скачать книгу бесплатно
Соло в четыре руки
Наталья Криммер
Они поженились по расчету, а оказалось, по любви. Можно подумать, что судьба преподнесла им роскошный подарок. Но это далеко не так, чтобы обрести это бесценное чувство, нужно было многое испытать, научиться противостоять несчастьям и неудачам, и в результате всё-таки обрести это ни с чем не сравнимое, пьянящее, удивительное чувство – любовь.
Соло в четыре руки
Наталья Криммер
© Наталья Криммер, 2022
ISBN 978-5-0055-9374-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. Семья Борецких
Аня вышла замуж. Нельзя сказать, что она к этому стремилась. Она не мечтала о белом платье, фате, букете невесты и тому подобных сопутствующих этому событию атрибутах. Нет, конечно, в ранней юности, как и любая романтичная девочка, она эти события себе представляла, но потом подобные мысли надолго её оставили, так как было о чём подумать более насущном и сегодняшнем. Поэтому, сейчас её стремительное замужество, стало шагом к осуществлению совсем другой мечты – она страстно хотела, как можно быстрее уйти из родительского дома.
Анин отец, вероятно, когда-то давно усвоил постулат, который изрёк один из персонажей известного советского эстрадного артиста Аркадия Райкина: «Главное ребёнка родить, родил, на том спасибо». Руководствуясь этой установкой, после рождения очередного отпрыска, папочка ребёнком интересоваться сразу переставал, на свой взгляд, справедливо полагая, что его миссия по отношению к младенцу выполнена и перекидывал свои силы на воспроизводство следующих детишек. Каким образом, уже рождённые сыновья и дочери должны были выживать без родительской поддержки, было неизвестно и, главное, нисколько не занимало родителей. Да-да, именно обоих родителей, потому что многодетная мамочка недалеко ушла от своего мужа. Хотя, в какой-то степени, она о детях заботилась, по крайней мере, в доме всегда была какая-то еда, чаще суп, так как сварить кастрюлю некоего первого блюда было проще и бюджетнее, чем готовить что-то более фундаментальное и финансово затратное. «Чтобы не голодали» – это было, пожалуй, единственное, о чём болело материнское сердце. Если оно вообще о чём-то болело кроме науки, которой занимались родители.
Понятие гардероб, разумеется не мебель, а одежда, в этой семье напрочь отсутствовало. Носили, что придётся, донашивая друг за другом, и за детьми из знакомых, более обеспеченных семей. В доме бытовало культивированное матерью понятие – «вещизм». Понятие прививалось плохо, детям хотелось носить новые модные вещи, есть из красивой небитой посуды, спать на удобных кроватях, а не ютиться на двухэтажных нарах, неумело сколоченных местным дворником. Хотелось, есть конфеты и пирожные, но этого в семействе тоже не было. Не было из-за того, что лакомства дорого стоили, не входили в сферу жизненно необходимых продуктов и полностью подпадали под принятый в доме, ещё один удобный старшим членам семьи постулат, что «детям сладкое вредно».
Как было упомянуто выше, родители занимались наукой, работали в каком-то чудом уцелевшем с давних времён научно-исследовательском институте. Время в учреждении остановилось, платили там крайне мало, поэтому деньги в доме не водились, то есть совершенно. Старшее поколение это обстоятельство нисколько не расстраивало, а мнения молодых обитателей малогабаритной двушки на окраине Москвы никто не спрашивал.
Детей в семье родилось восемь человек. Двое малышей: мальчик и девочка умерли в младенчестве. От ещё одного младенца, родившегося с серьёзной патологией, любящая мамочка отказалась в родильном доме, шокировав даже видавший виды персонал больницы заявлением, что больному ребёнку среди здоровых детей делать нечего.
Таким образом, в семье росло пятеро детей, их могло быть и больше, но в какой-то момент у матери, что-то случилось со здоровьем, и врачи запретили ей рожать. Муж убеждал жену, что всё это ерунда и, что «лишний» ребёнок никому ещё не вредил. Но супруга за здоровье себя любимой крайне испугалась, и свои детородные возможности отменила медицинским способом. В какой-то степени, для уже существующих детей, это было спасением.
В этой семье дети не дружили, общались по необходимости, так как скученное проживание неизбежно влечёт некие бытовые разговоры и распоряжения, поступающие от старших к младшим.
