скачать книгу бесплатно
Аякчаана снова сделала то же неясное движение.
– Я тебе не верю, – прошептала она наконец пересохшими губами.
Катю это озадачило. В самом деле, как ей доказать все сказанное? Хотя девочка вроде из семьи шамана, должна быть морально готова ко всяким чудесам, мистике и перемещениям во времени. Но одно дело знать, другое – испытать это на себе. Она помолчала, разглядывая свою нежданную подопечную и легонько барабаня пальцами по граниту.
– Да пожалуйста, – пробормотала Катя. – Не верь сколько тебе влезет! Вот здесь, – она стукнула кулаком в камень, – выход к твоему дедушке… Можешь начинать биться головой – вдруг поможет!
И тут Катю осенило, даже дыхание сперло в груди от невероятности догадки. А может, и нет никакого выхода. Что, если ее новая знакомая попала в то время, из которого она, Катя, еще не успела выбраться? Тогда действительно не имеет значения, из какого дня эта Аякчаана сюда попала – из декабря или из сентября. А то, что попала она сюда по призыву неких Каменных людей через древний проход, только подтверждало эту догадку.
– Кстати, расскажи-ка подробнее, как именно ты попала в этот туннель. Про сон и дедушку можешь уже не повторять, это я поняла. Мне интересно, как именно ты оказалась внутри перехода.
Аякчаана, заикаясь, рассказала про Первого стража, про мегалиты, похожие на храм, ярко-синий огонь, манивший ее к себе, и про ункур, в который она свалилась.
Выслушав сбивчивый рассказ девочки, Катя поняла главное – та здесь оказалась действительно не просто так. Они должны были встретиться. И это организовали некие Каменные люди. Им, очевидно, до зарезу нужно это самое копьё Мары. Знать бы еще, что это такое…
– Ая, можно я тебя так буду называть? – спросила Катя. – Просто Аякчаана – очень непривычное имя для меня. – Девочка послушно кивнула. – Ну так вот, Ая. Выбраться отсюда самостоятельно ты не сможешь, пока не найдешь это копьё Мары. Что это за вещь такая, ты не знаешь, как и я. Но! Возможно, встретились мы с тобой тоже неслучайно, так как я знаю человека, который может пролить свет на твою загадку.
– И кто это? – с надеждой спросила Аякчаана.
Катя говорила о Енисее. Она вспомнила, как та однажды рассказывала, что ее семья служила при храме Маары. И сама она вроде как ее жрица. И – точно-точно – даже подчеркивала, что следует говорить «Маара» в знак почтения. Мара – богиня зимы и смерти, Аякчаана из Якутии, там полюс холода. Катя делала доклад в младших классах о традициях празднования Нового года и о волшебстве Деда Мороза. Так вот, повелитель холода в Якутии – Чысхаан. Она еще тогда заморочилась, выясняя, почему «хаан», а не «хан». И выходило, что традиционно удвоенная гласная в Якутии – признак особого уважения и значимости. Может ли быть Мара и Маара одним и тем же божеством? Вполне.
Забывшись, Катя часть своих размышлений проговорила вслух – внучка шамана уставилась на нее с удивлением и опаской.
– Если я все правильно понимаю, то Мара, или Маара, – это одно и то же божество, – пояснила ей Катя, – богиня холода и мороза. Холод и мороз для человека всегда означали смерть. И поэтому Мара повелевает и смертью. Так что упоминание ее Каменными людьми, живущими на краю света в вечной мерзлоте, вполне логично, как думаешь?
Аякчаана кивнула. Она все еще не до конца верила, что происходящее не сон. Поэтому тихонько, чтобы эта светловолосая девочка не видела, ущипнула себя за руку. Больно до слез… значит, не спит и это все – реальность. Между тем Катя продолжала:
– У меня есть подруга, которая знакома со всеми историями про Мару-Маару. Во всяком случае, должна быть знакома!
– Ты думаешь, пока я не найду ее копьё, проход домой, к дедушке, будет закрыт?
Катя кивнула:
– Скорее всего, да. Я не очень хорошо во всем этом разбираюсь – сама только недавно начала въезжать, но, если ты принялась исполнять задание бога, тебе придется его выполнить. И копьё Маары… или Мары… придется искать.
– А как мы узнаем, что это за копьё? Как оно выглядит, где его искать? – чуть не плача прошептала Аякчаана.
