скачать книгу бесплатно
She broke off, finding it difficult to explain her meaning.
“It is romantic, yes,” agreed Hercule Poirot. “It is peaceful. The sun shines. The sea is blue. But you forget, Miss Brewster, there is evil everywhere under the sun.”
The clergyman stirred in his chair. He leaned forward. His intensely blue eyes lighted up.
Miss Brewster shrugged her shoulders.
“Oh! of course I realize that, but all the same – ”
“But all the same this still seems to you an unlikely setting for crime? You forget one thing, Mademoiselle.”
“Human nature, I suppose?”
“That, yes. That, always. But that was not what I was going to say. I was going to point out to you that here every one is on holiday.”
Emily Brewster turned a puzzled face to him. “I don’t understand.”
Hercule Poirot beamed kindly at her. He made dabs in the air with an emphatic forefinger.
“Let us say, you have an enemy. If you seek him out in his flat, in his office, in the street – eh bien, you must have a reason – you must account for yourself. But here at the seaside it is necessary for no one to account for himself. You are at Leathercombe Bay, why? Parbleu! it is August – one goes to the seaside in August – one is on one’s holiday. It is quite natural, you see, for you to be here and for Mr Lane to be here and for Major Barry to be here and for Mrs Redfern and her husband to be here. Because it is the custom in England to go to the seaside in August.”
“Well,” admitted Miss Brewster, “that’s certainly a very ingenious idea. But what about the Gardeners? They’re American.”
Poirot smiled. “Even Mrs Gardener, as she told us, feels the need to relax. Also, since she is ‘doing’ England, she must certainly spend a fortnight at the seaside – as a good tourist, if nothing else. She enjoys watching people.”
Mrs Redfern murmured: “You like watching the people too, I think?”
“Madame, I will confess it. I do.”
She said thoughtfully: “You see – a good deal.”
There was a pause. Stephen Lane cleared his throat and said with a trace of self-consciousness:
“I was interested, M. Poirot, in something you said just now. You said that there was evil done everywhere under the sun. It was almost a quotation from Ecclesiastes.” He paused and then quoted himself. “Yea, also the heart of the sons of men is full of evil, and madness is in their heart while they live.” His face lit up with an almost fanatical light. “I was glad to hear you say that. Nowadays, no one believes in evil. It is considered, at most, a mere negation of good. Evil, people say, is done by those who know no better – who are undeveloped – who are to be pitied rather than blamed. But, M. Poirot, evil is real! It is a fact! I believe in Evil as I believe in Good. It exists! It is powerful! It walks the earth!”
He stopped. His breath was coming fast. He wiped his forehead with a handkerchief and looked suddenly apologetic.
“I’m sorry. I got carried away.”
Poirot said calmly: “I understand your meaning. Up to a point I agree with you. Evil does walk the earth and can be recognized as such.”
Major Barry cleared his throat. “Talking of that sort of thing, some of these fakir fellers in India – ”
Major Barry had been long enough at the Jolly Roger for everyone to be on their guard against his fatal tendency to embark on long India stories. Both Miss Brewster and Mrs Redfern burst into speech.
“That’s your husband swimming in now, isn’t it, Mrs Redfern? How magnificent his crawl stroke is. He’s an awfully good swimmer.”
At the same moment Mrs Redfern said:
“Oh, look! What a lovely little boat that is out there with the red sails. It’s Mr Blatt’s, isn’t it?”
The sailing boat with the red sails was just crossing the end of the bay.
Major Barry grunted: “Fanciful idea, red sails,” but the menace of the story about the fakir was avoided.
Hercule Poirot looked with appreciation at the young man who had just swum to shore. Patrick Redfern was a good specimen of humanity. Lean, bronzed, with broad shoulders and narrow thighs, there was about him a kind of infectious enjoyment and gaiety – a native simplicity that endeared him to all women and most men. He stood there shaking the water from him and raising a hand in gay salutation to his wife. She waved back, calling out:
“Come up here, Pat.”
“I’m coming.”
He went a little way along the beach to retrieve the towel he had left there. It was then that a woman came down past them from the hotel to the beach. Her arrival had all the importance of a stage entrance. Moreover, she walked as though she knew it. There was no self-consciousness apparent. It would seem that she was too used to the invariable effect her presence produced. She was tall and slender. She wore a simple backless white bathing dress and every inch of her exposed body was tanned a beautiful even shade of bronze. She was as perfect as a statue. Her hair was a rich flaming auburn curling richly and intimately into her neck. Her face had that slight hardness which is seen when thirty years have come and gone, but the whole effect of her was one of youth – of superb and triumphant vitality. There was a Chinese immobility about her face, and an upward slant of the dark blue eyes. On her head she wore a fantastic Chinese hat of jade-green cardboard.