Более или менее общались между собой две старшие сестры, эти отношения нельзя было назвать сестринской любовью или дружбой, но, по крайней мере, общие секреты были: обсуждения мальчиков, разговоры на тему того, кто на кого как посмотрел и тому подобные юношеские пустяки.
Нежно относились друг другу, пожалуй, только две младшие сестры: Анна и Павла. Павла получила своё нечасто встречающееся в современности имя не потому, что родители были знатоками этимологии имён или большими оригиналами, а просто потому, что ждали мальчика Павла, а родилась девочка. Имя решили не менять: «Зачем? раз уже придумано». Аня всегда задавалась вопросом: «А если бы выбранное имя было Фимистоклюс или Алкид, как в „Мёртвых душах“ Гоголя. Страшно подумать, как бы повели себя родители в этой ситуации». Павла естественно к своему имени притерпелась, привыкла, что вечно кто-то не особенно образованный спрашивал: «Почему у такой хорошенькой девочки мужское имя?». Она старалась при знакомстве именоваться Пашей, правда всегда подчёркивала, что она – Паша, но не Прасковья. Аня свою маленькую «Пашу, но не Прасковью» любила, жалела, защищала, старалась подкормить чем-нибудь вкусненьким, если появлялась такая возможность.
Единственный брат с сёстрами ни со старшими, ни с младшими не общался совсем, хотя и жил с ними в одной комнате. Из членов семьи, он изредка общался только с матерью, на правах любимца и единственного сына. Любимцем Вася сам себя провозгласил, но, по всей вероятности, таковым и был, потому что его, так или иначе, замечали, иногда давали карманные деньги, чаще советы, которые с трудом принимались в обмен на свободы и преференции.
Потом две старшие сестры постарались и наперегонки вышли замуж. Одна удачно, вторая не очень. Но обе старшие девочки выпорхнули из-под родительского крыла. Крыла особенного не было, но вылететь очень хотелось, что они с радостью и исполнили. В какой-то момент в семье Борецких наступило понимание, как, наверное, живут обычные семьи.
Но подобное затишье и отдохновение длилось недолго, брат, окрылённый примером старших сестёр, женился. Только женился он на девушке, прибывшей в Москву из какого-то далёкого далека, и так как, избранница жилплощадью обеспечена не была, привёл молодую жену в родительскую квартиру, уговорил папу и маму уступить молодой семье свою комнату. Родители, посовещавшись, выполнили требования сыночка и перебрались в комнату девочек. И всё бы было нормально, если бы жена Василия не оказалась дамой с чудовищным, склочно-неуживчивым характером, да ещё с полным отсутствием хоть какого-то воспитания. В доме начались скандалы, истерики, кухонные интриги, крики, ругань и выяснения отношений.
Аня старалась в семейных баталиях по возможности участия не принимать. А вот Пашка, в отличие от старшей сестры, с новой родственницей, как писал в позапрошлом веке Николай Лесков в очерке «Воительница» – «буйственно сражалась» и часто, отстаивая свою точку зрения и расчищая себе место под солнцем, несмотря на молодость, выходила победительницей из скандального сражения. Супруга брата начинала рыдать, а Пашка получала нагоняй от брата и от родителей, в любой ситуации встававших на сторону сына и невестки. Обиднее всего было то, что последняя не нравилась родителям не меньше, чем дочерям, но в угоду сыну и его дражайшей супруге, готовы были поступиться своими принципами.
Аня предпочитала как можно меньше находиться дома, она работала тогда в частной галерее современного искусства, куда её устроила мать школьной подруги. С высоким баллом ЕГЭ, который Аня получила, окончив школу, она могла рассчитывать на поступление в любой ВУЗ. Но такую роскошь позволить себе не могла, родители открытым текстом дали понять, что финансировать студенческую жизнь дочери они не будут, и она должна сначала встать на ноги, а потом заниматься своим образованием.
Анна приняла ситуацию как данность и вышла на работу в галерею. Надо сказать, там ей очень нравилось: новые знакомства, вежливый и обходительный хозяин, творческая атмосфера, интересное общение. В галерее Аню любили, поэтому вдумчивая, вежливая девочка очень быстро стала правой рукой хозяина, его доверенным лицом и верной помощницей.