– Ну, раз Кигиляхи сказали, что тебе оно откроется, значит, так и будет. – Катя постаралась улыбнуться как можно более убедительно, хоть про себя и отметила: «Остается только на это и надеяться».
– Вдруг твоя подруга тоже про него ничего не знает?
Вот тут Катя засмеялась вполне искренне:
– Ты просто не знаешь мою подругу! Если нам повезет, то мы ее застанем в Александрии, и тогда, возможно, твое путешествие будет недолгим…
Катя уверенно пошла назад – в зал с высокими сводами, в который ее привел посох. Она не оглядывалась – новая знакомая с необычным именем, вот так свалившаяся ей на голову, конечно, следовала за ней: похрустывание и поскрипывание лыжного костюма не оставляло никаких сомнений. Да и куда ей деваться, если и ежу понятно, что вернуться домой она сможет только с помощью Кати. А вот почему она, Катя, все никак не может добраться до своего дома – вот это совсем непонятно.
Глава 5
Бессонная ночь
В то памятное утро Сергея Александровича Ключевского разбудила жена Магда.
Еще не открывая глаз, он немного удивился. Непривычное для нее дело: уже почти десять лет прошло, как она не выходила из своей комнаты, когда он собирался на работу. Она провожала его только в том случае, если он уезжал в командировку. И то – всегда молча, отстраненно, как чужого, словно исполняя не слишком приятную обязанность.
Чужой… Сейчас он с трудом, но вспоминал еще те времена, когда она не ужинала, дожидаясь его с работы. Когда он приходил за полночь в их малогабаритную двушку на окраине Красноярска и, стараясь не громыхать связкой ключей, едва приоткрыв дверь, уже видел ее счастливые глаза. Сейчас он совершенно не помнил, как она тогда выглядела: например, какая у нее была прическа, стройна ли она была или чуть полновата, какое платье было ее любимым. Но выражение глаз помнил до мелочей, до лучика…
И помнил, как постепенно менялись эти любимые глаза, становясь все отстраненнее и холоднее. И одновременно потихоньку растаяла теплота в отношениях с сыном, куда-то исчезло доверительное перешептывание с дочерью… Оказывается, весь его мир держался на тех счастливых глазах Магды. Когда же они стали чужими? Неужели когда все трудности остались позади? Когда они переехали в этот дом? Он строил его для семьи, втайне, готовил сюрприз к Новому году, отказывая и себе, и им во всем, – дом, похожий на средневековый замок (в те времена, когда она смотрела на него еще счастливыми глазами, помнится, они мечтали как раз о таком).
Да, чем больше он об этом думал, тем больше соглашался с тем, что причина, как ни странно, в этом доме. Казалось, что в его квадратных метрах, арках и балкончиках растворились их любовь и семейное счастье.
Теперь у них есть огромный особняк, дорогая машина, услужливый водитель, уютная дача, частые поездки за границу.
Но он готов отдать всё это, лишь бы снова хоть на миг отразиться в тех счастливых глазах…
– Сергей, вставай. – Магда снова нетерпеливо потрясла его за плечо. – Вставай, что-то произошло…
Сергей Александрович потер лицо, слегка надавил на переносицу – верный способ быстро прогнать сон – и для верности потряс головой.
– Что случилось?
– Не знаю, но что-то случилось, – отчего-то нервничала Магда. – Звони Торопову.
И протянула ему мобильный.
Сергей Александрович не пошевелился.
– То есть ты хочешь, чтобы я поднял начальника службы безопасности в шесть часов утра только из-за того, что тебе что-то приснилось?..
Он посмотрел на жену тяжело, будто увидел ее впервые. Она съежилась и будто усохла под его взглядом. Но тут же Магда взяла себя в руки и сжала кулаки. Ее бледное острое лицо, обрамленное светлыми, а в неверном свете тусклого ночника практически белыми волосами, выглядело еще более строгим, чем обычно.
– Не приснилось. У меня предчувствие, – отрезала она и добавила тихо, Сергей Александрович едва разобрал: – С Антоном беда…
Она кожей почувствовала, как разозлила своей просьбой мужа, как побелело от гнева его лицо, задрожали руки, представила, с каким злым, непримиримым видом он потянулся к мобильнику. Магда вздохнула: с таким лицом, наверное, убивают.
Взял только потому, что она сказала особое слово – «предчувствие».
