скачать книгу бесплатно
Ну да, секретные материалы раздобыть хотел, так журналисты этим и живут. Но не раздобыл же! И не опубликовал. А то, что намеревался на этом срубить бабла, так это вообще ни о чем – недоказуемо и ненаказуемо.
Единственное обстоятельство, мешавшее жизни окончательно порозоветь, упиралось в Зину. С любовницей вышло некрасиво. Именно он втянул ее в авантюру, следовательно, подставил. А затем еще и, в некотором роде, предал. Теперь ее судьба покрыта мраком неизвестности.
Но что делать? Не обращаться же в полицию, признаваясь в организации промышленного шпионажа? Тут самому можно срок схлопотать. А Зина…
Ну, выкрутится как-нибудь. Не убьют же ее за одни намерения передать флэшку с инфой. Максимум, выгонят с работы. Прессанут, конечно, изрядно, так он предупреждал о том, что дело рисковое. А за риск надо платить.
Нет, пора еще добавить вискаря. А то стремно как-то и на душе будто камень какой. А ему нужна расслабуха. Он же, считай, с боевой операции вернулся.
Семен закинул в рот четвертый стопарь, закусил бутербродом с икрой, и двинул на танцплощадку обжиматься с потными телками.
* * *
Допрос Зины продолжался около двух часов. Дитц работал добросовестно и пунктуально, вытягивая из «шпионки» все подробности и самые мелкие детали. Он знал, что прокола допустить нельзя. Идея подловить на Зину, как на живца, ее сообщников, принадлежала лично ему и была, в некотором роде, самодеятельностью.
Он не согласовывал операцию с вышестоящим начальством, собираясь подать ее, как экспромт. Блестящий экспромт. И рассчитывал на большую награду. Но и наказание за провал могло быть очень суровым. Поэтому следовало выяснить все, вытащив из девки подноготную (так, кажется, в России выражаются?), и зачистить концы.
Убедившись, что методы обычного допроса исчерпаны, Дитц позвал Гавела и тот вколол девчонке АВ-13 – он же, на профессиональном сленге, «болтушка» – психотропный препарат, расслабляющий волю и развязывающий языки даже самым стойким и упертым субъектам. А Зина уж точно не входила в их число – так, обычная смазливая бабенка с претензиями на исключительность и завышенными запросами.
Вот почему операция с «болтушкой» оказалась излишней. Быстро «поплывшая» после укола Зина ничего важного к предыдущим показаниям не добавила, разве что просветила Дитца по поводу своих личных взаимоотношений с блогером Семеном и бывшим мужем Данилиным. При этом блогера девица несколько раз обозвала козлом, а Данилина охарактеризовала, как «хороший самец» (в непечатной формулировке).
Услышав эту формулировку, Дитц решил, что затянувшийся допрос пора заканчивать. После чего сказал Гавелу, участвовавшему в процедуре на правах специалиста по медицинской части, что девушка службе безопасности больше не нужна.
– В каком смысле – не нужна? – уточнил врач.
– В прямом. Отведи ее к профессору, пусть делает с ней, что хочет. Для нас она отработанный материал, а вам для экспериментов еще сгодится. Впрочем, я уже разговаривал об этом с профессором.
Распоряжение Дитца означало, что Зина по сути приговорена к смерти. Секретность экспериментов предусматривала, что «подопытные кролики» должны затем умолкнуть навсегда – после того как пройдут все круги ада под «чутким» присмотром профессора Шмутко.
Таким образом, начальник службы безопасности не выполнил своего обещания перед Зиной. И не собирался выполнять. Наблюдая за тем, как Гавел выводит шатающуюся девушку из кабинета, Дитц подумал: «Ауфидерзейн, крошка. Этим славянам, давно перемешавшимся с азиатами, нельзя доверять. Непредсказуемые люди с непонятными принципами. Да и не нужны мне больше стукачи – скоро начнутся дела поинтересней».
* * *
Вечер в ресторане прошел отлично. А ночь с опьяневшей Лизой и вовсе обещала стать божественной. Поэтому Павел не расстроился, не сумев приткнуть автомобиль во дворе дома – обычная история, когда приезжаешь поздно. Народ помаленьку привык существовать в кредит – некоторые уже и по три тачки на семью умудряются иметь, а дворы-то не резиновые. Тем более что Данилин обитал в доме еще брежневских времен, со двором, рассчитанном, в лучшем случае, на десяток «жигулей» и «москвичей» с парочкой «запорожцев» в придачу.
