Человечки пляшут

Кристина Выборнова

Человечки пляшут

– Ребята! У вас тут есть кто-нибудь умный?

      С этим интересным вопросом в двери нашей комнаты просунулась голова младшего лейтенанта Савраскина. Я его шапочно знал: он работал в отделе ворья, то бишь отделе по борьбе с хищениями, и был при своем начальнике мальчиком на побегушках, поэтому мы привыкли не обращать на него внимания. Вот и сейчас никто даже не дернулся.

      Было самое начало рабочего дня, и мы занимались кто чем: половина досыпала на столах, Кикимора и Светочка сплетничали хриплыми с утра голосами, Андрей истово допечатывал отчет, долбя по клавишам, как дятел, Женёк переписывался на сайте знакомств с очередной бабой, а я тупо смотрел на пластиковый стаканчик с черным кофе и пытался найти в башке хоть одну связную мысль. Черт меня дернул этой ночью пойти в засаду: все равно ничего не насидел, кроме головной боли и рези в глазах от недосыпа. Делу, которым я занимался, не было видно конца и края…

      Тут меня сбил Савраскин, повторивший еще громче:

– Ну ребята! Я же спросил! Ну меня же Виктор Викторович послал, полковник Балакирев!

– Зачем послал? – оторвавшись от отчета, спросил самый ответственный из нас Андрей.

– Ну я же говорю… У нас там записка, надо расшифровать. Иначе не узнаем, где краденое.

– Так мы что, кражами, что ли, занимаемся? – сквозь зевок сказала Светочка. – У нас же особо тяжкие.

– Ну да, я в курсе… Но мы уже три дня думаем, как дешифровать. А сегодня Викторыч говорит: идите, говорит, спрашивайте у спецотдельцев, если вы тут все такие тупые. Я и спрашиваю… У вас тут есть кто-нибудь умный?

      И тут коллеги дружно, как в плохом спектакле, обернулись на меня. Некоторым для этого пришлось практически свихнуть шею, так что спектакль вышел с налетом ужасов.

– Чего? – сказал я хмуро.

      Женёк, наконец, оторвавшись от сайта знакомств, ухмыльнулся и похлопал по мне примерно таким манером, каким хозяйка охлопывает хорошую дойную корову:

– Как чего? Ты же все энциклопедии перечитал и поправляешь каждое мое слово, как граммар-наци чокнутый, – давай, вперед!

– Да почему я-то?

– А кто еще? – Женька похлопал меня на сей раз по макушке. – Ты у нас вундеркинд, не скромничай! Савраскин! Вон, капитан Розанов хочет пошифровать твою бумажку.

      Я сбросил его руку с головы:

– Слушай, ты меня достал. Какой я тебе на хрен вундеркинд? Это переводится с немецкого как «чудесный ребенок», сто раз говорил.

– Ну тогда вундер этот… вундервзрослый, – не обескуражился коллега. – Помнишь, ты месяц назад в тесте на айкью 160 баллов набрал?

– Да это был какой-то левый сайт, я не знаю, чему он вообще соответствует…

– Колин Александрович, ну может, все-таки попробуете? – вклинился в нашу перепалку привычно-въедливый голос Савраскина. – Викторыч тоже про вас упоминал: у них, говорит, капитан Розанов, он, говорит, и не такое раскрывал…

      Я посмотрел на него, глубоко вздохнул и встал. Не то чтобы меня сильно воодушевляла грубая лесть, просто я окончательно понял, что это тот случай, когда легче дать, чем объяснить, почему нет. Черт с ним, разомну мозги: наверняка там делов максимум на полчаса…

– Ну так чего? – я глянул на Савраскина сверху вниз, потому что он был ниже меня чуть ли не на две головы. – Где бумажка?

– У нас. Пошлите со мной!

      С этим неграмотным выкриком он припустил по коридору, как антилопа – видимо, боялся, что я передумаю. Я зашагал следом, заторможенно разглядывая маленькую плешь у него на макушке.