Предчувствие Магды – это уже серьезно. Странно, но она с некоторых пор абсолютно перестала интересоваться детьми, иногда казалось, что она напрочь забывала об их существовании. Но при этом каким-то звериным волчьим чутьем угадывала, что с ними случилась беда. Сергей Александрович помнил утро, когда она вот точно так же подняла его и заставила набрать номер старшего смены охранников, чтобы проверить, добралась ли дочь до аэропорта. А дочь попала в аварию, водитель погиб на месте, и подоспевшие по звонку Сергея Александровича охранники едва успели вытащить ее из салона до того, как машина загорелась. Это потом они узнали, что авария была не случайной, что это было покушение. Но если бы не Магда и ее звериное чутье, если бы она не подняла на ноги мужа и охрану, дочь не успели бы спасти, она сгорела бы в той машине.
И вот сейчас она металась в полумраке спальни, до хруста в суставах сжимая тонкие руки. Муж поглядывал на нее, стараясь погасить раздражение.
– Алло, Степаныч, – Сергей Александрович поприветствовал человека на том конце провода, не сводя при этом внимательных глаз с фигуры жены, – извини, что в такую рань… Да… Подскажи: Антон находится в поле зрения твоих ребят? С ним все в порядке?
За этими несколькими фразами последовало молчание, которое Магде показалось вечностью. Она прекратила мерить шагами комнату, подошла вплотную к мужу, стараясь по выражению его глаз понять, предугадать, что ему докладывает начальник охраны. Понять, насколько неотвратимо горе, которое она внезапно почувствовала. Увидела. Черная, будто живая, тьма, злой и опасный свет. Девочка-подросток, обнимающая темноту. Ослепительный посох в ее руках. И распростертое на пыльном каменном полу тело сына.
Начальник охраны что-то говорил, она едва различала обрывки фраз.
– Хорошо, держи меня в курсе. Я выезжаю…
– Что? – прошептала она треснувшим голосом, когда Сергей нажал кнопку отбоя.
Он посмотрел на нее. Бледное острое лицо, почти белые волосы убраны в гладкую прическу, и ледяная тревога во взгляде…
– Возможно, ты права. – Он опустил глаза, чтобы и его не захлестнула та тревога, что полыхнула во взгляде жены, – ему еще понадобится холодная голова. – Антон, возможно, влип в историю… ВОЗМОЖНО! – добавил он, подняв вверх указательный палец. – Степаныч говорит, что примерно в три часа ночи он взял твой «лексус» и выехал из гаража. Маячок в данный момент показывает отсутствие движения, двигатель не работает. Машина припаркована в области, в деревне… – он наморщил лоб, – Федькино, что ли… не запомнил.
Магда присела на край кровати. Сцепила пальцы в замок. Прямая спина, плотно сомкнутые губы. О том, что она не статуя, напоминала только высоко вздымающаяся при дыхании грудь.
– Но это еще ничего не значит, – он несмело протянул руку и сжал ее похолодевшую ладонь, – может, просто взял покататься мне назло… Ты же знаешь, он последние месяцы частенько выкидывает подобные штуки, и все только ради одного – позлить меня… Ты его номер набирала?
– «Вне зоны доступа». Нет, что-то случилось, надо его искать.
– Да ребята уже выехали на место. Как будут, позвонят… Не нервничай раньше времени, – проговорил он мягко, – пошли лучше чайку выпьем.
Магда его будто не слышала. Она облизнула пересохшие губы и, повернув к нему бледное лицо, прошептала:
– Понимаешь, я его не чувствую в этом мире. Но он жив, это верно. Он в беде, но даже сам еще этого не понимает.
Не говоря больше ни слова, она встала и вышла из комнаты. Через мгновение Сергей Александрович услышал, как тихо закрылась дверь ее спальни.
* * *
Ночь – лучшая помощница. Она обостряет желания, притупляет страх, она шепчет о сокровенном, приоткрывая завесу тайны. Ночь позволяет совершать то, что не может быть совершено при свете дня. Она любила ночь. Вслушивалась в ее звуки – резкие, отрывистые, вдыхала горьковатый аромат.
Ночь – это ее время.
Между деревьев скользила, не оставляя тени, темная фигура. Свободное одеяние цеплялось за сухие ветки, темные волосы сплетались с ночными красками, серебрились лунным светом. Лес затихал при появлении человека, настороженно вслушивался в дыхание чужака.
