Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

скачать книгу бесплатно

Первый крестовый поход. Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников
Огаст Крей

Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.

Огаст Крей

Первый крестовый поход

Сражения и осады, правители, паломники и вилланы, святые места в свидетельствах очевидцев и участников

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2020

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2020

Введение

Прошло более девяти веков с того времени, как христианская Европа впервые взялась за оружие, чтобы отвоевать Святую землю у неверных, однако интерес к тем событиям продолжает сохраняться. Можно сказать, что каждое новое поколение требует более полного и обновленного представления об истории крестовых походов. Трезвомыслящие историки постарались ответить на обращенный к ним призыв, но, как бы ни были значительны их труды, поэт и романист, обладающие живым воображением, всегда идут впереди ученых. Нам потребовалось бы много времени, чтобы перечислить названия всех книг и статей, появившихся на протяжении жизни всего одного поколения. История крестовых походов будет и впредь интересовать людей, и продолжится это до тех пор, пока мы храним в памяти историю Сирии и Палестины. И повествование о самом первом и наиболее успешном христианском предприятии по отвоеванию Святой земли будет по-прежнему волновать потомков, близких по крови и духу тем первым крестоносцам. Поэтому представляется вполне уместным пересказать читателю историю первого похода словами его непосредственных участников.

Мировое значение хроник

Современные писатели рассматривали крестовые походы с разных точек зрения. Ученые-энтузиасты видели в них, по мнению епископа Стаббса, «первые значимые попытки людей Средневековья выйти за рамки сугубо эгоистичных устремлений индивида. Это был судьбоносный подвиг молодого мира, готового во имя Господа и ради блага многих воспользоваться оружием нового рыцарства» (1901). Другие, более циничные в своем подходе, как известный историк Э. Гиббон, видели в происходивших событиях только скорбный спектакль, когда дух невежества и фанатизма ведет сотни тысяч людей к неизбежной бойне. Как бы ни были различны мнения относительно практической целесообразности и необходимости крестовых походов, большинство ученых считает их важным этапом развития европейской цивилизации. По замкнутому образу жизни общества XI века, когда человеческие знания об окружающем мире ограничивались видимой линией горизонта, был нанесен сокрушительный удар. Не все из тех, кто отправился в поход в Святую землю, добрались хотя бы до пределов Европы, но даже этим людям было суждено увидеть чужие страны и народы. Они вернулись если и не увенчанные славой, но обогащенные новым жизненным опытом. А что касается тысяч тех, кто в итоге, преодолев неисчислимые препятствия, приняли участие в завоевании святых мест, о каких только чудесах они не рассказывали по возвращении! Единичные путешественники и редкие группы пилигримов проходили по тому же пути, по которому прошли позднее крестоносцы. Однако число их было крайне незначительным, и рассказы о паломничестве слушали только жители их родных мест, и спустя короткое время о них уже никто и не помнил. Однако в Первый крестовый поход отправились представители всех общественных классов, обоих полов и разного возраста, собравшись практически со всех уголков христианской Европы. По мере того как отряды крестоносцев продвигались все дальше и дальше, к ним примыкали все новые жители тех мест, через которые они проходили. Вскоре все дороги заполнил нескончаемый поток крестоносцев, двигавшихся как на восток, так и возвращавшихся обратно. Перемещение огромных масс людей не прекратилось и с завоеванием Иерусалима. Десятилетие спустя крестоносцы все еще продолжали идти на восток, следуя призыву папы Урбана. К тому же овладение Святым городом давало дополнительный импульс к постоянной миграции паломников между Западом и Востоком. Вслед за пилигримами и крестоносцами следовали купцы, менестрели и просто любители приключений. Привычка к странствиям, со всеми ее положительными и отрицательными сторонами, укоренилась во всей Европе. Ее ускоренному развитию способствовал обмен идеями и товарами, и в XII столетии началась эпоха Возрождения.

Учащимся будет интересна не только сама история Первого крестового похода, но и рассказы его непосредственных участников. Они имеют особую ценность как первые подробные и достоверные описания европейского общества после падения Западной Римской империи. Крайне редки какие-либо сведения о его повседневной жизни в V–XII веках. «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда – поразительное исключение. Подобно тому как «Германия» Тацита, содержащая крайне мало сведений, была положена в основу изучения цивилизации германских племен на протяжении их истории вплоть до VIII века, так и на сочинение Эйнхарда ссылались при рассказе о событиях VIII–IX веков. Следующие два века истории в отсутствие Тацита и Эйнхарда получили бесславное наименование «Темные века». Этот мрак, однако, быстро рассеялся в конце XI века, главным образом благодаря хроникам Первого крестового похода. Религиозный характер крестовых походов заставлял относиться к ним с симпатией прежде всего церковных писателей, единственных писателей того времени. Все аспекты деяний вождей этого похода «во имя Господа», значительные и тривиальные, были достойны, как считалось, увековечивания ради блага потомков. В сложившихся обстоятельствах пестрый состав крестоносного войска был положительным фактором. Практически единственным сословием, не представленным в Первом крестовом походе, были монархи – короли и императоры[1 - В последующих походах они активно участвовали. (Здесь и далее примеч. пер.)], и церковные иерархи – папа и епископы. Другими словами, представители той части общества, что была достойна упоминания в анналах и хрониках, не участвовали в этом походе. И потому в центре повествования оказались рыцари и простые воины. Даже бедные простолюдины не были обойдены вниманием. В хрониках нашла отражение картина общества той эпохи с мельчайшими подробностями взаимоотношений церковников и мирян, мужчин и женщин. Несмотря на то что описание обыденных дел присутствует не всегда, из рассказов о событиях значимых можно узнать и о реалиях будней. Описания настолько полны и затрагивают столь многие аспекты общественной деятельности, что из них можно узнать и о событиях предыдущего и последующего исторических периодов. Вот почему историки рекомендуют студентам изучать европейскую историю по письменным памятникам Первого крестового похода.

Ценность этих описаний для литературы проявляется косвенным образом. Они представляют неисчерпаемый источник сюжетов для писателей, но сами по себе в качестве произведений литературы имеют малую ценность. Тем не менее и они являются образчиком письма своего времени и в таком аспекте заслуживают внимания исследователей всеобщей истории литературы. Некоторые, как, например, письма Стефана из Блуа и Ансельма из Рибемонта (Рибемона), имеют явные художественные достоинства. Вероятно, сложно найти более выразительное описание глубокого отчаяния, чем у анонимного автора «Деяний франков», когда он рассказывает о том, как Алексей Комнин и его армия восприняли известие о судьбе крестоносцев в Антиохии. Похожий эпизод представляет собой фантастическая, удивительно проникновенная встреча Кербоги со своей матерью под стенами Антиохии. Литературные достоинства этих рассказов заключены в их неподдельном реализме, приземленная форма выражения которого только акцентирует его. Надежды и страхи, скорби и радости – все то, что приходится переживать воинам, проходя через различные испытания, описаны с поразительной искренностью и честностью теми людьми, что делили с войском все опасности трудного похода. Хроники продолжают читать с неподдельным интересом спустя много веков после их написания.

Передача информации

Шероховатости стиля не были следствием недостатка мастерства авторов. Это объяснялось отчасти тем, что написанное служило источником информации для людей той отдаленной от нас эпохи. Они играли роль, можно сказать, газеты своего времени, и это было шагом вперед в деле распространения информации. Все написанное прежде появлялось на латинском языке и не выходило за стены церквей. Отдельные фрагменты произведений на национальных языках, написанные ранее XII столетия, хранятся как редкие памятники литературы. В латинских текстах затрагивались только те вопросы, что были важны лишь для служителей Церкви. Богословские сочинения, Священное Писание, труды Отцов Церкви, богослужебные книги, учебники для духовных школ и другая подобного рода литература имела наибольшее распространение. Большая часть секулярной литературы была представлена сводом королевских законов и скудными сообщениями из монастырских анналов. Бывало и так, что какой-нибудь правитель описывался в панегирическом стиле, что объяснялось его близостью к Церкви и большими пожертвованиями в ее пользу. Даже истории народов, такие как «История франков» Григория Турского или «История Церкви Англии» Беды Достопочтенного, были всего лишь церковными историями. Секулярный элемент играл в них незначительную роль. О событиях повседневной жизни можно было узнать только из писем. Однако большинство не нуждалось в этом, поскольку настолько узок был круг общения, что люди узнавали обо всем из первых уст. Часто обменивались посланиями только деятели Церкви, имевшие своего главу в Риме и обученные письму. И вновь повышенное внимание уделялось только церковным вопросам и вопросам обучения, и лишь отчасти в переписке затрагивались события повседневные и важные для всех. Большей частью новости распространялись устно от соседа к соседу. О дальних краях мог рассказать только менестрель или путешественник. Поскольку монастыри и замки были известны своим гостеприимством, они становились своеобразными центрами информации своего времени.

В крестовых походах иногда складывались чрезвычайные обстоятельства. Большинство людей отправлялось в поход, надеясь на возвращение в свое время домой. В результате в сфере интересов местных общин оказалась и ситуация в Палестине. Секулярная Европа не ограничивалась уже только местными новостями, она хотела получать все больше новостей с Востока. Кумушки-сплетницы в своей округе исполняли обязанности агентства по распространению информации. К путникам часто обращались за новостями, и они, вероятно, и были источником более или менее надежной информации. Однако появлялось искушение приукрасить повседневные события, и многие мошенники с хорошо подвешенным языком в обмен на рассказы о всякой небывальщине получали стол и кров. Некоторые из этих легенд были записаны, и то, что их отразили на бумаге, придавало им особую достоверность. Это повлияло на то, что они принимались на веру многими людьми. Вскоре было признано всеми, что для получения более надежной информации необходимо было обратиться к более надежным источникам. Стали больше верить известиям, что несли гонцы.

Письма

На первоначальной стадии крестового похода не представляло особой сложности отрядить оруженосца и послать его в тыл для передачи послания или срочного сообщения. Так продолжалось вплоть до того времени, когда войско крестоносцев оставило Никею. Позднее это стало просто невозможным. Случайные встречи с экипажами кораблей, плывших с Запада, давали практически единственную возможность обменяться информацией. Да и такая возможность, как показывают документы, представлялась крайне редко. В подобных случаях могли помочь только письма. Священники, принимавшие участие в походе, могли написать по чьей-либо просьбе письмо на латинском языке. Клирики на Западе, получив эти письма, тут же делали с них копии, с помощью которых передавали содержавшуюся в них информацию всему миру. Считалось, что такие письма, несмотря на то что они были адресованы конкретным людям, мог прочитать любой, пока они не были запечатаны. Их обычно зачитывали на устраиваемых специально ради этой цели церковных собраниях. С каким нетерпением члены конгрегаций ждали этих собраний, чтобы получить желанную весть от родных, друзей и знакомых, которые отправились столь далеко и столь надолго!

Четырнадцать писем той далекой эпохи издал Хагенмайер. Именно из них нам известно о событиях Первого крестового похода. Их авторы – видные деятели своего времени. Два письма принадлежат папам, одно – императору Алексею Комнину. Пять писем были написаны вождями крестового похода. Содержание еще четырех более личного характера. Два письма Стефана Блуаского к жене Адели относятся к литературным жемчужинам эпохи. Авторы писем вполне заслуживают доверия, они были свидетелями событий своего времени. Для них характерен эмоциональный стиль повествования, который полностью отсутствует в более поздних хрониках. Остается только сожалеть, что сохранилось столь мало подлинных письменных памятников той эпохи.