      Отдел ворья роскошно расположился в соседнем крыле нашего старого здания. В отличие от нас, они умудрились заиметь хороший ремонт, поэтому общий холл походил на границу между адом и раем: наш разбитый зеленый кафель сменялся мраморной плиткой, а неровные стены, покрашенные лет 20 назад в цвет «мерзкий беж», аристократично белели.        Савраскин забежал в первую же дверь. За ней скрывалась полутемная комната, на две трети заставленная шкафчиками с архивными документами. На остальной трети располагался заваленный хламом стол, на столе стоял довольно современный ноут, а за ноутом сидел неопрятый парень в штатском и шумно резался в какую-то игрушку.

– Это наш компьютерный отдел, – с почтением выдохнул Савраскин. – А это Иван. Он вам сейчас все расскажет. Ваня, это капитан Розанов.

– Здрасьте, – сказал Ваня и поставил игрушку на паузу.

– Приветсте, – отозвался я и прислонился к двери, потому что сесть все равно было некуда. – Чего там у вас?

– Ну, я типа как занимался дешифровкой. Мне дали записку, я посмотрел там по разным шифрам, но все время получается какая-то хрень. Ну, типа набор букв. Я им еще вчера сказал, что ничего не выходит.

– И что?

– И все. А чего я сделаю, – он пожал плечом. Я оглянулся в поисках Савраскина и понял, что тот смотался. Пришлось спросить самому:

– А где сама записка?

– Не знаю, у меня ее нет… Мне дали фотку.

– Ну так давай фотку.

– Щас, если не удалил. Я просто диск вчера чистил…

      С неторопливостью, которая заставила бы зарыдать от зависти среднего ленивца, Ваня открыл какие-то папки и пощелкал мышкой.

– Тут нету, – зачем-то сообщил он и сложил руки на коленях, видимо, сочтя свою миссию полностью выполненной. Тут бы плюнуть и уйти, но к этому времени у меня проснулся какой-то спортивный азарт, поэтому я спросил у Вани четким хорошо поставленным голосом, каким говорят с душевнобольными:

– А ты именно тут фотку хранил?

– Да, может, и нет. Я не помню. Мне скинули, я скопировал… Но тут нету, видите?

      Он попытался повернуть ко мне ноутбук. На пол слетело несколько папок, в воздухе закружились хлопья пыли. Я согнулся в три погибели, положил руки на Ванины плечи и ласково сказал:

– У тебя, кроме этого диска, есть еще два. Давай там посмотрим, да?

      Поиск фотки занял минут пятнадцать – зато когда мы наконец-то ее нашли там, где я и предполагал, то есть в «загрузках», я по сравнению с Ваней действительно начал ощущать себя вундеркиндом.

– Вот, – выдохнул он. – Видите? Картинки какие-то.

– Ни фига себе, это что, «Пляшущие человечки»?! – тоже выдохнул я.

      Фото, которое я наконец-то увидел, действительно будто выпало из этого рассказа Конан Дойля. На меня глядел ряд человечков, криво нарисованный плохой шариковой ручкой на листке, вырванном, кажется, из школьной тетрадки.

– А почему пляшущие? – не понял Ваня.

– Ну, как в рассказе про Шерлока Холмса. Не читал?

– Не, я фильм «Шерлок» смотрел, с этим, у которого фамилия длинная. Кумбервотч, что ли… Знаете?

– Вы же проверили очевидные варианты? – поинтересовался я, не имея никакого желания поддерживать с Ваней беседы о фильмах. – Что каждый человечек соответствует какой-то букве, например.

– Ага. Но там нормальные слова не получились. Я запустил дешифровщик, который по частотности буквы находит, – смотрите, чего вышло, я даже скриншот сделал… – он сдавленно загыгыкал.