– Тш-ш-ш… – Шум шагов подхватил ночной ветер, оплел им темные стволы.
Женщина вышла на опушку, замерла.
Здесь лунный свет осветил силуэт, белые руки с изящными запястьями, украшенными браслетами из грубой кожи.
Лесная гостья окинула взглядом поляну.
Носком изящного сапожка сделала ямку в рыхлой земле.
Поймав лунный свет, намотала его на руку, отвела в сторону и закрепила подобно веревке на ближайшей ветви. Теперь ее окружала плотная, осязаемая тьма, пропитанная настороженными звуками леса и чужой охоты. За ветвями мрачного кустарника мелькали чьи-то зеленые глаза, сверкали клыки, чувствовалось осторожное дыхание. Но ни один лесной обитатель не рискнул выйти на поляну, где начиналась – они безошибочно почувствовали это – черная волшба.
Женщина достала из котомки холщовый мешочек, высыпала из него в лунку золу, смешала с землей.
Склонившись, пошептала:
– Голос черный, захвати золу. Захвати золу, как я – лунный свет. Отвори врата злому мороку, принеси на плечах тихим шепотом.
От золы потянуло бедой. Едкий парок поднимался тонкой струйкой, щекотал ноздри. Женщина, опустившись на одно колено, всматривалась в него, будто выискивая в нем что-то. В серой дымке проявились тонкие угольно-черные прожилки.
Женщина достала из котомки другой мешочек, вынула из него склянку, доверху заполненную темной и густой жидкостью. Откупорив пробку, аккуратно вылила содержимое в ямку с золой. Дымок, поднимавшийся из ее сердцевины, вспыхнул бордово-красным, зола зашипела, взбугрилась, медленно поднимаясь над поверхностью. Со дна сочилась черная смолистая субстанция. Когда ямка до краев ею заполнилась, женщина достала из котомки нож, начертила вокруг ямки какой-то знак, а сам нож вонзила лезвием в середину.
– Призываю со дна Окияна из-под бел-горючкамня тяжелого, навьим миром охранного, холод лютый, могильный. Ты на зов мой отзовись, черным мороком обернись, семь цепей поломай, семь замков отвори, отрави кровью черной, иссуши до последней капельки, тоской жгучей бедовой сожги…
Призрачный дым все больше напоминал пламя, ворчал и ворочался над смолистой жижей, что бурлила в лунке, а из ямки поднялся едкий запах паленого мяса.
– Хорошо. – Женщина удовлетворенно вздохнула, втянула носом резкий аромат, наблюдая при этом, как темнеет нож.
Лезвие будто накалилось добела, покрылось тонкой «венозной» сеткой.
Аккуратно, держась двумя пальцами за рукоять, женщина вытянула его, дождалась, пока вся жижа впитается в металл, закалив его черной навьей волшбой на смерть.
– Хорошо, – еще раз повторила женщина, убирая нож в ножны. – Не проси у Неведомого, покуда и сама за себя постоять можешь…
Глава 6
Снова в Подлунном храме
Аякчаана едва поспевала за Катей: по оставленным меткам та шла уверенно и торопливо. Аякчаана же все время отвлекалась, удивлялясь снова и снова. Они вышли к развилке, на которой встретились, и свернули в коридор, из которого появилась Катя. Здесь в самом деле стены были обшиты гладкими, отполированными плитами, так плотно подогнанными друг к другу, что ноготь не пройдет – Аякчаана попробовала. Здесь было теплее, и внучке шамана пришлось расстегнуть куртку. Она перестала следить за многочисленными поворотами. Только удивлялась, что каждый отрезок дороги звучал по-особому, в своей тональности, будто сложно настроенный инструмент: вроде идешь в тишине, только шелест собственных шагов слышишь, а поворачиваешь – дзынь, будто настенные часы счет времени ведут. А за другим поворотом – словно ручеек весело журчит. И это было так удивительно, что Аякчаана всякий раз останавливалась и делала шаг назад, чтобы проверить, не показалось ли это ей.
Катя хмурилась, оборачивалась на замешкавшуюся знакомую:
– Ая, что там у тебя? Не отставай, пожалуйста.
Аякчаана с отчаяньем вздыхала и догоняла Катю.
