скачать книгу бесплатно
Но дело не только в скудости выбора…
Представьте себе телевидение без развлекательных передач! Ну то есть, развлекательные программы, конечно же, были. Но понять, что они развлекательные, с первого раза не получалось. Хрупкая грань между потехой и вселенской тоской. Сначала нужно внимательно присмотреться, а потом выбирать – тяжело вздыхать или нервно смеяться.
Обычная современная реклама тампонов для советского зрителя была бы праздником!
На рекламу тампонов советский зритель смотрел бы не отрывая глаз. Бросив все – и дела, и любовь, и строительство коммунизма. Поскольку такого экшена советский зритель отродясь не видел. Подобного зрелища не было ни в одной передаче. Показ тампонов затмил бы собою все. И испытание водородной бомбы. И новый спутник земли. И даже полет Гагарина…
Была на советском ТВ и эротика. Тоже весьма специфическая. Ее показывали по нескольку раз на дню.
Советского зрителя держали в состоянии эротического возбуждения. Но только днем, поскольку ночью советское телевидение не работало.
В течение дня по всем трем каналам показывали чувственные поцелуи. Лобызания Леонида Брежнева с разными пожилыми людьми. Глубокие засосы генсека сопровождались звоном медалей. Это «эротик-шоу» заменяло собою все – и отсутствие порнофильмов, и программу «Дом 2», и молодежные сериалы.
Была и программа «Время». Информационно-итоговая передача.
Такая же информационно-итоговая, как и сейчас. Но только в отличие от сегодняшней, не смотреть ее советский зритель не имел никакой возможности. Поскольку вечером она была, как воздух, везде.
В 21:00 Останкино врубало неизбежную передачу. И бурной рекой она разливалось по всей стране. Время останавливалась – и начиналось «Время». Бог Кронос поглощал СССР целиком.
Остальной советский телеэфир – это такие вот захватывающие программы: «Сельский час» – передача о занимательных проблемах тружеников села. «Очевидное невероятное» – километровые размышления ведущего о загадках этого мира. «Международная панорама» – поучительные рассказы о том, как загнивает западный капитализм. «АБВГДейка» – обычная детская передача, а не сюрреализм для бывалых взрослых. Программа «А ну-ка девушки!». Нет, это не то, что вы там подумали. И даже не «Камеди вумен» в советском духе. Просто несколько скучных женщин уныло соревновались за звание «лучшей профессии»: кто типа круче – наладчица или укладчица шпал?
Большая радость советского телезрителя – программа «В гостях у сказки». Но не подумайте, что она радовала только детей! Смотрели эту «радость» на безрыбье и взрослые. И рабочие, и воры-карманники, и даже профессора…
«В мире животных» – тоже сугубо праздничная передача. Утеха для советских зверей и людей.
А с 13 до 16 на всех каналах ТВ был обеденный перерыв.
Да, дорогой друг, ты не ошибся: советское телевидение уходило жрать! Все сразу – от операторов до гримеров. От подсобных рабочих до ведущих программ.
Короче, телевидение закрывалось. И три часа на экране не было ничего. Вернее, было, – но что-то очень и очень странное. Совсем не то, что обычно показывают по ТВ.
Все три канала транслировали настроечную таблицу.
Что это, спросите вы, такое за хрень?
Да, вы попали в самую точку. Это была хреновина. Другое название придумать сложно.
Настроечная таблица – это такая странная непонятка. Шизоидная паутина во весь экран. Которая зачем-то еще и гудела. Протяжным, писклявым и нервным гудком. Гудок этот был на редкость противным. Похожим на звуки труб апокалипсиса. Пока работники телевидения кушали, советский зритель наслаждался гудками…
И только после программы «Время» измученного гудками зрителя ожидало сладкое. К столу подавали «художественный фильм». Этим десертом его потчевали один раз в сутки. Точнее, два раза: утром этот же фильм повторяли…
Ведущие на советском ТВ-упакованные в костюм трафареты. Говорили как пойманные шпионы в КГБ: сдержанно, принужденно, как будто боясь наболтать лишнего. Ну а лишнего «партизаны ТВ», надо сказать, не болтали.
Примерно такой же была картина на радио.