Круг по двору Павел все-таки сделал – а вдруг да повезет? Однако не повезло, машин набилось, как сельдей в бочке. У соседней парадной Павел даже чуть не зацепил бампер бордового джипа – тот припарковался настолько неудачно, что на полметра перекрыл и без того узкий участок проезжий части.
В автомобиле сидели два парня, и в другое время Данилин обязательно сделал бы им замечание и попросил перепарковаться. А не послушались бы – начистил бы репу, чтобы не быковали и уважали, как любят выражаться по телеку, права других участников дорожного движения. Наглецов и хамов Павел на дух не переносил, и не только на дороге – у таких, пока в пятак не заедешь, мозги не вправятся.
Но в этот раз Данилин сдержался – не до нравоучений и разборок, когда разгоряченная Лиза под боком. Тут до постели бы скорей добраться, остальное подождет. А для начала надо куда-то тачку приткнуть.
Приткнул в итоге прямо на улице, рядом с круглосуточным магазином. Едва вылезли из машины, Лиза, потерявшая последние остатки нравственности, полезла целоваться взасос. Так и добирались до своей парадной рывками – два шага вперед, один шаг назад. Или как там у классика марксизма-ленинизма?
Добрались. Но в парадную так и не зашли. Лизе снова приспичило целоваться, и вот тут-то, обнимая девушку, Данилин во второй раз наткнулся взглядом на бордовый джип. Точнее, даже не на него, а на пристальный взгляд парня, сидевшего рядом с водителем. Он явно смотрел на Данилина и Лизу, а потом сразу отвернул голову.
Ничего необычного в поведении парня не было – подумаешь, загляделся на целующуюся парочку. Но Павел почему-то сразу напрягся. Впрочем, не почему-то.
Во-первых, трехдверный внедорожник Вранглер Анлимитед с вместительным багажником автомобиль в Питере не самый распространенный. И в родном дворе подобного «американца» – да еще бордового цвета – Данилин никогда не видел.
Во-вторых, непонятно, зачем мужики сидят в навороченной тачке поздним вечером в чужом дворе. Подъехали и дожидаются кого-то? Скорее всего, так оно и есть. Только вот кого они упорно дожидаются? Уж не его ли?
Скажете, мания преследования? Да нет. Имелся третий фактор, который Павел в последние годы учитывал при любых раскладах – начиная с того самого дня, когда уволился из полиции, проработав там несколько лет агентом под прикрытием. Последняя операция Данилина, в результате которой на большие сроки загремел на зону главарь банды наркоторговцев с ближайшим окружением, не принесла ему ордена – ордена?, как водится, получило начальство. Зато Павел получил глобальную проблему на всю оставшуюся жизнь.
Данилин никогда не был пугливым человеком – иначе бы не служил в спецназе морской пехоты, не участвовал в боевых действиях и не работал агентом под прикрытием. Но ему – после двух покушений наемных убийц наркомафии – приходилось опасаться за жизнь и прибегать к особым мерам предосторожности. Поэтому и привык Данилин нервно реагировать на некоторые – внешне вроде и обычные – обстоятельства. В частности, на пристальные взгляды незнакомых парней, занявших пост наблюдения в десятке метров от его парадной.
Возникшее подозрение следовало либо развеять, либо укрепить. Вариант с вхождением в парадную, не говоря уже о квартире, Павел отмел сходу – там могла поджидать засада. Значит, следовало действовать иначе.
– Лизонька, топаем дальше, а то мы до утра ко мне не попадем, – прошептал Данилин в ухо девушки.
– Разве мы еще не пришли? – пьяно удивилась та.
– Нет. Мы же с тобой все время целуемся.
– Но… – Лиза отстранилась от Данилина и с недоумением посмотрела на дом. – Ты хочешь сказать, что это не та парадная?
– Хуже. Этот не тот дом. Мой дом следующий.
Лиза была не так уж сильно пьяна – скорее, просто преждевременно расслабилась. Но раньше она гостила у Павла всего один раз и в темное время суток, поэтому дом толком не могла запомнить, как и типовую парадную. На этом обстоятельстве и строился расчет Данилина. И он сработал.
– Но мы же… – неуверенно протянула девушка. – А, ладно. Веди меня, Сусанин.
– Не сомневайся, прекрасная полячка, доставлю в целости и сохранности.
