скачать книгу бесплатно
Сердце у меня бухает как барабан. Не так уж часто я болтаю с девчонками. Не так, не на таком близком расстоянии, не наедине и не настолько откровенно. Она называет своё имя, но я так нервничаю, что тут же его забываю. Я делаю вид, что у меня чешется щека, и подношу руку к лицу, чтобы скрыть румянец.
Девчонка засовывает руки в карманы своей чёрной кожаной куртки:
– Можешь сделать мне одолжение?
Будь крутым, Хенрик, думаю я и пожимаю плечами:
– Ну… да.
– Можешь купить мне зажигалку?
– Купить тебе зажигалку? – удивлённо повторяю я.
– Ага, зажигалку, – кивает она. – Знаешь, это такая штучка: нажмёшь на кнопочку – и появится маленький огонёк. Ты наверняка видел их раньше.
Она показывает жестами то, о чём рассказывает. Щёлкает воображаемой зажигалкой.
– Я знаю, что такое зажигалка, – быстро выпаливаю я и снова краснею.
– Чудесно.
– Ты всегда п-просишь чужаков купить тебе зажигалку? – заикание возвращается и ворует у меня слова.
– Улаф мне не продаст. – Она вздыхает и проводит рукой по волосам. Я стараюсь думать о чём-нибудь кроме заикания. Это не так уж просто. Я упражняюсь с того дня, когда начал говорить.
– Ну ладно, давай.
Она копается в сумке и вынимает двадцать крон.
– Возьми самую дешёвую, – говорит она и опускает монетку мне в руку.
Я встаю, откашливаюсь и собираюсь что-нибудь сказать, но не знаю что, поэтому просто молча возвращаюсь в магазин.
Я возвращаюсь обратно и протягиваю ей зажигалку.
– Фиолетовая, – говорит она. – Необычный выбор.
Рыжая девочка щёлкает зажигалкой, пока не появляется пламя, а потом идёт дальше по улице. Я стою и смотрю ей вслед. На ней облегающие джинсы. На фоне чёрной куртки кажется, что её волосы горят как огонь.
Она оборачивается:
– Ну, ты идёшь?
– Кто, я? – спрашиваю я.
– А что, здесь есть кто-то ещё?
Её глаза предупреждают, что смех на подходе, и лицо у меня наливается жаром. Ты идиот, Хенрик. Хочется дать себе самому по лбу. Конечно, она обращается ко мне.
Она идёт вперёд, я подхватываю мешок и спешу вслед за ней. Мы прошли всего несколько метров, и я понимаю, что должен что-то сказать, всё равно что, главное – сказать. Между нами повисла ужасная тишина. Голова у меня работает на полную мощность.
Ну, скажи уже хоть что-нибудь, ради бога!
– А п-почему Улаф отказывается п-продавать тебе зажигалки? – Я буквально выдавливаю из себя слово за словом.
– Ему не нравится, что молодёжь курит. Он говорил мне это много раз, а однажды, когда учуял от меня запах табака, щёлкнул по лбу. «Детям нельзя курить, знаешь ли, – произносит она глубоким голосом, передразнивая Улафа. – Видишь, что здесь написано? Курение убивает. Посмотри на картинку. Такими твои лёгкие станут через десять лет, вот такими гнилыми они будут». Но я видела его на веранде. Он сам там курит.
– Ты куришь?! – не поверил я. Я бы так не удивился, даже если бы она прижалась ко мне и чмокнула в щёку.
Она смеётся над этим вопросом:
– А как ты думаешь, для чего мне понадобилась зажигалка?
– Не знаю, – отвечаю я. – П-поджечь дом?
Она снова смеётся.
Больше ничего смешного мне в голову не приходит, и я молча иду вперёд. Каждый порыв ветра доносит до меня запах её духов. Мне нравится, я начинаю скучать по этому запаху, как только он исчезает. На какой-то миг я даю волю фантазии. Я представляю, как касаюсь носом её шеи и втягиваю в себя её запах. Я отбрасываю эту мысль и с любопытством смотрю на неё:
– Сколько тебе лет?
– Четырнадцать, – отвечает она. – А тебе?
– Тринадцать, – бормочу я.