Хроники

Интерес людей к событиям Первого крестового похода не мог быть удовлетворен только материалами эпистолярного жанра. Различные мотивы поддерживали этот интерес, не давая ему угаснуть. Патриотическая гордость за своих соотечественников, естественное человеческое стремление к познанию неизведанного мира, наконец, постоянная потребность в деньгах и людях для продолжения похода и, не в последнюю очередь, стремление самих крестоносцев сохранить память о своих подвигах порождали потребность вновь и вновь перечитывать историю похода. Писательский труд был делом хлопотным, гипотетическому автору не удалось бы снискать известность и получить гонорар за свой труд в отсутствие издательств и авторского права. «Изданием книг», если можно так назвать кропотливый труд по переписке рукописей, занимались в скрипториях монастырей и епископских школ. Однако пергамент для рукописей был дорогим, и искусством письма владели только клирики. Вряд ли заслуживало их внимания описание боевых действий. Но крестовый поход был предпринят ради защиты веры. Слова папы Урбана II в Клермоне в 1095 году, о подвиге отвоевания Святой земли от «неверных», не были забыты. Сама мысль о том, что поход станет еще одной главой в Священной истории, поддерживала не одного его хрониста в надежде на благополучное его завершение, несмотря на временные неудачи. Эти побуждения, сакральные и мирские, объединялись в едином желании представить наиболее исчерпывающую картину Первого крестового похода. Первое полное повествование о крестовом походе, дошедшем до нас, известно как «Деяния франков и прочих иерусалимцев» (Anonymi Gesta Francorum et aliorum Hierosolymitanorum). Имя автора хроники неизвестно, обычно его называют Анонимом. Все, что мы знаем о нем, основано на выводах, сделанных из его повествования. Он сопровождал итальянского князя норманна Боэмунда Тарентского, начиная от осады Амальфи и вплоть до взятия Антиохии. Оттуда он отправился в Иерусалим под знаменами графа Раймунда Тулузского, который был в союзе с герцогом Робертом Нормандским и Танкредом. Он закончил написание хроники незадолго до конца 1101 года, поскольку Экхард именно в этом году в Иерусалиме обнаружил ее копию, которую он использовал в своем труде. Это единственный подтвержденный факт, все остальные свидетельства относительны, поскольку в хронике мало персональных отсылок. Отсутствует предисловие и посвящение, нет обращения к читателю. Все же некоторые его латинские выражения говорят о том, что Аноним был прекрасно знаком с диалектами Южной Италии. Его постоянные восхваления Боэмунда, хотя он и расстался с ним после взятия Антиохии, дают возможность предположить о его пребывании в этих краях. По происхождению Аноним вполне мог быть норманном; если это так, то он покинул Нормандию задолго до Первого крестового похода. Его отчасти секулярная точка зрения на события похода, редкие общие заметки о священстве и личное участие в битвах заставили современных исследователей предположить, что он был рыцарем, хотя отсутствие близких отношений с вождями похода говорит о том, что он был незнатного происхождения. Стиль его труда и отсутствие в нем отсылок на какие-либо литературные произведения свидетельствуют о том, что у него не было высшего образования. Его язык выдает в нем любителя, а словарный запас явно ограничен. Будучи не в состоянии адекватно описать подвиги крестоносцев, Аноним использует превосходную степень прилагательных столь часто, что иногда вынужден прибегать к положительной их степени, как главному средству отличия. Библия практически единственная книга, которую он цитирует. О его набожности свидетельствуют как отсылки на эту священную книгу, так и факты его личной жизни. Он решил отправиться в Иерусалим вместо того, чтобы остаться со своим господином в Антиохии. Если в его повествовании имеются недостатки, то они в значительной мере компенсируются трезвой оценкой событий, желанием не дать мелким подробностям затушевать общий взгляд на историю. Аноним стремится справедливо и беспристрастно относиться к соперничавшим христианским вождям похода, как и к неприятелям – туркам и другим. Гвиберт Ножанский и Роберт Монах критиковали стиль изложения Анонима, но сами, не желая того, оказали ему большую честь, включив его труд в свои «литературные» заметки о походе. Большое историческое значение его работы заключается не только в том, что она была написана участником похода. Заметки автора выходили из-под его пера постепенно, с перерывами, и их написание завершилось сразу же после взятия Аскалона в сентябре 1099 года. Это было последнее из упомянутых им событий. «Деяния франков» – первое полное описание крестового похода. До нашего времени сохранились шесть его рукописей. Каждое последующее сочинение о Первом крестовом походе основывается прямо или косвенно именно на нем.

Вторая рассматриваемая нами хроника – «История франков, завоевавших Иерусалим» (Historia Francorum qui ceperunt Jerusalem). Имя автора стоит в начале предисловия, которое таково:

«Моему владыке, епископу Вивьерскому, и всем правоверным. Понтий Баласунский и Раймунд, каноник из Пюи, обращаются ко всем с приветствием и просят внимания к своему труду.

Мы сочли необходимым рассказать вам и всем живущим по ту сторону Альп о великих делах, совершенных Богом, и которые он не перестает совершать ежедневно вместе с нами, в знак Своей любви к нам. Предприняли же мы этот труд потому, что презренные и трусливые люди, сбежав от нас, употребляют все усилия, чтобы выдать ложь за истину. Пусть тот, кто узнает об их отступничестве, не слушает их речей и сторонится их общества; ибо Божье войско, хотя оно и было поражено за свои грехи лозой Господней, но, по великому милосердию Божьему, вышло с победой из борьбы с язычеством. Но поскольку так случилось, что одни прошли по славянским землям [т. е. по землям южных славян], другие – по Венгрии, иные по Ломбардии, а иные по морю, то было бы нам утомительно писать о том, что случилось с каждым отрядом в отдельности. Вот почему, оставляя других в стороне, мы ограничимся рассказом только о графе [Раймунд, граф Тулузский], епископе де Пюи и их войске».

Понтий Баласунский, рыцарь из войска Прованса, был убит у Арки, и Раймунд в одиночестве завершал их общий труд. Он был рукоположен в священники во время крестового похода и стал капелланом графа Раймунда Тулузского, который был самым богатым предводителем похода. Поэтому выделить деньги для написания хроники ему не составляло труда. Близость капеллана к графу Раймунду и епископу Адемару давали ему широкий доступ к информации, которая была недоступна другим авторам, например Анониму. Но критики были довольно резки в своих высказываниях. Им не понравилась ни форма книги, ни ее содержание. Они считали ее сырой, ханжеской, слишком пристрастной и полной религиозного мистицизма. Что касается пристрастности хроники, то это несомненный факт. Раймунд говорил о возвращавшихся крестоносцах как о храбрых рыцарях войска Прованса, которым помогало Святое Копье. Сам автор одним из первых поверил в видения участника крестового похода мистика Петра Варфоломея и принимал участие в обретении Копья. «Суд Божий» был не в силах поколебать его веру в него. Тем самым большая часть его труда посвящена защите Святого Копья, в поддержку существования которого он приводит одно видение за другим, называет многочисленных свидетелей. В последней части хроники рассказывается о роли, которую сыграли в крестовом походе граф Раймунд, епископ Адемар и провансальское войско. Информация правдива, и нельзя сказать, что он не видит ошибок в действиях этих персонажей. Для специалиста-историка хроника является второй по значимости после «Деяний франков», ведь она была написана свидетелем событий и появилась не ранее 1102 года. В основу ее, несомненно, легли заметки, сделанные во время похода. Ее следует считать отдельным независимым повествованием, хотя, по мнению Хагенмайера, автор мог воспользоваться какими-либо фактами «Деяний» при правке своего рассказа. Хроника Раймунда самая ценная из всех в том, что касается, если можно так выразиться, социологических аспектов крестового похода. К настоящему времени сохранились шесть ее рукописных копий.

Третий источник по истории крестовых походов – «Иерусалимская история» (Historia Hierosolymitana) Фульхерия Шартрского. Его жизненный путь прослеживается более подробно, чем у других хронистов крестовых походов. Родился Фульхерий в 1059 году, предположительно в Шартре. С юных лет был предназначен к служению Церкви. Когда в 1095 году состоялся собор в Клермоне, он был священником в Шартре либо в Орлеане. Всеобщий энтузиазм после призыва папы охватил и его, и, подобно многим своим соотечественникам, он присоединился к войску Стефана Блуаского, вышедшего из Шартра в конце 1096 года. Фульхерий Шартрский находился в войске Стефана вплоть до октября 1097 года, когда стал капелланом графа Эдессы Балдуина, брата герцога Готфрида Бульонского. С этого времени и до смерти Балдуина в 1118 году Фульхерий оставался в этом звании, тесно сотрудничая с энергичным правителем. В результате он не присутствовал ни при осаде Антиохии, ни при штурме Иерусалима, пребывая в Эдессе. Фульхерий покинул город только в конце 1099 года, когда он совершил паломничество в Иерусалим с Балдуином и Боэмундом. Когда Балдуин взял в свои руки бразды правления после смерти Готфрида, Фульхерий сопровождал его в поездке в Иерусалим, где он и оставался вплоть до своей смерти в 1127 или 1128 году.

Его «Иерусалимская история», личным свидетелем которой Фульхерий был лишь отчасти, написана по настоянию друзей. Первая часть ее появилась в 1105 году; она была тепло принята, и Фульхерий решил продолжить повествование. Последняя его часть представляет краткую хронику Латино-Иерусалимского королевства. Его ранняя история является, несомненно, самым важным источником информации. Видимо, он пересмотрел первые части своей истории по крайней мере дважды. Последняя версия резко обрывается упоминанием о чуме, посетившей город в 1127 году. Фульхерий явно имел более основательную литературную подготовку, чем два предыдущих автора. Современные исследователи критикуют его страсть к цитированию и рассматривают как недостаток работы, но это касается в большей степени последней части хроники, написанной им уже в преклонных годах. В целом его хроника свободна от предвзятости. Фульхерия интересовало, в большей степени, описание событий самих по себе. Возможно, побочным его желанием было привлечь воинов с Запада на помощь находившемуся в тяжелом положении Латинскому государству в Сирии и Палестине. Он проявляет большой интерес к природе и описывает экзотические растения и зверей, природные феномены в наивной манере. Интриги крупных феодалов и Отцов Церкви привлекают его в меньшей степени, его больше волнует благосостояние людей, к которым он относится с симпатией подобно простому французскому кюре. В целом хроника чрезвычайно ценна, и в скором времени она получила широкое распространение, ее читали и копировали. По значимости она была второй после «Деяний», и к ней, как ценному источнику информации об истории крестовых походов, прибегали многие авторы. Сохранилось более пятнадцати ее рукописных копий.