Он обнял Лизу за плечи и повел по тротуару – мимо автомобиля с подозрительными парнями. В его сторону Данилин не смотрел, но сознательно давал возможность парням тщательно и спокойно разглядеть собственное лицо. Он исходил из того, что группа наблюдения должна располагать не только адресом, но и фотографией клиента – иначе какой смысл торчать у парадной? И если парни ждут кого-то другого, то они даже не почешутся. А вот если они подкарауливают именно его, Павла Данилина, то…
Парни поджидали его. Павел убедился в этом пару минут спустя, когда обогнул вместе с Лизой угол дома и остановился на тротуаре. Здесь он снова изобразил затяжной поцелуй, стоя лицом к дому. Интуиция не подвела – через несколько секунд около угла здания возникла мужская фигура и почти тут же отступила обратно.
Данилин не успел как следует разглядеть человека, разве что на автомате зафиксировал светлые брюки и такую же рубашку с коротким рукавом. Но он не сомневался – ему сели на хвост, остается лишь получить неопровержимые доказательства. Правда, прежде следовало избавиться от обузы.
– Лизонька, у меня есть к тебе чрезвычайно важный разговор, – оторвавшись от теплых и сладких губ девушки, негромко произнес Данилин.
– Какой еще… чрезвычайно важный… – невнятно пробормотала Лиза.
– Ты сейчас уедешь домой. Да-да, я не шучу.
– Зачем?… Чего??? – Девушка выпятила глаза. – Какой еще «домой»?
– Пожалуйста, тише – за нами следят.
– Че-его-о??? – уже тише спросила Лиза. – Следят?
– Именно так. И если ты сейчас не уедешь, тебя могут убить. Вместе со мной.
– Че-его??? Нас убить? Кто?
– Наемные убийцы.
– Ты… шутишь?
– Все очень серьезно. Ты же знаешь, что я работал в полиции?
– Знаю.
– Ты видела у меня шрам возле лопатки?
– Видела. Ты тогда сказал, что тебя подстрелили… эти, душманы.
– Не душманы, а духи. Но я в тот раз сказал тебе неправду. На самом деле в меня стрелял наемный убийца. Около года назад. Они на меня охотятся, понимаешь?
– Кто охотится?
– Мафия.
Девушка ошеломленно покачала головой:
– Так ты не шутишь?
– Какие могут быть шутки, если речь идет о безопасности любимой женщины? Сейчас я поймаю частника, и ты поедешь домой. Поняла, моя милая?
– А ты? – От испуга она резко протрезвела. Даже язык заплетаться перестал. Вот что делает с человеком стресс.
– За меня не переживай. Я и не из таких переделок выходил. Езжай домой и не беспокойся. Чуть позже я тебе позвоню.
* * *
Профессор уже давно бы отправился домой, если бы его заранее не предупредил Маркус Дитц. Начальник службы безопасности позвонил и сообщил, что скоро в лабораторию поступит новый «пациент» – молодая женщина. Шмутко должен лично ее оформить и поместить в охраняемый блок – так посвященные в тайны БХЗ деликатно называли тюрьму для «подопытных кроликов».
– Как мы можем ее использовать? – спросил профессор.
– Как вам заблагорассудится в ваших научных целях, – ответил Дитц. – Она нам больше не понадобится. Только учтите – наружу эта девица не должна выйти. Слишком много знает.
– Все понял, Маркус, – сказал профессор. – Не сомневайтесь, оформим в лучшем виде.
Вообще-то он не подчинялся напрямую Дитцу. Деятельность секретной лаборатории курировал лично вице-президент концерна, и все основные вопросы решались через него. Но служба Дитца поставляла в лабораторию «пациентов» и, разумеется, контролировала соблюдение норм секретности и безопасности. Поэтому Шмутко предпочитал не возражать начальнику СБ без серьезных оснований.
Да и чего в данном случае возражать? Принять и оформить нового «кролика» – никаких проблем. Молодая женщина – еще лучше. Правда, Дитц не уточнил, как скоро поступит «пациент», профессор же не догадался спросить. В результате ожидание растянулось, а беспокоить Дитца Шмутко не решился. Еще воспримет подобное обращение, как нахальство.
Впрочем, профессор не скучал, потому что работы хватало выше крыши. Ведь ожидался визит очень важной комиссии, от которой зависела судьба дальнейших исследований. Да и судьба самого профессора в какой-то мере. Поэтому он готовил отчет, не напрягаясь по поводу обещанной «пациентки».