There was that about her which made very other woman on the beach seem faded and insignificant. And with equal inevitability, the eye of every male present was drawn and rivetted on her.
The eyes of Hercule Poirot opened, his moustache quivered appreciatively. Major Barry sat up and his protuberant eyes bulged even further with excitement; on Poirot’s left the Reverend Stephen Lane drew in his breath with a little hiss and his figure stiffened. Major Barry said in a hoarse whisper:
“Arlena Stuart (that’s who she was before she married Marshall) – I saw her in Come and Go before she left the stage. Something worth looking at, eh?”
Christine Redfern said slowly and her voice was cold: “She’s handsome – yes. I think – she looks rather a beast!”
Emily Brewster said abruptly: “You talked about evil just now, M. Poirot. Now to my mind that woman’s a personification of evil! She’s a bad lot through and through. I happen to know a good deal about her.”
Major Barry said reminiscently: “I remember a gal out in Simla. She had red hair too. Wife of a subaltern. Did she set the place by the ears? I’ll say she did! Men went mad about her! All the women, of course, would have liked to gouge her eyes out! She upset the apple cart in more homes than one.” He chuckled reminiscently. “Husband was a nice quiet fellow. Worshipped the ground she walked on. Never saw a thing – or made out he didn’t.”
Stephen Lane said in a low voice full of intense feeling: “Such women are a menace – a menace to – ” He stopped.
Arlena Stuart had come to the water’s edge. Two young men, little more than boys, had sprung up and come eagerly toward her. She stood smiling at them. Her eyes slid past them to where Patrick Redfern was coming along the beach. It was, Hercule Poirot thought, like watching the needle of a compass. Patrick Redfern was deflected, his feet changed their direction. The needle, do what it will, must obey the law of magnetism and turn to the North. Patrick Redfern’s feet brought him to Arlena Stuart.
She stood smiling at him. Then she moved slowly along the beach by the side of the waves. Patrick Redfern went with her. She stretched herself out by a rock. Redfern dropped to the shingle beside her. Abruptly, Christine Redfern got up and went into the hotel.
There was an uncomfortable little silence after she had left.
Then Emily Brewster said: “It’s rather too bad. She’s a nice little thing. They’ve only been married a year or two.”
“Gal I was speaking of,” said Major Barry, “the one in Simla. She upset a couple of really happy marriages. Seemed a pity, what?”
“There’s a type of woman,” said Miss Brewster, “who likes smashing up homes.” She added after a minute or two, “Patrick Redfern’s a fool!”
Hercule Poirot said nothing. He was gazing down the beach, but he was not looking at Patrick Redfern and Arlena Stuart. Miss Brewster said:
“Well, I’d better go and get hold of my boat.” She left them.
Major Barry turned his boiled gooseberry eyes with mild curiosity on Poirot.
“Well, Poirot,” he said. “What are you thinking about? You’ve not opened your mouth. What do you think of the siren? Pretty hot?”
Poirot said: “C’est possible.”
“Now then, you old dog. I know you Frenchmen!”
Poirot said coldly: “I am not a Frenchman!”
“Well, don’t tell me you haven’t got an eye for a pretty girl! What do you think of her, eh?”
Hercule Poirot said: “She is not young.”
“What does that matter? A woman’s as old as she looks! Her looks are all right.”
Hercule Poirot nodded.
He said: “Yes, she is beautiful. But it is not beauty that counts in the end. It is not beauty that makes every head (except one) turn on the beach to look at her.”
“It’s it, my boy,” said the Major. “That’s what it is – it.” Then he said with sudden curiosity: “What are you looking at so steadily?”
Hercule Poirot replied: “I’m looking at the exception. At the one man who did not look up when she passed.”
Major Barry followed his gaze to where it rested on a man of about forty, fair-haired and sun-tanned.
He had a quiet, pleasant face and was sitting on the beach smoking a pipe and reading the Times.
“Oh, that!” said Major Barry. “That’s the husband, my boy. That’s Marshall.”
Hercule Poirot said: “Yes, I know.”
