скачать книгу бесплатно
– Говори, не тяни… – миролюбиво ответил Михаил, разморённый сытой едой и водкой.
– Есть в вашем отделении некий Дмитрий Носков.
– Ну есть… Распорядка покуда не нарушал.
– Нарушение распорядка и привлечение к себе излишнего внимания никоим образом не входит в планы Носкова… – витиевато произнёс незнакомец.
Михаил невольно насторожился: уж больно мудрёные речи вёл мужик. Да и на мужика он был не похож вовсе, скорее – на разночинца[22 - Разночинцы («люди разного чина и звания») – межсословная, юридически не вполне оформленная категория населения в Российском государстве XVII–XIX вв. Разночинцем называлось лицо, не принадлежащее ни к одному из установленных сословий: не приписанное ни к дворянству, ни к купечеству, ни к мещанам, ни к цеховым ремесленникам, ни к крестьянству, не имевшее личного дворянства или духовного сана.].
– Говори, что надобно, не мудри. Иначе уйду! – отрезал младший надзиратель.
Разночинец усмехнулся.
– Знаю, приказчиком ты раньше был. Видать, хватки деловой не потерял…
Михаил замер на мгновение, затем недоверчивым взором смерил незнакомца.
– Прощевайте, господин хороший! – грубо произнёс он, поднялся из-за стола и надел шинель. Тотчас приблизился халдей.
– Господин Венгеров, записать на ваш счёт? – вежливо поинтересовался он.
– Запиши…
Михаил, застегнув шинель и накинув башлык, вышел из питейного заведения и направился к тюрьме. Незнакомец нагнал его.
– Да ты не серчай, Венгеров. Лучше тебе с нами сотрудничать. Мы про тебя всё знаем: кто ты, откуда… И про Варвару Михееву – тоже…
При упоминании Вари Михаил резко остановился и недобрым взглядом смерил незнакомца.
– Ты что, из жандармов будешь? Политическими занимаешься? Нету за мной серьёзных грехов – в политике ничего не смыслю и отношения к ней не имею.
– Я не из царской охранки… – почти шёпотом произнёс разночинец. – Я из другой организации.
Михаил сморгнул.
– Из той, – пояснил незнакомец, – которая может и сестёр твоих, и матушку запросто пристрелить… А заодно и любовницу синеглазую…
Михаил ощутил, как его внутренности сковал холод, отнюдь не зимний, это был холод страха.
Заметив замешательство младшего надзирателя, наглый разночинец продолжил:
– Тебе лучше нам помочь… Тем паче – не бесплатно. На домик в тёплых краях хватит.
Михаил поглубже надвинул башлык.
– Знать, штабс-капитан Басов не просто Носкова крутит… Он политический, имеет отношение к вашей организации… Вы кто: бомбисты, террористы?
– Большевики, – спокойно пояснил незнакомец. – Носков – член «Боевого отряда народного вооружения»[23 - Подпольная организация появилась в 1905 году, имела ячейки во многих российских промышленных городах. Руководил «Боевыми отрядами народного вооружения» Яков Свердлов. Организация имела целью насильственное устранение высших военных, полицейских и жандармских чинов. Финансировалась организация немецкой разведкой. Также имела тесные связи с преступностью, члены организации принимали участие в ограблениях банков и ювелирных магазинов. За счёт чего она и пополняла свою кассу.]. И как ты правильно понял: с нами шутки плохи.
– Большевик! Слыхал о таких – мутят воду в столице. Дык что ж Носков в воровской малине-то делал?
– А это уже не твоё дело, господин надзиратель, – жёстко произнёс незнакомец. – Выбирай: либо поможешь Носкову бежать из тюрьмы, либо мы порешим твоих близких. Но всё равно найдём в тюрьме того, кто нам поможет.
Михаил потоптался на месте: ноги прихватило от стужи.
– Денег сколько даёшь?
Незнакомец усмехнулся.
– Бывший приказчик, деловой человек. Правильно, деньги все любят… Тысяча рублей устроит?
– Нет, я не только местом своим рискую, но и свободой. А если что не так?
– Не волнуйся, я тебе объясню, что делать. Начальство тюремное разве что обвинит тебя в халатности. Две тысячи рублей… Соглашайся, это твоё жалованье, почитай, за десять лет.
Неожиданно Михаил представил себе справный домик с цветущим садом где-нибудь на Украине и Варю, одетую в белое платье с оборками. Соблазн был велик…
* * *
Ночью в одной из камер, вверенных младшему надзирателю Венгерову, раздались крики заключённых. Михаил тотчас поспешил выяснить: что случилось. Он распахнул небольшое оконце, прорезанное в двери, и увидел, как Носков корчится в судорогах, а из его рта струится пена. Сокамерники, как могли, пытались помочь собрату по несчастью, но тщетно.