Разве что посматривал изредка на часы – время все же позднее, а бутерброд нормального ужина не заменит. И с облегчением воспринял громкий стук в дверь – так обычно стучал его ассистент Гавел.
– Входи! – крикнул Шмутко.
Дверь отворилась и через порог действительно переступили Гавел. За руку он поддерживал молодую, симпатичную женщину в мини-юбке.
«Блондинка, – машинально отметил профессор. – И в самом соку. Хм… Спасибо Маркусу, „кролик“, что надо. Пожалуй, уже из-за этого стоило задержаться допоздна».
– Что с ней? – спросил он ассистента. – Кажется, она не в себе. «Болтушка»?
– Она самая. Вколол пару кубиков по приказу Дитца, чтобы развязала язык.
– Давно?
– Около часа назад.
Шмутко оценивающе посмотрел на Зину.
– Ну, тогда она еще не скоро оклемается. Посади ее… вон туда.
Гавел подвел девушку к дивану и небрежно усадил, толкнув в плечо. Зина безропотно плюхнулась на кожаное сидение, завалившись на спинку дивана, словно мягкая кукла. Раздвинутые колени задрались, обнажив тугие бедра вплоть до желтых трусиков. Шмутко инстинктивно, как кот, узревший перед собой сметану, облизнул губы и причмокнул.
– Что же, Гавел, пожалуй, ты можешь идти отдыхать. Дальше я сам справлюсь.
– Вам точно не потребуется помощь? Дитц сказал, что ее необходимо поместить в охраняемый блок.
– Я в курсе. Проведу первичный осмотр, а в бокс ее доставят санитары. Ступай, ты и так весь день на ногах. Можешь, кстати, завтра подъехать к одиннадцати – с утра экспериментов не будет.
– Как скажете, профессор. До завтра.
Шмутко кивнул. Подождав, пока помощник выйдет из кабинета, приблизился к девушке и некоторое время молча рассматривал ее. Затем пробормотал:
– Очень даже ничего. Есть за что подержаться.
Он наклонился над Зиной, провел ладонью по ее щеке и промурлыкал:
– Ну что, цыпочка, соскучилась по папочке? Сейчас я тобой займусь. Будь послушной девочкой и получишь конфетку.
Девушка вяло качнула головой, шевельнула губами, как будто пытаясь что-то произнести, но так ничего и не сказала. Лишь вздохнула глубоко. Глаза профессора блеснули. Он положил кисть руки на левую грудь Зины, выпирающую из тонкой блузки, и слегка помял, словно проверяя грудь на упругость. Засопев, громко причмокнул, что выражало высокую степень возбуждения.
А дальше случилось событие, явно не входившее в планы похотливого ученого. Зина внезапно нагнула голову и вцепилась зубами в кисть профессора. Тот вскрикнул от боли и машинально ударил девушку кулаком свободной руки в висок.
Удар оказался сильным. Зина разжала зубы и, теряя сознание, завалилась на диван.
– Черт! – воскликнул Шмутко, тряся окровавленной ладонью. – Черт! Черт! Черт! Чертова стерва! Бешенная, что ли? – Он глубоко вздохнул и, хищно раздувая ноздри, процедил: – Ну, теперь держись, шалава! Теперь я тебя разделаю, как бог черепаху. Сейчас, сейчас…
Бормоча под нос, Шмутко подошел к белому медицинскому шкафу со стеклянными дверцами, открыл их, и достал из коробки ампулу. С другой полки взял одноразовый шприц. Сняв с ампулы пробочку, выкачал содержимое ампулы шприцом. И вернулся к дивану.
– Сейчас, сейчас…
Зина продолжала лежать на боку, не шевелясь, с безвольно поникшей головой. Профессор рывком перевернул ее на живот, задрал короткий подол юбки, приспустил трусики и, не церемонясь, резким движением воткнул иголку шприца в ягодицу. Садистки причмокивая, медленно ввел препарат, вытащил иголку и, шлепнув ладонью по ягодице, злорадно объявил:
– Теперь ты у меня даже не дернешься. Не хотела добром, получай силком. Тоже мне, целка, еще ломаться надумала…
Он не довел до конца свой многообещающий монолог. На столе требовательно и тревожно загудел красный телефон. Чертыхнувшись, профессор торопливо подошел к столу и, подняв трубку, произнес:
– Шмутко слушает.
– Здравствуйте, профессор, – по-английски отозвался скрипучий женский голос. – Вам необходимо срочно прибыть на совещание в головной офис.
