скачать книгу бесплатно
– Мастер Лиссай, прошу, немедленно вернитесь в свои покои, – строго сказал страж с передатчиком.
– Но к-как же так? Я имею полное право гулять по этой территории! – Рыжик сложил руки на груди, гордо вздернув по-детски нежный подбородок.
– Тот мужчина опасен. – Гвардейцы стали аккуратненько разворачивать Лиссая – не трогая, но направляя жестами и мечами, так сказать.
– Но я же не с ним разговариваю, а с Тинави! – возмутился Лиссай. Мое имя он произнес так, будто оно должно было как-то повлиять на ход дела.
– Мы уходим, – веско сказал все тот же господин в латах. – И вы уходите, – сообщил он Полыни не слишком-то вежливо.
Куратор пожал плечами и озадаченно пробормотал что-то про «негодную, негодную тропинку».
– Тинави, пожалуйста, навестите меня на днях! – донесся глухой голос Лиссая из железного каре, которым его окружили и повели прочь по дорожке. – Я живу в Восточном к-крыле!
– Обязательно! – крикнула я в ответ.
Когда тяжело вооруженная кучка с этим удивительным парнем исчезла за поворотом, я изумленно повернулась к Полыни:
– И что это было?
Куратор с кислой миной отдирал от одежды репей, но все же снизошел до ответа:
– Охрана Его Высочества Лиссая считает, что общение с Ловчими может повредить тонкой душевной организации принца, – проворчал он.
И полез обратно, в ту же стену, но парой метров дальше.
– А у тебя татуировки не видно, вот и не сообразили, что ты из наших.
Полынь уже целиком исчез в кусте.
– Кстати, на остаток дня я занят, а вот ты свободна! Встретимся за полчаса до полуночи у Трекованого моста!
– Подожди, Полынь! – взвыла я ему вслед, но поздно. – Как это Его Высочества? Как это принца?! Лиссай что, сын короля? И, хранители всемогущие, что ты делаешь?!
Ответом мне был лишь удаляющийся треск ветвей.
7
Хозяин Крустов
В нулевом году нашей эры шестеро богов-хранителей покинули Лайонассу и поодиночке отправились путешествовать в другие миры, чтобы распространить свои знания как можно шире по Вселенной. С этого момента заканчиваются наши хроники о богах – и начинаются сказки. Что происходит с хранителями сегодня – неизвестно.
Энциклопедия «Доронах»
Брошенная Полынью фраза о том, что обаяшка Лиссай был принцем, требовала дальнейших разъяснений. Я постаралась отложить свои лихорадочные мысли на этот счет до того момента, когда эти разъяснения получу.
Впрочем, сказанное куратором вполне могло быть правдой.
Стражники, жилье во дворце, изысканные манеры вкупе с колоссальной расслабленностью… У короля Сайнора много детей, и, так как в Шолохе не принято лезть в частную жизнь власть имущих, Лиссай мог быть одним из них.
С ума сойти! Неужели я приглянулась Его Высочеству? О-хо-хо!
За сутки с небольшим количество загадок в моей жизни возросло в геометрической прогрессии. Такое ощущение, что плутовка-судьба, забывшая обо мне в последние полгода, неожиданно очухалась и подумала: вот же прах, у меня там Тинави киснет без присмотра! А ну-ка вмажем по невероятностям!
Я покинула территорию острова-кургана.
То, что Полынь отпустил меня на остаток дня, стало неожиданностью. Поразмыслив, я решила отправиться в Лазарет: навещу Дахху и мальчика, как мы вчера условились.
До Лазарета было далеко, так что мне требовался перевозчик.
Ближайшая ко дворцу стоянка располагалась за чертой обжитых улиц, в чащобе, во дворе паломнического ресторана «Подкова души моей». На окошко ресторана, целомудренно прикрытое ситцевой занавеской, снаружи была приклеена бумажка со стрелкой: «Атминстратер ТАМ!».
Я поморщилась и пошла в указанном направлении. На лавке у заднего крыльца восседал козлоногий сатир. Его борода кишмя кишела муравьями. Я отпрянула – ненавижу насекомых – но потом собралась с силами и обратилась к нему:
– Добрый день. Мне нужно в район Пятиречья.
– Без про-облем, дамочка, – развязно проблеял сатир, поднимая волосатую ладошку и жеманно прикрывая узкие глазки. – Пожелания по окрасу есть?
– Окрас любой. Но молчаливого мастера, пожалуйста.
– Будет сделано. Проследуйте за мной.