Венгеров отворил дверь ключом, заглянул в камеру.
– Ну что тут случилось-то? – нарочито лениво поинтересовался он. – Ни днём ни ночью от вас роздыху нету…
Старший по камере подскочил к младшему надзирателю.
– Дык, господин начальник, вишь – плохо Носкову. Ещё днём в цеху на заводе жаловался он на немощь. А теперича вона пеной изо рта исходится. Чевой-то с ним будет-то? А?
Венгеров подошёл к Носкову, скрюченному на полу посреди камеры. Пнул его для верности в бок сапогом.
– Вставай, абаим![24 - Абаим – в данном случае обманщик.] Хорош придуряться! – грубо приказал он. На что изо рта Носкова пена заструилась с новой силой, а руки и ноги вывернуло судорогой. Сокамерники перекрестились.
– Помрёт! Как пить дать, помрёт! – причитал старший по камере. – А ведь всего-то в морду полицейскому двинул… Помрёт…
– М-да… – озадаченно выдавил надзиратель. – Может и помереть… Утром карету скорой помощи из каторжной тюрьмы вызову, – пообещал он.
– Не дотянет до утра-то… – вздохнул старший по камере, сотоварищи его поддержали.
И, словно в подтверждение этих слов, Носков снова изрыгнул пену и дёрнулся, неестественно вывернув ноги.
– Господи… – перекрестился Венгеров. – Вызову карету скорой помощи прямо сейчас. Пусть, коли что, в тюремной больничке помирает.
В соответствии с правилами тюремного распорядка, Венгеров должен был доложить дежурному старшему надзирателю, мирно похрапывающему в каптёрке, о внезапной болезни Дмитрия Носкова. Но он этого не сделал…
Венгеров посмотрел на стенные часы – стрелки показывали полвторого ночи – подошёл к телефонному аппарату системы «Эриксон», которыми несколько лет назад по приказу Военного министерства оснастили все тюрьмы, полицейские и жандармские участки в Тобольске. Михаил покрутил ручку и прорычал в аппарат:
– Барышня, соедините меня с каторжным лазаретом!!!
Венгеров сделал вызов, указав причину, а затем зарегистрировал происшествие в специальном журнале отчётов. Конвойный с кареты скорой помощи должен был расписаться в соответствующей графе о приёмке больного. В тот момент, когда Михаил заполнял журнал, младшие надзиратели совершали ночной обход камер.
Через полчаса прибыла карета скорой помощи. Носкова загрузили в неё при помощи тюремной охраны. Больной дёргался в конвульсиях и тихо стонал.
– Отходит сердешный… – с сочувствием заметил тюремный охранник.
Михаил протянул журнал конвойному.
– Подписывай, что больного принял… – Михаил вручил конвойному карандаш, и тот поставил свою размашистую подпись в соответствующей графе.
Карета скорой помощи благополучно отбыла.
А через час у ворот исправительно-арестантского отделения появилась ещё одна карета скорой помощи…
* * *
Штабс-капитан Басов сверлил суровым взором поникшего Михаила, сидевшего напротив него за столом.
– Согласно вашему рапорту, предоставленному начальнику исправительного отделения, вы услышали шум в камере и крики о помощи… – листая бумаги, металлическим тоном произнёс офицер.
Венгеров кивнул.
– Точно так-с, господин штабс-капитан…
– Угу… И вы согласно рапорту решили оказать Носкову незамедлительную помощь и для этого вызвать карету скорой помощи из лазарета каторжной тюрьмы…
Михаил снова кивнул, ощущая себя ягнёнком на закланье.
– И вы, – продолжил наседать Басов, – не согласовали свои действия со старшим надзирателем, дежурным по смене. – Жандарм оторвал взгляд от рапорта. – Ну-с, любезнейший, здесь вам не село Спасское! Вы нарушили инструкцию внутреннего распорядка исправительно-арестантского заведения! Вы знаете, что за это бывает?
– Увольнение без выходного пособия… – виновато промямлил Венгеров.
– Ха! Если бы! – саркастически заметил Басов и вальяжно откинулся на спинку стула. – Ваши действия выглядели бы именно так, если бы арестант Носков не сбежал. Исходя из рапорта охранников, дежуривших в ночь побега, я понял, что было две кареты скорой помощи. Как вы это можете объяснить, Венгеров?
Тот пожал плечами.
