Годсгрейв

скачать книгу бесплатно


Предложение

– Зубы Пасти, мы что, будем торчать тут до истиносвета?! – прорычала Мия.

Пьетро поднял бровь и вылил немного золотого вина на ее сочащееся кровью плечо. Мия скривилась от боли и затянулась сигариллой, держа ее дрожащей рукой. Она сидела на низкой каменной скамье, Пьетро – позади нее, закутанный в традиционную черную робу. Десница наложил на зад девушки марлевую повязку, которая тут же пропиталась алым, и теперь зашивал кровавую рану на ее плече.

Просторная комната из темного камня тускло освещалась аркимическими сферами. Как и в большинстве помещений Часовни Галанте, в воздухе слабо чувствовалась вонь. Слуги Матери Священного Убийства, проживавшие в Городе портов и церквей[12 - Галанте может похвастаться самым большим количеством церквей и храмов во всей республике, по их численности он превосходит даже Годсгрейв.До того как Великий Объединитель Франциско I завоевал страну, народ Лииза поклонялся священной троице, известной как Отец, Мать и Ребенок. Но после поглощения итрейской монархией поклонение богу Света распространилось среди простого люда так же быстро, как огонь распространяется по хорошо укомплектованной пивоварне.Один хитрый парень, торговец по имени Карлино Гримальди, решил, что лучший способ выделиться при новом мировом порядке – вложить несколько фургонов денег в Церковь Аа. Он построил самый первый собор Аа во всем Лиизе; это высокое здание под названием Базилика Лумина находится прямо в центре Галанте. Возведенное из редкого фиолетового мрамора и украшенное прекрасными витражами, оно чуть не обанкротило своего покровителя. Однако результат был настолько впечатляющим, что кардинал Галанте назначил Гримальди губернатором города. Вскоре местная знать лезла из кожи вон, чтобы выслужиться перед духовенством Аа, и церкви Всевидящего, наряду с храмами Четырех Дочерей, начали появляться в Галанте с той же скоростью, с какой сыпь выступает в промежности проститутки после прибытия флота в город.И хоть впоследствии его распяли за уклонение от уплаты налогов, Карлино все равно вошел в историю Лииза как Исключительно Умный Ублюдок. Даже по сию перемену подлизываться к власть имущим в Лиизе называется «провернуть Гримальди».], построили свое укрытие внутри обширной канализационной сети под кожей Галанте, так что от запаха было некуда деваться. За восемь месяцев, что Мия здесь прослужила, она успела к нему привыкнуть, но предпочитала проводить в часовне как можно меньше времени. Если она не нуждалась в медицинской помощи или в пополнении запасов, то приходила сюда лишь для того, чтобы поговорить с…

– Охренеть не встать, – раздался знакомый голос. – Гляньте-ка, кого к нам нелегкая принесла.

Мия подняла голову и увидела женщину в дверном проеме, одетую в кожаные штаны, высокие сапоги и черную бархатную рубашку. Тонкая, как палка; светло-каштановые волосы подстрижены под мальчика, под глазами пролегают глубокие тени. Ходила она вальяжно, а на теле было спрятано столько ножей, что любой человек в здравом уме не знал бы, что с ними делать.

– Епископ Златоручка, – Мия склонила голову. – Я бы встала и поклонилась, но арбалетный болт в моей заднице против.

– Вижу, у тебя была веселая неночь, – ухмыльнулась женщина.

– Можно и так сказ… ай, твою мать! – Мия сердито оглянулась через плечо. – Бездна и кровь, Пьетро, ты меня штопаешь или платье шьешь?

– Ладно, ладно, проваливай, – сказала Златоручка многострадальному хирургу. – Я закончу за тебя. Мне нужно поговорить с нашим Клинком наедине.

– Епископ. – Пьетро кивнул, не слишком ласково налепил марлю на кровоточащее плечо Мии и покинул комнату.

Златоручка обошла Мию и сняла бинт, прилипший к ране. Девушка снова скривилась.