Администратор поцокал куда-то в глубь двора. Я покорно засеменила следом. В какой-то момент он поднял хвост и… ээ… сделал это. Я тактично отвернулась, но сатиру, кажется, было все равно.
– Хххе-е-ей, Патрициус! До Пятиречья девицу возьмешь? В тишине, – крикнул он, постучавшись в стойло номер пять.
– Беру, – оттуда донесся приятный баритон. Из тех, что называют «бархатными» в рекламных проспектах шолоховской оперы. Створки стойла распахнулись, и ко мне вышел, горделиво вихляя крупом, моложавый кентавр каурой масти.
Он был мускулист и строен, с крепкими мохнатыми ногами и высоко поставленным хвостом. Ярко выраженные трицепсы, бицепсы и не знаю что еще приковывали взгляд, хотя уж кто-кто, а я никогда не была ценительницей мужской красоты.
– Точно молчать будем? – уточнил у меня Патрициус, пока я забиралась ему на спину и просовывала ступни в желтые стремена с номерными знаками.
– Точно. Я не говорливая.
– Ну ладно, – разочарованно протянул кентавр и почесал ухо под веселеньким цветочным венком, украшавшим его русую голову. – С ветерком?
– Да, пожалуйста.
И мы поскакали через весь город. Ух!
Я обожаю кататься с кентаврами. На то, чтобы иметь своего коня, у меня не хватает средств и усидчивости, а водный транспорт в Шолохе куда медленнее скакунов. Перевозчики же – прекрасный вариант, особенно после того, как ввели функцию «молчаливый мастер»: ты можешь заранее предупредить, что не хочешь общаться в пути, как я и сделала. А то вы знаете этих кентавров: трепятся безостановочно, и в основном, увы, жалуются.
Зато, если у кентавра легкий характер, то он непременно разбавляет галоп мощными прыжками с преодолением препятствий. У Патрициуса характер оказался легче перышка.
Мы весело скакали по центральным кварталам: с визгом разбегались прохожие, маленькие собачки заливались лаем, вездесущие ташени едва успевали уворачиваться…
– Чуть не снес прилавок, супостат парнокопытный! – заорал нам вслед какой-то негодующий торговец.
– Я непарнокопытный! Так что отвали, недоделок бесхвостый! – Патрициус не остался в долгу.
Все правильно: ведь кентавр должен быть молчаливым только по отношению ко мне.
В какой-то жуткий момент нам на пути попался Ходящий в золотом плаще и маске. Теневик наблюдал за верандой летнего кафе, видимо, выслеживая жертву… то есть подозреваемого. Стайки людей огибали агента по большой дуге.
Патрициус лихо заржал и, проносясь мимо, обдал Ходящего брызгами из глубокой лужи. Грозная фигура обернулась, но мы уже были далеко.
– Так тебе, железнолицый! – «вникуда» бросил Патрициус.
– Я их тоже не люблю, – не удержавшись, вякнула я.
– Мерзкие люди, мерзкая работенка! – Кентавр встрепенулся, почуяв возможность беседы.
– Это если вообще люди… – пробормотала я, мигом вспомнив тысячу и одну легенду о запредельных возможностях Теневого департамента.
* * *
Когда мы домчали до Пятиречья, мои волосы были спутаны в безумный клубок, а в глаза надуло.
– Все понравилось, мадам? – участливо поинтересовался Патрициус, пока я спешивалась.
– Сто баллов, – кивнула я.
Район Пятиречья не зря так называется: здесь широкая столичная Нейрис распадается на пять рукавов. Тут же растет знаменитая роща деревьев ошши, в которой прячется, надежно скрытый от чужих глаз, Лазарет.
Ошши – один из символов Шолоха.
Это огромные крупнолистые деревья с узловатыми стволами и толстыми корнями. Художники изображают их на своих полотнах, когда хотят нарисовать идиллический пикник – очень уж ошши симпатичные. Такие прям разлапистые, умиротворяющие, хоть плачь. Да еще и с огромными оранжевыми плодами, которые светятся в темноте, как апельсиновые луны – и, честное слово, могли бы стать прекрасным элементом городского освещения… Если бы не крусты, которые в них живут.
Сжав зубы и пообещав наградить себя конфеткой постфактум, я смело вступила в рощу. Садист-архитектор выложил дорожку к Лазарету по спирали – путь обещал стать долгим.
Шоу началось с первого же моего шага.
– Фу-у-у, приперлась! – раздался злобный, клекочущий шепот из кустов.
– Наглая самка какая, фу-у-у-у! – вторили ему с другой стороны тропинки.
Я набросила капюшон, опустила голову и ускорилась. Увы: крусты – древесные человечки – твердо решили развлечься за мой счет.
