скачать книгу бесплатно
– Как?
– Чай он любит. Крепкий заваривает – аж во рту вяжет. Вот. А больше – не знаю.
Бросив ведро в колодец, пошел к дому. Робкое «спасибо» достигло ушей, и Левмир только рукой махнул в ответ.
***
Чуть стемнело, и на улице поднялся шум. Левмир подбежал к окну. Сердце ёкнуло. Толпа парней – почти сплошь те же, что и днем – подходили к дому Саната. Шумели и галдели, а громче всех хохотал Саквобет, лицо которого напоминало баклажан. «Убьют! – подумал Левмир. – Твердо решились!»
Отца не было, он еще днем уехал в город – решать какие-то вопросы с новыми хозяевами. На кого надеяться? Что делать? Левмир рванулся из дома – не образумить, так хоть напугать парней грядущей карой.
– Далеко? – окликнула мать, суетившаяся у печи.
Левмир молча вылетел во двор, добежал до жилища Саната, с ужасом понимая, что никого не видно – зашли. В глазах потемнело, Левмир чуть не упал. Вот знакомая дверь. Дернул на себя, влетел внутрь.
– Вы! Вы! – задыхаясь, кричал Левмир.
Тишина. Все смотрят на Левмира – кто с испугом, кто с любопытством, а кто и вовсе с улыбкой. Ни драки, ни смертоубийства. У каждого в руке кружка, несколько бутылок с мутноватой жидкостью стоят у печки. Гости расселись на полу, а сам хозяин восседает на лежаке, с сомнением разглядывая налитое в кружку пойло.
– О, Левмирка! – воскликнул Саквобет. – Накатишь за компанию, за дорогого соседа?
Все рассмеялись, но холодный голос Саната будто ножом вспорол этот гам, прозвучав отчетливо и громко:
– Только попробуй. Тебе сперва я всыплю, а потом Лакил добавит, да так, что зубы из задницы вылезут.
– Да ладно, не серчай, хозяин! – смеялся Саквобет. – Давай уже, за мир!
– За мир, – вздохнул Санат и, зажмурившись, опрокинул кружку в рот. Его примеру последовали остальные. Только Левмир, не сводящий глаз с Саната в поисках признаков принуждения, заметил, как при слове «хозяин» вспыхнули его глаза, искривились губы.
– Садись, малой, чего ноги топчешь попусту? – предложил кто-то.
Левмир опустился возле стены рядом с Ровбалом. Тот потеснился, похлопал мальчишку по плечу и даже достал из-за пазухи яблоко. Левмир почему-то посмотрел на Саната, будто спрашивая разрешения, и тот чуть заметно кивнул. Яблоко оказалось кислым, но сочным, Левмир с удовольствием его сгрыз.
Когда руки и ноги, наконец, перестали трястись от волнения, Левмир начал прислушиваться к разговорам. Поначалу в них не было ничего любопытного – одни сплошные удары кулаками в грудь и заверения в вечной дружбе. Санат с улыбкой кивал, изредка вставляя словечко-другое. Замирение постепенно переходило в попойку, и Левмир начал подумывать о том, чтобы улизнуть домой, когда Саквобет, выпив залпом кружку, которая у него больше напоминала кувшин, спросил:
– А что, Санат, ты правда у вампиров в тюрьме сидел?
Левмир затаил дыхание. Ему страсть как хотелось послушать про вампиров, но расспросить Саната всегда стеснялся. Думал, не очень-то ему будет приятно бередить старые раны. Саквобет такими мыслями не терзался.
– Было дело, – кивнул Санат, на которого самогонка, казалось, вовсе не действовала. – Просидел год.
– Ну и как они? Многих видел?
– Ну… – пожал плечами Санат. – Некоторых. Их ведь не так чтобы очень много…
– Это как так? Ну, охраняли-то тебя…
– Люди.
– Люди? – Саквобет вскочил, сжал кулаки. – Это что ж за…
– Не шуми, сядь, – успокоил его Санат. – Люди в городе работают на вампиров. Сами вампиры не работают, платят людям. Обычно это те, кто хочет стать вампиром. Едут из деревень, нанимаются и ждут своего часа. Иные дожидаются, иные нет. Многие так и оседают, семьи там заводят. У вас разве не знают об этом в деревне? Наши все знали. Многие даже к знакомым ездили в гости в город, а то и наоборот. Правда, с города не больно-то охотно ездят. Вампиры следят, чтобы человек от всего человеческого отошел, всех родных забыл. Иначе не обратят. Им такие не нужны.
Стало тихо. Все молча смотрели на Саната, лицо которого тускло освещала керосиновая лампа. Лампу подарили ему опять-таки девушки, и все об этом знали, но сейчас никто не обращал внимания на такую мелочь.
