скачать книгу бесплатно
Второй такой же стоял рядом, флегматично пожирая снег из сугроба. Белые бока обоих покрывали витиеватые серебристые узоры.
– При необходимости они могут выглядеть как обычные лошади. Но на это их нужно долго уговаривать: для метельных коней дело чести показывать себя миру такими, какие они есть.
– То есть узорчатыми, – рассмеялась я, поглаживая лошадиный бок.
Конь возмущённо игогокнул: узорчатыми! Ну ты и сказала!
– Мы доскачем до предместий Асулена, а дальше вам придётся идти одним. – Силграс как ни в чём не бывало заодно причесал и себя той же гребёнкой. – Ведь метельные кони – такие же выходцы из пика Осколрог, как и я, по сути – данные мне горой помощники. Я могу вызывать их, когда мне предстоит долгая дорога. Но не бесконечно.
– А ты как-то использовал их в годы жизни в Долине Колокольчиков? – вскинул бровь Голден-Халла, забираясь на коня и на пробу натягивая поводья.
Теперь метельный скакун обдал презрением и его.
– Нет. В год нашего пробуждения они были слишком рады для того, чтобы в принципе где-либо останавливаться. Когда я очнулся в пещере, они, проснувшиеся неподалёку, лишь коротко поржали в качестве приветствия и сбежали. В следующий раз я увидел их только прошлым летом. Даже не вспомнил сначала, что это мои. – Силграс покачал головой и, каким-то головокружительным образом подпрыгнув, оказался в седле.
После этого они с Берти одновременно протянули мне руки. Кажется, каждый был уверен, что именно его коня надо наградить лишними пятьюдесятью килограммами веса. На мгновение я почувствовала себя главной героиней романа, в которую все, как по щелчку, влюбляются, но потом вернула мозг на место и прагматично подсела к Силграсу.
– Предательница! – ахнул Берти, и я показала ему язык.
Мы проскакали сквозь деревушку, по дороге приветствуя знакомых призраков: трёх парней из проулка и сторожа. Каждый раз Авалати называл их по именам.
Боги, парень.
И всё же: как тебе в голову пришло их зачаровать?
Впрочем, все мы способны на чудовищные ошибки. Каждую можно понять, но жаль, что не каждую можно исправить.
На полной скорости мы неслись к выезду из деревни. Прямо в забор с запертыми воротами. Глядя на его стремительное приближение, я уже собиралась уточнить у Силграса, нормальная ли это ситуация, не забыл ли он притормозить и в курсе ли вообще, что материальные тела, сталкиваясь с другими материальными телами, издают неприятный «бум», но…
В последний момент метельный конь коротко заржал, от его копыт к воротам прорисовалась синеватая линия, распустившаяся на них снежными узорами – и тогда резные створки с грохотом распахнулись, открыв нам вид на горное плато впереди.
Оно выглядело потрясающе. Снежная гладь простиралась вплоть до гряды скал вдалеке, тут и там виднелись цепочки лисьих следов, ведущих в сосновый бор, всё сахарно блестело и переливалось под утренними лучами солнца.
У меня захватило дух от красоты природы.
– Силграс! – Я побарабанила его пальцами по плечу: – А можно я… Ну… Покричу?
Альв обернулся на меня с некоторым непониманием.
– Покричишь? – переспросил он.
– Полагаю, Тинави имеет в виду – от восторга, – усмехнулся Берти. – И волнуется, как бы чего не вышло. И не скатилось бы что с дальних гор. Что-нибудь вроде лавины.
– Именно так, – авторитетно подтвердила я, чувствуя, как меня распирает от переизбытка эмоций.
Авалати вскинул брови. Как он умудрялся во время всего диалога скакать, не глядя на дорогу, казалось ещё одной тайной мироздания.
– Можно, – по некотором размышлении сказал он.
И я тотчас заорала:
– Юху-у-у-у!
– Юху-у-у-у!!! – с готовностью поддержал Голден-Халла.
Силграс какое-то время подозрительно молчал, а потом вдруг тоже присоединился:
– Йиии-ха-а-а-а!
– О, у тебя свой репертуар! – похвалила я.
– Йиха-а-а! – повторил Авалати.
– Юху-у-у!
– Яува-а-ва-авй!
…Бедные, бедные горы.
* * *
Через несколько часов пришло время расставаться.
На горизонте появились колокольни Покинутого Асулена: витые белоснежные башни, острыми пиками пронзающие небо. Над ними тёмными стаями носились птицы.
Силграс развернул карту и вновь что-то сосредоточенно объяснял Голден-Халле. А я всё смотрела на колокольни вдали, чувствуя, как моё сердце в нетерпении ускоряет ход, а взгляд становится цепким и выжидающим.