Один из них пронзительно свистнул где-то в овраге. Тотчас с веток деревьев свесились, будто летучие мыши, десятки леших. Чернели глазки-бусинки, поскрипывали тельца, похожие на связки палочек для розжига. Скалились крохотные зубки.
– Здрасти, здрасти, здрасти, – залебезила я.
Так надо. Ибо крусты как бы положительные персонажи: заботятся о деревьях ошши на роли высококлассных, бесплатных садовников матушки-природы. Нам нельзя их обижать. Им нас – можно.
В ответ на приветствие мне в голову прилетело тяжелое спелое яблоко – звук был такой, будто от черепушки что-то откололось. Охнув, я безропотно пошла дальше.
Любишь ошши – терпи крустов. Каждый шолоховец это знает.
Тыдыж, тыдыж, тыдыж, – гремели падающие передо мной камни. За деревьями замаячили витиеватые башенки Лазарета. Удивительно все-таки, что оплот тишины и спокойствия прячется в таком безумном месте, как эта роща!
– Эта че приперлась, ф-у-у? – Один круст внезапно выскочил передо мной на тропинку. Он был больше других, а на голове у него разбухли нежно-салатовые почки будущих листиков. Интересно, подобная растительность влияет на интеллект?
Я вежливо помахала лешаку и стала обходить его по кругу.
– Че приперлась, говорю-ю-ю? – Он забулькал, как кастрюлька.
Я игнорировала лешего. Отвечать им ни в коем случае нельзя, они сразу почувствуют себя сильнее и набросятся. Не убьют, конечно, но расцарапают. Зачем – не знаю. Никто, кажется, не знает. Характер такой.
Хотя иногда мне в голову закрадывается мысль, что они просто не хотят оставлять лекарей без работы. Если вдруг в городе все спокойно, обязательно найдется парочка бедолаг, искусанных крустами.
– Она прямо к хозя-я-яину идет, подружка хозяина, пахнет-то как – чуешь? – мерзко захихикал светло-бежевый круст, вниз башкой свисающий с ветки.
– А! Точно! Пахнет! Хозяин порадуется. – Почковастый состроил злорадную мину.
– Хозяин? Хозяин вернулся? – разволновался другой круст, легкомысленно раскачивающийся на оранжевом плоду ошши.
– Вернулся, давно уже вернулся! Спа-а-ал только, лечи-и-ился. Вернулся – и к нам теперь пришел! – Шепоты и экзальтированные вздохи понеслись со всех сторон.
Мне очень не понравились эти комментарии.
Прикинув, каким должен оказаться хозяин крустов, если даже рядовые лешаки портят столько крови, я решительно свернула с дорожки в овраг.
Изгваздаюсь, конечно, но хоть не сцеплюсь с главным лешим. Он, вероятно, поджидает в конце тропинки, заранее запасшись камешками, яблоками и прочим метательным скарбом.
Не дождется!
* * *
Пять минут спустя я стояла на крыльце Лазарета.
Серебряный дверной замок в виде морды волка приветливо осклабился: в отличие от крустов, он всегда рад гостям.
Тщательно обтерев ноги о губчатый коврик, я нырнула в прохладное нутро больницы.
Глаза резануло светом. Все в Лазарете было вызывающе белым. Ума не приложу, с какой скоростью тут приходится вытирать пыль и следы от грязных ботинок посетителей! Уборщики явно проходят какие-то курсы спецподготовки. Некий злобный экзаменатор бесконечно бегает по коридору с ведром грязи, а они носятся за ним со швабрами. Потом звенит секундомер, и арбитры замеряют лучший результат…
Сверившись с расписанием, выбитым в стене на стародольном языке, я направилась в палату, где дежурил Дахху.
Белые стены добродушно поглаживали мою тень, белый пол слегка проскальзывал под мягкими сандалиями. Лекари в белых тогах деликатно шуршали мимо меня. Белые гортензии, благоухая, свешивались с карнизов. На цыпочках я прошла мимо Корпуса Морфея. Это раздел Лазарета, где спят, восстанавливая силы, особо пострадавшие. Спят, спят, спят. Могут спать неделю, месяц, иногда даже год, в ожидании, что мозг восстановится и начнет излечиваться волшебством. Еще боги-хранители говорили: сон – это лучшая тактика. Но простым смертным нужен уход на время спячки. Вот и снуют по Морфею медсестры, вот и меняют белье.
Я тоже тут лежала зимой.
Эх, Лазарет.
Хранители небесные, как же я ненавижу это стерильное место.
* * *
Я зашла в палату.
