скачать книгу бесплатно
Стальной голос. Стальные борта. Стальные орудия.
И их всеобщий, Главный Командир – товарищ Сталин: сталь, крепкой выплавки сталь.
А ты, Крюков, не из стали разве сделан?
«Слишком я живой. И не хочу умирать».
Прищур Кротова вонзился в глаза рулевого матроса.
– Что, сдрейфил?!
– Да я, Сергей Александрыч… никак нет!
– Какой я тебе…
Хотел обругать матроса: что себе позволяет, имена-отчества?
На весь ледокол – громкий бой колоколов. Бьют, орут, вопят рынды.
Колокола тревоги.
Колокола смерти.
Крюков сглотнул. Охрип внезапно, как при дифтерите.
Кротов руку протянул. Плеча матроса коснулся.
– Сынок…
Некогда размышлять. Некогда думать и чувствовать.
Время закончилось. Оборвалось быстро и разом.
Люди черными тараканами высыпали на палубы; люди черными кошками шныряли, ползли, тащили – надо было проверить орудия, притащить ящики со снарядами, выверить расстояние до вражеского крейсера.
В синей, сизой дымке, казалось, очень далеко, а на самом деле близко, ? а может быть, страшно близко, а на самом деле далеко, ? в легчайшей взвеси полярной ночи плыл – стоял – висел – корабль.
Даже издалека устрашал. Огромный, железный зверь, мачта торчит, достигая верхушкой звезд; сквозь туман смутно различимы орудия, скошенная труба.
«Мы с ним будем бороться. Все просто. Он будет в нас стрелять. И мы в него. И – кто кого».
Николай оглядел палубу. Маленький ледокол, могучий крейсер. Битва бегемота и божьей коровки.
«Давайте уйдем!» ? рвался крик из груди.
Да ведь и не ушли бы далеко. Сколько узлов в час делает СКР-19? А сколько – эта громадина?
– Корабль к походу!
– Стрелы завалить! Трюмы закрыть!
– «Шеер», ? негромко говорит лейтенант Степин, всматриваясь в сизую, голубиную даль.
Люди носились, метались, расчехляли орудия, мелькали руки, глаза, лица, бушлаты. Люди готовились. Люди боялись. Люди делали вид, что не боятся ничуть: кто пел песенку, кто закурил на ходу, и руки работали, а папироса в углу рта торчала, и ветер пепел в море с палубы сдувал. Люди старались двигаться спокойно, расчетливо и уверенно, но сбивались на дерг, на взмах, на резкий крик. Многие примут бой впервые. Крюков глядел на лица молодых матросов. Белые как снег. Улыбки вымученные. Смерть чуют. «А я разве старик?»
– Крюков!
– Так точно!
– Дублируешь старшину-рулевого Транкова!
– Есть!
– Отдать швартовы!
Лейтенант Степин отнимает от глаз бинокль. Хороший призменный бинокль, цейсовский. Немецкий. Ах ты, фрицевский, в бога-душу-мать.
И за борт не выбросишь фашистскую поделку. Техника у гадов мировая.
Тишина. Белесое, молочное небо. Звезды вспыхивают и гаснут.
«Боже, я верю в тебя. Боже, не погаси мою звезду».
И торкнулось под сердце: «Марэся…»
Девочка-ромашка. Девочка-незабудка. Я не забуду тебя. Я… вернусь к тебе.
«Мертвым, в гробу, а вернусь».
? Направление на цель… Дистанция…
Пока артиллеристы не открывают огня.
Крюков шагнул к Кротову.
– Разрешите…
– Разрешаю. Все, ? полоснул узким прищуром, ? разрешаю.
– К орудию меня поставьте!
– Крюков, ты матрос-рулевой, и ты заменишь Сашу Транкова, если…
Николай сжал кулаки. Будто ударить кого готовился.
– Хорошо! Будь по-твоему.
Клацать перестали замки орудий. Тишина. Она обваливалась с небес, она сама была – небом.
На земле, в мире, во всей Арктике есть только небо. Белый, высокий ночной храм неба. Белые, медленные, как тюлени, льды. Серые жесткие, железные скалы. Бога нет – медведю белому молись. Когда встанет солнце, и пойдет широко, вольно и безбрежно по небу, очерчивая мощный земной круг, холодный синий окоем, Север улыбнется, оскалится льдами, скалами, снегами. Плеснет ледяными слезами из-под борта – в лицо. А когда солнце царственно завершит небесный путь – начнет валиться за горизонт, но не сможет упасть, и польется на скалы, из-под черных плотных слоистых туч, алая угрюмая кровь – так восстанет закат, испугает до полусмерти нежные души суровых людей и отразится в красных бесстрастных глазах веселых белых медведей.
Тишина. Сейчас – тишина. Она слишком тяжелая, тишина.
Ее невозможно вынести.
И однако все они ее – выносят.
На своих плечах – выносят.
На спинах. На загорбках. На руках.
«Пока еще не пролилась кровь. Еще не наступил закат».
Да ведь и рассвет еще не наступил.
– Прицел… Поставить трубку на удар… Орудия – зарядить!
«Дежнев» шел и шел прочь от причала. Порт таял в тумане, в разводах белого молока. Волны хлюпали о черные борта. Ручки машинного телеграфа переведены с малого хода на полный. Саша Транков, полный вперед! Курс на выход из гавани.
Навстречу бою. Навстречу – огню.
Крюков положил руки на рукоятки крупнокалиберного пулемета. Мостик качается под ногами, дрожит.
Полный ход. Полный ход времени; минут; секунд; жизни.
Он облизнул губы, крепче вцепился в рукоятки и подумал: так ярко, так ясно и красиво я еще никогда не видел ничего. Я мир не видел! «Так полно, так… рьяно, страстно… я никогда еще не жил».
Значит, жизнь в виду смерти – самая яркая?
Не додумал. Вражеский корабль приближался. Что будет делать «Дежнев», ведь его расстреляют в пух! Кротов сказал, он слышал: «Ляжем на дно, перегородим пролив, аккурат между Пирожком и Вегой, фарватер перекроем, в бухту не войдут, на Диксон все равно не попадут!» Родной корабль должен стать железным трупом. Железной костью поперек немецкой глотки. Что ж, командирам виднее.
«Жаль. Как жаль. Так мало я по морям походил. Море мое, море! Прощай!»
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