Анна первой до начала рабочего дня приходила в галерею и вечером уходила последней. Такое положение вещей руководство, безусловно, приветствовало, а Аню устраивало то, что она совсем мало находится дома. Она проработала в галерее уже более пяти лет, когда познакомилась с ним.
2. Мело
В галерею зашёл новый посетитель. Это был высокий красивый мужчина средних лет. Красивым его сразу мысленно окрестила Аня. Потом подумала и поменяла красивый на интересный, вспомнив, как когда-то ещё в детстве, такую характеристику мужчинам давала школьная вахтёрша, однажды, ни с того ни с сего, ударившаяся в воспоминания о своей бурной молодости и женских победах.
– Добрый день, – поприветствовала гостя Аня, выходя из-за стойки, где обычно оформлялись заказы, привычно улыбнулась, участливо спросила, – могу Вам чем-то помочь?
Предполагаемый покупатель скользнул по ней безразличным взглядом, поморщился, как будто она его побеспокоила и спросила что-то лишнее, но всё же ответил:
– Пока ничем.
– Проходите, пожалуйста, – продолжала приветливо улыбаться Аня и, как было заведено, попыталась провести небольшую экскурсию. – В этом зале у нас картины современных молодых художников, работающих в стиле…
Мужчина довольно бесцеремонно прервал:
– Спасибо. Я сам посмотрю, а потом задам вопросы, если меня что-то заинтересует.
Аня нисколько не смутилась, сразу поняла, что навязывать свои услуги не стоит, и отступила, предварительно всё же сказав:
– Обращайтесь, буду рада Вам помочь.
Не прошло и десяти минут, как мужчина вернулся к Аниному рабочему месту. «Быстро посмотрел, видно ничего не заинтересовало», – подумала она, но, как оказалось, ошиблась.
– Мне понравились две работы Германа Мелентьева, – сообщил господин, – я намереваюсь их купить. С кем я смогу обсудить нюансы сделки? С Вами или с кем-то ещё?
Он выбрал два самых дорогих холста, молодого, но уже завоевавшего признание, художника. Аня не была полномочна обсуждать, как выразился покупатель, «нюансы сделки» по этим полотнам, о чём и сообщила покупателю.
– Живописью Германа Мелентьева занимается владелец нашей галереи, и обсудить вопросы приобретения картин можно с ним. Только его сейчас нет, но я могу Вас с ним соединить, и вы всё обсудите по телефону.
– Хорошо, – ответил мужчина, – я хотел бы решить вопрос сегодня.
– Разумеется, – пообещала Аня, – Вы, пожалуйста, присядьте, а я сейчас ему позвоню и всё улажу.
Аня проводила покупателя в комнату для переговоров, а сама вышла и набрала номер хозяина галереи, сообщила какого замечательного, судя по всему, платёжеспособного клиента занесло к ним под конец рабочего дня. Владелец был крайне обрадован таким поворотом событий, две картины Мелентьева – это были серьёзные деньги, сказал, что по телефону такие вопросы обсуждать не следует, и сейчас он сам приедет, благо живёт недалеко. Лишний раз велел Ане клиента не выпускать из поля зрения и строго настрого наказал «развлекать и ублажать», пока он находится в пути.
Аня взглянула на себя в зеркало, поправила волосы и пошла «развлекать и ублажать», в соответствии с распоряжением начальства.
– Мой руководитель предлагает обсудить все нюансы при личной встрече. Минут через пятнадцать он подъедет, очень просил Вас подождать, если Вы располагаете временем, – войдя в переговорную, сказала Аня.
– Временем не располагаю, – гость посмотрел на часы, – но, если недолго, подожду. – Повторил, – хочу решить вопрос сегодня.
– Это каталог нашей недавней выставки, там много всего интересного, – сказала Аня, кладя на стол увесистый талмуд. Спросила, – могу я Вам предложить чай или кофе?
– Воды без газа, – не взглянув на гостеприимную хозяйку, ответил мужчина, помолчав, добавил, – и поторопите Вашего шефа. У меня мало времени.
«Светской беседы не получится, клиент не расположен», – подумала Аня и побежала выполнять его поручение.
