скачать книгу бесплатно
Дневники чудовища. Освобождая души
Кристина Кузикянц
RED. Fiction
В Москве совершено два аналогичных убийства с разницей в год. Обе жертвы – порядочные, работающие женщины, убиты в собственных квартирах. Тела убитых в обоих случаях находят взрослые дети погибших. Убийца перерезает своим жертвам горло, отрезает языки и оставляет на месте преступления, как визитную карточку, сувенирные весы и надпись, выведенную кровью убитых: «ТЫ СВОБОДНА». Что за извращённый ритуал?
Убийца явно претендует на серийность. Точек пересечения между двумя жертвами не найдено. Зацепок нет, одни лишь вопросы: весы – это подарок, автограф, подсказка? Что убийца хочет сказать? К кому обращены эти послания? И наконец, кем считает себя убийца – кровавым палачом или праведным мстителем?
Кристина Кузикянц
Дневники чудовища. Освобождая души
Пролог
«Скоро, очень скоро они найдут тело этой мерзкой твари. Я знаю, как это случится. Я явно представляю себе картину событий. Эти губастые дамочки при полном макияже в своих униформах из студии красоты «Шик Блеск Красота» начнут свой обычный рабочий день. Администратор салона, эта силиконовая кукла, в утренней суете не сразу заметит, что кого-то из мастеров не хватает на месте. Вскоре придет постоянная клиентка Натальи, записанная на десять часов утра на стрижку, окрашивание и укладку волос. Управляющая позвонит Наталье на сотовый, но никто не возьмет трубку, оставит сообщение, затем снова наберет номер телефона. Но паники не будет, возможно, коллега попросту не слышит звонка, может, в лифте, а может, уже и бежит на работу, но опаздывает. Да мало ли какие могут быть поводы, и все вполне безобидные. Ведь Наталья всегда выходит в свою смену, за ней никогда не было замечено нарушения графика. Но трудовой день будет в разгаре, запись к парикмахеру полная. Она – профи своего дела, к ней всегда очередь на несколько недель вперед. Настойчивые попытки дозвониться до нее ни к чему не приведут, и тогда в голову полезут уже другие, не такие невинные, а вполне тревожные мысли. Думаю, администратор позвонит дочери, в надежде, что, может, та знает причины отсутствия ее матери на работе и разъяснит ситуацию. Дочь охватит волнение, что могло случиться что-то неизбежное, и она кинется домой на квартиру к матери. Теребя запасные ключи, она доберется до двери дома, дрожащими руками вставит ключ в замок. Дверь окажется не заперта, та со страхом дернет ручку двери и решится войти. С порога, не раздеваясь, начнет звать: «Мама! Мам! Ты где?» Пройдет коридор, направится в спальню – кровать заправлена, в гостиную – чисто и убрано, на кухне тоже никого. В помещении матери нет. Постоит с минуту в недоумении, но на всякий случай проверить осталось только в ванной комнате. Откроет дверь в ванную – перехватывает дыхание, немеют ноги, и единственное желание – поскорей выбраться отсюда, из этой квартиры, пока не стошнило.
Как бы мне хотелось оказаться там снова. Увидеть, когда приедет полиция, набежит толпа любопытных соседей. Но я не сделаю такую глупость. Знаю, что они будут допрашивать всех вокруг, будут всматриваться в лица проходящих зевак. Ведь они знают, как велико мое желание оказаться там опять. Даже сейчас, когда я сижу в кафе с панорамными окнами напротив дома Натальи и вдали слышны звуки сирен полицейских машин, которые манят меня вернуться в эту обстановку.
Я сижу, записываю свои мысли в дневнике. Допиваю свой любимый кофе американо, смакуя большой кусок шоколадного торта. Наслаждаюсь прекрасным летним теплым утром и прихожу в упоение, что еще одной гнидой стало меньше.
Я предвкушаю как повторю это снова и снова.
4 июня
ВН».
1. Отголоски прошлого
Год спустя.
Старший следователь первого отдела по расследованию особо важных дел майор юстиции Максим Медведев подъехал на улицу Чертановская, во двор дома, куда его вызвали для расследования очередного убийства. Дом располагался в обычном московском спальном районе, состоящем из стандартных панельных девятиэтажек унылого вида. Небольшую группу назойливых репортеров, толпящихся во дворе возле дома, сдерживала пара полицейских. Присутствие журналистов не удивило, но и не обрадовало майора. Не было сомнений, что медийщики намериваются сделать из убийства сенсацию. На скамейках сидели и шептались местные бабушки. Вокруг бегала любопытная детвора, которая мешала работать полицейским. Между тем они уже закончили опрашивать жильцов подъезда, где проживала жертва. Полезной информации – ноль.
В толпе следователь увидел своего вечно жизнерадостного молодого напарника, капитана юстиции Дениса Колесникова. Худое лицо, лишенное растительности, постоянная улыбка и добрые глаза делали Дениса значительно моложе своих тридцати. Он работал с Максимом вот уже третий месяц, и тот был доволен новым напарником, который ответственно подходил к работе, безропотно выполнял приказы и не раздражал своим характером.
Сорокалетний Максим Медведев был высоким мужчиной крепкого телосложения с широкими плечами и с копной темных волнистых волос. За ним давно закрепилось прозвище Медведь из-за созвучия фамилии и внешнего сходства со зверем. Максу не нравилось это сравнение, он не отождествлял себя с этим хищником и не позволял коллегам и знакомым называть себя так в его присутствии. Густые сдвинутые брови над карими глазами придавали его взгляду твердость и сосредоточенность. Привлекающая противоположный пол ямочка на подбородке смягчала внешнюю суровость Макса. Полгода назад Медведева перевели из подразделения по борьбе с наркотиками в отдел по расследованию убийств.
– Что тут у нас? Посвяти меня, кратко, в обстоятельства произошедшего, – обратился Макс к напарнику.
– Жертва – Мария Образцова, сорок восемь лет, была обнаружена дочерью в одиннадцать часов утра в своей квартире. Обычно она приходит на работу к девяти часам утра. Небольшой магазин одежды «Твой стиль» располагается в двух автобусных остановках от дома. Это семейный бизнес, которым убитая владела вместе с сестрой и дочерью. Когда Образцова не пришла на работу и не ответила на телефонные звонки, они заволновались. Дочь пошла к матери домой, проверить, что случилось, и обнаружила ее труп в кухне. Со слов сестры, дочери и соседей, недоброжелателей у нее не было. В квартире проживала одна, в разводе, мужчин не приводила. В последнее время ни с кем не конфликтовала. Обычная работающая женщина.
Напарники поднялись в квартиру, где была обнаружена жертва. Оперативная группа уже начала работать на месте преступления. Двое приглашенных понятых с ужасом в глазах мялись возле стены в коридоре. Судмедэксперт доктор Карен Геворкян осматривал тело погибшей в тот момент, когда Макс с Денисом, облачившись в резиновые перчатки и бахилы, вошли в дом.
Хотя Максим был опытным специалистом и многое уже повидал в своей работе, он знал, что зрелище будет неприятное. В отличие от капитана Колесникова, который был известен тем, что часто блевал на территориях совершения правонарушений, у него не возникало рвотных рефлексов при виде крови.
Посередине маленькой светлой кухни на полу, в лучах утреннего солнца, сочащегося из окна, на спине лежало тело женщины в огромной луже крови. Руки были раскинуты в стороны, в одной из них зажаты сувенирные латунные весы с двумя чашами. Ее некогда белая в прошлом блузка превратилась в алую. Остекленевший взор был направлен в потолок. На лице застыла маска ужаса, а окровавленные губы были приоткрыты и словно что-то хотели сказать. Заметная рана была одна. Самая глубокая от левого уха до правого, рассекала горло, обнажая гортанный хрящ. На забрызганных артериальной кровью нижних фасадах белого кухонного гарнитура отчетливо выделялась надпись, выведенная кровью, заглавными буквами: «ТЫ СВОБОДНА».