Важнейшие свидетельства событий крестового похода имеются в «Алексиаде», автором которой была Анна Комнин, дочь византийского (восточноримского) императора Алексея. Несмотря на то что ей едва исполнилось 14 лет, когда крестоносцы прибыли в Константинополь, вполне можно утверждать, что большое впечатление на нее произвели далеко не куртуазные иностранцы, буквально наводнившие столицу. Сама Анна и ее муж Никифор Вриенний были людьми высокообразованными, и, когда дворцовая интрига, в которой они оба принимали участие, завершилась провалом и Анна была заточена в монастырь по приказу своего брата, она решила завершить историческое повествование, начатое ее мужем. Сорок лет спустя после того, как первые крестоносцы прошли через Антиохию, она начала свой труд. За это время много отрядов крестоносцев с Запада последовали к Святой земле. Боэмунд взял Антиохию, несмотря на противодействие императора, и даже начал с ним войну. Взаимоотношения императора Алексея и графа Раймунда Тулузского изменились, и затем случился целый ряд событий, в которых приняли участие и латиняне, и греки. Все это повлияло на восприятие Анны, поэтому хронология событий ошибочна, ее сообщения о них часто неверны, да и самому стилю ее повествования присуща риторика и аффектация. Не всегда верно она идентифицирует вождей крестового похода, сама признаваясь в этом. Она называет их всех графами, что еще больше безнадежно запутывает ситуацию. Тем не менее ее труд особенно ценен тем, что показывает истинное отношение византийцев (ромеев) к латинянам, которое характерно и для ее отца, так что вполне можно признать ее правоту в этом отношении. Рукописная копия повествования Анны, исправленная ее рукой, сохраняется во Флоренции.

Необходимо также упомянуть участника Первого крестового похода клирика Петра Тудебода из Сивре. Его перу принадлежит «История Иерусалимского похода» (Historia de Hierosolimitano Itinere), являющаяся почти дословным переводом «Деяний франков», дополненная отрывками из хроники Раймунда Ажильского. Автор также добавляет от себя личные замечания и наблюдения. Он рассказывает о смерти своего брата в Антиохии и собственном участии в его похоронах. Отличие труда Тудебода от «Деяний франков» заключается в том, что он был сторонником графа Раймунда Тулузского, и, следовательно, оценка его действий и Боэмунда иная. Однако автор не всегда последователен. Хроника была написана до 1111 года, впоследствии ее цитировали другие авторы. Сохранились четыре рукописи этого сочинения.

Эккехард из Ауры, который считается одним из величайших немецких историков Средних веков, был монахом-бенедиктинцем в аббатстве Корвей, когда было объявлено о начале Первого крестового похода. Он присоединился к отрядам крестоносцев в 1101 году и дошел до Константинополя, а затем морем доплыл до Яффы. В Иерусалиме он познакомился с копией хроники «Деяния франков», которую положил в основу своего повествования под названием «Иерусалимец» (Hierosolymita). Этот труд он написал для настоятеля Корвейского аббатства в 1112 году после того, как сам стал аббатом Ауры. Язык и стиль этой хроники указывает на то, что по сравнению со всеми предыдущими хронистами крестовых походов Эккехард прекрасно знал классических авторов Античности. Ценность книги в том, что автор лично был свидетелем событий 1101 года. К тому же он оставил краткие заметки о Крестьянском крестовом походе, о котором не сообщает ни одна из хроник, что дошли до нас. Сохранилось шесть рукописных копий хроники.

Рауль (Радульф) Канский (по названию города Кан в Нормандии), нормандский рыцарь, был слишком молод, чтобы участвовать в крестовом походе 1096 года; он присоединился к армии Боэмунда только в 1107 году. Он добрался до Сирии и поступил на службу к Танкреду, тогдашнему князю Антиохии, и находился при нем вплоть до его смерти. В молодости Рауль получал наставления в письмах от Арнульфа, который после 1112 года стал патриархом Иерусалимским. Молодой образованный рыцарь был, вероятно, в дружеских отношениях с Танкредом. На протяжении первых пяти лет их взаимоотношений он много узнал о Первом крестовом походе, особенно о взглядах Танкреда на те события. Рауль также посетил Иерусалим и встретился там со своим бывшим учителем Арнульфом, теперь уже патриархом, которому посвятил свой труд «Деяния Танкреда» (Gesta Tancredi). Хотя это сочинение и является важным источником информации, строго говоря, это не свидетельство очевидца. Это панегирик нормандскому князю Антиохии, а к императору Алексею и графу Раймунду отношение у автора крайне враждебное. Рассказ о Первом крестовом походе и о Танкреде заканчивается 1105 годом, и его основная ценность заключена в том, что он представляет нормандскую точку зрения. Он также содержит информацию, отсутствующую у других авторов. Латинский язык отличается совершенством и украшен многими отрывками и цитатами из классических древнеримских писателей. Рауль пишет в основном в прозе. Однако иногда он делает попытки описать в стихах великие события. В целом патриарх Иерусалимский Арнульф имел все основания гордиться достижениями своего бывшего ученика. Хроника была написана где-то между смертью Танкреда в 1112 году и кончиной Арнульфа в 1118-м. Единственная рукописная копия хранится в Королевской библиотеке в Брюсселе. Рассказ Рауля о Святом Копье, относительно которого он придерживается иного мнения, чем Раймунд, переведен в нашей книге полностью.

Достоинства сочинения хрониста Альберта Ахенского являются во многом спорными. Об авторе известно крайне мало. Считается, что он был каноником одной из церквей Ахена в середине XII века. По его собственному признанию, сам Альберт никогда не был в Святой земле. Тем не менее он написал историю Первого крестового похода и Латинского королевства Иерусалима, доведя повествование до 1120 года, которая сохранилась в 12 рукописных копиях (Liber Christiane expeditionis pro ereptione, emundatione, restitutione Sanctae Hierosolymitanae). Написана она была, следовательно, между 1120 годом и серединой столетия. Альберт получал информацию, как он сам говорил, из рассказов и записей участников похода. Зачастую история приобретает явно фантастический характер, однако сам рассказ вполне выдерживает сравнение с другими хрониками. В нем имеется много фактов, которые отсутствуют в других сочинениях на эту тему. Высказывались предположения, что большая часть материала была взята из Лотарингской хроники, ныне утраченной, что выглядит вполне правдоподобно, но недостаточно обоснованно. Во всяком случае, информацией, содержащейся в хронике, нельзя пренебрегать, она может быть достаточно ценной. Пока не будут найдены дополнительные доказательства, вопрос не может быть решен положительно. В нашей книге переведены отрывки, касающиеся Крестьянского крестового похода и похода Готфрида к Константинополю.

Были переведены также три работы, авторы которых присутствовали на соборе в Клермоне. Они были выделены в отдельную группу как литературные произведения. Ни один из авторов не участвовал в походе, но каждый написал о нем свою историю, что свидетельствовало о глубоком интересе европейцев к данной теме. Все три автора занимали высокое положение в Церкви, и каждый стремился переписать «Деяния», язык которых был, по их мнению, груб, придав этому труду более литературную форму. Им удалось это сделать в различной степени, однако их имена помнят, в то время как имя подлинного автора «Деяний» безнадежно потеряно. Роберт Монах был аббатом монастыря Святого Ремигия в Реймсе в 1094 году, позднее был принужден удалиться в обитель Сенук. Он написал свою «Иерусалимскую историю» (Hierosolymitana Expeditio) около 1107 года по просьбе Бернара, аббата монастыря Мармутье. Повествование, полностью основанное на «Деяниях», лишь немного дополняя их, было очень популярно в XII столетии. Оно сохранилось более чем в восьмидесяти рукописных копиях. Бальдерик, аббат монастыря Бургей и архиепископ Дольский, после 1107 года, подобно Роберту Монаху, незначительно дополнил «Деяния», и его «Иерусалимская история» (Historia Hierosolymitana) тоже снискала популярность в народе. Она сохранилась в семи рукописях. Но самое выдающееся из всех трех повествований принадлежит аббату Гвиберту, настоятелю Ножана в 1104–1121 годах. Он написал «Деяния Бога через франков» (Gesta Dei per Francos) в 1108–1112 годах и посвятил свой труд Лизиарду (Лизьяру), епископу Суасона. Гвиберт Ножанский был одним из ведущих ученых своего времени, хорошо знавший классическое наследие древности, которое столь украсило его историю крестовых походов. Он также хорошо разбирался в происходивших в Северной Франции событиях. В дополнениях к «Деяниям» содержится много ценных замечаний о вождях крестового похода из этого региона. Сохранились четыре копии этого труда.

Терминология

При переводе была предпринята попытка воспроизвести, насколько это было возможно, стиль и манеру автора оригинального произведения. Несмотря на то что хронисты писали на одном и том же языке, они пользовались различной лексикой и идиомами при описании важных событий и повседневных дел. Текст во многом потерял бы свое своеобразие, если бы перевод был сделан с помощью современной лексики. Для читателя, интересующегося обычаями и бытом далекой от нас эпохи крестовых походов, как нам представляется, полезно сделать некоторые замечания и пояснения, касающиеся исторической терминологии.

Личные имена и названия мест

Имена людей и названия мест воспроизводятся по-разному не только у разных авторов, но и у одного и того же повествователя. Это касается в первую очередь восточных имен и названий, но то же самое можно утверждать и в отношении названий Запада, что свидетельствует о том, как мало знали жители Европы о мире в XI столетии. Надо помнить, что столь обычные для современников географические словари и другая справочная литература в Средневековье отсутствовали, а газет и других периодических изданий просто не существовало. Описание мира можно было найти только в произведениях классических авторов древности и в произведениях Отцов Церкви. Неудивительно, что многие местности и города у таких высокообразованных хронистов, как Эккехард, Рауль или Гвиберт, носят римские названия. Менее известные авторы часто на слух воспринимали те или иные названия и в таком виде записывали их на бумаге. Они следовали своим правилам фонетики и произношения, и, учитывая условия, в которых они трудились, их усилия заслуживают признания. Для того чтобы избежать путаницы в названиях, правила произношения были унифицированы. В книге в большинстве случаев используются исторические названия, но там, где это возможно, их заменяют современными.

Значительные трудности возникают при идентификации названий тех или иных мест, которые приводят авторы. Трудно ожидать, что хронисты могли вспомнить спустя много лет точное название и расположение тех незнакомых местностей, через которые проходила армия. Названия тех городов и иных населенных пунктов, где они останавливались на длительное время или в которых произошли какие-либо важные события, они помнили достаточно хорошо. Другие, менее известные, едва могли вспомнить. Все упомянутые места, чье положение можно было с уверенностью идентифицировать, наносились на карту.

Такие имена, как Балдуин, Готфрид и Стефан, встречались довольно часто, и написание их различалось не сильно. Но, к примеру, имя Адемар, который был представителем папы в походе, могли записать и как Хаймарус, Адемарус, Аймарус и прочее. Гвиберт, описывая назначение папского викария для похода, признает, что он не знает его имени, что характеризует разобщенность между людьми в то время. Имена западных вождей похода стандартизированы. Имена восточных деятелей были сложны для передачи, и потому с ними часто возникает путаница. Иногда в случае с теми персонажами истории, что упоминаются один-два раза, складывается впечатление, что под одним и тем же именем скрываются разные люди. Так, имя Готфрид де Латур пишется то как Гульфер де Датюр, то как Госфрид де Дастур. Этот пример показывает нам, что уже начали появляться прозвища. Интересным фактом было наличие в войске множества людей, что носили одинаковые имена: Раймунд, Роберт, Стефан и Балдуин, так что крестоносцы часто были вынуждены разбираться, кто есть кто, что впоследствии дало начало геральдике.