Она снова меня удивила. Она ведёт себя так, будто ей намного больше лет, почти как взрослая. Наверное, я кажусь ей десятилеткой. Но это не важно, думаю я, на самом деле это не важно. Она симпатичная девчонка. А я ноль, я невидимка.
– Нам сюда, – говорит она и вынимает из кармана пачку сигарет.
Она сворачивает на тропинку, которая ведёт к красному лодочному сараю у моря. Я останавливаюсь и тут же представляю, как мама случайно проезжает мимо и видит меня с сигаретой в руке. Она бы не поверила своим глазам, даже если бы я затянулся и выдохнул дым ей в лицо.
– Ну, ты идёшь или нет? – торопит девчонка.
Я подтягиваю рукав свитера и смотрю на часы, хотя для этого нет никаких причин. Родители наверняка уже меня потеряли.
– Нет, я н-н-н… – Я замолкаю. Горло сжимается. – Я н-н-н… – Я не могу найти слово, оно исчезло где-то по дороге от мозга ко рту. Я сглатываю и предпринимаю ещё одну попытку: – Я н-н-н…
Я понимаю, что бой с собой проигран. Я смотрю на девчонку и думаю, что она наверняка отвела взгляд. Если люди не заканчивают за меня фразу, они всегда так поступают – стараются не смотреть мне в глаза и ждут, когда я справлюсь со словами.
Но девчонка смотрит прямо на меня.
– Нет, я не могу, – произношу я наконец.
– Ну, тогда в другой раз, – говорит она и пожимает плечами.
Она поворачивается и идёт вперёд по высокой траве. Вскоре она пропадает из виду.
Спустя несколько минут я плетусь вверх по Лодочной улице и шёпотом разговариваю сам с собой. «Я не могу… я не могу… я не могу…» Слова ни разу не цепляются за язык и не остаются во рту. Почему так? Почему я всегда начинаю заикаться в самый неподходящий момент? Потом я начинаю шептать: «Ну, тогда в другой раз… ну, тогда в другой раз..» Она говорила серьёзно? Неужели она на самом деле хочет ещё раз со мной встретиться?
Сзади слышится звук быстрых шагов. Я резко замираю. Рыжеволосая девочка останавливается рядом. Она тяжело дышит, и от неё воняет табаком.
– Что с-с-случилось?
Она пытается восстановить дыхание:
– Я пойду с тобой. Хочу посмотреть, где ты живёшь.
– Чего?
– Ну да, – говорит она, – всё равно мне больше нечего делать.
Глава 5
Видели бы меня сейчас парни из старого класса, думаю я, поглядывая на девчонку, которая шагает рядом со мной по Лодочной улице. Вот иду я, невидимка Хенрик, вместе с девчонкой. С настоящей живой девчонкой! Не с одной из легко одетых девиц, бегающих и расстреливающих зомби в видеоиграх. С настоящей. Я здесь всего второй день, а жизнь уже становится лучше. В животе порхают бабочки. О господи! Я понимаю, что не отвожу от неё глаз, поэтому быстро отворачиваюсь и молчу до тех пор, пока мы не доходим до поворота к моему дому.
– Вот здесь мы ж-ж-живём, – слова кажутся чужеродными элементами во рту. Надо привыкать, теперь это мой дом.
Она нажимает на что-то на экране мобильника, а потом поднимает голову:
– Ты здесь живёшь? На Лодочной улице, тридцать семь?
Лицо девчонки трудно прочитать. Её взгляд прикован к старому дому, и у меня появляется неприятное ощущение, что с ним что-то не так.
– Эээ… да, – отвечаю я. – А в чём дело?
– Это один из самых старых домов Ботсвика.
– Ну да?!
– Во всяком случае, так говорят.
Она стоит и разглядывает тридцать седьмой дом по Лодочной улице, и могу поклясться, она бледнеет. Девочка зажмуривается, а её губы превращаются в тонкую твёрдую линию.
– Что с-с-случилось? – спрашиваю я.
Она мотает головой:
– Ничего. Потом поболтаем.
Девчонка резко разворачивается и направляется вниз по улице. Она копается в телефоне, поэтому идёт медленно. Я вздыхаю и смотрю на дом с тёмными окнами, потом на двор. Дом окружён диким и мрачным участком леса, за лесом начинаются горы, их острые пики тянутся к небу. Я бросаю взгляд на Лодочную улицу, и в этот момент девчонка оборачивается.
– Всё ещё стоишь? – кричит она.
Я неловко машу ей и слышу в ответ смех. Потом я открываю ворота и по гравийной дорожке поднимаюсь к дому. В дверях я сталкиваюсь с папой.
– Что-то ты долго, босс, – качает головой он. – Нашёл магазин?
В качестве доказательства я приподнимаю мешок.
– Я съезжу в город и куплю пиццу, – говорит папа. – Будь добр, принеси маме дров из гаража.
Папа уезжает, а я прихватываю с собой из гаража связку дров. Я стою на гравии перед домом. Тишина этого места поразительна. В Осло тебя всегда окружают звуки. Машины, автобусы, трамваи, сирены «Скорой помощи». Голоса и смех людей. Там много шума, даже ночью. Здесь, в Ботсвике, до тебя доносится лишь далёкий приятный шум от редко проезжающих по главной дороге автомобилей. И вот я познакомился с девчонкой. Неужели это происходит на самом деле?
Размечтался. Я больше никогда её не увижу.
В эту секунду мой глаз улавливает движение на втором этаже. В одном из окон показалась тёмная тень. Занавески колышатся. Видны очертания человека. Кто-то в доме разглядывает меня через окно. Я прищуриваюсь и пытаюсь разобрать, кто это.
Тень исчезает.
Гард?
Занавески неподвижны. Окно – чёрный квадрат. Но кто же, если не он?
Я забрасываю связку дров на плечо и спешу домой. Тяжело дышу, закрывая за собой дверь. В висках стучит кровь. Я слышу, что мама на кухне. Ящики открываются и закрываются. Звякают столовые приборы. Спокойно, говорю я себе. Не позволяй младшему брату выставлять тебя дураком.
Я пытаюсь представить второй этаж. Пытаюсь понять, в какой комнате находился тот человек. Это сложно. Дом очень велик, а мы живём в нём совсем недолго, поэтому я не могу точно сказать, где какая комната, во всяком случае с улицы. Чем там занимается Гард? Мысли возвращаются к человеку в окне. Мне кажется, он был выше Гарда. Брат что, забрался на табуретку или стул и смотрел на меня сверху вниз?
– Разожги камин, – кричит мама из кухни.
Я кладу несколько поленьев, кусок газеты – и поджигаю. Потом присаживаюсь на корточки перед камином. Разгорается спокойное тёмное пламя, поленья начинают потрескивать. Звук со стороны дивана заставляет меня насторожиться. Я поворачиваюсь и вижу Гарда. Он сидит на диване, болтает ногами и беспокойно барабанит пальцами по диванным подушкам. Не похоже на тихого молчаливого брата.
– Т-т-ты был недавно наверху?
Он смотрит на меня, склонив голову набок.
– Гард, т-т-ты был недавно на втором этаже? – повторяю я. – Это ты шпионил за мной из окна?
И тут кое-что происходит. Гард наклоняется вперёд и искоса смотрит на меня полными ненависти глазами. Никогда не видел его таким.
– Да что это с т-т-тобой?!
– Прекрати мучить младшего брата, Хенрик! – кричит мама из кухни. – Мы уже говорили об этом.
Гард спрыгивает с дивана и проносится мимо. Потом его топот доносится с лестницы. А я долго стою и смотрю на дверь, за которой скрылся брат. Вчера я впервые увидел, как он бегает, а сегодня он так странно смотрит на меня. Да что здесь происходит?! Я замечаю, что у меня трясётся рука, делаю глубокий вдох и снова поворачиваюсь к двери. Что творится с моим младшим братом?!
Глава 6
Мы едим пиццу за столом в гостиной. Мама зажгла свечи, родители попивают красное вино и обсуждают, что нужно сделать в доме до начала учебного года. Потом они говорят о мамином новом художественном проекте. Она рассказывает, какие цвета собирается использовать и что хочет сказать этим произведением. Я не слежу за разговором, мысли мои находятся очень далеко, но вдруг я слышу своё имя.
– Хенрик?
– Что? – спрашиваю я.
– Можешь покормить Налу?
– А где она?
– Не знаю, – говорит папа, – наверняка где-то на улице.