В преданиях о Красной Церкви женщина слыла злодейкой – Клинок Матери с большим стажем и двадцатью священными убийствами на своем имени. Старик Меркурио часто рассказывал о ней Мие, когда та была маленькой, и Златоручка стала для нее кем-то вроде кумира.[13 - Златоручка начала свою карьеру с воровства на улицах Элая, и, даже став Клинком Матери, она не потеряла сноровку в искусстве быть незаметной. Говорят, что она двигалась как сама тьма, и могла вывихнуть себе оба плеча, чтобы с легкостью протиснуться даже в самые труднодоступные места.Ее самым печально известным подношением был сенатор по имени Фока Мериний – параноик, который так боялся, что его убьют, что, по рассказам, держал у кровати свиту из дюжины охранников даже когда занимался любовью со своей женой.Говорят, что Златоручка, чтобы добраться до Фоки, проползла по канализационной трубе – в лучшем случае шириной в двадцать сантиметров – прямо в уборную виллы и сидела там в засаде, выжидая. Когда в середине неночи бедняга Фока по зову природы отправился в уборную и устроился на сиденье, он обнаружил, что обе его бедренные артерии перерезаны еще до того, как успел начать свои дела.По имеющимся сведениям, следующие семь перемен Златоручка провела в купальне часовни, пытаясь отмыться от запаха.На что мы только не идем ради наших матерей…]Начав службу в Городе портов и церквей, Мия узнала, что епископ не отличалась любезностью. И не любила фривольности. Но ей нравились результаты, так что, к счастью, ей нравилась Мия.

– Похоже, это больно, – пробормотала Златоручка, глядя на жуткую рану на плече Мии.

– Уж точно не щекотно.

Епископ взяла костяную иглу и принялась уверенно зашивать Мию.

– Надеюсь, это того стоило?

Мия поморщилась и глубоко затянулась сигариллой с гвоздичным ароматом.

– Пока мы разговариваем, сыну сенатора Аврелия готовят маску смерти.

– Ты использовала «плач»?

Мия кивнула.

– Нанесла на губы, как вы и предлагали.

– Не стану спрашивать, как ты получила доступ к губам дона.

– Приличные дамы не болтают о своих похождениях.

– А где же юный Дов?

– Увы, – Мия вздохнула, – но мой Десница не вернется на ужин. Никогда.

– Какая жалость.

– Он не был острейшим клинком на стеллаже, епископ.

– Бедному да вору – всякая одежда впору. – Златоручка пронзила кожу иголкой для очередного шва. – С тех пор, как Ярнхайм нас выпотрошила, первоклассные убийцы в дефиците. За исключением присутствующих, разумеется.

Мия закусила губу и вздохнула. Епископ говорила правду – в нынешнее время в Красной Церкви было трудно найти хороших Десниц и Клинков. Галанте никогда не считался престижным городом назначения, и большинство слуг Наи, которых отправляли сюда, мечтали о чем-то более грандиозном. Но после атаки люминатов их дела обстояли хуже, чем когда-либо.

Прошло уже восемь месяцев, но конгрегация Матери Священного Убийства по-прежнему кровоточила от удара, нанесенного Эшлин Ярнхайм и ее братом по распоряжению их отца. Церковь сильно пострадала, и не только из-за того, что лорд Кассий был убит, хотя потеря Черного Принца само по себе достаточно прискорбное событие. Торвар Ярнхайм неспроста отдал своих детей на службу Духовенству люминатов – старый ассасин таким образом выведал и выдал местонахождение всех часовен Красной Церкви в республике.

