скачать книгу бесплатно
На языке вертелось: «Шла тут мимо, смотрю, твой кабинет, дай, думаю, загляну», – но ничего из этого не подходило… Как ни крути, отец не оценит шутки. Катя смолкла и закусила губу, с удивлением уставившись на ковер: узор неторопливо расцветал алыми огоньками, будто каплями крови, – сильнее и ярче у ее ног, постепенно угасая у отцовского стола.
– Ты шла, чтобы поговорить со мной? – он неожиданно пришел ей на помощь.
В голосе, кажется, не было раздражения. Скорее любопытство. Мягкий низкий голос, от которого упало сердце – вспомнилось, в каком тоне он говорил о ней утром, думая, что никто, кроме жены, его не слышит.
– Ну-у-у, – протянула Катя, еще не сообразив, стоит ли сразу сознаваться.
– Просто если бы ты шла не ко мне, то ты бы никогда не нашла это место. В принципе, я надеялся, что спрятал его достаточно хорошо…
– Очень, очень хорошо! – заторопилась Катя. – Я думала даже, что попала в лес, только никак не могла понять как. Шла по коридору, остановилась, оглянулась – и в лесу стою. Моргнула – лестница. За ней – тяжелая дубовая дверь… Никогда бы не подумала, что ты так умеешь, – добавила она и осеклась.
Отец улыбнулся. Вернее, его глаза улыбнулись, пустив по лицу теплые лучики, как в прежних, еще детских, снах. И снова каменная маска.
– Так зачем ты меня искала?
– Можно я присяду? – спросила Катя и тут же подумала, что получилось невежливо.
Но отец учтиво указал ей на высокий стул у стены, слева от своего стола.
Катя присела на него, аккуратно расправив платье и пригладив косички.
– Отец, – начала она, решив быть честной и последовательной. – Во-первых, должна сознаться. Сегодня утром я хотела переговорить с мамой, пошла к ней в комнату и случайно услышала ваш с ней разговор, – Катя бросила на Велеса жалобный взгляд. – СЛУЧАЙНО, клянусь! Я проснулась рано, думала, может, мама тоже не спит, пошла к ней… Потому что я… очень скучаю. А там… Вы разговаривали.
Она замолчала, ожидая реакции отца. Тот посуровел, глаза чуть прищурились, потемнели, но Велес промолчал.
– Так что теперь я тоже знаю про исчезновение твоего дневника, и это второе, что я хотела тебе сказать.
Она подняла на него глаза. Отец словно превратился в камень. А Катя решила побыстрее закончить, чтобы, если уж ее прогонят, не пришлось сожалеть, что она что-то не доделала.
– Я знаю также, что ты меня винишь в том, что произошло. И, подумав, я поняла, что, с твоей точки зрения, ты, конечно, прав. Но поверь, я не знаю, о чем ты говоришь. Моя шкатулка сейчас стоит в моей комнате здесь, в Раграде. Она была со мной все эти дни. Как она может быть и у меня в руках, и там, в Красноярске, я не знаю. Но в свое оправдание скажу, что у меня и мысли не было, что это какая-то ценная, особенная вещь, а если бы и была, я понятия не имела, как и сейчас, впрочем, не имею, как мне следовало поступить, чтобы сбежать из квартиры и при этом сохранить шкатулку.
– Надо было просто закрыть крышку, – сухо отозвался Велес. – Это ведь так очевидно, когда входишь в помещение.
Он посмотрел на дверь своего кабинета – сейчас Катя не забыла ее за собой притворить.
Катя нахмурилась, вспоминая детали своего побега из квартиры… Афросий, готовивший веревку, чтобы ее придушить… Холодный и вкрадчивый голос Шкоды… Кошка, мелькнувшая в отражении…
– Я об этом даже не подумала, у меня руки были заняты – я перед этим посох, алатырь, моток разложила, думала, что с ними делать, и тут в дверь позвонили. Я пошла открывать. Ко мне ворвались трое, они искали посох, пригрозили, что убьют меня, – Катя помолчала. Отец все это время внимательно за ней наблюдал. – Я испугалась очень, подумала о бегстве, – продолжила она рассказ о том дне. – И только подумала об этом, как в окне мелькнула кошка, которая и показала, что делать. Она нырнула в открытую шкатулку, словно в бассейн… Я успела схватить все эти вещицы и оказалась внутри шкатулки. Получается, у меня руки были заняты, как за крышку взяться?