Major Barry chuckled. He himself was a bachelor. He was accustomed to think of The Husband in three lights only – as “the Obstacle,” “the Inconvenience” or “the Safeguard.”
He said: “Seems a nice fellow. Quiet. Wonder if my Times has come?” He got up and went up towards the hotel.
Poirot’s glance shifted slowly to the face of Stephen Lane. Stephen Lane was watching Arlena Marshall and Patrick Redfern. He turned suddenly to Poirot. There was a stern fanatical light in his eyes.
He said: “That woman is evil through and through. Do you doubt it?”
Poirot said slowly: “It is difficult to be sure.”
Stephen Lane said: “But, man alive, don’t you feel it in the air? All round you? The presence of Evil.”
Slowly, Hercule Poirot nodded his head.
Глава 1
Когда в 1782 году капитан Роджер Энгмеринг построил себе дом на островке в Лезеркомбском заливе, его решение явилось верхом эксцентричности. Человеку из добропорядочного семейства полагалось иметь красивый особняк, окруженный просторной лужайкой, возможно, недалеко от живописного ручья и пастбища.
Однако у капитана Роджера Энгмеринга была в жизни только одна любовь: море. Поэтому он построил свой дом – прочный, добротный, как и подобало, – на крохотной, продуваемой всеми ветрами косе, населенной одними чайками, во время прилива превращавшейся в островок.
Старый морской волк так и не женился – море осталось его первой и последней избранницей, – и после его смерти дом и островок отошли к какому-то дальнему родственнику. Этому родственнику и его потомкам до нежданного наследства не было никакого дела. Их собственные владения непрерывно сокращались, и они с каждым поколением становились все беднее.
Но вот в 1922 году наконец появилась мода на отдых на взморье, и климат побережья Девона и Корнуолла перестал считаться слишком жарким. Артур Энгмеринг обнаружил, что его огромный неудобный особняк георгианской эпохи никому не нужен, зато совершенно неожиданно он смог получить кругленькую сумму за недвижимость, давным-давно приобретенную его далеким предком капитаном Роджером.
Добротный дом был заново отделан, к нему добавились пристройки. От большой земли к острову протянулась бетонная дамба. По всему острову были проложены «дорожки» и устроены «живописные уголки». Появились два теннисных корта, солярии, спускающиеся террасами к маленькой бухте, облагороженной мостками для купания. В результате возник прекрасный пансионат «Веселый Роджер», расположенный на острове Контрабандистов в Лезеркомбском заливе. С июня по сентябрь (плюс короткий промежуток времени на Пасху) «Веселый Роджер» был, как правило, заполнен отдыхающими до самого чердака. В 1934 году пансионат был расширен и переделан, появились коктейль-бар, более просторный обеденный зал и дополнительные номера. Цены взлетели.
Люди говорили:
– Вам доводилось бывать в Лезеркомбском заливе? Там просто чудный пансионат на острове. Очень уютно, и никаких туристов, автобусных экскурсий… Отличные кухня и обслуживание. Вам непременно нужно побывать там.
И люди отправлялись в «Веселый Роджер».
В пансионате отдыхал один очень важный – по крайней мере в своих собственных глазах – гость: Эркюль Пуаро. В элегантном парусиновом костюме и соломенной шляпе, надвинутой на глаза, с безукоризненно ухоженными усиками, он полулежал в удобном шезлонге и обозревал пляж. К морю от пансионата спускался террасами солярий. Берег был усеян надувными матрасами, кругами, лодками, байдарками, мячами и резиновыми игрушками. От плавательных мостиков в воду отходил длинный трамплин. В заливе покачивались три плота.
Одни отдыхающие плескались в море, другие жарились на солнце, третьи старательно натирались маслом для загара.
На самой верхней террасе солярия находились те, кто не купался. Они обсуждали погоду, открывающееся перед ними зрелище, новости из утренних газет и прочие темы, вызывающие у них интерес.
Слева от Пуаро журчал нескончаемый поток слов, изливающийся из уст миссис Гарднер под аккомпанемент постукивания спиц для вязания. У нее за спиной лежал в шезлонге ее муж Оделл К. Гарднер с надвинутой на нос шляпой, время от времени изрекающий краткое замечание, но только когда к нему обращались.
Сидящая справа от Пуаро мисс Брюстер, крепкая женщина атлетического телосложения с седеющими волосами и приятным загорелым лицом, временами недовольно ворчала. В результате создавалось впечатление, будто здоровенная овчарка своим отрывистым зычным лаем прерывала бесконечное тявканье шпица.