Предвкушение.
Для меня нет ничего более привлекательного, чем загадки. Чем возможность открывать другие пласты мироздания, приходить куда-то, где я не была прежде, с головой погружаться в звенящее неведомое…
Вглядываясь в профиль призрачного города, я чувствовала, как во мне, сменяя обаятельную и дурашливую Ловчую по имени Тинави, уже подбирается, будто перед прыжком, та бессмертная и наблюдательная сущность, которая всегда ищет что-то большее. Что-то, скрытое за горизонтом, чему имени нет, но что бесконечно тянет, тянет куда-то, даря ни с чем не сравнимое ощущение вечности…
Изучать неведомое. Созидать невозможное. Разве может быть что-то прекраснее?
– Главное, следите за временем, – закончив инструктаж, напомнил Силграс. – Если поймёте, что не успеваете найти сундук так, чтобы к закату закончить миссию и покинуть город – просто уходите оттуда. Повторим всё завтра.
Он переживал не из-за гуманного рабочего графика, нет. Просто в проклятом Асулене нельзя оставаться после заката – если ты, конечно, не самоубийца.
Когда-то, много тысяч лет назад, Покинутый Асулен назывался Царским Асуленом. Этот город был жемчужиной Седых гор – его населяли великаны, посвятившие себя изучению магии и вселенной. Говорят, даже драконы из Скалистых гор иногда прилетали в Асулен, восхищённые образованностью его жителей, а юные боги-хранители нет-нет да поглядывали в его сторону с завистью и восхищением. Асулен был старше богов. И погиб ещё до их ухода из Лайонассы.
Это случилось в один день. Великаны просто исчезли. Незаправленные постели, недописанные письма, бокалы с налитым нектаром – всё выглядело оставленным лишь на минутку, но жители города пропали навсегда, будто стёртые кем-то из книги бытия.
Любопытный и диковатый народ скальников, издавна живший неподалёку от Асулена, переместился со своими юртами под стены таинственного города и уже планировал захватнически поселиться внутри… Но кое-что отпугнуло их.
А именно: иногда после заката в Асулене начинали звонить колокола. Громогласная песнь разносилась над окрестными горами и звала любопытных. А когда колокола умолкали, город за считаные мгновения наполняли хищные тени, пожирающие всех, кто попадался им на пути, и затем исчезающие так же бесследно.
Это происходит до сих пор. Никто не знает, когда в следующий раз зазвонят колокола Ста Покинутых Башен – поэтому оставаться в городе после захода солнца определённо не стоит.
Мы с Берти пообещали Силграсу, что покажем себя расторопными курьерами, и уже готовы были уйти, как вдруг у меня за спиной раздался какой-то писк.
Обернувшись, я увидела того снежного духа снуи, что позавчера привёл нас в Долину Колокольчиков. Он взволнованно трепыхал крылышками, всплёскивал руками и аж приплясывал в воздухе от нетерпения.
– Снуи отправится с вами, – пояснил Авалати. – Именно он нашёл сундук и скелет Хеголы и рассказал мне о них, так что легко покажет путь туда-обратно.
– А на кой прах мы тогда карту сейчас полчаса изучали? – поразился Берти.
– Для общего развития, – скривился Силграс. – Я буду ждать вас здесь. Удачи.
Ведомые феей, мы отправились в путь. Я оглянулась и на прощанье помахала Силграсу, который так и смотрел нам вслед, уже что-то жуя. Затем обратилась к Берти:
– В Шолохе говорят, что для любопытного человека есть три беды: слухи о нём самом, древние ритуалы призыва и мёртвые города вроде Мудры и Асулена. Это я к тому, что, как бы нам ни было интересно, сегодня стоит вести себя осторожно.
Берти лукаво улыбнулся:
– Мне кажется или ты убеждаешь скорее себя, чем меня?.. А вообще: ещё осторожнее, ты хотела сказать.
– Ага, до уровня двух параноиков. Ты умеешь быть параноиком, Голден-Халла?
– Я всё умею. В своих фантазиях. А это уже половина дела, согласись.
Мы шли, Асулен приближался, снуи, раздувшись от гордости, летел впереди.
* * *
– Прахов прах! А вот это неожиданно! – ахнула я пару часов спустя. – Где карта?! Берти, дай мне карту! Там не было отмечено этой гадости, зуб даю!
– Ещё недавно ты облизывалась на одно из самых опасных мест мира, а теперь переживаешь из-за какой-то пропасти? Что это – двойные стандарты? Или вскоре окажется, что на деле ты та ещё трусишка? – Голден-Халла насмешливо вскинул бровь.