– Здравствуй, дарагой! Сожалею, что сорвали вам ррыбалку, – сказал доктор Геворкян Максиму. – Но, похоже, ваш отпуск отменяется.
В голосе доктора слегка проскакивали нотки армянского акцента, несмотря на то, что он уже более тридцати лет жил и практиковал в Москве.
– Я был на автостраде, когда меня вызвали.
– Я только начинаю асмотр, – сказал доктор Геворкян. – Так что, дарагой, вы прибыли вовремя. Налицо видно, что смертельным ударом послужило ррассечение горла. А теперь внимательно посмотрите сюда, – доктор шире приоткрыл рот трупу и направил луч фонарика прямо в ротовую полость. – Что вы видите?
– Языка нет, его отрезали.
– Да, судя по рровным краям рраны, жертва либо не сопротивлялась, либо язык был отсечен после смерти. Вся остальная информация позже, после вскрытия.
Глядя на жертву, на всю обстановку вокруг, Максим в какой-то момент впал в оцепенение, за время которого он успел перенестись в прошлое и обратно в реальность, вспомнив другую мертвую женщину. Проскакивало явное сходство.
– Тебе это не напоминает случай с Соколовой Натальей, парикмахером? – пробормотал Макс.
– Поднять дело Соколовой из архива, на случай, если понадобится перечитать его? – сказал Денис.
Макс не видел в этом необходимости. Он хорошо помнил все нюансы дела Соколовой, которым руководил. Год назад пятидесятилетнюю Наталью Соколову, работавшую в салоне красоты «Шик Блеск Красота» парикмахером, нашли мертвой в ее собственной квартире. Администратор салона заволновалась, когда жертва не явилась на работу, и позвонила дочери в надежде, что та разъяснит ситуацию. Дочь поспешила домой к матери и обнаружила ее труп в ванной. Следов взлома в квартиру обнаружено не было. У погибшей была рассечена шея и отрезан язык, в руке зажаты сувенирные весы. На стене в ванной комнате кровью погибшей выведена надпись: «ТЫ СВОБОДНА». Убийцу так и не нашли.
– Да, кстати, где то, что осталось от языка? В мусорном ведре? – спросил Максим.
– Совершенно верно, там мы его и обнаружили, – ответил один из сотрудников опергруппы.
– Как и в случае с Соколовой, – прошептал Макс Денису. – Что насчет орудия убийства? – вслух произнес следователь.
– На месте преступления не обнаружено, – ответил все тот же сотрудник.
– У нас полно работы. Давайте не расслабляться! – обратился он к коллегам.
Каждый из членов следственной группы продолжил свое дело.
2. Две сестры
На часах была половина пятого утра. Маргарита вся извелась и не находила себе места в комнате. Старшая дочь Вера до сих пор не пришла домой. Дочь работала официанткой в элитном ресторане Москвы. Смена ее закончилась в полночь. Телефон ее не отвечал и находился вне зоны доступа. Это уже не впервые, когда Вера приходила под утро, так бывало и еще навеселе. Поведение дочери беспокоили Марго. Они часто ругались по этому поводу. Ей не нравилось, что та работала официанткой, поздно возвращалась домой, тот образ жизни, который она вела. Какие могут быть перспективы у официантки, Марго не понимала, как и не понимала, почему дочь продолжала там работать. Маргарита желала, чтоб Вера пошла по ее стопам, стала медсестрой или даже лучше – врачом. Помогать людям, облегчать им страдания, быть полезной обществу, проявлять милосердие, а не обслуживать напыщенных, богатых мажоров, которые только и думали, как ущипнуть за попу или затащить дочь в постель. Вера была очень красивой, стройной девушкой с эффектной внешностью, привлекающей взоры мужчин. Имея при этом дерзкий и необузданный характер. Поклонников и ухажеров было предостаточно, но длительных, серьезных отношений не было. Мать надеялась, что, возможно, Вере повезет выйти удачно замуж и построить благополучную семейную жизнь. У старшей дочери с ее внешними данными шансов на это было больше в отличие от младшей дочери Ники. Младшая была полной противоположностью. Тихая, незаметная, заурядная, неуверенная в себе особа.