Единицы времени

Читатель, несомненно, будет удивлен отсутствием точных указаний на время происходивших событий, что совсем не характерно для современного индустриального общества. Даже год не был мерилом времени; автор «Деяний франков» упоминает его только один раз на протяжении всего повествования, охватывавшего четыре года. Раймунд Ажильский вряд ли упоминает его чаще. Более образованный Фульхерий использует его в оценке времени, но скорее для украшения речи, а не потому, что ему это необходимо для фиксации событий. Для того чтобы показать, когда они произошли, обычно называют день памяти того или иного святого или церковного праздника, в который они имели место. Подобной унифицированной практике следовали благодаря влиянию Церкви все хронисты, и она же вошла в быт людей всей христианской Европы. И только необходимость определить, на какой день месяца приходился подвижный праздник Пасхи, заставляла Церковь придерживаться календаря. Старый римский календарь тоже продолжал сохраняться, несмотря на попытки Церкви вытеснить его христианским летосчислением. В результате сохранялись календы, ноны, иды, а дни недели носили древнеримские названия одновременно с канонической нумерацией, начинавшейся от дня Воскресения Господня. Время дня называли согласно богослужебной практике: канонические часы, утреня, 1-й, 3-й, 6-й и 9-й час, вечерня и полунощница. Хотя в народе часто говорили «когда петух пропоет» и «на заре», и ходили другие подобные выражения. Время дня и день года иногда отмеряли псалмами и обычными молитвами. Какие-либо местные особенности измерения времени, обычная практика для Запада, крайне редко встречаются в хрониках.

Счет

Числа, которые используют средневековые авторы при указании на количество людей, озадачивают современных исследователей. Для того чтобы точнее определить численность, стало почти правилом разделить приводимые хронистом цифры на десять. Возможно, было бы правильней считать почти все числа свыше одной тысячи как фигуру речи, цель которой – произвести впечатление присутствия множества людей. Использовались только римские цифры, и ни один средний писатель или средний читатель того времени не был силен в арифметике. Представлялось сложной задачей описать, а также различить нецелое шестизначное число. Помимо чисто технической сложности задачи, лишь немногие имели опыт обращения с подобными большими суммами. Коммерческие, церковные и военные учреждения весьма небрежно обращались с большими цифрами, не имея в этом никакого опыта. В результате хронисты были просто поражены, оказавшись в гуще огромной крестоносной армии. Ничто из их прежнего опыта не могло помочь им определить ее численность. Они часто приводили в качестве оценки фразы «неисчислимая» и «бесчисленная», подобная «морскому песку» и «осенним опавшим листьям». Это настолько же точно отражало численность войска, как и приводимые ими цифры. Точное число участников Первого крестового похода не может быть определено с достаточной степенью точности. Еще не существовало списков личного состава. Также весьма сомнительно, чтобы вожди даже лучше организованных войск, таких как войска Раймунда и Готфрида, точно знали количество сопровождавших их людей. Более авантюрные по своему складу рыцари постоянно совершали вылазки во главе небольших отрядов, отделяясь от основной массы войск. Наиболее робкие рыцари плелись в конце или дезертировали; а новые энтузиасты присоединялись почти на каждой остановке армии. Поэтому численность ее ото дня ко дню постоянно менялась. Фульхерий заявил, что, если бы все, взявшие на себя крест, дошли до Никеи, их было бы 6 миллионов вместо шести сотен тысяч вооруженных людей на самом деле. Скорее имелось в виду пропорциональное соотношение, чем реальные цифры. По современной оценке, численность армии, вышедшей из Никеи, равнялась 105 тысячам человек. Эта цифра была определена опытным путем: в основу расчетов было положено время, необходимое для перехода армии через определенный мост, связывавший европейский берег с Малой Азией. Объединенная армия достигла тогда максимальной численности, но вскоре она резко сократилась, и цифры, приводимые хронистами, становились все более точными. Так что, когда Фульхерий называет число солдат в гарнизоне, оставленном крестоносцами в Иерусалиме, в несколько сотен человек, его словам можно верить.

Если авторам хроник было трудно разобраться с числом собственных войск, то их оценка сил противника несколько озадачивает. Рассказав о всех произошедших за почти тридцать лет сражениях с турками и сарацинами, Фульхерий приходит к заключению: «Что касается погибших и раненых воинов в той или иной битве, то никто не может точно определить их число, но только приблизительно, настолько велики потери. Очень часто, когда повествователи идут на заведомый обман, причина этого заключена в том, что они явно льстят победителям, хотят возвеличить их славу и доблесть воинов своей родной страны и сохранять память о них в будущем. Вот почему они настолько глупо искажают действительность, преувеличивая потери врага и преуменьшая или даже вовсе сохраняя молчание о собственных потерях». Однако критический подход не был присущ авторам и даже самому Фульхерию.

Деньги и цены

В Европе все еще продолжало господствовать натуральное хозяйство, когда начался Первый крестовый поход. Деньги были мерилом богатства и роскоши, но нисколько не средством повседневного расчета. Даже обычные государственные обязательства погашались натурой, а не деньгами. На Западе не было единой монеты для всех стран. Своими монетными дворами владели многие крупные феодалы. Существовали общие для Европы денежные единицы для выражения стоимости. Например, либра, или фунт, который равнялся 20 солидам, или шиллингам, и был эквивалентен 240 денариям, или пенни; существовала также марка, соответствовавшая

/

либры, или 160 денариям. Но когда подобные названия получили монеты, находившиеся в обращении, их стоимость уже зависела от их состава. Самое большое хождение имел денарий. Обыкновенно он чеканился из серебра, но иногда это был сплав, или же он был полностью из меди. Были денарии большой и малый, последний часто назывался оболом. Подлинная ценность монеты зависела от конкретного монетного двора, на котором она чеканилась, и зависела от веса. Раймунд упоминает о семи денариях из одного района Европы, имевших хождение в армии. Их ценность была разной; она понижалась, если у монеты были обрезаны края. При этом использовались и другие схожие приемы, однако подобная практика не получила столь большое распространение, как впоследствии. Принимая во внимание подобные факты, крайне сложно давать точную оценку денежных сумм, находившихся в обороте. Однако, когда речь идет о западных монетах и денарии, сведения более надежны. Солиды, либры и марки – монеты, использовавшиеся при расчетах; они были очень удобны при определении больших сумм в денариях. Обычно серебряный денарий весил от 20 до 24 граммов; для сравнения – американская монета в 10 центов весит 38,5 грамма. На Востоке крестоносцы встретились с золотыми монетами – византийскими безантом и перпером и золотым безантом сарацин. Константинопольский безант весил около 65 граммов, американский золотой доллар весит около 25 граммов. Перпер, у которого есть также другие названия – иперпер, иперперон, менее известен. Его стоимость, как утверждает автор «Деяний», была равна 15 солидам, или 180 денариям. Золотой безант сарацин, латинское название арабского динара, был почти равен по весу и подлинной ценности безанту византийцев. Пытаясь найти современные эквиваленты этих монет, следует помнить о соотношении цены золота и серебра в Средние века. Еще одной монетой на Востоке был тартарон (tartaron), дешевая медная монета с менявшейся стоимостью.

С точки зрения экономистов, Первый крестовый поход был одним из основных факторов перехода Европы от натурального обмена к денежному обороту, который не завершился с окончанием эпохи крестовых походов, но все же стал большим шагом вперед. Деньги были необходимы для оплаты расходов во время похода, и крестоносцы прибегали к любым средствам, чтобы только заполучить их. Они пытали евреев, плавили серебро, отдавали в залог земельную и прочую собственность и продавали свои товары по смехотворным ценам. Деньги, бывшие в дефиците, росли в цене. Как сообщает хронист Альберт Ахенский, некий крестьянин продал семь овец за один денарий. Обычно обед работника стоил один денарий, однако во время крестового похода сложились ненормальные условия, которые сохранялись на всем его пути. Уже только на этапе подготовки к походу повысился обменный курс денег. Возникли проблемы со снабжением продовольствием большого количества людей, прибывавших в города, что вызвало невероятный рост цен. Во время голода цены на продукты питания настолько повышались, что если крестьянин в Рейнской области был вынужден платить за семь овец один денарий, то во время осады Антиохии войсками Кербоги тот же крестьянин выменивал за денарий всего один орех. Крестоносцы невольно стали жертвой закона спроса и предложения, но, не зная о нем, они обвиняли в своих несчастьях жадность армян и греков. Однако они поняли ценность денег, и на территории сарацин они старались не упускать любую возможность их приобретения, будь то в виде налогов и иных поборов или путем открытого грабежа. Иногда крестоносцы просто сжигали тела убитых ими врагов, чтобы заполучить монеты, которые, как они считали, те прятали на своем теле или проглатывали. Осознание роли денег и их ценности было важным вкладом в западную жизнь возвращавшихся из похода крестоносцев. Византийский безант и безант сарацин стали хорошо известными монетами в Европе.

Состав армии, оружие и военные орудия

В Европе армии крестоносцев как единого целого не существовало. Представитель римского папы Адемар, выполнявший все его поручения в Никее в первое время, был светским и церковным главой похода вплоть до своей смерти в Антиохии 1 августа 1098 года. По тактическим соображениям крестоносцы выбрали Стефана Блуаского главой похода через Малую Азию; после него какое-то время в этой роли выступал Боэмунд. Однако эти вожди похода не имели, можно сказать, реальной власти, за исключением краткого периода осады Антиохии Кербогой, когда Боэмунду была вручена вся власть. Обычно политические вопросы решались на совете всех предводителей похода, мирских и церковных. В практических целях каждый отряд представлял собой чуть ли не отдельную армию, и все вопросы рассматривались на общем его совете. Командиры отдельных отрядов часто должны были использовать всевозможные средства убеждения, чтобы держать в повиновении своих своевольных и импульсивных вассалов. Снова и снова приходилось их уговаривать, обещать повышенную плату, а иногда и прибегать к угрозам. Единственное, что могло обеспечить послушание, была феодальная присяга вассала на верность своему господину. Однако условия похода настолько отличались от европейских, что следовать обычным феодальным обязательствам не всегда удавалось. В результате наиболее авантюрные рыцари часто без спроса объединялись в отряды и отправлялись в набеги ради добычи. Дезорганизация еще более усиливалась из-за присутствия в войске нестроевых частей. Люди обоих полов и всех возрастов присоединялись к армии для выполнения разных черновых работ по различным причинам. Это были крестьяне со своими семьями, хотевшими улучшить свое материальное положение и удовлетворить духовные запросы; женщины, жены крестоносцев и настоящие авантюристки; благочестивые пилигримы всех возрастов; клирики и монахи. В Никее эти толпы, вероятно, превосходили по численности рыцарей и воинов, и, кроме того, они были страшной помехой для армии.

Войско состояло из конных рыцарей и более или менее вооруженных пехотинцев. Вначале все рыцари, вероятно, были благородного происхождения, но со временем ситуация изменилась. Иногда благородным рыцарям приходилось передвигаться на быках и других тягловых животных или идти пешком. Простолюдины пехотинцы сами добывали себе лошадь или мула и оружие, и со временем они становились достойными звания рыцаря, так что, когда армия подошла к Иерусалиму, большое количество так называемых рыцарей уже не были благородного происхождения.

Рыцарь, защищенный нагрудником, кольчугой и щитом, вооруженный копьем и обоюдоострым мечом, был опорой армии. Его оруженосцы, также конные, обычно сопровождали рыцаря в битве. Пехотинцы, основным оружием которых был лук или арбалет и метательное копье, взламывали передовую линию вражеского войска в начале сражения и справлялись с потерявшими коней воинами противника после лобовой атаки рыцарей. Нестроевые воины подносили сражавшимся бойцам воду, заботились о раненых и помогали собирать трофеи. Клирики преподавали причастие перед сражением и молились во время его. Таково было поведение крестоносцев на поле боя. Однако тактика турок была несколько иной. Этот враг, обычно сражавшийся на быстрых конях и вооруженный небольшими луками, имел обыкновение окружать крестоносцев, не идя с ними на сближение. Их стрелы тучами обрушивались на рыцарей с целью поколебать их ряды, и обычно они наносили большой урон слабо защищенным доспехами пехотинцам. Если туркам не удавалось с помощью этого приема рассеять ряды крестоносцев, они притворно обращались в бегство, рассчитывая на то, что они начнут неорганизованное преследование. И тогда турки, повернув вспять, смогут отрезать основные силы противника. Император Алексей дал ценный совет крестоносцам по поводу подобной тактики[2 - Горький опыт битвы при Манцикерте (Малазгирте) в 1071 г.]. Собственный опыт оказался лучшим учителем, так что крестоносцы регулярно выстраивали защитную линию для прикрытия тыла и флангов, как и по фронту, и не бросались сразу же в погоню за врагом.

Осадное дело было менее известно европейцам, они привыкли к бою на открытой местности. На большей части Западной Европы количество каменных сооружений было значительно меньшим, чем во времена Римской империи. На Востоке строительство не прекращалось. Итальянцы имели в этом несколько больший опыт, чем страны к северу от Альп. Но всем им еще предстояло многому научиться. Военные инженеры Константинополя дали крестоносцам несколько важных уроков по искусству осады на примере осажденной Никеи. Появилась необходимость в строительстве более мощных метательных орудий, которые могли бы использовать не только камни, но и стрелы. Существовало два вида орудий: баллисты, которые выстреливали с мощной силой тяжелые стрелы («болты»), и камнеметы (petraria), предназначенные для метания огромных камней. Камни улетали в цель, когда отпускали накрученную на ворот веревку или резко сбрасывали тяжелейший противовес. Для увеличения силы этих машин были придуманы особые приспособления. Во время похода, однако, они не слишком проявили себя при обстреле стен. Обычно они были более эффективны при борьбе с защитниками стен, нанося им большой урон. Использовались также тараны различного типа. Для защиты осаждавших применялись мантелеты – щиты больших размеров на колесах, которые делали из дерева. Нередко прибегали к подкопам под стены, но наиболее действенным средством при осаде сильно укрепленного города было применение больших передвижных башен и взятие его в блокаду. Боевые башни успешно использовались при осаде Марры и Иерусалима, блокада помогла взять Никею и Антиохию. Об этом подробно рассказывается в книге. Осадные деревянные лестницы играли вспомогательную роль, их применяли при штурмах Марры и Иерусалима, и особенно Кесарии. Во всех этих предприятиях был большой спрос на опытных инженеров, требовалось также множество неквалифицированной рабочей силы. Знаменательно, что греческие восточноримские инженеры участвовали в осаде Никеи и Антиохии, итальянские специалисты – в осаде Антиохии и Иерусалима. Европейцам, правда, пришлось много учиться, но то, что обучение шло весьма быстро, показывает не только их успех при взятии Иерусалима, но и появление сильно укрепленных замков в Западной Европе на протяжении XII столетия.

Пролог

Фульхерий Шартрский

Радостно не только для живущих, но и полезно даже усопшим, когда в собрании верующих с рассуждением читают вслух о подвигах храбрецов, а особливо тех, кто сражался во имя Господне. Ибо, услышав о благочестивых намерениях тех, кто жил до них, – как, отвергнув славу мира, оставив своих родителей, жен и отрекшись от каких бы то ни было благ, они прилепились к Господу и последовали за Ним по слову Евангелия, – те, кто живет в мире, вдохновляются Им и призываются горячо любить Его. Это действует благотворно даже в отношении тех, кто мертвы в Боге, поскольку верные, прослышав об их добрых и благочестивых деяниях, будут молиться за них и подавать в их честь милостыню, независимо от того, знают они их или нет.

Отвечая на просьбы бывших соратников, я рассказал подробно и последовательно о славных подвигах франков в честь нашего Спасителя, когда по велению Божьему они совершили, препоясав себя мечом, паломничество в Иерусалим. В непритязательной манере, но тем не менее не уклоняясь от правды, я поведал о том, что считаю достойным для увековечивания, и рассказал, как только мог, обо всем увиденном мною. Хотя я не осмеливаюсь поставить деяния франков в один ряд с выдающимися свершениями народа Израиля, семьи Маккавеев[3 - Имеется в виду восстание иудеев в 167 г. до н. э. (после разграбления Антиохом IV Иерусалима и храма Яхве), которое возглавил Иуда, сын жреца из рода Хасмонеев, прозванный Маккавеем («Молотом») и борьба его потомков после гибели Иуды Маккавея в 160 г. до н. э. и очередного разгрома иудеев Антиохом IV. В конце концов иудеи, используя трудности в царстве Селевкидов (на западе и востоке), добились самостоятельности, затем Антиох VII Сидет снова подчинил Иудею, но в 129 г. до н. э. погиб вместе с войском в походе в Парфию, после чего Иудея снова стала самостоятельной, правящей династией были Хасмонеи (Маккавеи). Однако Рим, контролировавший ситуацию и в Восточном Средиземноморье, в 63 г. до н. э. решил вмешаться и подчинил и остатки империи Селевкидов, и Иудею – в последней после разгрома в 63 г. до н. э. Иерусалима Помпеем и осквернения им храма римляне решили сохранить марионеточное царство (в 37 г. до н. э. последнего Маккавея, Антигона, сверг показавшийся Риму более удобным Ирод, провозгласивший себя царем Иудеи еще в 40 г. до н. э. – при поддержке римлян), в 44 г. н. э. окончательно превращенное в римскую провинцию, где в 66–67 гг. н. э. произошла жесточайшая Иудейская война – восстание иудеев и их разгром Римом.] или каких-либо других народов, которых Бог почтил столь частыми и замечательными чудесами, все же я считаю, что их действия нисколько не умаляются от этого, и Господь также и им посылал знамения. О них я тоже собираюсь рассказать в моем повествовании.

В чем же действительно франки отличаются от израильтян и Маккавеев? В тех странах я видел, и это было рядом со мной, как им отрубали конечности, распинали, сдирали с них кожу, убивали стрелами, безжалостно вырезали и убивали другими различными способами; и все они это претерпевали ради любви Христовой. Слышал я об этих мучениях и когда был далеко от этих мест. Однако их не могли сломить ни угрозы, ни льстивые уговоры! Нет, если бы вдруг палач занес над нами меч, многие из нас не отказались бы погибнуть ради любви к Господу. А сколько тысяч мучеников умерли блаженной смертью во время похода! Кто настолько жестокосерд, если, услышав об этих подвигах, не испытает прилив глубочайшего благочестия и не возблагодарит Бога в своих молитвах? Кто не удивится, как мы, малое число верных в земле врагов, были способны не только оказывать отпор, но и жить? Кто когда-либо слышал о подобном? По одной стороне от нас были Египет и Эфиопия; по другой – Аравия, Халдея, Сирия, Парфия, Месопотамия, Ассирия и Мидия; по третьей – Персия и Скифия. Великое море отделяло нас от христианского мира и не мешало нам попасть в руки наших врагов, если бы Бог позволил свершиться этому. Но его десница милостиво оградила нас. «Блажен тот народ, у которого Господь есть Бог».

История, которая будет здесь рассказана, объяснит, как все эти деяния начинались и как весь народ Запада поднялся однажды и отправился в столь великий поход, отдавшись ему душой и телом.

Глава 1

Призыв

Вслед за предисловием Фульхерия, которое вполне подходит и для нашей книги, следует глава, рассказывающая о начале крестовых походов Запада. Историческая обстановка в Европе накануне их – слишком большая и сложная тема, чтобы можно было подробно ее здесь рассмотреть, однако Фульхерию удалось нарисовать емкую и эмоциональную картину той эпохи, которую дополняют заметки Эккехарда о совершенно ином образе жизни Востока, нежели в государстве западных франков [Франции]. Причины крестового похода становятся понятными из речи папы Урбана II в Клермоне.

Собор в Клермоне продолжался с 18 по 28 ноября 1095 года в течение десяти дней. Накануне его закрытия папа произнес свою знаменитую речь. Четыре хрониста, предположительно присутствовавшие на соборе, изложили ее семь лет спустя, причем каждый описывал ее по-своему. Версия Фульхерия была, по-видимому, самой первой. У каждого вполне могли остаться письменные воспоминания о соборе. Однако интересен тот факт, что каждый выделил ту часть речи, которая произвела на него наибольшее впечатление. Роберт Монах воспринял ее как патриот-француз, Бодри – как церковный иерарх, Гвиберт Ножанский – как мистик, Фульхерий – как простой кюре. Все хронисты отмечали, что большинство аудитории папы составляли клирики, которые, вернувшись в свои округа, стали неофициальными проповедниками крестового похода. На это указывает также письмо папы крестоносцам Фландрии, написанное меньше чем через месяц после окончания собора, которое было наполовину просьбой, наполовину инструкцией для рыцарей, уже собиравшихся в поход. Урбан II обращался к верующим и в других местах Франции, прежде чем вернуться в Италию, чтобы уже там призвать людей к походу; но он не поехал в Германию по причинам, о которых упоминают Фульхерий и Эккехард. Призыв папы, хотя и не прямо, но прозвучал и там, о чем говорится во 2-й главе книги. Он продолжал оставаться актуальным вплоть до кончины папы и после нее.

Европа накануне крестового похода

Фульхерий Шартрский

В год от воплощения Господа 1095-й, когда в Германии правил так называемый «император» Генрих, а во Франции – король Филипп I, зло усилилось по всей Европе по причине ослабления веры. [Получив императорскую корону в 1084 г., Генрих IV изгнал папу Григория VII из Рима и поставил на его место антипапу Климента III, поэтому ни один сторонник истинного папы не признавал Генриха IV императором.] Папа Урбан II правил тогда в городе Риме. Он был человеком праведной жизни, всегда стремившимся, поступая мудро, возвысить Святую Церковь.