Посему, пока судья Рем орудовал в Тихой горе, люминаты организовывали подобные нападения по всей Итрее. Часовни в Двейме и Галанте остались нетронутыми.[14 - Люминаты обошли обе часовни стороной: ту, что в Галанте, построили совсем недавно, и Ярнхаймы о ней не знали, а ту, что в Двейме, перенесли на новое место прошлой зимой, поскольку из-за необычайно сильных ливней и плохих труб ее подвал (а, следовательно, и бассейн с кровью) затопило.Вместо того чтобы снова наполнить бассейн, Духовенство решило построить новую часовню на более высоком месте в городе Сиуолл и покинуть затопленную в Фэрроу. И если тайное строительство новой часовни Матери Священного Убийства посреди крупного метрополиса кажется вам дорогостоящим и трудоемким удовольствием, задумайтесь о следующем:1. Бассейн каждой Церкви наполнен приблизительно пятьюдесятью семью тысячами литров крови.2. В среднестатистической свинье около четырех литров крови.Посчитайте, дорогие друзья. И спросите себя, хотели бы вы наполнять один из этих проклятых бассейнов дважды.]Но все прочие были уничтожены.

Хуже того, Торвар выдал их имена. Псевдонимы. Последние известные места проживания. Из-за предательства бывшего Клинка и атак люминатов всего за одну неночь Мать Священного Убийства потеряла почти три четверти своих ассасинов.

Как и сказала епископ, Красную Церковь выпотрошили; это, наверное, единственная причина, по которой столь юному Клинку, как Мия, доверили такое жертвоприношение, как Гай Аврелий. За восемь месяцев, что она служила в Галанте, девушка прикончила во имя Черной Матери трех мужчин и одну женщину. Большинство Клинков ее возраста были бы рады отправиться хотя бы на свое первое убийство.

Мия была благодарна за возможность проявить себя. Но проблема заключалась в том, что ее список глоток, которые следовало бы перерезать, не сокращался, а только увеличивался. Она убила судью Рема, но консул Скаева и великий кардинал Дуомо все еще были живы. Ее семья по-прежнему оставалась неотмщенной. А после того, как Эшлин убила Трика во время нападения люминатов, в списке Мии появилась еще одна трахея, которую нужно проткнуть во имя возмездия.

Но застряв здесь, в Галанте, она не приблизилась ни к одной из этих целей.

Мия сжала челюсти, пока епископ зашивала ее рану, и подумала о… том… существе, которое заговорило с ней в некрополе. По правде, оно спасло ей жизнь. Побывав на волоске от смерти, она должна была бы чувствовать себя потрясенной, но, как обычно, спутники поглощали любой намек на страх внутри нее – и теперь это происходило вдвое быстрее, чем когда она ходила только с Мистером Добряком. Мия и близко не ощущала страха. А посему у нее оставались только вопросы.

«Что это было?»

«Чего оно хотело?»

«Корона Луны?»

Ей уже встречалась эта фраза, погребенная между страниц…

– Слышала, что у тебя возникли какие-то проблемы со стражей Аврелия, – заметила Златоручка, на несколько секунд оторвавшись от своего рукоделия, чтобы отпить медицинского золотого вина.

– Ничего такого, с чем я бы не справилась, – ответила Мия.

– Обычно ты работаешь с большей осторожностью.

– Прошу прощения, епископ, но вы просили не об осторожности, – возразила девушка с легким раздражением в голосе. – Вы просили убить сына сенатора.

– Одно не обязательно исключает другое.

– Но если бы пришлось выбирать, что бы вы предпочли?

Мия зашипела от боли, когда епископ вылила немного алкоголя на зашитую рану и перевязала ее бинтом.

– Ты мне нравишься, Корвере, – сказала Златоручка. – Напоминаешь меня в более юные годы. Яйца больше, чем у половины мужчин, которых я знаю. И ты выполняешь свою работу, так что заслужила право на кое-какое самомнение. Но вот тебе мудрый совет: лучше придержи свой язык, когда вернешься в гору. Духовенство не питает к тебе таких теплых чувств, как я.

– А с чего бы мне возвращаться в гору? Меня приставили к…

– Мне только что пришло кровавое послание от вещателя Адоная, – перебила Златоручка. – Духовенство отзывает тебя обратно.

Мия с подозрением прищурилась. По коже побежали мурашки.

– …И зачем? – спросила она.

Женщина пожала плечами.