Сорокапятилетняя Маргарита овдовела пять лет назад. После внезапной смерти мужа от инфаркта миокарда, которого судьба забрала слишком рано, взаимоотношения с ее дочками ухудшились. Муж был рассудительным, спокойным человеком. Марго была, как говорят, за мужем, как за каменной стеной. Он был ее опорой и поддержкой, доминантой. Марго приходилось брать больше рабочих смен в больнице, чтоб заработать дополнительные деньги. На воспитание и участие в жизни девочек оставалось мало времени. Девочки все больше были предоставлены сами себе и не воспринимали мать как авторитетного человека.
Дурные мысли лезли в голову и не давали спать. Как ни старалась Марго их отгонять, они продолжали проскакивать. В комнате уже стало светло. Вдруг раздался щелчок дверного замка. Марго вышла в коридор.
– Явилась, блудная дочь? – грубо сказала мать, поймав Веру на пороге дома.
– Да, и не запылилась, – отрезала она, не глядя в глаза матери.
Сумка Веры выпала из рук и с грохотом упала на пол. Часть содержимого выкатилась. Марго в недоумении стояла и смотрела на неоднократные попытки дочери повесить пиджак на крючок вешалки в коридоре. Было видно, что руки и ноги не сильно слушались девушку.
– Ты пьяна? Ты на часы смотрела? Ничего не хочешь мне сказать? Где ты шлялась? С кем ты была? Почему выключен телефон? – не скрывая раздражения и гнева, кричала Маргарита.
– Ох, началось, – вздохнув и закатывая глаза, произнесла Вера. – Сорок вопросов в минуту.
– Как ты со мной разговариваешь? Отвечай, я тебя спрашиваю! Почему…
– Забыла? Мне двадцать четыре, – перебила Вера, не дав договорить матери. – Я не обязана перед тобой отчитываться! Все, не начинай, не кричи, Нику разбудишь! Я спать, – с трудом выговаривая слова, сказала Вера и направилась в свою комнату.
Разговор с пьяной дочерью ни к чему не привел. Нравоучительные беседы были сейчас бесполезны. До работы Маргарите оставалась пара часов. Сон брал свое. Когда Марго убедилась, что дочь жива и серьезного ничего не произошло, ей ничего не оставалось делать, как тоже пойти лечь спать.
Вера проснулась от проникшего в комнату ароматного запаха кофе и свежевыпеченных блинов. Запахи были настолько соблазнительные и манящие, что она, не раздумывая, сонная побрела по их направлению. На кухне она встретила младшую сестру Нику, хлопочущую возле плиты. Стол был накрыт, стояли две чашки кофе, целая стопка блинов и несколько вариантов начинок – от сметаны до сгущенки, яблочный пирог и творожные оладьи.
– Проснулась, соня. Садись завтракать, хотя уже время обеда, – сказала младшая сестра Ника.
– М-м-м, вкусняшки, объедение, – с радостью в глазах сказала Вера и сразу же села есть.
– Вкусно?
– Молодец! Ника, вот ты умница! Хороший из тебя повар получился бы. Вот готовишь ты супер, у тебя все вкусно.