Но дьявол, который всегда желает погибели людям и ходит, рыча подобно льву, ища, кого бы пожрать, к великому смущению людей, восстановил некоего соперника Урбану II по имени Гвиберт (Гиберт, Виберт). Одолеваемый гордыней и поддерживаемый уже упомянутым бесчестным императором баварцев, Гвиберт попытался незаконно захватить папский престол [став альтернативным папой Климентом III] в то самое время, когда Григорий VII, или Хильдебранд, предшественник Урбана, был законным папой. И он сделал так, что Григорий VII был принужден оставить престол святого Петра. И лучшие люди отказались признать Гвиберта, потому что поступал он незаконно. После смерти Хильдебранда [Григория VII] Урбан II, законно избранный, получил благословение от кардиналов, и многие признали его власть. Гвиберт, однако, опираясь на поддержку вышеупомянутого императора и граждан Рима, препятствовал некое время Урбану II возглавить римскую кафедру. Но Урбан II, хотя и возбраняли ему возвратиться к служению Церкви, отправился в паломничество по стране, примиряя с Господом рассеявшуюся паству. Гвиберт, гордясь своим положением возглавителя Церкви, оказался среди грешников и, исполняя обязанности папы, хотя и незаконно, окруженный своими приверженцами, вменил ни во что все акты Урбана II. Но в тот год, когда франки впервые прошли через Рим по пути в Иерусалим, Урбан II восстановил свою власть папы в полной мере и повсюду с помощью некой благородной матроны Матильды [графиня Тосканская, давала прибежище папе Григорию VII в Каноссе зимой 1076/77], имевшей большое влияние в империи. Гвиберт же был тогда в Германии. Итак, стало двое пап; и многие недоумевали, кому оказать послушание, и к советам которого из них следует прислушиваться, и кто бы мог покончить с бедами христианства. Одни поддерживали одного, другие – другого. Но было понятно людям рассудительным, что Урбан II был лучшим, поскольку тот считается лучшим, кто обуздывает свои страсти, борясь с ними, как с заклятым врагом. Гвиберт был архиепископом города Равенны. Он был человеком очень богатым, был в почете и благоденствовал. Достойно удивления, что столь большие богатства его не удовлетворяли. Неужели примером праведной жизни можно было считать поведение того, кто привык жить в роскоши, кто нагло узурпировал скипетр Всемогущего Бога? Истинно говорится, что трон первосвященника не должно захватывать силой, но принимать эту честь со страхом и смирением.

Чему удивляться, что весь мир стал ареной раздоров и беспорядка? Ведь когда католическую Церковь, которая есть источник правил для всего христианского мира, тревожит какой-нибудь разлад, скорбь передается от ее главы к членам, которые зависят от нее и тоже испытывают страдания. Эта Церковь – наша мать, от ее груди мы питались, ее учением мы научались и укреплялись, ее советов слушались, и именно ей обуянный гордыней Гвиберт нанес урон. Потому что если глава заболевает, то будут болеть и другие члены. От больной главы болезнь распространяется по онемевшим членам. Так, по всей Европе открыто выступают против мира, попирается доброта и вера, как в Церкви, так и вне ее, как в верхах общества, так и в его низах. Необходимо положить конец этому злу и в согласии с призывом папы Урбана II обратить силы, которые тратятся на междоусобные войны, против язычников…

Он видел, что христианство умаляется среди всех, как клириков, так и мирян, и о мире не пекутся; напротив, земные князья постоянно враждуют друг с другом, то те, то другие постоянно выясняют между собой отношения. Он видел, как у землевладельцев отнимают плоды их труда; как многих из тех, кто несправедливо был брошен в мрачные тюрьмы, выкупают за большие деньги; он видел, как людей мучат там три беды – голод, жажда и холод, и как их просто оставляют умирать в безвестности. Он также видел, как оскверняют святые места, а монастыри и дворцы уничтожают пожары, как не только страдает простой человек, но и все божественное и человеческое подвергаются осмеянию.

Когда он также услышал о том, что исконные области ромейской державы [Восточной Римской империи] находятся под гнетом турок, а христианские поселения постоянно подвергаются разрушительным и жестоким нападениям, его охватило глубокое чувство сопереживания. И, понуждаемый любовью Божией, он пересек Альпы и пришел в Галлию. Затем он созвал собор в Клермоне в Оверни, о котором глашатаи разнесли весть во все концы. Считается, что там собралось 310 епископов и аббатов, имевших право носить епископский посох. Когда они собрались в день, предназначенный для открытия собора, Урбан II обратился к ним с воззванием о цели собора. Выступая от лица бедствующей Церкви, он долго говорил о тех беспорядках и волнениях, которые, как уже упоминалось выше, сотрясали мир, поселяя сомнения в вере. Затем, как проситель, он призвал их восстановить полноту своей веры и, собрав все силы, противостоять козням дьявола и вернуть Святой Церкви, ныне безжалостно терзаемой нечистым, ее изначальную чистоту.

«Дорогие братья, – начал он свою речь, – я, Урбан, увенчанный с разрешения Господа папской тиарой и будучи духовным властителем над всем миром, явился сюда к вам, слугам Божиим, во время большой беды, как посланец Божественной воли. Я хочу, чтобы те, кого я считаю добрыми и верными пастырями Господа, освободились от позорного лицемерия. Так что, если есть в вас расположение к нечестию, противному Божественному закону, оттого, что вы потеряли способность к рассуждению и приверженность справедливости, я горячо призываю вас к немедленному исправлению с Божией помощью. Потому что Господь сделал вас управителем Его Святого семейства с тем, чтобы вы в свое время поставили ему приятную на вкус снедь. Вы будете благословенны, если Господь найдет вас верным управителем. Вы также называетесь пастырями; опасайтесь, чтобы вас не обвинили в наемничестве. Будьте верными пастырями и всегда имейте в руках пастушеские посохи. Не спите, но защищайте повсюду стадо, порученное вам. Поскольку из-за вашей беспечности или небрежения приходит волк и уносит овцу. В таком случае вы не только, несомненно, не получите награды от Господа, но после того, как вас подвергнут бичеванию ликторы, вы будете безжалостно брошены в обиталище проклятых. По слову Евангелия: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» (Мф., 5: 13). О, как много значит соль! Действительно, вы должны питаться солью вашей мудрости, чтобы исправлять этих глупых людей, стремящихся только к удовольствиям мира, ибо Господь увидит, что они не осолонены, но погрязли в преступлениях, и случится это именно тогда, когда Он возжелает обратиться к ним. Ибо из-за нерадивого исполнения вами вашего долга Он обнаружит в душах их многих червей, то есть грехов, и с презрением Он прикажет выбросить их вон в пропасть вместе с нечистыми. И поскольку вы не сможете объяснить Ему эту потерю, подпав под Его осуждение, Он, несомненно, отлучит вас от Своей любви. Но тот, кто продолжает быть солью, должен иметь благоразумие, рассудительность и миролюбие, быть бдительным, благочестивым, справедливым, беспристрастным и чистым. Ибо как неуч может научить других, распущенный – скромности, нечистый – сделать чистыми других? Как может научить миру тот, кто ненавидит его? Если у кого-то нечистые руки, как он может очистить от грязи руки другого? Ибо написано: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Мф., 15: 14). Итак, сначала исправь себя, чтобы ты мог безупречно исправлять тех, кто находится под твоим водительством. Если вы на самом деле хотите стать друзьями Господа, делайте искренне то, что нравится Ему.

Следите за тем, чтобы дела Святой Церкви шли исправно, и не давайте ни в коем случае укореняться среди вас ереси симонии. Не давайте произвести смущение среди вас скупщикам и торговцам, которых изгонял Господь бичом. Не позволяйте, чтобы Церковь подпала под власть светских правителей, но обязательно отдавая Богу одну десятую от плодов земных, ни продавая, ни удерживая их. Если кто поднимет руку на епископа, того нужно отлучать от причастия. Если кто полонит монахов ли, священников ли, монахинь ли и их слуг, или пилигримов и торговцев и ограбит их, то пусть будет предан анафеме. Да будут воры и поджигатели домов и их соучастники в злодеянии отлучены от Церкви и преданы анафеме. Мы должны осознавать, по словам Григория [VII], насколько велико будет наказание тем, кто ворует у своего ближнего; и те навлекут на себя проклятие ада, кто не раздает милостыню из доходов со своих владений. Как надо понимать евангельскую притчу о богаче? Богач был наказан только за то, что плохо распорядился полученным богатством (Лк., 16). Из-за этих грехов, как я уже говорил, обращаясь к вам, возлюбленные братья, мир, в котором вы пребываете, уже давно пришел в расстройство. Даже до такой степени, что в некоторых ваших провинциях, как нам о том сообщают (возможно, что и вследствие вашего нерадения в отправлении правосудия), вряд ли кто осмелится отправиться в путь из опасения нападения грабителей ночью или разбойников с большой дороги днем. По этой причине следует возродить старый обычай Божьего перемирия, который был принят давно нашими святыми отцами и который теперь я искренне умоляю вас начать вновь соблюдать в вашем диоцезе. Но если кто-то, движимый гордыней и честолюбием, нарушит своевольно этот запрет, то да будет тому анафема властью Господа и по решению нашего собора».

Когда эти и многие другие вопросы были решены, все присутствовавшие, клирики и миряне, возблагодарили Господа и приветствовали господина нашего папу Урбана II, принеся клятву верности и обещая строго соблюдать принятые указы.

Речь-призыв Урбана II к христианам отправиться в крестовый поход 27 ноября 1095 года

«Деяния франков»

И вот уже приблизилось то время, о котором Господь Иисус постоянно напоминает верующим в него, а именно, по словам Евангелия: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись от себя и возьми крест свой, и следуй за Мной» (Мф., 16: 24). Тогда воодушевилась вся Галлия, ибо возжелал народ последовать Богу с ревностью и чистым умом и сердцем, а затем даже взять на себя крест свой и, немедля, избрать путь к Святому Гробу. Римский первосвятитель отправился в путь по ту сторону горных областей со своими архиепископами, епископами, аббатами и пресвитерами. И начал с обстоятельностью проповедовать и предписывать, говоря, что если кто пожелает спасти свою душу непорочной, то пусть не усомнится смиренно последовать путем Господа. А если же у кого скуден запас денариев, то божественное милосердие даст достаточно. Владыка апостольский говорил: «Братья, вам следует претерпеть во имя Христа много несчастий, бедности, лишений, гонений, скудости, болезней, голода, жажды и многого другого, ибо Бог сказал своим ученикам: „И будете ненавидимы всеми за имя Мое“ (Мф., 10: 22) – и продолжил: „Велика ваша награда на небесах“» (Мф., 5: 12). Постепенно эта речь стала распространяться по всем галльским землям и отечествам. Бесстрашные франки немедленно стали шить крест на правом плече, говоря, что единодушно последуют по следам Христа, рукой которого они были спасены от тартара [ада]. И вот уже галлы выступили из своих владений.

Фульхерий Шартрский

Но папа сразу же сказал, что другая беда, не меньшая, но более тяжкая, о которой уже шла речь и которая угрожает христианству, исходит из другой части мира. Он сказал: «О, вы, усыновленные Господу, что обещали Ему поддерживать мир более искренне, чем прежде, и защищать права Святой Церкви, предстоит вам очень важное дело, в котором вы должны показать силу вашей доброй воли и исполнить ваш долг, о котором помнит Бог и вы. Должны вы поспешить с помощью вашим братьям, живущим на Востоке, которые нуждаются в ней и о которой они часто просили. Ибо турки напали на них и продвинулись вглубь ромейских земель Средиземноморья, и они с каждым разом все больше земель отвоевывают у христиан, убивают их и берут в плен, разрушают церкви и опустошают Божие царство. Если вы позволите им и впредь поступать таким образом, все больше людей, верных Богу, окажутся под их игом.