– Что ж за человек это, если о близких ради вампирства позабудет? – пробурчал Саквобет. – Вампир и есть…
– Каждый сам себе путь выбирает, – ответил Санат. – Не нам судить.
– Да я б им без суда головы поразбивал всем! – взревел Саквобет.
– Будешь голосить – ничего больше не скажу.
– Молчу! – поднял руки здоровяк. – Ну, так какие они, вампиры? А то я их только в центре донации видел, они там в масках…
Санат расхохотался.
– Что не так сказал? – нахмурился Саквобет.
– Шутник ты! В центре – это люди. Станут вампиры около тебя с иголками прыгать, как же!
Несколько человек засмеялись, но большинство выглядели обескуражено. Левмир же, которому по возрасту еще не полагалось сдавать кровь, слушал, раскрыв рот.
– Вот падлы! – Саквобет стукнул кулаком по полу. – Ну, я им тогда в следующий раз устрою там. Шавки!
– Ну и сядешь, как я, – сказал Санат. – Давай лучше выпей, да выброси чушь из головы.
Левмир заметил, что Санат стал выражаться проще, старательно подделываясь под местный говор. Будто волк пытается блеять по-овечьи. Санат надел маску, и понял это один Левмир. И то лишь потому, что каждый день разговаривал с загадочным соседом.
Саквобет осушил еще кружку и замолчал, только фыркал, о чем-то думая. Беседу продолжил Ровбал:
– А чего там с герцогом-то нашим стало? С Освиком?
Санат стиснул зубы, глаза сверкнули – и все за какой-то миг. Никто не обратил внимания, кроме Левмира.
– Его осудили и казнили, – прозвучал ответ.
– Так все ж их как-то убить можно? – воспрял Саквобет.
– Можно.
– Ну? Рассказывай!
– Тебе-то зачем?
– Давай уже, раз заикнулся!
– Я заикнулся? – покачал головой Санат. – Ну что ж… Ладно, скажу немного. Вампиров обычными способами убить не получится. Ножи, топоры, колья – все бесполезно. Но есть хитрости. Каждый вампир любит считать всякую мелочевку. Если перед ним рассыпать, например, горсть семян, он с места не стронется, пока все не пересчитает. Пока ковыряется, нужно металлом очертить круг вокруг него, и за черту вампир выйти не сможет.
– И чего? Ждать, пока он там с голоду подохнет?
Засмеялись нервным смехом, будто боялись, не подслушивает ли кто под окном. Левмир почувствовал, как сердце снова убыстряет ход. Неужели сейчас откроется тайна?
Санат не успел ответить. В дверь постучали, и все, как один, вздрогнули. Левмир так и вовсе подскочил на месте. «Вампиры!» – мелькнула мысль.
Санат отворил и, отступив на шаг, запустил внутрь Лакила. Протянул руку, поддержал.
Левмир еще не видел отца таким изможденным. Глаза совсем провалились в череп. Когда веки опускались, с лица смотрели два черных провала. В свете керосинки кожа казалась бледнее, чем у Саната, который, кстати, в последнее время немного загорел.
– Что, замирились? – хрипло сказал Лакил, увидев бутылки. Потом заметил сына. – Левмир, вставай, пора домой. Мать с ужином ждет.
– Папа, – прошептал Левмир, поднимаясь. Но отец не услышал его, потому что в этот момент загудел Саквобет:
– Лакил, это чего с тобой? Опять кровь, что ли, сдавал?
Санат достал бутылку такого же вина, что подарил при первой встрече, налил в кружку и поднес старосте.
– Давай, – сказал. – Пей, только медленно. И рассказывай, что случилось.
Не без колебаний Лакил принял кружку. Оглядел собравшихся.
– Утром все равно объявлять, – пробормотал он. – И повестки еще привез… Лорд Эрлот распорядился сдавать кровь каждую неделю, и норму разовую поднял. И еще… Теперь дети тоже. С десяти лет. Меньше, чем со взрослых, но тоже. Ты, Левмир, послезавтра пойдешь. Я тебя отвезу, как оклемаюсь…
Страшная тишина повисла в доме. На одних лицах читался ужас, на других – закипающая ярость.
– Каждую неделю? – скрипнул зубами Саквобет. – А работать мы как будем? Это ж… Скоро ведь осень, урожай собирать!
Лица парней вытягивались. Левмира трясло мелкой дрожью. Смотрел на этих людей – взрослых людей! – и ждал от них помощи, спасения. Они просто обязаны защитить маленького мальчика, который не ожидал встречи с ужасным миром еще года четыре. «Не раньше шестнадцати лет» – таким был закон.
Взгляды опускались. Никто не встал. Даже Саквобет лишь глухо ворчал под нос, да стискивал кружку.
– Пойдем, Левмир, – сказал староста. – Долго не сидите, парни. Вам завтра на прополку по жаре.
– Какая уж тут прополка… – протянул Саквобет.