– Это – логика. С чудовищами и тайнами я умею разбираться, а вот свободному падению мне нечего противопоставить!
Да, на карте действительно отсутствовало ущелье, внезапно возникшее перед нами. Мой зуб мог оставаться при мне, но легче от этого не становилось. Потому что, отмеченное или нет, а вот оно – прямо здесь, и его сейчас придётся пересекать. Невыносимо глубокое, ущелье казалось смертельной раной на белоснежных снегах вокруг.
«Волчье ущелье», – гласил кривоватый деревянный указатель возле самого обрыва.
Через пропасть был перекинут хлипкий висячий мостик. Он шёл под наклоном и выглядел настолько непрочно, насколько это вообще было возможно. Да ещё и порывистый ледяной ветер немилосердно раскачивал его, делая похожим на сбрендивший маятник.
Вот пепел. Обычно я не боюсь высоты, мне только дай побегать по карнизам ведомства или залезть на секвойю в азарте погони за преступником, но вид на это широченное ущелье заставлял мою голову идти кругом, а колени – подгибаться.
Тряхнув волосами и пошлёпав себя по щекам для бодрости, я попробовала шагнуть на первую из болтающихся деревянных дощечек, но…
Ноги просто не двигались, и всё тут.
Зато руки – ещё как. А именно: взяли и самовольно схватились за столб-указатель. Кляня себя на чём свет стоит, я напряжённо уставилась на свои непослушные ступни.
Ну давайте же.
Шагаем, шагаем!
– Куда ты смотришь? – заинтересовался Голден-Халла. Судя по тому, как низко он наклонился над ущельем, его ничего не смущало в сложившейся ситуации.
Не успела я ответить, как Берти обрадовался:
– О! Здесь водятся сольвегги! – и указал на уступ в скале под нами.
Там было свито гигантских размером птичье гнездо… Пустое.
– Знаешь, кто это такие? – подмигнул Голден-Халла.
– Нет, – соврала я, пытаясь выиграть время, чтобы сладить со своими взбунтовавшимися конечностями. – Расскажи мне, пожалуйста.
Берти, кажется, из деликатности решил не замечать моих внезапных проблем.
– Волшебные сольвегги, – сказал он, по-профессорки закладывая руки за спину и начиная расхаживать вдоль обрыва. Шаг за шагом, у самой кромки. «Вот видишь, у него всё нормально! И у тебя будет!» – пыталась я договориться с собственным организмом, но прах там был. – Птицы с сияющим оранжевым оперением. Огромные, будто бастарды драконов. Обладают добродушным нравом, и от них исходит яркий свет, как от огня.
– Они певчие? – сквозь зубы процедила я.
– О да! – с жаром закивал Берти. – Точнее, они не столько поют, сколько певуче разговаривают. У них есть свой язык, музыкальный. Очень красивый, кстати говоря.
– Круто.
Руки, мать вашу, не отцепитесь сейчас от столба – оторву!
Ноги! Пошли, пошли!
Ходу!
…Меж тем я не только знала, кто такие сольвегги, но и однажды участвовала в провалившейся миссии по их поимке.
Виновником того действа был Дахху. Ещё на первом году нашего обучения, когда мы были совсем уж жизнерадостными молодыми олухами, он раскопал у магистра Орлина самоучитель по языку этих славных пташек и немедленно возжелал призвать одну из них откуда-нибудь из глубин леса.
Дахху залез на крышу коттеджа, сел на корточки, и, пародируя сольвеггу, стал старательно по книжечке выводить их брачные рулады.
Сольвегги не прилетели.
Зато прилетела бутылка от проезжавшего мимо мальчишки-молочника, который решил, что это какая-то чащобная тварюга забралась на респектабельный дом и орёт дурным голосом, собираясь сожрать его обитателей.
Разбившаяся рядом бутылка не умерила пыл Дахху, лишь заставила его снять капюшон плаща-летяги, дабы издали было видно, какой он безобидный и симпатичный лапушка. А что в странной позе и чуть ли не на флюгере – ну, у всех свои увлечения…
Но после второго подхода к песне случилось нечто более страшное.
А именно – с соседнего дерева с сердечными приступами попадали дрозды. Весь оставшийся день мы откачивали их на пару с Кадией. И Дахху откачивали – заодно, ибо он пребывал в глубочайшем шоке по поводу «безвременно погубленных» им птиц.
Но это уже другая история.
– Расскажи ещё что-нибудь о сольвеггах, Берти, – похоронно попросила я, потому что сыщик замолчал, ностальгическая пауза закончилась, а я так и не сладила со своим организмом.
Но Голден-Халла покачал головой:
