скачать книгу бесплатно
Она притаилась на детской площадке перед домом и поглядывала на часы: еще пятнадцать минут до принятия решения. И потом надо или включать сотовый, отсчитывать двенадцать минут на маршрут от метро до дома и подниматься, или перечеркнуть настоящее.
Обхватив себя за плечи, раскачивалась взад-вперед. Минуты тикали одна за другой. Решение не приходило.
Еще одна невыносимая ночь с Игорем, когда уже мысленно попрощалась с этой жизнью, и завтра – отлет в Испанию, чтобы сесть на «Жемчужину морей» вместе со случайным знакомым, Стефаном Марроне. Или бросить все прямо сейчас, включая заманчивое предложение нового знакомого, и по заранее заготовленному маршруту рвануть в Питер? Там ее ждет квартира школьной подруги, которая уехала в отпуск на неделю. А за эту неделю можно найти работу и устроиться в новом городе.
Одна ночь и – возможно – полная свобода? Или немедленный побег и риск, что Игорь ее найдет в Питере?
Однажды она пошла купаться в проруби. На Крещение. Ей было пятнадцать или около того. За домом бабушки была река и довольно удобный спуск к воде. Соседи прорубили прорубь, батюшка освятил ее. И Ангелина стояла у шаткого деревянного помоста, мялась в резиновых тапках. Чувствовала, как ледяные иголки пронизывают насквозь. Представляла, как сейчас сделает еще один шаг на одну ступеньку вниз, и ноги лизнет могильный холод. Грудь перехватит мертвенным обручем, вылакав из легких жизнь. Пальцы прилипали к поручням, а от черной воды поднимался призрачный пар. Манил к себе.
Тогда Ангелина так и не смогла войти в воду. Она всегда была трусихой.
Сейчас ничего не изменилось.
Что выбрать?
Посмотрела на часы – три минуты на раздумья.
Завтра у нее не будет повода уходить из дома, да и не факт, что Игорь отпустит ее, даже если она его придумает. От мысли, что жених может просто запереть ее дома, стало холодно и липко.
Тогда второго шанса не будет.
Девушка смотрела на часы, следила за стремительно мчащейся вперед секундной стрелкой.
Представила руки Игоря на своем теле, его серый блокнот и три кубика льда, покачивающихся в прозрачной воде. К горлу подступила тошнота.
Включить телефон все равно придется – она должна созвониться со Стефаном, передать ему паспортные данные для билета. Включить телефон, отправить заранее заготовленное сообщение и тут же выключить.
Сердце билось учащенно, страшно. Будто намереваясь выпрыгнуть из груди. Руки вспотели.
Девушка подтянула бафф к переносице, погладила черный экран мобильного.
Помедлив еще мгновение, она все-таки надавила сбоку кнопку.
Телефон дернулся в руке, разноцветными огнями загорелся логотип, одна за другой на главном экране проявлялись иконки приложений. Ангелина выдохнула, с настороженной надеждой уставилась на иконку входящих сообщений мессенджера, ожидая послание от Игоря – может быть, у него внезапная командировка, или на работе задержится?
Но вместо этого сотовый подпрыгнул от входящего звонка.
Ангелина едва не выронила телефон в песок, подхватила на лету.
Неизвестный номер, безликая аватарка.
– Алло…
– Геля, привет, это Стефан Марроне, – у него немного изменился тембр, стал чуть ниже. И говорит будто через силу.
В груди что-то оборвалось:
– Да. Что-то случилось? – с ужасом представила, что он сейчас отменит свое предложение.
Прислушавшись, она отчетливо разобрала шум города из динамика.
– Нет, ничего… Я что звоню… – Он откашлялся. – Ты только ничего такого не подумай… Скажи, я могу у тебя переночевать?
Она озадаченно округлила глаза, посмотрела на три больших окна квартиры. Решение пришло само. Девушка усмехнулась:
– Если честно, я сама была готова тебе звонить с тем же самым предложением…
Молчание в динамике, шелест проезжающих мимо машин.
– Гм, вот так совпадение, – дизайнер рассмеялся. – Так выходит мы оба сегодня бездомные…
– Ну да, вроде того…
– А ты сама где? – Ангелина назвала станцию метро. Стефан обрадовался: – Тогда предлагаю: пошли ужинать. А там война план покажет…
Он назвал адрес пиццерии в центре.
Ангелина кивнула и нажала кнопку отбоя, тут же заметив иконку входящего сообщения. Игорь. «Чуть задержусь. Буду в 22-30».
Девушка посмотрела на часы: у нее ровно тридцать минут и неожиданный шанс собрать вещи. Подхватив рюкзак, она рванула домой.
?
Игорь сразу почувствовал что-то неладное – окна квартиры оказались не освещены. Подходя к подъезду, он повел широким плечом, мысленно сделал пометку в сером блокноте. Жирная, отчетливая метка – треугольник, закрашенный лишь наполовину.
По губам скользнула холодная предвкушающая улыбка.
Он вставил ключ в замок, толкнул дверь, прислушиваясь к непривычной тишине.
Он не любил приходить в пустую квартиру.
Не любил, когда его не ждут.
И сегодня темнота раздражала даже больше обычного, будто засасывала в свое ненасытное нутро.
Игорь, шагнув в квартиру, закрыл за собой дверь, бросил ключи на тумбочку и только после этого включил свет. В глаза бросилась распахнутая дверь в ванную.
Он брезгливо поморщился.
– Лина! – резко позвал в тишину.
Прошел в ванную, заглянул – ничего особенного. Пожал плечами. В гостиной тоже все, как обычно: плоский телевизор на полстены, диван с ровно выстроенными уголок к уголку подушками, стопка журналов на столике, рядом – пульт от ТВ. Благоустроенный быт хорошо обеспеченной семьи, не обремененной детьми и хлопотами.
Он сам не понял, почему в памяти всплыло это «не обремененные детьми». Он хотел детей. Не потому, что любил их или ему нравилось с ними нянчится. Нет. Но ребенок – это еще одна уязвимость Лины. Еще один пункт в заветном, четко разлинованном блокноте. С ребенком бы он привязал ее к себе навсегда. Но беременность никак не наступала. Врач разводила руки, предлагала ждать.
Игорь, толкнул дверь в кухню и тут же – в спальню. И замер на пороге: платяной шкаф оказался распахнут. На полу, на кровати разбросаны вещи. Он пригляделся – вещи Ангелины. Ее платья, джемперы и пиджаки. Юбка, которую он купил ей на 8 марта, она так и не стала ее надевать.
Мужчина переступил порог, окинул взглядом комнату. Выдвинул верхнюю полку комода, где хранились украшения Ангелины – все на месте, ни одной пустой ячейки. В сердце закралось сомнение – это не кража. Что-то другое. Из-за чего потяжелели кулаки, распрямились плечи. Отбросив ногой Ангелинино платье, он быстро вернулся в ванную, распахнул шкафчик. Заглянул внутрь: подставка с зубной щеткой Ангелины пустовала, а на самом видном месте, словно пощечина ему, лежал использованный блистер от противозачаточных таблеток.
– Тварь! – прошипел.
Так вот почему она не беременела!
Захлопнул дверцы так, что затрепетали баночки с шампунями.
Первая мысль – куда она могла пойти. Подруг у нее не осталось. Денег он ей оставлял ровно столько, сколько нужно для ведения хозяйства и проверял все счета. До копейки. Некуда ей бежать! И не на что.
Он метался по пустой квартире, чувствуя, как мысли от бешенства перестают фиксироваться, слипаясь в одно черно-оранжевое полотно, застилая глаза.
– Тварь, – повторял снова и снова, будто вбивая грязную брань в лживый образ Ангелины. Она казалась сломленной, послушной и податливой.
Рванул дверцу бара на себя и сделал то, что не позволял себе делать много лет, со студенчества, – откупорил крышку и влил в горло виски. Закашлялся.
Тяжело облокотился на стойку. Тихо выругался, чувствуя, как становится легче: мысли становятся четче, яснее.
Только от этого не лучше. После смерти родителей Лины год назад, он так расслабился, так уверился в полном контроле над ее жизнью, что не особо вникал, где она работает. Вроде как визажист. Мир моды его не интересовал, он считал его абсолютно пустым и стерильным – поверхностные интересы, разговоры о тряпках и распродажах, мужики если есть, но все равно что бабы. Игоря это устраивало.
Лину иногда звали на показы. Тогда она приносила какие-то смешные деньги, выходило пять или шесть тысяч в месяц.
В груди стало горячо, душно: у нее что-то изменилось за последнее время.
Он снова и снова прокручивал последние недели, пытаясь найти знаки, мимо которых он прошел. Взгляды, оброненные фразы. Попытки что-то спрятать… И ничего не находил. Та же настороженная покорность. То же напряжение.
Но что-то изменилось.
Появилось упорное молчание. Демонстративная покорность. Вызов.
Ему это нравилось. Игорь схватил свой сотовый, просмотрел список контактов: ни одного, чтобы выяснить, где она была сегодня.
С остервенением врезал по стене, до боли, до искр из глаз, до сорванных в кровь костяшек.
– Я найду тебя, лживая тварь, – тихо пообещал. – И ты пожалеешь, что родилась.
Уже поздно ночью, доведя себя до состояния тупого животного, перестав чувствовать и понимать, он нажимал кнопки пульта управления.
– Завтра днем ожидается…
Прогноз погоды. Щелчок.
Погоня. Мужик упал. Крупный кадр и его остановившийся взгляд. Щелчок.