– Такая, – отрезал Лакил. – У вампиров свои дела, у нас свои.
Выйдя на улицу, Лакил обратился к сыну, на плечо которого опирался.
– Ты-то чего там забыл? Не пил, нет? А ну дыхни.
– Нет, папа! – возмутился Левмир. Он рассказал, как было дело, и закончил фразой:
– Ну, я и остался на всякий случай. Присмотреть.
Отец тихо рассмеялся и потрепал его по голове.
– Присмотреть, значит? Ну-ну. Молодец, сынок. Не испугался ведь.
***
Лишь мать с отцом уснули, Левмир тихонько оделся и выскользнул через окно на улицу. Стемнело, на небе появились звезды и луна, превратили привычный деревенский пейзаж в сказочный. Левмир прошел мимо колодца, по широкой дуге обогнул несколько дворов и, не без внутреннего содрогания, углубился в лес. Воздух теплый, душно от насыщенных запахов.
До последнего Левмир не знал точно, пойдет ли на зов загадочной феи. Хотел пойти, очень уж запала она ему в память, но от такой причины можно лишь краснеть – вот еще, побежал к девчонке среди ночи! А после известий, принесенных отцом, решился. Если девчонка правда фея, как сказал Санат, то, может, она как-нибудь спасет деревню от этой напасти. Кроме того, Левмир, опасаясь грядущей донации, почему-то твердо взял в ум, что не переживет ее, и теперь то и дело смахивал слезу, представляя, как будет прощаться с И, а она в ужасе станет умолять его сбежать. Он-то, конечно, откажется – он ведь сильный и смелый.
Ближайшие участки леса Левмир знал не хуже любого мальчишки. Ноги сами несли вперед. Издалека слышалось журчание ручья – значит, направление верное.
Выйдя на полянку, Левмир остановился. Девчонка лежала на бревне, ладони плескались в ручейке. Левмир почувствовал, что краснеет: И была совсем голой. Стройное тельце казалось белым в лунном свете. Да, она лежала так, что ничего нельзя рассмотреть, но все же… Череда соблазнительно-жутких картинок промелькнула в голове мальчишки, вся смелость истаяла. Ступил назад, надеясь быстро скрыться между деревьями, нога угодила на корень, скользнула, и Левмир с тихим вскриком шлепнулся на землю.
Не успел прийти в себя, как словно порыв ветра ударил в лицо, а лунный свет что-то заслонило. Вскинув голову, Левмир перестал дышать. Над ним возвышалась И, теперь укутанная в ту же накидку. Зеленые глаза вспыхнули зловещим красноватым светом, ярче звезд и луны. Волосы, всколыхнувшиеся от стремительного броска, невероятно медленно опадали на плечи.
– Ты что, следил? – прошипела И.
– Н-н-нет, – пискнул Левмир. – Ты же сама сказала, чтоб пришел!
– Я тебе в полночь прийти сказала!
– Ночь же ведь!
Девочка моргнула, тряхнула головой, будто осваиваясь с непривычной мыслью. Пламя в глазах потухло.
– Так ты что же – время определять не умеешь? – Голос стал спокойнее.
– Умею, – буркнул Левмир, поднимаясь на ноги. – Когда темно – значит, ночь, а светло – день.
И расхохоталась. От злости не осталось и следа. Тонкая ручка толкнула Левмира в плечо. Развернувшись, И пошла в сторону, противоположную деревне.
– Идем, – бросила через плечо.
Левмир зашагал следом, гадая, что будет дальше. Девчонка весело скакала впереди, что-то напевая. До слуха Левмира доносились обрывки деревенских считалок и песенок, а иногда – вовсе незнакомые слова.
Полянка осталась далеко позади, лес сделался густым и незнакомым, когда Левмир решился задать вопрос:
– А куда мы идем?
– Отведу тебя в соседнюю деревню, – не оборачиваясь, сказала И. – Будешь там жить. Дня за два-три дойдем. Ты еды-то взял? Вам же есть надо. Эй, ты чего остановился?
Она с упреком смотрела на Левмира.
– Зачем в соседнюю деревню? – спросил мальчик. – Я не хочу.
– Что значит, «не хочу»? – Девчонка нахмурилась и топнула ножкой. – Я так сказала! Слушайся меня!
Левмир шагнул назад, потом – еще раз. Глаза И раскрывались все шире и шире. Она будто поверить не могла, что ей осмеливаются перечить.
– Ты! – крикнула она. – Да я тебе… А ну стой! Сейчас как врежу по голове – будешь знать! Дрянной мальчишка!
Левмир пошел обратно. Когда И принялась сыпать угрозами, ему стало легче отделаться от ее чар. Она ведь не подруга и не родная, она даже не взрослая, чтобы выслушивать такое. Спрятавшаяся было гордость всколыхнулась в груди.