Ника смотрела на свою старшую сестру, уплетающую блины за обе щеки, и не могла отвести глаз. Даже после сна, нерасчесанная, с размазанной тушью под глазами она была прекрасна. У Веры были густые золотисто-рыжие волосы, спадающие волнами на плечи и спину такие же, как и у матери. Тонкие черты лица, зеленые миндалевидные глаза, пушистые ресницы, слегка вздернутый нос. Пухлые четко очерченные губы придавали владелице женственности и изящества. Ника любила сестру, но завидовала ее красоте и стройному телу. Она восхищалась и ненавидела ее одновременно. Казалось, что Господь Бог отдал ей все самое лучшее. Внешностью Ника больше походила на отца, унаследовав от него темно-каштановые с рыжиной прямые, похожие на паклю волосы, круглые карие глаза, нос картошкой и склонность к полноте.
– Чем собираешься заняться в свой выходной? – нарушив молчание, сказала Ника.
– Вечером встречаюсь с Тимуром. Погуляем в парке, сходим в кино.
– По-моему, ваши отношения с Тимуром затянулись. Непохоже на тебя. Он даже не управляющий рестораном, всего лишь администратор зала. Ты ведь, красавица наша, можешь вскружить голову любому. Сестренка, ты не влюбилась? – улыбаясь и заглядывая в глаза, спросила Ника.
– Не знаю, – задумчиво проговорила Вера. – С ним легко и интересно. Мне нравится проводить с ним время вне ресторана наедине. Он принимает меня такую, какая я есть. Он серьезный, надежный, перспективный, не урод. А самое главное, он не видит во мне красивую куклу, которую можно брать собой везде, чтоб выпендриться перед своими друзьями.
– Да, он хороший парень и симпатичный. Замуж за него пойдешь?
– А что! Позовет – пойду, – игриво ответила Вера.
И девчонки рассмеялись в голос.
– Этой ночью ты с ним зажигала? Сильно от матери влетело? – продолжила разговор Ника.
– Ага, с Тимуром. Да ну ее. Достала. Все хочет контролировать, что не по ее, так в штыки воспринимает. У нее выходной, или она ушла в больницу?
– Ушла на сутки.
– Вот и отлично, не будет по ушам ездить.
– А ты чем сегодня займешься? – спросила Вера.
– У меня на вечер запланированы две капельницы в разных концах города, – убирая со стола, выговорила Ника.
– И охота тебе кататься к пациентам на дом, тратить время и силы?
– Меня устраивает. Работы я не боюсь, у меня хорошо получается. На дому больше платят, а деньги лишними никогда не бывают.
– Понятно. Но все же ты подумай, насчет повара. Такой талант пропадает, – вставая из-за стола, сказала Вера.
– Давай уже собираться. Опоздаем. Кому-то на свидание, а кому-то на работу, – посмеиваясь, сказала Ника.
– Ничего, сестренка, будет праздник и на твоей улице.
С самого детства сестры были дружны и не помнили себя друг без друга. Разница между ними составляла меньше полутора лет. Марго, их мать, была женщиной заботливой, но холодной и неласковой. Ее главная материнская роль заключалась в том, чтобы дети были сыты, прилично и чисто одеты, находились в тепле и комфорте. В ее сердце редко находилось место проявлению чувств и для бесед по душам. А после смерти мужа Маргарита стала более требовательной и строгой по отношению к уже взрослым дочерям. Старшая, за счет своего сильного волевого характера, могла противостоять нападкам матери, не воспринимала замечаний и делала все по-своему. Младшая, более покладистая, ранимая натура, старалась не конфликтовать, а чаще стремилась добиться расположения мамы в надежде на получение симпатии и одобрения. В желании угодить ей даже в выборе профессии Ника пошла у нее на поводу и отучилась на медсестру, осуществив давнюю мечту матери, чтоб кто-то из детей пошел по ее стопам. Помимо основной работы в онкологической клинике, она занималась частной практикой, выезжала на дом проводить различные процедуры, ставить уколы и капельницы, обрабатывать послеоперационные раны и швы. Больше всего тактильных и душевных эмоций не хватало именно Нике. Потеря отца сказалась на ней тяжелее всех остальных членов семьи. Она обожала его, души в нем не чаяла. Она скучала по тем временам, когда в обнимку с ним могла пролежать на кровати за просмотром кино, вдыхая запах его тела, запах родного, любимого человека. А после они часами дискутировали и обсуждали увиденный фильм. От папы она получала нежность и теплоту, похвалу, поддержку. Все то, чего не давала мать. Поэтому после смерти отца, учитывая неоднозначные отношения с токсичной матерью, девочки все больше сближались между собой.