– Это, конечно, многое объясняет, – голос Велеса был все еще суровым. – Но уже поздно что-то менять, дело сделано. Не кори себя…
– Вот это как раз третье и, пожалуй, главное, о чем я хотела с тобой поговорить.
– Ну что ж, тогда слушаю, – Велес вздохнул, удобно откинулся на спинку рабочего кресла и сложил руки на груди.
Катя ловила на себе его изучающий и удивленный взгляд и готова была поспорить, что он смотрит на нее и не узнаёт в этой неказистой девчонке с куцыми косичками двухлетнего карапуза. Усмехнулась про себя. Да, детям свойственно меняться. И расти. «Я тоже помню тебя другим», – будто в отместку отметила она про себя.
Она перевела дыхание и наконец заговорила:
– Отец! Я осознаю свою вину – хоть и невольную, но тем не менее вину. И угрозу, которая возникла из-за этого. И то, что тебе заниматься этим нет никакой возможности, у тебя есть дела и поважнее…
– Это какие, например? – Онс интересом вздернул бровь.
Катя растерялась: насколько откровенной можно быть с отцом? Проговорила осторожно, взвешивая каждое слово:
– Я говорила с послом из Византии, Олегом Велидарем, он сказал, что мы на пороге войны. И теперь, после смерти посланника…
– Надо же, какая осведомленность, – иронично отозвался Велес и зачем-то посмотрел в угол кабинета, за спину Кати.
Девочка проследила за его взглядом, но ничего примечательного не обнаружила.
– И поэтому я прошу тебя дать мне возможность вернуть твои записки.
Опасаясь, что он захочет от нее отмахнуться, сказав что-то вроде дежурного «это слишком опасно» или «тебе не стоит в это вмешиваться», Катя выложила решающий аргумент:
– Ты предполагаешь, что вор проник сюда, использовав эту шкатулку, оставленную открытой в Красноярске, и у тебя, вероятно, есть основания так полагать. Но если догадка твоя верна, то никто из живущих здесь не знает тот мир лучше меня. Я там все-таки выросла и отлично знаю законы, правила и порядки. Твои люди будут там словно белые вороны! А я останусь незамеченной. Только ты скажи, что именно нужно искать – как эти твои дневники выглядели: тетрадки или альбомы, какого они цвета, толщины…
Велес улыбнулся.
– Тетрадки, альбомы… Забавно… – проговорил задумчиво. Все-таки его дочь еще совсем ребенок. Но ее довод и предложение помощи заставили всерьез задуматься: он не мог не признать, что ее идея нравилась ему все больше. – И ты хочешь справиться с опытным магом в одиночку?
Катя покосилась на разложенные на его столе документы и призналась:
– Я надеюсь привлечь для этого своих друзей.
– Каких именно?
– Ярославу, Енисею, Олеба и Истра… Я ручаюсь за них.
– Этого не требуется, я знаю, что они верные друзья. Но их участие исключено. Как ты себе это представляешь: столько людей будут то и дело шататься из прошлого в будущее и обратно? Это невозможно.
Он раздраженно смолк. Эта идея ему и нравилась, и не нравилась одновременно. У него не было никакой информации о воре – он мог оказаться опаснее, чем предполагалось. Более того, неясно, по чьему заказу и чьей наводке он оказался во дворце, подозрения не считаются. С другой стороны, Катя права: без нее он, пожалуй, не справится. Но как ее привлечь и обеспечить безопасность одновременно? Вот дилемма… Конечно, можно выдать дочери что-то из своего арсенала, что-то универсальное, мощное… Ну да, вообще-то у нее это уже есть – его посох, который отказался возвращаться в его руки. Велес вздохнул:
– Знаешь, дочь, в твоих словах есть зерно истины. Мне надо обдумать твое предложение и, – добавил он улыбнувшись, – посоветоваться с мамой.
– Хорошо, – Катя порывисто встала и дернулась к выходу. Уже у самой двери обернулась, и Велес наконец увидел ее улыбку: – Я буду ждать твоего решения!
И выскользнула из кабинета.