После непродолжительной беседы, владелец, со всеми почестями, до двери проводил нового клиента. Потом вернулся к Ане, удовлетворённо сказал:
– Оставил предоплату за две картины. – Засмеялся, – правда, поторговался немного. Я скидку сделал, – и, продолжая посмеиваться, «успокоил», – небольшую, в допустимых пределах. Всё в лучших традициях, как мы умеем. Да, Анька?
Аня кивнула, уж что-что, а выгодно пристраивать творения своих авторов, владелец галереи – Геша Фокин умел виртуозно.
– Завтра утром, как следует, упакуйте картины и поезжайте с Виталием, отвезите приобретателю, – распорядилось начальство, – адрес я тебе скину.
– Подождите, Геннадий Тарасович, – удивилась Аня, – Виталий же обычно всё сам отвозит.
– Обычно сам, – согласился Геша, – а завтра ты поедешь, посоветуешь господину Мело, как лучше картины развесить.
– Я?! – ещё больше удивилась Аня.
– У нас в зале, ведь ты работы Мелентьева развешивала? – уточнил Геннадий.
– Ну да, я, – кивнула Аня.
– Я ему так и сказал, что это твоих рук дело. Он отметил, что картины развешаны грамотно и со вкусом, и, что желает, чтобы специалист приехал и ему подсказал как их разместить.
– Тоже мне специалиста нашли, – усмехнулась Аня.
– Нашли-нашли, не тушуйся, – подбодрил начальник и засмеялся, – а что я должен был ему сказать, что наша Анюта никакой не специалист, и что у неё всё случайно получилось. Так что ли?
– Ну, нет, конечно, – согласилась Аня.
– Значит, завтра будешь изображать квалифицированного специалиста, – постановил Геннадий Тарасович.
– Хорошо, – ответила Аня и спросила, – а по поводу оплаты? Он же только предоплату внёс.
– Молодец! – похвалил Фокин, – руку на пульсе чётко держишь. Мы с клиентом договорились, что, когда Вы ему картины привезёте, он мне оставшуюся сумму на карточку кинет. Проследи за этим вопросом. Я как деньги получу, сразу тебе СМС-ну.
– Хорошо, – в очередной раз кивнула Аня.
– Да, забыл, – Фокин полез в карман, – вот держи его визитку, чтобы у вас была связь.
Аня взяла карточку, прочитала – Матвей Мело, заметила:
– Такая необычная фамилия Мело.
– Ты ниже читай, – посоветовал Фокин.
– Композитор, – прочитала Аня.
– Видишь, композитор, – наставительно сказал Геша, – может, это не фамилия вовсе, а псевдоним. Человек из мира искусства, что с него взять. А потом, это не наше дело, господин картины купил, значит, для нас он царь и бог, а композитор он или дворник, нам без разницы.
– Я что-то не припомню такого композитора Мело, – задумчиво сказала Аня.
– Я же тебе говорю, нам без разницы, написано композитор, значит, композитор. Главное, что он может приобрести дорогие полотна, – отрезал Фокин. И резко засобирался, – всё, Ань, я уехал. А то вы с твоим композитором, меня от ужина оторвали.
Аня не знала, почему собственно композитор Матвей Мело её, но спорить не стала, заверила Гешу, что завтрашняя операция будет успешно проведена, распрощалась и отпустила начальство продолжать прерванную трапезу.
3. Специалист и не только…
Дверь в квартире композитора открыла высокая полная дама неопределённого возраста. «Домомучительница, – почему-то сразу подумала Аня, найдя в женщине сходство с фрекен Бок, – интересно, кого она здесь воспитывает, самого господина Мело или его домочадцев, если таковые имеются». Правда, никаких домочадцев в обозримом пространстве не наблюдалось, да и самого композитора тоже.
– Проходите, – любезно пригласила «фрекен Бок» и, заметив, что Аня смотрит на роскошный дубовый паркет, сказала, – обувь переодевать у нас не принято, – добавила, – это дурной тон, – и повторила приглашение, обращаясь к Ане, – проходите. – А водителю, оценив его не идеально чистые на её взгляд ботинки, сказала, – а Вы наденьте бахилы и проходите тоже. Матвей Игоревич ждёт в гостиной.
– Картины туда же заносить? – поинтересовался, послушно облачившийся в бахилы, Виталий.
«Фрекен Бок» утвердительно кивнула и царственной поступью пошла вперёд, указывая дорогу.