Радио – это «газета без расстояний». Так определял его Владимир Ильич. (Так, если что, звали главного советского бога. Два остальных – бог отец и бог святой дух – это Энгельс и Маркс.) И он был прав: тогда это была скорее газета. С современным радио общего не было ничего.
Как вы сегодня поступите, если музыка или программа вам не понравится? Ну конечно: вы, не думая, переключитесь на другую волну!
Тогда же переключиться на другое радио было весьма затруднительно. По одной весьма деликатной причине: других радиостанций не было!
Неужели совсем? – спросите вы. Практически – да. В 90 % советских квартир работала радиоточка.
Что такое радиоточка?
Чудное явление советского бытия.
Радиоточка – это когда радио (приемник) и радио (радиостанция) полностью совпадают. То есть специально заточенный на единственную волну прибор транслировал только один канал. Переключить нельзя, можно лишь выключить. Да и то, поговаривают, не всегда.
Единственный радиоканал «потехами» тоже не баловал.
«Утренняя гимнастика», «В рабочий полдень», «Служу Советскому Союзу» – названия радиопередач не слишком угрожали развлечь. «Пионерская зорька», «На всех широтах», «Вы нам писали», «Мы с вами уже встречались» – все эти программы, как понимаете, отжигу не способствовали.
Зажигать под «Вы нам писали» было не проще, чем под «Сельский час» релаксировать. Бодриться под «Пионерскую зорьку» – как под «Служу Советскому Союзу» плясать.
Иногда днем по будням, транслировали радиоспектакли. Были они добротными – часа так на два, на три. Но советский слушатель об этом не знал. Поскольку днем по будням он был на работе.
Ну и, конечно, советское радио от телевизора не отставало.
В разгар рабочего дня в приемниках смолкало все. Музыка выключалась, программы заканчивались, ведущие покидали студии. Наступал основательный «технический перерыв»!
В случае с радио гудка уже не было. Перерыв здесь сопровождался стуком. Радио не вещало, а почему-то стучало. Стучало ответственно, стучало качественно.
Стучало мерным адовым цоканьем. Стучало щелчками зловещего метронома. Стучало дьявольским сердцебиением. Стучало туканьем загробного дятла.
«Тук… тук» – таким был советский эфир с 15-ти до 16-ти. «Тук… тук…» – такие звуки смаковал советский радиослушатель. «Тук-тук» – стучало советское радио. «Тук-тук» – подпевали ему советские люди…
Зачем во время перерыва был нужен стук?
Сказать трудно.
Возможно, радиоруководство не хотело полностью лишать слушателя развлечения. Пусть, мол, потанцует хотя бы под стуки. Ну и к тому же радиоточка – это все-таки радио. А радио должно звучать даже в обеденный перерыв.
Ну а после всех этих захватывающих гудков и стуков и «Сельский час» казался советскому человеку праздником. Любая «Пионерская зорька» слушалась, как понимаете, просто взахлеб.
В общем, суровое советское радио завещало не расслабляться. Выбора не было – слушатель употреблял что дают. Любую, самую плохонькую программу, любой занудливо-посредственный фильм смотрели и слушали все. Все триста миллионов советского населения сразу.
Вот именно тогда, в этой эфирной пустыне и зародилось жажда. Жажда неистового веселья и остроты. Именно здесь, в недрах увеселительного безрыбья, и вызревал запрос. Запрос на яркое, свободное, выходящее за советские рамки…
И запрос этот был удовлетворен.
Как только осыпалась первая советская штукатурка. Как только дрогнул кирпичик в Берлинской стене – все здание Союза затряслось под напором запроса.
Маятник понесся к свободе. Сметая все на своем пути…
Оковы пали, и на безгрешное телевидение ворвались «грешники». Еретики, без заповедей комсомола. Мятежники, без катехизиса партии. Космополиты, не помнящие советского родства…
Другие лица, другие слова и мысли. Цензурные ошейники были сброшены. Замки целомудрия – снесены.
Говорить стали громче, смелее, ярче. Выглядеть – расхристаней, не формальней, живей. Такими хотела видеть ведущих аудитория. Таков был запрос утомленных неволей зрителей.
То же самое случилось и с радио.