– Не имею понятия, господин штабс-капитан.
– А я думаю, что вы прекрасно осведомлены. И дело было так: сообщники Носкова, который на самом деле, как выяснилось, является опасным террористом Евгением Зальцманом, заплатили вам за организацию побега. Со стороны выглядит, конечно, всё достаточно невинно… Ну, пожалел хворого – вызвал карету скорой помощи. Ну, хворый сбежал… Однако одно «но» в этом деле перечёркивает все ваши рапорты и объяснения: беглец – опасный террорист, член «Боевого отряда народного вооружения». И, если в ближайшее время погибнет кто-нибудь из высокопоставленных чинов Тобольска, – это будет на вашей совести.
Михаил тяжело вздохнул.
– Я не знал, что Носков – террорист. В тюремных списках значится, что он оказал сопротивление жандармам при задержании… Иначе бы я не вызвал карету… Да и Носков не сидел бы в общей камере, а согласно правилам – в одиночке.
Басов нервно сморгнул: камень был брошен в его «огород».
– Молчать! – рявкнул он. – Много рассуждаешь! На каторгу, как пособник пойдёшь! – Басов перевёл дух и вынул из верхнего ящика стола пачку ассигнаций. – А что ты скажешь по поводу этого – здесь ровно две тысячи рублей. Нашли при обыске в твоих вещах. Неужто копил всю жизнь?
Михаил сник, понимая, что каторги ему не избежать.
– Точно, господин штабс-капитан, копил… Ещё в деревне начал откладывать…
– Препираться бесполезно, Венгеров! Лучше рассказывай, как всё было. Тебе зачтётся сотрудничество со следствием.
Михаил пребывал в смятении.
– Расскажу, если пообещаете на каторгу не отправлять…
Басов усмехнулся.
– Обещаю. Ну-с, слушаю вас… – любезно произнёс жандарм.
И младший надзиратель рассказал всё, как было.
Басов внимательно выслушал рассказ младшего надзирателя.
– М-да… Шантаж близкими людьми и родственниками вполне в духе большевиков-террористов. Я сочувствую вам, Венгров. Но вы фактически организовали побег заключённого…
Михаил окончательно сник.
– Я искренне раскаиваюсь, господин штабс-капитан…
– Не сомневаюсь! Я сдержу своё обещание и не дам дальнейший ход делу. В своём рапорте напишу, что вы нарушили правила внутреннего распорядка, а к побегу Носкова не имеете ни малейшего отношения. Скажем, его собратья сами готовили побег и… нападение на арестантское отделение. А карету скорой помощи они планировали применить для вывоза Носкова. Словом, напишу складно, высшее руководство не подкопается. Но вы, Венгеров, будете моим должником.
Михаил встрепенулся.
– Я готов…
– Хорошо… – Басов встал из-за стола и прошёлся по кабинету. – Я сделаю так, что вас уволят за побег заключённого. Об этом станет известно пособникам Носкова. Вы же будете выглядеть, как герой… Мол, ничего не сказали жандарму, держались до последнего. Таких крепких духом людей, имеющих проблемы с законом, в боевых ячейках привечают.
К чему клонит жандарм, Михаил осознал, отчего холодок пробежал по его спине.
– Вы хотите, чтобы я вступил в ячейку боевиков и стал вашим осведомителем? – дрогнувшим голосом спросил он.
Басов цепким взором вперился в младшего надзирателя.
– Схватываете на лету, Венгеров. Выбирайте: либо работаете на меня, либо гниёте на каторге.
– У меня нет выхода… – упавшим голосом ответил Михаил.
Басов подошёл к своему письменному столу. Он извлёк из пачки ассигнаций, лежавших на зелёном сукне, несколько четвертных.
– Вот вам сто рублей. Снимите комнату, посещайте трактиры. Ешьте, пейте… Чрезмерно не веселитесь… Боевики должны подумать, что вы особо не при деньгах. Не забывайте: я их конфисковал. Не сомневаюсь, через некоторое время боевики пришлют к вам человека. Возможно, того самого, который подсел к вам в трактире…
Перед глазами Михаила встал отчётливый облик разночинца. «Встречу – убью…» – подумал Михаил.
* * *
Вскоре Михаил Венгеров стал членом ячейки боевиков. «Разночинец», который вовлёк Венгерова во всю эту тёмную историю, оказался лидером ячейки. Он снабдил нового члена наганом и устроил проверку: Михаил должен принять участие в ограблении ювелирного магазина. Деньги, полученные от продажи украшений, по словам «Разночинца», пойдут на борьбу с самодержавием.