– Вот я и сказала мистеру Гарднеру, – говорила миссис Гарднер, – ну да, сказала я ему, осматривать достопримечательности, конечно, здорово. Но, в конце концов, сказала я, Англию мы изъездили вдоль и поперек, и теперь я хочу отправиться в какое-нибудь тихое местечко у моря и просто отдохнуть. Вот что я ему сказала, ведь так, Оделл? Просто отдохнуть. Я чувствую, мне нужно отдохнуть, сказала я. Правда, Оделл?
– Да, дорогая, – пробормотал из-под шляпы мистер Гарднер.
– И вот, – продолжала развивать свою тему миссис Гарднер, – когда я сказала об этом мистеру Келсоу из агентства путешествий Кука – это он для нас все устроил; он был ну очень любезен, я даже не знаю, что бы мы делали без него! – так вот, когда я сказала об этом мистеру Келсоу, он ответил, что лучше места, чем здесь, мы нигде не найдем. Очень живописное место, сказал он, отрезанное от всего мира, и в то же время комфорт на высшем уровне. И тут, разумеется, мистер Гарднер, – он вмешался и спросил: а как обстоит дело с санитарными условиями? Видите ли, месье Пуаро, вы не поверите, но сестра мистера Гарднера однажды остановилась в одной небольшой гостинице, ее также рекомендовали как уединенную, посреди болот, но можете ли вы поверить, туалет там был на улице! Поэтому, естественно, мистер Гарднер подозрительно относится ко всем подобным «уединенным» местам, ведь так, Оделл?
– Ну да, конечно, дорогая, – подтвердил мистер Гарднер.
– Но мистер Келсоу сразу же нас успокоил. Вся сантехника, сказал он, по самому последнему слову, и кухня восхитительная. И я полностью с ним согласна. И что мне еще нравится, так это интимность, если вы понимаете, что я имею в виду. Место очень маленькое, мы общаемся только друг с другом, и все знают всех. Если в англичанах и есть недостаток, так это то, что они склонны вести себя чересчур чопорно с теми, с кем не знакомы по крайней мере пару лет. Потом-то милее людей не найдешь! Мистер Келсоу сказал, что сюда приезжают интересные люди, и я вижу, что он прав. Взять, к примеру, вас, месье Пуаро, или мисс Дарнли. О! Я просто безумно обрадовалась, когда узнала, кто вы такой, правда, Оделл?
– Именно так, дорогая.
– Ха! – резко вмешалась мисс Брюстер. – Как это замечательно, вы не находите, месье Пуаро?
Тот протестующе вскинул руки, но это был не более чем вежливый жест. Миссис Гарднер продолжала как ни в чем не бывало:
– Видите ли, месье Пуаро, я много слышала о вас от Корнелии Робсон, отдыхавшей в Баденхофе. Мы с мистером Гарднером были в Баденхофе в мае. И, разумеется, Корнелия подробно рассказала нам о тех событиях в Египте, когда была убита Линнет Риджуэй. По ее мнению, вы были просто великолепны, и я прямо-таки смерть как хотела с вами познакомиться, не так ли, Оделл?
– Да, дорогая.
– А тут еще и мисс Дарнли… У меня много вещей от «Роз монд», а она, оказывается, и есть «Роз монд», ведь так? По-моему, вся ее одежда так продумана. Такая чудесная линия! То платье, которое было на мне вчера вечером, – это ее работа. По-моему, она просто очаровательная женщина во всех отношениях.
Позади мисс Брюстер послышалось ворчание майора Барри, не отрывавшего своих выпученных глаз от купающихся.
– Весьма впечатляющая девочка!
Миссис Гарднер застучала спицами.
– Месье Пуаро, я должна кое в чем вам сознаться. Встретив вас здесь, я испытала самый настоящий шок – только не подумайте, будто я не была в восторге от знакомства с вами, потому что я на седьмом небе от счастья. Мистер Гарднер это подтвердит. Но просто я подумала, что вас сюда привел… ну, профессиональный интерес. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать? На самом деле я ужасно впечатлительная, как вам подтвердит мистер Гарднер, и просто не пережила бы, если б оказалась причастна к какому-либо преступлению. Видите ли…
– Видите ли, месье Пуаро, – кашлянув, сказал мистер Гарднер, – миссис Гарднер очень впечатлительная.