Поэтому я возношу свои самые горячие молитвы, чтобы все вы, люди всех сословий, богатые и бедные, рыцари и простые воины, с Божьей помощью искоренили это зло, поразившее земли наших братьев, и помогли христианам. Я обращаюсь к тем, кто присутствует, и к тем, кого здесь нет; но не только я, но и Христос желает этого. И те, кто отправится в дальний путь и потеряет свою жизнь на суше, или на море, или в битве с язычниками, непременно получат отпущение грехов. Это я подтверждаю властью, данной мне Господом. И какое ждет всех бесчестие, если народ, столь презираемый, орудие дьявола, одолеет народ, одаренный верой во всемогущего Бога и осиянный именем Христа! О, как будет упрекать вас сам Господь Бог, если вы не помогли тем, кто, как и вы, уповает на христианскую веру! Позвольте тем, кто привык вести войну против единоверцев, начать войну против неверных, которую следует начать незамедлительно. Позвольте тем, кто долгое время был разбойниками, стать теперь воинами Христа. Позвольте тем, кто некогда сражался против братьев и близких, сразиться с варварами, как они того и заслуживают. Позвольте тем, кто был наемниками за малую плату, трудиться теперь за вечную награду. Позвольте тем, кто поступал в ущерб телу и душе, теперь трудиться ради двойной славы. На одной стороне будут опечаленные и бедные, на другой – радостные и богатые; здесь – враги Бога, там – Его друзья. Не препятствуйте тем, кто отправляется в путь; но после того, как их дела будут улажены и будут собраны ими деньги на дорогу, когда закончится зима и придет весна, позвольте им отправиться в путь под водительством Божиим».

Роберт Монах

«О, народ франков, народ, проживающий за горами, народ избранный и возлюбленный Богом, о чем свидетельствуют ваши деяния, отделенный от всех народов положением вашей страны, равно как и католической верой и почитанием Святой Церкви! К вам обращена наша речь и к вам – наши увещевания. Мы хотели, чтобы вы знали, какое тяжелое дело привело нас в вашу страну, что за беда, угрожающая вам и всем верным, побудила нас прийти к вам.

От пределов Иерусалима и Константинополя распространилась до нас ужасная весть, а именно, что народ Персидского царства[4 - Имеются в виду турки-сельджуки, захватившие огромную территорию на Ближнем и Среднем Востоке от Малой Азии до Бухары и Самарканда в Средней Азии; резиденция сельджукских султанов при Мелик-шахе (1072–1092) была перенесена из Мерва в Исфахан в завоеванном при султане Алп-Арслане (1063–1072) Иране (Персии). Во время Первого крестового похода правил сын убитого в 1092 г. ассасинами Мелик-шаха Беркиарук (с 1094 по 1104 г.), при нем усилились сепаратистские тенденции.], проклятый народ, народ совсем чуждый Богу, сердце которого никогда не обращалось к Богу и который никогда не поклонялся Ему, вторгся на земли христиан и опустошил их, и погибли многие от меча, грабежей и пожаров. И увели эти воины часть пленных в земли свои, а другую умертвили жестокими пытками; и разрушили христианские церкви или обратили их в места поклонения своим богам. Они разрушают алтари после того, как осквернят их. Они обрезают христиан, а кровью обрезания они или окропляют алтари, или наполняют ею крестильные купели. Когда они хотят запытать людей до смерти, то делают отверстие в пупке и, вытянув часть кишки и закрепив ее на столбе, плетьми подгоняя узника, силой заставляют идти вокруг столба до тех пор, пока все внутренности его не вывалятся наружу, и тогда жертва падает бездыханной на землю. Иных они привязывают к столбу и расстреливают стрелами, иных понуждают вытягивать шею, а затем они пытаются одним ударом сабли отрубить несчастным голову. Что мне сказать об ужасном бесчестии, что претерпевают женщины? Говорить об этом хуже, чем молчать. Царство греческое [Восточная Римская империя] теперь распалось благодаря им и лишилось такого количества земель, что их не обойти и в течение двух месяцев. На ком теперь лежит обязанность отомстить за все эти злодеяния и отвоевать отпавшие земли, как не вас? Вас, кого Бог возвысил над всеми народами за вашу боевую славу, отчаянную смелость, телесную крепость и силу, вам надо смирить тех, кто сопротивляется вам.

Да подвигнут вас к подвигам и воспламенят души ваши деяния ваших предков, слава и величие короля[5 - Король франков с 768 г., с 800 г. – император (до своей смерти в 814 г.).] Карла Великого и сына его Людовика[6 - Людовик I Благочестивый (778–840, франкский император 814–840 гг.).], и других государей ваших, которые разрушили царства язычников и раздвинули там пределы Святой Церкви. Особенно же пусть побуждает вас Святой Гроб Господень, Спасителя нашего гроб, которым ныне владеют нечестивые, и святые места, которые ими подло оскверняются и постыдно нечестием их мараются. О, доблестные воины и отпрыски непобедимых предков, не вздумайте отрекаться от славного наследия, но припомните доблесть ваших праотцев!

И если вас удерживает привязанность к детям, родителям и женам, вспомните, о чем говорит Господь в Евангелии: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф., 10: 37–38), «И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф., 19: 29). Да не удерживают вас никакие ваши достояния, да не беспокоят какие-либо семейные дела; ибо земля эта, которую вы населяете, заключенная со всех сторон морем и окруженная горными вершинами, слишком мала для вас; обилием же богатств не отличается и едва ли прокармливает тех, кто ее обрабатывает. Отсюда проистекает то, что вы убиваете и пожираете друг друга, ведете войны и наносите друг другу множество смертельных ран. Пусть же исчезнет меж вами ненависть, пусть прекратится вражда, утихнут войны и уснут всяческие распри. Станьте на стезю, ведущую к Святому Гробу, верните себе землю эту, находящуюся под властью нечестивого народа, покорите ее себе. Земля же та, как говорит Писание, «где течет молоко и мед» (Исх., 3: 8), и дана она была Богом во владение детям Израиля.

Иерусалим – это пуп Земли, край, плодоноснейший по сравнению с другими, земля эта подобна второму раю. Ее прославил Искупитель рода человеческого своим приходом, украсил ее своими деяниями, освятил страданием, искупил смертью, прославил погребением. И этот царственный град, расположенный посреди земли, ныне находится в полоне у своих врагов, не знающих Господа. Он стремится к своему освобождению и не перестает взывать к вам прийти ему на помощь. Требует он ее, в особенности от вас, ибо, как мы уже сказали, пред прочими народами вы удостоены Богом замечательной силой оружия. Вступайте же на эту стезю во искупление грехов, будучи преисполнены уверенностью в незапятнанной славе Царствия Небесного».

Когда папа сказал в своей речи об этом и многом другом в этом роде, всех, кто там был, соединило общее чувство, так что возопили: «Так хочет Бог! Так хочет Бог!» Услышав это, достопочтенный владыка римский, возведши очи к небесам, возблагодарил Бога и, мановением руки потребовав тишины, продолжил свою речь.

«Дражайшие братья, сегодня вы воочию показали то, о чем Господь говорит в Евангелии: „Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них“ (Мф., 18: 20). Если бы не Господь Бог, который присутствовал в ваших помыслах, не раздался бы столь единодушный глас ваш. И хотя исходил он из множества уст, источник его был единым. Вот почему говорю вам, что это Бог исторг из вас подобный глас, который Он вложил в вашу грудь. Пусть же станет он вашим боевым кличем в битве, потому что сам Бог даровал его вам. И когда в сражении устремитесь вы на врага, пусть все воины Божьи издадут этот клич: „Так хочет Бог! Так хочет Бог!“

И мы не призываем и не увещеваем, чтобы отправлялись в этот поход старцы и слабые люди, которые не владеют оружием; и пусть никоим образом женщины не пускаются в путь без своих мужей, либо братьев, либо законных стражей. Они ведь являются больше помехой, чем помощью, больше бременем, чем поддержкой. Пусть богатые помогут беднякам и на свои средства привлекут опытных воинов. Священникам и клирикам любого звания не следует идти в поход без дозволения своих епископов, ибо, если отправятся без такого разрешения, поход будет для них бесполезен. Да и мирянам не полезно отправляться в паломничество без благословения священника.

И тот, кто возымеет в душе намерение вступить на путь святого паломничества, и даст в том обет Богу, и принесет Ему себя в живую, святую и весьма угодную жертву, пусть носит изображение креста Господня на челе или на груди. Тот же, кто, выполнив свой обет, пожелает вернуться, пусть поместит крест на спине между лопаток. Так будет выполнен завет Господа: „И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня“» (Мф., 10: 38).

Бальдрик Дольский

«Слышали мы, любезнейшие наши братья, да и вы слышали, что мы никоим образом не можем, не рыдая до глубины души, размышлять о том, какие несчастья преследуют и какие страшные притеснения и насилия в Иерусалиме, Антиохии и прочих городах Востока испытывают наши братья-христиане. Они – ваши товарищи, ваши единокровные и единоутробные братья. Ведь вы с ними – сыны Одного и Того же Христа и одной и той же Церкви, а их в их же собственных наследственных домах передают в неволю чужеземным господам, а зачастую и изгоняют из домов, и они бродят нищими среди нас. И что еще тяжелее – это то, что их подвергают бичеванию и выставляют на продажу, как рабов, в собственной стране. Льется христианская кровь, что была искуплена Кровью Христовой, и плоть христианская, единокровная Телу Христова, уничижается и отдается в рабство. Повсюду в городах этих скорбь, повсюду несчастья, повсюду стенания; говорю об этом с воздыханием. Церкви, в которых совершались некогда священные таинства, переделываются в стойла для животных! Негодные люди захватили священные города. Презренные и нечистые турки владычествуют над нашими собратьями. Блаженный Петр был первым епископом Антиохии; и вот ныне в его церкви язычники проводят свои суеверные обряды и постыдно изгнали из дома Божьего христианскую религию, которую им следовало бы чтить превыше всего! Имущество для пропитания святых было передано наемникам, и наследие людей благородных, предназначенное для поддержки бедняков, отдано язычникам, а доходы с земель жестокие господа обратили в собственное пользование. Священство Божье было низким образом попрано. Святилище Божие – о, ужасное беззаконие! – повсюду осквернено. Если еще там и остались христиане, то подвергаются неслыханным мучениям.