3. Cherchez la femme
Капитан Денис Колесников стоял перед моргом, собираясь духом, прежде чем зайти. Ощущалось легкое головокружение и тошнота. Самой тяжелой обязанностью его работы являлось необходимость присутствовать на вскрытии трупа, что ассоциировалось с кровью и своеобразными неприятными запахами.
В пятницу седьмого июня стояла жаркая погода. После уличной духоты в морге было особенно прохладно. Денис надел одноразовый хирургический халат, натянул перчатки, медицинскую шапочку, бахилы. Он не раз был свидетелем, как со стола на пол падает всякая гадость в виде крови или обрывков тканей. Соответственно, все это может попасть на обувь. Приносить биологические частицы домой на подошве из морга совсем не хотелось. Колесников на миг застыл перед дверью в морг, чтоб взять себя в руки. Сделал глубокий вдох, приготовился к неприятному испытанию и вошел в секционный зал.
Судмедэксперт доктор Геворкян вместе с санитаром морга готовились к вскрытию. Накрытый простыней труп лежал на столе, по другую сторону стола, напротив Дениса, стоял майор Медведев, не показывающий явных признаков дискомфорта.
– Все собрались, харашшо. Я начинаю внутренний асмотр, – сказал доктор Геворкян и сдернул простыню с трупа.
Кровь уже смыли с тела, кожа отдавала цветом серо-голубого мрамора. Рана на шее жертвы зияла пурпурными прорехами и была так глубока, что обнажала гортанный хрящ. Санитар подкатил тележку с инструментами к столу.
– Итак, Мария Образцова. Я уже взял протокол вскрытия похожего случая, Соколовой Натальи, – продолжал судмедэксперт. – На тот случай, если вам надо будет перечитать его.
– Есть какие-нибудь улики? – спросил Максим.
– Перед тем как труп был обмыт, мы обнаружили волос, прилипший к краю рраны.
Максим оживился:
– Волос жертвы?
– Жертва светло-ррусая, волос черный и не короткий, – поверх очков сказал доктор Геворкян.
– Запроси образцы волос всех, кто соприкасался с телом, – обратился Макс к Денису, который стоял бледный как стена, а на лбу выступали капли пота.
– Итак, господа, – доктор привлек внимание к ране на шее. – Невооруженным глазом видно, что смертельным ударом явилось ррассечение горла от левого уха с пересечением левой сонной артерии. А теперь заглянем в ротовую полость, здесь мы имеем поперечный рразрез языка.
– Как и у Соколовой, – заметил Макс.
– Да, ну есть небольшие рразличия.
– И? Какие же?
– У Натальи Соколовой ррана была местами неровной, ррваной, что может говорить о некоторой нерешительности убийцы. А у Образцовой этого нет, линия рразреза четкая, ни разу не обрывается. Вероятно, что убийца в этом случае нанес удар с большей уверенностью.
– Наш искомый убийца набирается опыта, совершенствуется, значит.
– Если, конечно, это один и тот же убийца, – сказал Денис, сдерживая рвотные позывы.
– Еще кое-что схожее есть. Лезвие, которым отрезан язык и нанесена смертельная ррана, прямое, без зазубрин. Такое же лезвие, как и в случае с Соколовой.
– Скальпель? – уточнил Максим.
– Похоже на скальпель.
– Язык был отрезан до или после смерти?