Загадочный шар, послушно парящий над головой светловолосой знакомицы, не давал покоя, и еще ее шест, вернее посох – Катя на него иногда опиралась, перепрыгивая через широкие трещины в граните.
Конечно, Аякчаана была внучкой шамана, и ее было сложно удивить. Дедушка иногда брал ее с собой в тайгу. Когда собирал травы или ягоды, например. И это были незабываемые путешествия: вдвоем, на оленьей упряжке, вдоль каменистых берегов рек, по хрупкому таежному покрову они забирались туда, где веками не ступала нога человека (кто бы мог подумать, что такие места еще есть на Земле!). Они ставили старенькую, латаную-перелатаную брезентовую палатку, разводили жаркий костер, ели юколу и теплые, запеченные в золе лепешки[7 - Юкола по-эвенкийски: рыбу очищают, освобождают от головы и хребтовой кости, разрезают на длинные плоские пласты. На них делают надрезы в виде елочки с внутренней стороны и коптят на специальном дымокуре у огня под крытым навесом. Слегка прокопченные пласты провяливают на солнце. Теплая эвенкийская лепешка: в прохладную воду всыпать соль, соду, муку, замешать тесто. Тесто тщательно разминают, оно должно быть крутое, как для лапши. Затем раскатывают лепешку круглой формы, протыкают вилкой или острием ножа, подпыливают мукой, чтобы поверхность была сухая. Теплой золе придают плоскую круглую форму, чуть-чуть похлопывая ладонью. На нее кладут тесто, сверху покрывают теплой золой, засыпают углями.]. Однажды она даже пробовала жареное мясо мамонта.
Это было на весенних каникулах, когда дедушка взял ее с собой в тайгу и они встретились с охотниками из их же села. Охотники рассказывали, что земля эта непростая. И лишь редким смельчакам иногда открывает свои древние, сокрытые веками тайны.
Так ученые нашли много лет назад удивительное плато Диринг-Юрях[8 - Дири?нг-Юря?х – одна из древнейших стоянок (комплекс стоянок) древнего человека, датируется (различными исследователями) от 2 млн лет назад до 300 тыс. лет назад, расположена на территории природного парка «Ленские столбы», на берегу ручья Диринг-Юрях. Схожа по ряду признаков лишь с олдованской культурой в Восточной Африке, однако существенно крупнее.]. Аякчаана писала о нем статью для школьной стенгазеты, по крупицам собирала материал. О нем мало знают, еще меньше пишут, о нем нет ни слова в школьных учебниках, а ведь это одно из древнейших мест обитания человека на Земле.
Аякчаане тоже тогда, в той самой поездке, удалось соприкоснуться с этой тайной. Охотники из их села после ужина провели их с дедушкой к реке. Там, на месте обвалившегося при таянии снега берега, зияла широкая расщелина, заполненная льдом и снегом. В ней Аякчаана и увидела огромную тушу могучего гиганта с длинной темно-бурой слежавшейся шерстью, правда, бивни уже кто-то срезал – они в большой цене.
Еще она вспомнила, как дедушка тогда очень обрадовался находке – срезал прядь бурой шерсти, отрубил кусочек суховатого мяса, а вечером, когда звезды были особенно высоко, говорил с духами предков. Он курил трубку и задумчиво смотрел в костер, иногда напевая грустные гортанные песни и перебирая старые костяные четки.
Аякчаана как сейчас видела, как в тот вечер оживали языки пламени, как искрились угольки, вторя деду. Она смотрела на него и чувствовала, как ощущение тайны, сокрытой под толщей векового льда, проникает под кожу и будоражит кровь.
Долгое время она считала, что это было наваждение, сон. Сейчас же она убеждалась – магия существует.
Хотя то, что вытворяла у нее на глазах Катя, – огненные шары, голубые светящиеся сферы, тающие на стенах знаки – могло оказаться каким-то фокусом. И внучке шамана очень хотелось разгадать его секрет.
– Как ты это делаешь? – наконец спросила она.
– Что именно? – не оборачиваясь, отозвалась Катя.
– Ну, как ты, например, сделала тот огненный шар, который отправляла в тоннель, чтобы проверить, свободен ли проход?
– А! Это светозар, что-то вроде простой шаровой молнии, – отмахнулась Катя. – Вот Ярушка – это моя подруга – она умеет из таких шаров большую звезду делать, которую даже на облачной карте видно.