– РАСЫНАПЧЫЙ… – задумчиво прочитал я. – ВПАДЕСТ.

– А вот это еще посмотрите! – веселился Ваня. – ТРИЕБУЦА! Триебуца, прикиньте? Гы-гы-гы!

      Пока я грустно смотрел на него, размышляя, почему у некоторых людей навсегда остается юмор задней парты, когда смешно от слова «многочлен», в тесную комнату кто-то засунулся и сжал нас с Ваней в бутерброд. По зверскому еловому запаху духов я сразу же узнал начальника «ворья», Виктора Викторыча Балакирева, и, не поворачиваясь, поздоровался:

– Здравия желаю, товарищ полковник.

– Вот хорошо, что ты пришел, капитан! – отозвался тот бодрым басом: он единственный, кто не называл меня ни по имени, ни по фамилии – только по званию. – Ты посмотри, какую мои ерунду развели, да? Простейшее дело, с места двинуться не могут!.. Потому что… – он замолчал, видимо, уткнувшись взглядом в слова на экране. – Это что такое, Иван?! Что это за выражения?!

– А чего я, оно так расшифровалось!

– А зарплату ты за что получаешь? Вот видишь, капитан, как у них все расшифровывается! Вот как они работают! – бас полковника приобрел оттенок, с каким мамы говорят с чужими людьми о хулиганствах своих отпрысков. Он потянул меня за локоть и выдохнул: – Пошли покурим.

      С облегчением покинув Ванину обитель, я пошел рядом с полковником, глядя теперь уже на его лысину, куда более обширную, чем у молодого Савраскина. Мы вылезли в освещенный утренним весенним солнышком дворик, на старое каменное крыльцо, до которого не добрался ремонт. Трещины в ступенях были полны окурков, и полковник явно собрался прибавить туда и свой. Я курил в пресвят день, если очень сильно нервничал, поэтому сейчас просто пассивно вдохнул кусок начальственного дыма.

      Полковник поднял на меня слезящиеся голубые глаза:

– Ну чего, капитан? Как жизнь, как супруга?

– Жизнь нормально, супруга болеет, какое-то ОРВИ хватанула, – я вспомнил Ксюшку, которая ждала меня дома, и настроение сразу улучшилось.

– Я тоже что-то все кашляю и кашляю. Весна, – полковник выдохнул столб дыма – такого черного, будто где-то внутри него горела шина. Я за годы работы научился не комментировать очевидные идиотизмы начальства, поэтому просто хмыкнул и промолчал. Полковник докурил свою шлаковую сигарету, раздавил окурок и сказал без особой охоты:

– Попробуй покопаться, ладно? Ты у нас книжек много читаешь. Я отблагодарю.

– Да погодите, мне для начала нужны подробности. Откуда взялась эта записка с пляшущими человечками? Что вообще за дело?

– Дело я тебе дам, сам смотри. Там банальнейше все: воры обнесли квартиру одной бабы – певица она, что ли, или блогер, хрен их сейчас пойми. Пока она в Дубай на съемки уехала, они и влезли. Технику, одежду – это почти ничего не взяли, а прицельно шли на драгоценности. Колье, серьги, кольца хахаль ей дарил. В сумме – миллионов на десять. Брали не лично себе, а по заказу, и должны были драгоценности спрятать в условное место, чтобы их оттуда заказчик забрал… – он достал из пачки новую сигарету и принялся опять разрушать озоновый слой Земли.

– И чего? – вежливо помолчав, наконец спросил я.

– Да ничего. Мы ведь заказчика взяли! У него эту записку и нашли.

– Тогда в чем вообще проблема? Исполнителей упустили? Найдете постепенно, надо пошарить по обычным местам, где они ныкаются, и…

– Ты меня за кого держишь? – закосил глазом полковник. – Это все без тебя понятно. Заказчик утверждает, что он не понимает записки! Так что ни он, ни мы краденого не нашли.