«Вот это я понимаю квартира! – восхищённо подумала Аня, – а пол просто произведение искусства, как в старинной усадьбе или в музее. Сколько же здесь комнат? Наверное, не меньше пяти. У господина Мело, вероятно, большая семья». От интересных размышлений Аню оторвал голос домоправительницы.
– Матвей Игоревич, – провозгласила «фрекен Бок», – картины привезли.
Композитор оторвался от ноутбука, снял наушники и встал на встречу прибывшим «курьерам».
– Добрый день, – чуть заметно улыбнулся хозяин дома, сказал Виталию, – полотна можно сразу распаковать и пока поставить там у стены. А Вы, Анна, проходите, присаживайтесь. Сейчас решим финансовые вопросы и потом займёмся творчеством. Ведь я правильно понял господина Фокина, порядок действий такой?
– Совершенно правильно, – подтвердила Аня.
«Надо же, как меня зовут, запомнил. А я же всего лишь раз позвонила, когда мы выезжали. Приятно».
Когда финансовый вопрос был благополучно решён, Фокин подтвердил о получении денежных средств, Виталий распаковал картины и можно было переходить к решению, как до этого сказал Мело, «творческих вопросов», Матвей Игоревич поблагодарил Виталия, благодарность прозвучала так, что становилось понятно водитель может смело откланяться. Виталик был мальчиком сообразительным, всё понял, так и поступил. Прощаясь, сказал Ане:
– Ань, жду тебя в машине.
– Если спешите, – сказал водителю Мело, – можете ехать. И обратился к Ане, – если Вам нужно вернуться на работу, я через два часа еду на совещание и с удовольствием Вас отвезу. Это по дороге.
– Хорошо, спасибо, – согласилась Аня и отпустила водителя.
Места, где будут висеть картины модного художника Мелентьева определились очень быстро, Ане даже показалось, что они уже давно были определены, а она должна была только подтвердить, что место выбрано верно. «Но, в конце концов, господин Мело заплатил большие деньги и, как vip-клиент, имеет право на соответствующее отношение», – решила она и стала с удовольствием играть роль квалифицированного советчика.
– Анна, Вы оказали мне неоценимую услугу, очень Вам благодарен, – сказал Мело, остановив машину перед входом в галерею.
– Ну, что Вы, Матвей, мне было совершенно нетрудно, – мило улыбнулась Аня и взялась за ручку двери, собираясь выйти из машины.
– Ещё минуту, – остановил её композитор, – я хотел к Вам обратиться ещё с одной просьбой, надеюсь, Вы мне не откажите.
– Постараюсь Вам помочь, – ответила Аня, – слушаю Вас.
– У меня сейчас сотрудник повесит картины, как мы наметили, а нам с Вами нужно вечером, принять работу и убедиться в том, что мы всё спланировали правильно. Сможете уделить мне время, сегодня вечером?
– Смогу, – неожиданно для самой себя сразу ответила Аня и уточнила, – я до восьми работаю.
– Отлично, – отреагировал Матвей, – тогда, я в восемь за Вами заеду.
– Хорошо, договорились, – кивнула Аня, – до вечера, – и вышла из машины.
Аня даже не могла себе представить, что останется на ночь у мужчины, которого знает всего сутки. Представить не могла, но осталась.
Всё, в общем, было обычно, просто до банальности. Вечером они приехали к нему, оценили, как смотрелись на указанных ими местах картины, восхитились своей прекрасной работой, похвалили друг друга, поужинали, выпили вина. Он поиграл ей на рояле, благо таковой, да ещё и белый, стоял в гостиной, а хозяин дома умел с ним профессионально обращаться. Она послушала, стоя около инструмента, облокотившись на крышку, сказала причитающиеся к случаю слова о его виртуозной игре и красоте исполняемого произведения. К слову сказать, играл он действительно хорошо, а музыка, бесспорно, была очень красива. А потом… Потом она осталась у него.
Аня открыла глаза. В первый момент не могла сообразить, где находится. Большая незнакомая комната была залита солнечным светом. Плотные шторы были закрыты, но яркое весеннее бесцеремонное солнце с молодым задором пробилось и через эту незначительную для него преграду. Аня ещё раз огляделась, увидела спящего рядом с ней Матвея и всё вспомнила.