– Я знаю только то, что они оставляют меня без убийцы и с кучей глоток, которые нужно перерезать. Если бы я могла использовать Клинков чаще, чем на одно подношение за раз, было бы хорошо. Но тогда я нарушу Клятву.[15 - Среди людей, нанимающих убийц, хорошо известно, что Красная Церковь руководствуется кодексом если не чести, то как минимум поведения, известного как Красная клятва. Его правила таковы:• Неизбежность – ни одно жертвоприношение, принятое Церковью, не остается незавершенным.• Неприкосновенность – нынешний работодатель Церкви не может быть выбран ее целью.• Конфиденциальность – Церковь не разглашает личности своих заказчиков.• Верность – Клинок обязан служить только одному работодателю за раз.• Иерархия – все подношения должны быть одобрены Лордом/Леди Клинков или Достопочтенным Отцом/Матерью.Первые три правила были придуманы при зарождении Церкви, но правила Верности и Иерархии кодифицировали после пресловутого события в ее истории, известного как «Сказание о Флавие и Далии».Садитесь поудобнее, дорогие друзья.Флавий Апулло был итрейским генералом из числа заговорщиков, свергнувших короля Франциско XV и создавших республику. Затем он стал сенатором и, поскольку из одного следует другое, несусветно разбогател.Период после краха итрейской монархии был плодотворным для искусства профессионального убийства, и отдельным епископам местных часовен позволили принимать подношения. Сенатор Флавий Апулло начал побаиваться за свою жизнь, поскольку знал, что его соперники всерьез настроены покончить с ним, и в одну позорную перемену Красная Церковь взяла на себя обязательство убить Флавия в ту же самую неночь, в которую он нанял Клинка в качестве своего телохранителя.Стыд и срам, дорогие друзья.В довершение всей этой несуразицы оба задания поручили одному Клинку – женщине по имени Далия. Красивая, хитрая и несравненно владеющая кинжалом, Далия три года охраняла Флавия. За это время они стали любовниками, и Далия прикончила многих его врагов – всех, кроме самого ярого оппонента, Старейшины Тиберия. Тиберий был тем сенатором, который нанял Церковь для убийства Флавия, и по Закону о Неприкосновенности он был под защитой, пока это убийство не осуществится. Однако Тиберий умирал от Старого Доброго Сифилиса и очень хотел увидеть перерезанную глотку Флавия прежде, чем покинет этот бренный мир.Красной Церкви грозил политический скандал, который мог уничтожить ее репутацию.Флавий поступил умно и предложил Далии выйти за него замуж, чтобы укрепить их союз, – он полагал, что невеста лучше убережет его от любых потенциальных убийц, чем просто наемница. А потом поступил глупо, отказавшись от покровительства Красной Церкви в ту же перемену, в которую Далия приняла его предложение.В их брачную ночь Далия заколола своего мужа. Мнения расходятся насчет того, плакала ли она в тот момент. Женщина принесла голову Флавия больному Старейшине Тиберию в качестве доказательства выполнения заказа. Удостоверившись, что репутация Церкви осталась незапятнанной, а Тиберий перестал быть ее работодателем, защищаемым Законом о Неприкосновенности, Далия замахнулась своим кинжалом и избавила Старый Добрый Сифилис от забот.Мнения не расходятся насчет того, плакала ли она в тот момент.После этого инцидента было решено составить настоящие правила, предписывающие как Церкви следует вести свои гребаные дела.]Так что, когда увидишь этого ублюдка Солиса, будь так добра, врежь ему коленом по яйцам вместо меня, лады?

Мысли Мии закружились, в животе сплелись подозрение и радость. Отзыв Духовенства мог означать что угодно. Переназначение. Порицание. Расплату. Последние восемь месяцев она достойно служила Черной Матери, но все шахиды в горе прекрасно знали, что она провалила свое последнее испытание, отказавшись убивать невиновного. Она и Клинком-то стала только потому, что лорд Кассий окрестил ее, умирая на песках Последней Надежды. Быть может, благосклонность, которую ей подарила его поддержка, наконец исчерпана…

Кто знает, что ее ждет, когда она прибудет в гору?