Святой Иерусалим, братья, в моей прежней речи мы чуть не обошли вниманием, потому что боялись и стыдились говорить об этом. Поскольку тот самый город, в котором, как вам известно, сам Христос пострадал за нас во искупление наших грехов, был осквернен язычниками, и, к стыду нашему, в нем перестали служить Богу. Тем самым мы покрыли себя великим позором! Кому служит ныне церковь блаженной Марии в долине Иосафата, в которой она была погребена телесно? А почему мы оставляем в небрежении Храм Соломона, вернее, Храм Бога, в котором языческие народы воздвигли своих идолов и почитают их вопреки законам божеским и человеческим? Небрежем мы памятью и о Гробе Господнем, ведь один из вас своими глазами видел, в какой мерзости он пребывает. Турки насильственным образом вытащили оттуда все те подношения, которые вы сами приносили туда в качестве милостыни и которые вызвали многочисленные их насмешки над вашей религией. Однако же в этом месте, месте не безвестном, говорю я, упокоился и был погребен Бог, претерпевший за нас смерть. Сколь драгоценно место Гроба Господня, место желанное и несравненное! И при этом Бог до нынешнего дня не упускает каждый год совершать чудо! В дни воспоминания Его страданий, когда в храме угашаются все светильники, Божественное сияние вновь зажигает погасшие лампады. Чье каменное сердце, братья, не смягчится при виде столь великого чуда? Поверьте мне, уподобился зверю и оскотинился тот человек, чье сердце не пробудит к вере Божественная сила, присутствующая столь явственно! И тем не менее, когда вместе с христианами это чудо видят и язычники, они не исправляются! Конечно, они устрашаются, но не обращаются к христианской вере; чудо втуне для них, ибо они слепы. Вы, здесь присутствующие среди нас из числа вернувшихся оттуда, вы сами хорошо знаете, сколькими мучениями они утесняли вас, так что вы принесли в жертву Богу как ваши имущества, так и вашу кровь.

Мы это сказали, наши возлюбленные братья, для того, чтобы иметь вас в качестве свидетелей нашей речи. Неисчислимые страдания наших братьев и опустошения церквей Божиих столь велики, что поведать о них по отдельности нам совершенно невозможно. Нас преследуют слезы и стенания, вздохи и скорбные рыдания. Восплачем же, братья, и, рыдая, вздохнем с Псалмопевцем до глубины души! Мы печальны, мы несчастны, ведь в наши дни исполнилось пророчество: «Боже! язычники пришли в наследие Твое; осквернили святый храм Твой, Иерусалим превратили в развалины; трупы рабов Твоих отдали на снедение птицам небесным, тела святых Твоих зверям земным. Пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их» (Пс., 78: 1–3). Горе нам, братья! «Отдал нас на поношение соседям нашим, на посмеяние и поругание живущим вокруг нас» (Пс., 43: 14), так давайте хотя бы слезами соболезновать и сострадать нашим братьям! Мы, которые оказались в презрении у всех народов и сделались худшими, чем все прочие, давайте возвысим голос о чудовищном опустошении Святой земли! Какая еще земля заслуживает, чтобы ее называли святой, кроме той, где ступала нога Спасителя, которую прославили и освятили Его тело и тень, или же достославное присутствие святой Богородицы, или всеобъемлющий собор апостолов, или пролитая кровь мучеников, которой напиталась эта земля! Сколь блаженны, о, первомученик Стефан, камни, увенчавшие тебя![7 - Стефан, обвиненный в богохульстве, предстал перед синедрионом и, в частности, заявил: «Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы: кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, которого предателями и убийцами сделались ныне вы, вы, которые приняли закон при служении Ангелов и не сохранили» (Деян., 7: 51–53, вся речь Стефана 7: 2—53, 56). После этого Стефана вывели за город, где иудеи побили его камнями. Последними словами Стефана были: «Господи Иисусе! Прими дух мой. Господи! Не вмени им греха сего» (7: 59, 60).] Сколь счастливы, о, Иоанн Креститель, послужившие тебе при крещении Спасителя воды Иордана! Сыны Израиля, выведенные из Египта, были вашим прообразом, когда они, перейдя Красное море, взыскали эту землю своим оружием под предводительством Иисуса Навина (Иис. Нав., 1—24), изгнали оттуда иевусеев и прочих (Быт., 15: 21), и населили Иерусалим земной в подобие Иерусалима небесного.

Что говорим мы, братья? Слушайте и постигайте! Вы опоясаны поясом рыцарства и поэтому кичитесь с великой надменностью, терзаете своих братьев и устраиваете раздоры между собой. То рыцарство, которое отделяется от овчарни Искупителя, – не рыцарство Христово. Святая Церковь предназначила рыцарство для поддержки себе, а вы коварно наносите ей раны. Отдадим должное истине, глашатаями которой мы должны быть: воистину вы не придерживаетесь того пути, по которому вам подобает идти к спасению и вечной жизни. Вы – угнетатели сирот, вы – грабители вдов, вы – человекоубийцы, вы – святотатцы, вы – расхитители, чуждые закона. Вы за пролитие христианской крови ожидаете наемнической платы, и как стервятники, которые чуют трупный запах, так и вы предвкушаете войны в чужеземных странах и устремляетесь туда. Воистину, это наихудший путь, совершенно отдаляющий вас от Бога! Далее, если вы сверитесь с вашим духовным обликом, то вы должны либо как можно быстрее снять с себя подобный пояс рыцарства, либо как рыцари Христовы как можно скорее отважно выступить на защиту Восточной Церкви. Поскольку именно от нее исходит радость всего вашего спасения, ибо она вливает в ваши уста молоко божественной мудрости, она показывает вам святое учение Евангелий. Мы призываем вас, братья, удержите свою руку и не наносите смертоносных ударов вашим братьям, но ради своих единоверцев восстаньте против язычников. Под предводительством Иисуса Христа, нашего Главы, сражайтесь за Иерусалим мечом христианским, мечом непобедимейшим, мечом, превосходящим древние мечи Иаковы. Сражайтесь и изгоните из Иерусалима турок, превзошедших в нечестии иевусеев. Знайте – прекрасно пасть за Христа в том городе, в котором Он умер за нас. Впрочем, если случится умереть вам в пути, все равно будет для вас это ценно, и Христос примет вас в свое воинство. Бог платит одним и тем же денарием, будь то в час первый или одиннадцатый. Ужасно это, братья, ужасно, что вы простираете свои алчные руки на христиан; однако обращать меч против сарацин – наименьшее зло, а положить души свои за братьев ваших – это уже исключительное благо, потому что это дело христианской любви. И потому не должны вы волноваться о расходах завтрашнего дня: ведь вы знаете, что боящиеся Бога ни в чем не терпят нужды, как и те, что почитают его в истине. Богатства ваших врагов станут вашими, вы возьмете себе их сокровища и вернетесь с победой к себе домой, или же, обагрив себя собственной кровью, вы обретете венец вечной славы. Должны вы сражаться за такого Императора, у которого достаточно власти и богатства, чтобы вознаградить вас. Коротка жизнь, и невелик труд, за который, однако, вы получите в воздаяние венец неувядаемой славы. И теперь говорим мы с пророческой властью: «Препояшь себя по бедру мечем Твоим, Сильный…» (Пс., 44: 4). Препояшьтесь мечом, говорю я вам, и станьте сынами отваги, ибо лучше пасть вам на поле битвы, чем созерцать скорби своего народа и своих святых мест. Пусть ни богатства ваши, ни красота жен ваших не помешают вам отправиться в поход, и пусть будущие трудности не заставят вас остаться».

И, обращаясь к епископам, он добавил: «Вы, братья, вы, сослужащие мне епископы, и священники, и сонаследники Христовы, возвестите то же самое во вверенных вам церквях и проповедуйте во всеуслышание о походе в Иерусалим. Покаявшись в своих грехах и обретшие мир во Христе, обеспечьте себе их скорое прощение. О тех же, кто отправится в поход, надлежит нам быть молитвенниками за них, а вы будете для нас воителями за народ Божий. Нашим долгом будет молиться о вас, вам же надлежит сразиться с амаликитянами (Быт., 14: 7). Мы неутомимо простираем руки, как Моисей, с молитвой обращаясь к Небу, а вы, неустрашимые воины, обнажите и направьте против Амалика свой меч».

Под влиянием этих слов апостолического господина папы одни зарыдали, другие вострепетали, а иные принялись рассуждать об этом деле. Среди прочих участников собора, как мы заметили, был епископ Адемар де Пюи, благородный и знаменитый муж, который с радостным лицом приблизился к папе и, преклонив колено, испросил и получил дозволение и благословение идти в поход. Сверх того, папа повелел, что отныне все должны подчиняться епископу и что он должен стать во главе всей армии, как наместник папы, поскольку все знали его как прелата необычайно деятельного и предприимчивого…

Гвиберт Ножанский

Если среди церквей, разбросанных по всему миру, есть такие, что заслуживают, особенно из-за своих деятелей и местоположения, особого почитания (о деятелях я говорю потому, что большими привилегиями обладают апостольские кафедры; что касается второго, то точно такие же почести, что воздаются людям, могут оказываться и царским столицам, таким как Константинополь), то в наибольшей степени обязаны мы именно той церкви, через которую излилась на нас благодать искупления и которая является источником всего христианства. Если истинно сказанное Богом, что «…спасение от Иудеев» (Ин., 4: 22), то истиной является и то, что Бог оставил нам семя… чтобы не стали мы подобны жителям Содома и Гоморры. И семя это – Христос, в ком спасение и благословение всех народов. И тогда сама земля и город, где Он жил и пострадал за нас, по свидетельству Писания, – святые. Если, как говорят священные писания пророков, эта земля была наследием и святым храмом Бога еще до того, как Господь проходил здесь, то до какой же святыни она возвысилась, когда сам Бог в своем величии оделся здесь плотию, был питаем, возрастал и телесно обошел все местности в округе; и чтобы кратко выразить все, о чем можно было бы долго рассказывать, можно сказать так: здесь была пролита кровь Сына Божьего, более священная, чем небо и земля, и тело Его было положено в гробнице. Какого поклонения, как мы полагаем, она заслуживает? Если уже в то время, когда Господь только что был распят и город был еще во власти иудеев, он был назван евангелистом городом святым, когда «И гробы отверзлись, и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, пошли во святый град и явились многим» (Мф., 27: 52–53), и когда пророк Исайя говорил о «славном Его гробе», то воистину то же самое можно сказать о нем и ныне. Город сей не может разрушить никакое зло, и слава Гроба Господня неотделима от него. Мои возлюбленные братья, если вы поклоняетесь источнику этой святости и славы, если вы почитаете эти святыни, которые являют следы Его пребывания на земле, если вы желаете следовать и далее по пути, указанному Господом, вы должны напрячь все свои силы, чтобы очистить от языческой скверны Святой Город и Гроб Господень.

Если в древности Маккавеи снискали своим благочестием величайшую похвалу, ибо сражались они за свои обычаи и Храм, то и вам, воинам Христовым, выпала честь защищать свободу вашей страны от врага. Если вы полагаете, что в места, где пребывали некогда святые апостолы и другие святые, стоит стремиться, прилагая к этому все усилия, то почему же вы тогда отказываетесь спасти Крест, место, окропленное Его кровью, и Гробницу? Почему вы не хотите отправиться туда, заплатить своими жизнями за спасение их? Вы вели неправедные войны, вы в безумии обнажали мечи ко всеобщей погибели из-за алчности и гордыни, и потому вы заслуживаете вечной смерти и проклятия. Теперь мы призываем вас на войну, которая увенчает вас славной наградой мученика, что останется славным титулом на века.