Советскую эстраду потеснил зарубежный рок. «Утренняя гимнастика» стала утренним шоу. Дикторов сменили ведущие. Начальников отделов вещания – программные директора.
Но это была не просто смена названий – унитаз по-настоящему прорвало! Все то, что пряталось под замок, все то, что выкорчевывалось из эфиров, все то, что складировалось в далекий пыльный сундук – все это тут же полезло наружу.
На кладбище похороненного цензурой – ожило. Под табличкой: «Строго запрещено!» – закипела жизнь.
Секс, мат, разгул – в секунду вылезли из темных подвалов. Вурдалаки во тьме свободы проснулись и дружно пошли в эфир.
Появились музыкальные радио. Для советского человека – невидаль совершенная. Невиданные шоумены тут же взялись за дело: оголив срамные места, они показали аудитории все.
Все то, на чем лежала печать табу, теперь болталось у самого носа. Все то, что было нельзя, теперь нельзя было обойти. На смену серой коллективной академичности пришла яркая индивидуальность разврата. Каждый стремился чем-то запомниться. Каждый старался быть не таким как все.
И конечно же, всем хотелось быть как ОНИ! Все ориентировались, конечно, на Запад!
Американские станции, европейские передачи, западные книжки о радио – все это стало библией новых производителей СМИ.
Но все равно что-то было не так. До «Запада» все равно не дотягивали. И вместо вожделенной «фирмы?» в эфире получался адский полусовок. Странный бульон иззападной музыки и какого-то Голема – вырвавшегося на волю полусоветского шоумена.
Оно и понятно: освободившимся от лап цензуры хотелось выделиться. Дорвавшиеся до эфира желали себя показать. Такой шанс упускать, конечно, не стоило. Это действительно был уникальный шанс! Эпоха первоначального накопления пиар капитала. Тогда-то его и накопили с лихвой…
Именно в это время в нашей стране и появилась плеяда «бесконкурентных звезд». Ведущих и продюсеров, которых никто не может подвинуть в сторону. Новое поколение тужится, лезет из кожи вон. Но нет звезды у них ярче Нагиева. Нет агитатора харизматичнее Киселева. Нету бодрей и талантливей Якубовича. Нету авторитетнее, чем Константин Эрнст…
Все те, кто прославился в 90-х, сегодня по-прежнему правят балом. Новых имен на радио и ТВ нет. Молодых гениев не наблюдается тоже. Все суперзвезды – люди от сорока и старше.
Конечно, дело не в бездарности нового поколения. Причина в тех самых уникальных возможностях. В счастливом шансе, что подарил закат и распад Союза…
Ну а потом маятник понесся обратно. Наступила реакция.
«Продукты свободы» рвотными массами полезли назад. Перекормленных «кутежом» людей начало тошнить. Устав от разгула и вседозволенности, народ стал требовать нормальности и порядка.
И вот не прошло и пятнадцати лет – как «иск удовлетворили»: все обнаженное запретили, все срамное замели под кровать. То, что вчера топорщилось и торчало, сегодня скромно покрыто платочком. Там, где недавно был «Вход свободный» – снова табличка «Запрещено!».
И «адского ведущего» угомонили тоже. Его одомашнили и посадили на поводок. Скомороха переплавили в официанта, шоумена – в в обслуживающий персонал.
Вот отсюда и возникает ложное ощущение, что дневной ведущий ярок и интересен: его просто путают с работником эфира других времен. А эпоха поменялась так быстро, что многие даже и не заметили…
В общем, СССР закончился, и пришли бурные девяностые. Ведущие и радио изменились.
Как?
Об этом наша следующая история.
Девяностые
В 1998 году мы работали на радио «Петербург Nostalgie» – франшиза известной французской радиостанции «Nostalgie» (Ностальжи).
Российские владельцы решили украсить название французского радио русским словом. И французское название стало приятно отдавать легкой шизофренией.
Кремов (тогда у него был псевдоним Александр Гарин) работал ведущим и по совместительству программный директором этой гермафродитной оксюморон-станции. Пребывая в этом последнем качестве, он и позвал меня на это невротическое FM.