– Ставка рефинансирования…
Щелчок.
Простенькая песенка, девица вертит тощим задом перед камерой. Думает, это кого-то заводит. Щелчок.
Черный автомобиль в кювете, толпа народу вокруг. Полиция. Скорая. Бегущая строка внизу экрана. Игорь успел прочитать «авария», «не справился с управлением». Хотел уже переключить. Когда сменился кадр: огни, модный показ, тощие модели плывут по подиуму. И голос диктора:
– Примечательно, что пострадавшим оказался Стефан Марроне Пасс – восходящая звезда мира высокой моды. Сегодня он подписал контракт и стал одиннадцатым претендентом на место стажера…
Модная старуха в желтом. Группа людей на сцене… Аплодисменты…
Не интересно.
Мелькнувшее на заднем плане, у кулис, лицо Ангелины.
Игорь подскочил, добавил звук. Но диктор уже начал новый репортаж.
Мужчина бросился к компьютеру, загрузил браузер. Забил в поисковик «Стефан Марроне Пасс». Сегодняшний показ. Новости с пометкой «молния».
Фото разбившегося авто. Молодой парень, немного растерянный и хмурый. С диким взглядом. По виду – иностранец.
Игорь прокрутил джойстик вниз, просмотрел другие новости. Через пару минут он знал все.
«Значит, «Жемчужина морей».
Игорь распрямился, мгновенно протрезвел. Сжал кулаки.
?
– Слушай, я даже не думал, что это такой кайф – быть без машины. Кажется, что всю жизнь я собирал московские пробки, чтобы сегодня просто дышать городом.
Они уютно устроились у окна. Небольшой столик на двоих, диванчики. Между ними – свеча и миленький букетик крохотных подмосковных роз, с крохотными же, чуть больше вишни, бутонами. Золотой свет кружевного абажура скрадывал краску, которой заливалось лицо девушки, освещал интересом глаза ее собеседника. Стефан охотно болтал, не позволял паузам затягиваться, и Ангелина никак не могла понять – то ли он просто деликатно дает ей возможность осмотреться, то ли просто болтун. И если в первом случае его болтовня вызывала симпатию, то во втором – раздражала.
Ангелина толкнула ногой дорожную сумку, сунула глубже под сидение.
Она предпочла бы место у стены, в углу. Но новый знакомый потащил ее к окну – любоваться ночным городом. Здесь же ей все время казалось, что мимо проходящие официанты и гости небольшой пиццерии, поглядывают на них, как на пару. И от этого она боязливо поглядывала в окно: ей все время казалось, что сейчас в нем мелькнет профиль Игоря, его удивленный и строгий взгляд.
– Мне кажется, ты нервничаешь. Это так? – Стефан неожиданно умолк, положил руки перед собой. – Эта поездка далась тебе дороже, чем ты планировала?
Ангелина посмотрела на него и поняла, что не хочет, чтобы он знал. Он – мостик в новую жизнь, без Игоря. Тащить в нее прошлое – это все равно что в грязной обуви по только что вымытому полу. Неслыханно. Обидно. И глупо.
Она осеклась. Автоматически поправила напульсники. Призналась честно:
– Я не очень хочу говорить об этом. Ты не обидишься, если я промолчу?
Он моргнул. Могла бы просто перевести разговор на другую тему или сказать, что не хочет отвечать. Но вот это «не обидишься ли ты, если я не отвечу» заставило Степана посмотреть на нее внимательнее.
Она красивая. Невероятно, ослепительно. С таких лиц рисовать Мадонну. Тонкие, изысканные черты, чуть опущенные ресницы, смуглая и при этом тонкая, чувственная кожа. Она никогда не смотрит прямо перед собой, будто всегда отгораживаясь от окружающего. Она улыбается мягко и застенчиво, будто в себя.
Стефан привык к яркой, броской красоте, красоте напоказ. И эта девушка притягивала, словно магнит, и искрилась тайной. И это заставляло, затаив дыхание, любоваться ею, словно подглядывать. Что, собственно, он и делал – замерев и забыв о приличиях, пялился. Она бросала на него настороженные взгляды и смущенно отворачивалась. А он продолжал смотреть, не в силах отвернуться.
И чувствовал, как что-то подспудное, дикое, пробуждается в нем: Стефан поймал себя на мысли, что хочет ее поцеловать.
– Да ну, – воскликнул скорее этой шальной мысли, чем деликатному вопросу Ангелины. Спохватился, откашлялся. Передвинул приборы на столе, чтобы скрыть неловкость – он-то свои мысли прекрасно слышал. Сообразил, что вырвавшаяся фраза все-таки подходит к их странному разговору, отмахнулся: – Не хочешь, не рассказывай, конечно.
Им принесли закуски, пиццу и два бокала красного вина.