– Когда я отчаливаю? – спросила Мия.

Златоручка подняла костяную иглу и многозначительно посмотрела на ее зад.

– Как только сможешь ходить.

Мия вздохнула. Беспокоиться о том, чего нельзя изменить, не имело смысла. А вернувшись в гору, она сможет вновь поговорить с летописцем Элиусом и увидеться с Наив. Возможно, даже найти ответы на свои вопросы.

– Нагибайся, – приказала епископ. – Я постараюсь быть с тобой ласковой.

Мия сделала большой глоток медицинского золотого вина.

– Могу поспорить, вы так говорите всем своим девушкам.

Как оказалось, трое мужчин сразу – это немного больше, чем Мия могла потянуть.

Все начиналось неплохо. Бойцы наступали на нее, подстрекаемые насмешками толпы и видом ее брошенного в грязь деревянного меча. Первый – итрейский верзила – издал боевой клич и замахнулся клинком, целясь ей в голову. Тогда она сосредоточилась на тьме у его ног.

Там, в свете двух солнц, тени были вялыми и тяжелыми. Но сама Мия окрепла – внутри себя, в своем естестве, – да и в конце концов, она оттачивала этот фокус годами. Девушка приклеила подошвы верзилы к его собственной тени, тем самым мгновенно остановив его нападение. Пока он восстанавливал равновесие, она скользнула к нему, сильно пнула его по колену, ударила прямо в горло и, когда верзила повалился на спину, сделала пируэт и поймала вылетевший из его руки меч под рев разгоряченной толпы.

– …Теперь ты просто выделываешься… – раздался шепот в ее ухе.

– В этом и весь гребаный смыс…

Удар пришелся ей по затылку, и Мия покачнулась. Едва успела повернуться и блокировать следующий, пытаясь встать в какое-то подобие защитной позы. Оставшиеся бойцы – широкий лиизианец с рябым лицом и высокий двеймерец с семью пальцами – надвигались, не давая ей времени перевести дыхание. Мие пришлось пятиться к противоположной стороне Ямы, по задней части шеи стекала теплая кровь.

Семипалец вышел вперед и попытался нанести удары ей в лицо, шею, грудь. Мия парировала, блокировала их и попыталась прорвать его защиту, но Ряболицый стукнул ее мечом по ребрам прежде, чем она успела сделать выпад, а затем локтем повалил на землю.

Мия не ослабила хватку, крепко вцепившись в меч, и перекатилась ровно в тот момент, когда парочка уже собиралась растоптать ей голову. Быстро встав на четвереньки, она кинула горсть красного песка в глаза Ряболицему и, махнув ногой, повалила Семипальца на землю. Затем ударила ботинком по яйцам ослепленного Ряболицего достаточно сильно, чтобы вызвать сочувствие со стороны каждого мужчины в толпе. И, подначиваемая зрителями, врезала рукоятью ему в лицо, размазав нос бойца по щекам.

– …Сзади…

Девушка развернулась, едва успев блокировать удар, который чуть не проломил ей череп. Крупный итреец смог вновь подняться на ноги; его подбородок был испачкан рвотой и слюной. Мия танцевала с ним на песке – выпад и парирование, уклон и шквал ударов. Верзила был вдвое выше и сильнее нее. Разницу в росте она компенсировала скоростью и свирепой, кровавой яростью. Итреец с силой замахнулся и ударил, ломая ее гладиус пополам. Но, издав громкий крик, она протанцевала ближе, низко присела и ткнула сломанным мечом ему под подбородок. Обломки древесины пронзили его горло, и, когда Верзила упал, фонтаны артериальной крови забрызгали руки Мии.

– …Слева, слева!..