Велес так и остался сидеть за своим письменным столом. В огромном круглом окне за его спиной по-прежнему плескалось солнце, открывая великолепный вид на бескрайние зеленые луга, роскошные леса, широкую серебристую гладь реки. Высоко в небе проплывала едва заметная цепочка кораблей, мелькая огнями, – торговые суда. Правая рука царя в задумчивости поглаживала край толстого свитка папируса, над которым он работал, когда в кабинет зашла дочь.
– И что ты на это скажешь? – спросил он в темноту, обратившись в тот самый угол за стулом дочери, куда поглядывал во время разговора с ней.
Из сгустившегося полумрака медленно проступил силуэт недавнего Катиного знакомца, посла в Византии Олега Богуславовича Велидаря. Он проявлялся словно из ниоткуда: вот в темной пустоте засветлели лицо, шея, за ними – серебристые волосы, плечи… Через пару мгновений посол стоял во весь рост, скрестив руки на груди и в задумчивости барабаня указательным пальцем по кончику собственного носа. Пузатый портфель стоял возле его ног. Он легко сбросил пальто с плеч, аккуратно повесил на спинку стула.
– У тебя очень умная дочь.
Велес улыбнулся. Конечно, льстец тянет время, и все же… Приятно. Дочь действительно умна не по годам. И улыбка хороша. Мирославина улыбка!
– И все-таки?..
Олег устроился в кресле напротив, изящно положив одну ногу на другую.
– Она может оказаться права.
– Но она же не знает, на что идет.
– И это к лучшему, – посол слегка наклонил голову, – иногда, ты знаешь, неведение – большая сила.
Велес молчал. Его всё еще мучили сомнения.
– Как она до этого додумалась? Что ты ей еще сказал?
Олег захохотал.
– Что я мог сказать? Ей просто очень хочется снова быть в эпицентре событий, она соскучилась по своим друзьям! – Видя непонимание в глазах царя, посол хитро добавил: – Тебе надо было чаще общаться с дочерью, государь. Тогда ты бы вовремя заметил, как тоскует она по прежней жизни. Ей здесь все дико и непонятно. После таких захватывающих приключений – если я правильно осведомлен, переход, старуха-ведьма, грифоны, Аркаим, первые опыты с мороком, – здесь в ее понимании, извини, болото… – Велес хотел что-то возразить, но Олег не дал. Подняв вверх указательный палец, он заключил: – Хотя, конечно, и желание помочь, безусловно, ее тоже посетило.
Велес недоверчиво покосился на Олега.
– Может, ей хотя бы маячок дать? Чтобы знать, что у нее все в порядке? – Велес хрустнул костяшками пальцев и прищурился, глядя куда-то вдаль, мимо собеседника.
– Дай. Только, государь, она не возьмет.
– Я и спрашивать особо не буду…
– Ну дай ей поворотную карту, заодно отметишь то, что смогли установить твои стражники. Да и по меткам сможешь видеть, где она, куда перемещается.
Велес кивнул, задумчиво развернулся к окну.
– Честно говоря, я бы лучше сам…
Посол покачал головой.
– Ты здесь больше нужен. Византийцы настроены весьма решительно, ты же сам видишь.
Тон Олега Богуславовича перестал быть шутливым, а глаза превратились в узкие щелочки. Царь вернулся к папирусу, который изучал в момент вторжения дочери:
– Сколько кораблей в остановленном ими караване?
– Больше сотни.
– А что в трюмах наших судов?
– Преимущественно зерно для Антарктиды, точнее для Стоозерья, топливо, а еще, – он выдержал секундную паузу, – Перуновы щиты… – При этих словах Велес насторожился, собрался в кулак, готовый к молниеносному удару. Увидев это, посол поспешно добавил: – Но о последнем византийцы пока не знают, команда не пускает их представителей на борт, сославшись на заразную болезнь, все переговоры ведутся через посланника в представительстве и посольстве, – он изящно поклонился, изобразив, что переговоры идут при его непосредственном участии.
Велес нахмурился.
– А щиты там как оказались?
– Стоозерцы договорились с Перуном для защиты дальних рубежей. Они тоже готовятся… Понимают, что более уязвимы, чем мы. А пройти туда, ты же знаешь, могут только наши корабли.
– Почему меня-то не предупредили?
Олег промолчал. Он не знал, отчего Перун не сообщил царю о поставках вооружения на Южный полюс в трюмах флотилии Велеса. Может, решил, что тот будет возражать, а крайние южные рубежи действительно надо было срочно принимать под защиту и снабжать необходимым.
