг жил недалеко. Откровенно говоря, ему такая погода нравилась. Здесь главное одеться адекватно: плотная, непромокаемая куртка с капюшоном, накинутым поверх кепки, грубые, почти брезентовые джинсы и надежная теплая обувь из гидрофобной кожи. Ему нравилось это почти животное чувство неуязвимости перед разбушевавшейся стихией. Когда вроде бы тонкая оболочка обуви-одежды надежно защищает тебя от хлещущих струй и холода. И только лицо омывает ветряной влагой свежайшего, насыщенного озоном воздуха.
А вот и супермаркет. Он зашел внутрь. Что брать? Их с другом любимые напитки – бурбон и хорошая водка. Егор посмотрел на цены и, соотнеся их со своими нынешними финансовыми возможностями, решил остаться патриотом.
Знакомый подъезд с вечно заедающим домофоном. Старые, вытертые до блеска, ребристые ступеньки слишком крутой металлической лестницы. Хлипкая деревянная дверь квартиры. Егору показалось, что друг открыл раньше, чем он нажал на звонок. Из дверного проема высунулась рыжая всклокоченная башка, а за ней – весьма дородное тело в распахнутом домашнем халате.
Прямо с порога хозяин заорал:
– Ага, решился-таки, бирюк. Молодчина! Чё так долго? Давай проходи! Чувствуешь запах с кухни? Сейчас оценишь мой шедевр.
Евгений любил и умел готовить. Кулинарные изыски были его хобби. На этот раз друзей ждала утка с черносливом, запеченная в духовке, хе из макрели и один из коронных Женькиных салатов собственного изобретения (определить их состав на вкус было практически невозможно, а спрашивать у автора – бесполезно).
Птица была просто изумительна. Лишенный женского внимания Егор уже и забыл, когда в последний раз ел по-человечески.
Трапезничали со вкусом, не торопясь. Долго-долго беседовали. Удивительно, но на этот раз говорил в основном гость. Да и было что сказать. Через пару часов, подогретый извечным русским катализатором общения, он и не заметил, как выложил другу все. Женька больше молчал, изредка вставляя фразу-другую.
Посиделки дали результат. После застолья Егору стало гораздо легче. «Давно надо было выговориться», – думал он.
Уже на пороге, прощаясь, Женя заметил:
– Слушай, Жорж, не хочу казаться банальным, но ты же знаешь: жизнь полосата, как зебра. Не унывай. Черная полоса в жизни всегда сменяется светлой. Наберись терпения.
Он усмехнулся:
– Знаешь Женька, мне кажется, что моя зебра – сплошная брюнетка.
Женька громко заржал:
– Вот видишь, и чувство юмора уже появилось. Держись. Заходи почаще. Если что – звони.
Уже закрывая дверь, друг встрепенулся:
– Да, чуть не забыл. Я тебе тут ссылочку на мыло скинул. Это насчет твоих поисков работы. Надеюсь, поможет.
2
Утро было добрым, в полном смысле этого слова.
Похмелья не было совершенно. Проснулся Егор с беспричинной улыбкой в пол-лица. Давно он не испытывал такого внутреннего спокойствия и удовлетворенности. В душе царило блаженное равновесие убежденного буддиста и уверенность в грядущем. Что было причиной? Может вчерашний ментальный катарсис с другом Женькой? А может просто наступало время той самой светлой полосы?
Раздернув шторы, он улыбнулся еще шире. Егор застал город за миг до его пробуждения. В те минуты, когда в квартирах уже закипает жизнь, но на улицах еще пусто. За окном было вёдро, такое редкое для этого времени года. Полнейшая тишина, ни ветерка. Непросохший сизый асфальт сверкал в лучах избавившегося от мглы солнца, а оно, хоть и висело еще низко над горизонтом, но жарило во всю, как на Пасху. «Ну, натуральный Апрель, только птичьих трелей не хватает…». Небо светлое, чистое, молочно-лазурное. Только слева, у самого горизонта, два светлых облачка, похожие на грушу и ежика.
«Сегодня все будет хорошо, все получится», – с такими мыслями он приступил к трапезе. Приготовленная в медной джезве дешевая Арабика казалась неподражаемым Люваком. А что поутру лучше всего подходит к кофе? Ну, конечно, глазунья из трех яиц.
Расправившись с завтраком, Егор понял, что дома не усидит. «Надо что-то предпринять. Сегодня особенный день. Я должен найти работу. Что там Женька говорил о трудоустройстве?» – переполненный оптимизмом, он сел за компьютер и открыл свою почту.
На его странице в мэйле, куда он давно не заглядывал, было полно спама, но письмо Евгения сразу бросилось в глаза:
«Привет Жорж! Высылаю, что обещал, лови!».
Пройдя по ссылке, Егор увидел объявление. Весьма престранное, между прочим. В верхней части страницы широкой полосой проходил причудливый узор. Да орнамент ли это? Вряд ли. Никакой симметрии, никаких регулярно повторяющихся фрагментов. Нет, пожалуй, это больше напоминало вязь каких-то символов или знаков, причем совершенно незнакомых, дико далеких от всего виденного ранее.