Шепот Мистера Добряка заставил ее обернуться, но слишком поздно – гладиус впился в плечо, и Мия попятилась под рев толпы. Семипалец опять замахнулся, ударил ее в ребра, и девушка ахнула от боли. Затем блокировала его правую руку и притянула к себе. Учуяла пот, зловонное дыханье, кровь. Семипалец врезал ей в лицо пару раз, и тогда, разъяренно зарычав, она потянулась к теням, приклеила его ноги к земле и со всей силы толкнула в грудь. Не в силах сдвинуться с места, мужчина повалился назад, и Мия упала сверху. Нащупав его рот, скользнула пальцами за щеки и, словно крючками, потянула в разные стороны.

Боец взвыл, когда его губы треснули, толпа заревела. Девушка ударила его кулаками в челюсть – один, два, три раза. Руки алые. Зубы сжаты. Во рту кровь. Она представляла улыбающегося консула с красивыми темными глазами. Великого кардинала с бородой, напоминавшей изгородь, и голосом как падевый мед. Их лица превращались в кровавое месиво от ее ударов снова…

– …Мия…

…и снова, пока она вспоминала свою мать, брата, отца, всех, кого потеряла, всех, кого они забрали. Этот мужчина под ней – просто очередной враг, просто еще одна преграда между ней и той переменой, когда она плюнет на все их ебаные могил…

– …Мия!..

Девушка замерла. Мокрая от пота. С огненным дыханием. Покрытая чем-то липким и алым. Она чувствовала прохладу Мистера Добряка, остужающую жар крови на ее шее. Мир вновь обрел четкость, его шум постепенно наполнял уши. И сквозь грохочущий пульс и эхо ее прошлого она услышала их. Отдающиеся в груди и покалывающие в кончиках пальцев.

Аплодисменты.

Мия встала, окрашенная по локти в алое. Толпа на трибунах вскочила, Слезопийца только и успевала, что принимать шквал предложений от сангил у края Ямы. «Триста сребреников. Триста пятьдесят. Четыреста». И на дрожащих ногах девушка прошла через Яму и встала перед Леонидом. Взглянула своему будущему господину в глаза и присела в идеальном реверансе.

– Домин, – сказала Мия.

Сангила прищурился на нее. Его экзекутор что-то шепнул ему на ухо. В животе Мии воспарила буря бабочек, когда Леонид поднял руку и произнес голосом, который раскатился по всей Яме:

– Тысяча сребреников.

По зрителям прошла волна тихого бормотания, сердце Мии заколотилось. Такие деньги! По правде говоря, Леонид переплатил – скорее всего, он смог бы перебить цену большинства своих коллег и половиной от этой суммы. Но Мия знала, что домин Львов Леонида любил театральщину, а его цена дала понять всем остальным в Яме, что у него нет настроения торговаться.

Леонид ее хотел. А значит, он ее получит. И плевать на стоимость.

Все прошло идеально. Если Мия будет сражаться вместе со Львами Леонида, место в «Венатус Магни» ей почти обеспечено. А когда игры закончатся, когда она триумфально взойдет на помост…

– Тысяча один! – раздался крик.

Мия похолодела. Она подняла взгляд на трибуны и увидела, как из толпы выходит человек. Укутанный в длинный плащ, несмотря на жару. Из-под капюшона зрителям явилось миловидное личико, длинные каштановые волосы и бледная итрейская кожа.

Женщина.

– …Кто это?..

– Понятия не имею, – прошептала Мия.

– Тысяча один сребреник, – повторила женщина.

Мия прищурилась. Она ни разу не слышала о женщине-сангиле. Хотя нескольким женщинам-гладиатам все же удалось прославиться, арена «Венатуса» всегда управлялась заботливыми руками мужчин. Может, незнакомка была агентом другого домина? Напарницей регистратора, в чьи обязанности входило поднять стоимость Мии?

Девушка с выжиданием смотрела на Леонида. Кем бы ни была эта женщина, величайший сангила в истории игр не позволит превзойти себя на один сребреник.

Лицо Тита ничего не выражало. Леонид покосился на экзекутора, снова на незнакомку и произнес так, будто слова горчат у него на языке:

– Это несколько по-детски, тебе так не кажется, дорогая?

Улыбка растеклась по лицу женщины, словно яд.