Надо сказать, что в названии «Петербург Ностальжи» не все соответствовало действительности. Точнее, с реальностью соотносилось только его половина. А именно – слово «Петербург». Радио действительно вещало из Питера. А вот с «ностальгией» была заминка. Поскольку все то, что происходило на этой станции, к ностальгии имело отношение отдаленное.
Да и само это радио было весьма необычным. В строгом смысле – и не радио вообще. Выставка, аквариум, зоопарк с ведущими в клетке. В общем не радиостанция, а прикол.
А прикол был вот в чем.
В самом центре Невского проспекта бесстыдно раскинула ноги студия. Открытая студия радио «Петербург Ностальжи». Напротив Гостиного двора возникло «прозрачное радио» (сейчас на этом месте книжный магазин «Буквоед» – красноречивый признак смены эпохи.)
Что такое открытая студия?
Вообразите себе: витрина. Внутри витрины – проигрыватели, пульт и прочие радиопотроха. А у стекла сидит ведущий-диджей. И прямо за стеклом, цинично справляет нужду диджея: вещает в микрофон, миксует музыку, ставит диски…
И все это в центре города. И все это на глазах прохожих. И все это на глазах поклонников, часами пристально смотрящих ведущим в рожи…
На Невский из студии были выведены две колонки. 24 часа в сутки они транслировали на улицу эфир. Так что включать это «Ностальжи» было совершенно не нужно – оно набрасывалось на тебя само. На центральном проспекте города прохожих вдруг подвергали ностальгическому террору…
Такая «открытость» для радио была новой. Конечно, случаи эфирного эксгибиционизма были известны и до этих пор. Но продолжались они обычно не более суток. А вот так, чтобы каждый день – такая радиопроституция была в диковинку.
На иностранцев этот паноптикум действовал магнетически. У студии всегда толпился туристический люд. Особенно эта штука притягивала французов. Оно и понятно: туристам с родины «Nostalgie» хотелось увидеть «безумное Ностальжи а ля рюс».
(Разочарованы русской экзотикой они, как вы увидите, не были. Гибрид русского и французского оказался гремучей смесью.)
Впрочем, идея открытости быстро выдохлась: уже через год лавочку закрыли как нерентабельную. Что лишний раз подтверждает: радио не должно быть открытым. Обнаженку, ребята, нужно давать по чуть-чуть.
Так вот, помимо меня, моего безбашенного приятеля по театральному институту Игоря Ботвина (ныне довольно известного, респектабельного актера), Кремов подтянул на станцию всех своих «бывшеньких»: Дмитрия Нагаева, Алису Шер (жена Нагиева), Аркадия Арнаутского (актер Алексей Климушкин) – и прочих своих бывших коллег по радио «Модерн». (Это радио-атлантида будет упомянуто нами отдельно.)
Ко всей этой адской команде он присовокупил еще и Шнура.
Сергею Шнурову, уже тогда лидеру группы «Ленинград», но еще не гламурному мультимиллионеру, дали вести программу. Программа выходила ночью, в рамках специального проекта под названием «Фантом FM».
Что такое «Фантом FM»?
Это загадочно, но просто.
После нуля часов, без лишних церемоний, радио «Петербург Ностальжи» трансформировалось в другое радио. Вот в этот самый малопонятный «Фантом FM».
Что это значит?
Да ничего особенного. Просто в 12 ночи радиостанция вдруг меняла формат. Карета превращалась внезапно в тыкву. Бальное платье становилось лохмотьями. Легкая музыка сменялась жесткой альтернативой. Вместо Мирей Матье звучал какой-нибудь «Linkin Park»… Вместо «Bony M» врубали «Sex Pistols»…
Короче, та же открытая студия, та же неоновая вывеска «Ностальжи» – все то же, но только другое радио. Тот же пульт, тот же стол с микрофоном, та же лицензия на вещание, – но только «Фантом FM».
Со стороны все это выглядело странновато. Казалось, что радио сдавало свое помещение кому-то в аренду: музыка и ведущие менялись, а студия и официальное название – нет.
Но это было отнюдь не так. Просто программный директор (Кремов) был не слишком ностальгирующим человеком. И «Ностальжи» это ему до чертиков надоело. В общем, обычная самодеятельность в духе девяностых годов…