Загадочный затейливый транскрипт удивительным образом притягивал взгляд, завораживал, приглушал сознание. На него хотелось смотреть и смотреть, пытаясь уловить ускользающий смысл, который, несомненно, присутствовал.
Егор вздрогнул, посмотрел на часы. Ого! Он пялился на сие произведение почти сорок минут. «Да что это со мной?» – он еще раз жадно взглянул на граффити и перевел взгляд ниже. Текст объявления тоже был весьма необычный:
«ТОЛЬКО ДЛЯ ТЕХ, КТО «ДОЛГО» ЧИТАЛ НАШЕ ПОСЛАНИЕ.
ВЫ ПОТЕРЯЛИ РАБОТУ?
ВАША ЖИЗНЬ ПУСТА И БЕСПРОСВЕТНА?
ВЫ ХОТИТЕ КАРДИНАЛЬНО ИЗМЕНИТЬ СВОЕ БЫТИЕ?
ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО СПОСОБНЫ НА БОЛЬШЕЕ?
ТОГДА ВЫ ОБРАТИЛИСЬ ПО АДРЕСУ.
МЫ ПРЕДЛАГАЕМ СЕРИЮ КАСТИНГ-ТЕСТОВ, И ЕСЛИ ВЫ УСПЕШНО ПРОЙДЕТЕ ИСПЫТАНИЕ, ВАША ЖИЗНЬ СТАНЕТ ЯРКОЙ И ИНТЕРЕСНОЙ. ВЫ БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТЕ ИСПЫТЫВАТЬ НЕДОСТАТКА В ФИНАНСАХ, ПОЛУЧИТЕ ТО, К ЧЕМУ ВСЕГДА СТРЕМИЛИСЬ.
СОГЛАСНЫ?
ТОГДА ПРИСТУПИМ.
Первый тест мы предлагаем пройти онлайн прямо сейчас. Это займет не более 10 минут, если Вы кликните СЮДА».
Егор опешил. Таких объявлений он еще не встречал. Что это? Шутка-розыгрыш? В другое время он плюнул бы на это дело. Но только не сейчас. Удивительным образом он был уверен: в этот день возможно ВСЕ. Решительно дернув мышкой, он перешел по ссылке и… испытал некоторое разочарование. Тест представлял собой не что иное, как своеобразную анкету. Вопросы были разные, но в основном – о его нынешнем положении в социуме. «Ваше семейное положение», «Наличие близких родственников», «Имеете ли Вы постоянную работу?» и тому подобное. Правда, встречались и странные вопросы. Его слегка удивили, например такие: «Есть ли у Вас домашние животные?», или: «Считаете ли Вы себя человеком, склонным к ностальгии?».
Быстро покончив с анкетой, он нажал «Ввод» и увидел высветившийся яркий баннер:
ПОЗДРАВЛЯЕМ! ВЫ УСПЕШНО ПРОШЛИ ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ. ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО ТЕСТИРОВАНИЯ ПРИГЛАШАЕМ ВАС ПО АДРЕСУ… В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ СУТОК. НЕ ЗАТЯГИВАЙТЕ С РЕШЕНИЕМ. ЖИЗНЬ НЕ ЖДЕТ!
Адрес, почему-то, впечатался в память мгновенно. «Так это ж рядом совсем, я там каждый день прохожу». – Егор хлопнул крышкой компа и стал одеваться. У него внутри не стихал какой-то зуд, не терпелось узнать: что дальше? «Как ребенок, ей-богу».
В лифт не хотелось. Энергия, двигательный голод так и распирали тело. Спускаясь по лестнице вприпрыжку, насвистывая «Нас утро встречает прохладой…», на третьем этаже чуть не столкнулся с соседкой.
– Осторожно Георгий! Чуть не убил старуху. Летишь как оглашенный!
– Ой, баб-Нин извините, задумался.
– Задумался он… Под ноги смотри. 32 года, а как маленький.
– Виноват товарищ прапорщик, исправлюсь. Разрешите следовать далее?
– Шуточки все ему… Слушай Гош, ты не встречал мою Люську? Рыжая такая. С утра пропала куда-то. Соседка заходила, а я, старая дура, дверь, наверное, неплотно закрыла.
– Не баб-Нин, не видел. Не волнуйтесь, найдется ваша кошка. Они умные, дом помнят.
– Ну, удачи тебе сынок, не болей.
– Спасибо, и вам взаимно.
Выйдя из мрачного подъезда, Егор рефлекторно прищурил глаза – в лицо брызнул яркий солнечный свет.
«Точно, все будет хорошо!».
Вновь появилось желание петь, насвистывать. Выходя на тротуар, по-мальчишески пнул пустую консервную банку. Жестяная тара покатилась, со звоном распугивая заполошных воробьев.
Пройдя шагов тридцать Егор, непонятно зачем, оглянулся на дверь родного подъезда. Внутри вдруг что-то кольнуло, между лопаток пробежал тоскливый холодок. «Что это я? В конце концов, не в дальнее плавание ухожу. На абордаж адмирал, к победе!», – решительно развернувшись, он зашагал вперед.