– Что у тебя еще? – Велес, похоже, начинал злиться.
Посол понял, что время для дружеских бесед окончено.
– Герцис, византийский наместник в Кале, пишет, что у них готово около сотни установок в Саксонии, нацеленных в сторону нашего Мирграда. Копия письма у вас, мой государь. По моим данным, такие установки имеются также в Галлии и Дании. Они готовятся к войне, государь. Нам придется или вступить в нее, или…
Он замолчал, не решаясь сказать того, что вертелось на языке.
Велес повернулся к окну.
– Ты хотел сказать, или вступить в битву, или передать им Залог власти?.. – Он медленно развернулся. – Сирийцы заверили нас в поддержке. Бхарат[4 - Бхарат – официальное название Индии на хинди, закрепленное в конституции страны.] тоже на нашей стороне. Персы, скорее всего, будут наблюдать. Они не могут нам простить свое поражение у Тихого мыса, будут ждать, кто кого. Эх, нам бы время выиграть… – он подался к собеседнику. – Как думаешь, удастся?
– Я сделаю все возможное. Но слова твои говорят о том, что дочь отдавать императору ты не намерен. Тем более сейчас ее лучше отослать в мир людей. – Олег Велидарь встал. – Что с нашими кораблями делать, государь?
– Задержку каравана судов считать недоразумением. – Посол кивнул в ответ. – До разрешения ситуации арестовываем византийские активы на стоимость кораблей и груза согласно декларациям. Но в целом заверяем императора в нашей искренней дружбе.
Посол усмехнулся и согласно кивнул, поднял портфель, взял пальто и направился к выходу.
– Олег! – остановил его Велес. Тот замер. – Осторожнее будь! Твоя голова на вес золота!
Посол хмыкнул:
– Моя голова, государь, не стоит больше всех остальных частей тела, хотя лично мне, безусловно, дорога безмерно…
Глава 4
Тот самый день
Красноярск, день исчезновения Кати Мирошкиной и ее мамы
Рауль Моисеевич Улаев сидел в тесной темнушке, служившей врачам отделения скорой медицинской помощи комнатой отдыха. Сейчас уже можно расслабиться: на сегодня череда нескончаемых вызовов, темных коридоров, мутных лампочек, запаха корвалола и душных, пропахших кошками квартир позади. Он устало прикрыл глаза, запрокинул голову на подголовник старого, еще советского, доперестроечного времени продавленного кресла с обивкой из коричневого, давно потрескавшегося кожзаменителя. Над чашкой чая с ромашкой, что он держал в руках, тонкой струйкой поднимался ароматный пар – любимый атрибут и символ окончания рабочей смены пожилого врача.
Блаженную тишину нарушало лишь назойливое щебетание медсестры, кокетничавшей по телефону уже добрых пятнадцать минут. С другой стороны, начавшаяся утренняя суета в отделении вгоняла в блаженное оцепенение – его все это не касалось. Бегали лаборантки, нянечки и медсестры, гулко и басовито командовал Михалыч, вернее, его сменщик Валерий Михайлович – врач пожилой и поэтому очень требовательный. Как-то так получилось, что они будто из одного теста сделаны: оба старой, советской выучки, оба с сумасшедшим стажем в неотложке, оба одинокие. Даже сердечными каплями в случае чего пользуются одинаковыми.
Михалыч сейчас, судя по всему, крепко вошел в образ земского врача и распекал Танечку, молоденькую акушерку.
– Ну, голубушка, – басил он, – нельзя же так относиться к своей работе! Ее надо делать либо хорошо, либо никак! И если совсем никак, то вон из медицины!
Танечка что-то тихонько и неразборчиво сказала в свое оправдание, Рауль Моисеевич не расслышал.
– И тем более! Она же беременная! А не глухая! А ты на нее орешь из-за несчастного контейнера с анализами…
Рауль Моисеевич отстраненно вздохнул. Как хорошо, что Танечка проштрафилась не в его смену. Теперь можно сидеть в старом продавленном кресле и пить чай с ромашкой, не думая, как исправлять ошибки малоопытного персонала… Его уже здесь практически нет. Вот еще глоток чайку – и домой! В пустую холостяцкую берлогу. Спать!
