скачать книгу бесплатно
– Намёк понял! – вырывает у меня Валерка авторучку. – Курсовую всей группой доделаем, к семинару тебя подготовим. Но ты – будь человеком, войди в его положение! Суть проблемы такова: через минуту Женьке расписываться, а его – нет! Представляешь?! Исчез куда-то. Вроде, за цветами побежал… Невеста в панике, тёща в истерике, голодные гости звереть начинают. Поэтому: будь другом, поучаствуй вместо него в церемонии, а? Лицом вы похожи, роста одного. Какая разница, кто в документе закорючку поставит – ты или он? Ну что тебе стоит каких-то пятнадцать минут побыть исполняющим обязанности жениха? А то его будущая тёща уже объявила, что если в течение ближайших пяти минут Женька не появится, не видать ему невесты как своих ушей!
Как ни отбрыкивался я (на фиг нужны такие приключения!), натянул Валерка на меня мой парадный костюм, всучил какие-то цветы и потащил к ЗАГСу, что на соседней улице. А там, у входа – толпа, все галдят, волнуются. Подвёл меня Валерка к невесте, а та отшатнулась, хотела даже убежать. Но он ей чего-то там нашептал, нашептал, она улыбнулась как-то вымученно и неохотно взяла меня под руку. Краем глаза я присмотрелся к невесте и этому Женьке-олуху даже позавидовал – везёт же некоторым! Правда, когда голос его будущей тёщи услышал и на неё оглянулся, сам чуть было не дал деру. Тут повели нас расписываться. Надел я невесте на палец кольцо, она – мне, заведующая ЗАГСом нам говорит:
– Люба и Женя, объявляю вас мужем и женой! Молодые, поздравьте друг друга.
– Делать-то что надо? – шепчу невесте.
– Целоваться…– обречённо вздыхает она.
Огляделся я по сторонам – жениха нет, как нет. Блин! Валерка рядом топчется, плечами жмёт, руками разводит… Среди гостей опять волнение, мол, чего это они как будто в первый раз друг друга видят? Ну, поцеловал я невесту, собираюсь сматываться – курсовую доделывать надо.
– Ты что?!! – ужаснулась Люба. – Хочешь одну меня оставить? Засмеют ведь, ославят… Очень тебя прошу: подожди ещё чуть-чуть, он, наверное, скоро будет. К тому же, самое сложное уже позади: нас с ним расписали, а теперь просто посидим до его возвращения за столом.
Пришлось мне и за столом сидеть в качестве и.о. жениха. А гости собрались, прямо-таки, сплошь эротоманы с садистскими наклонностями. Каждые пять минут: горько-горько, горько-горько… Тут поесть бы (когда ещё за таким столом посидеть доведётся?), а они никак не уймутся. Правда – врать не буду! – начал я потихоньку входить во вкус, и даже на дверь перестал поглядывать. Нет этого придурка Женьки? Ну и шут с ним! Невеста тоже дичиться перестала, начала мне на ухо всякие нежности нашёптывать. Но я, хоть и влил в себя шампанского с пол-литра, часы из поля зрения, всё же, не выпускаю. Шутки шутками, а уходить-то всё равно придётся – кто я ей на самом деле?
Ближе к ночи, когда половина гостей уже лежала под столами а другая собиралась к ним присоединиться, начал я потихоньку пробираться к выходу. У Любы – фонтан слез.
– Как же так?! – говорит. – Получается, свою лучшую в жизни ночь, которую я так ждала, мне придётся одной провести?
– Люба, – пытаюсь объяснить ей ситуацию как будущий юрист будущей юристке. – Рад бы тебе помочь, но я ведь всего лишь и.о. жениха. Мой нынешний заместительный статус не даёт на это права. Сама пойми: если вместо законного жениха с тобой останусь я, то данная ночь не будет считаться легитимной и, появись к утру Женька, с ним едва ли удастся достичь консенсуса.
– Заявится, – всхлипывает Люба, – приступит к своим прямым обязанностям. А до того момента побудь, пожалуйста, и.о. моего мужа?
Ну, подумал я, взвесил и решил, что негоже обижать бедную невесту в канун женского дня. Это, прямо, грех на душу взять!
…Прошёл месяц. Женька, паразит, так и не появился. Его, говорят, и на занятиях-то больше никто не видел. А я Любе как пообещал, так все эти дни и отбыл и.о. её мужа. Только вот с Любиной мамочкой (гибрид лесопилки с английской разведкой: всё вынюхивает, всё знает, и – пилит, пилит, пилит…) у нас как-то не сложилось. Она так и не смогла уразуметь, почему я не Евгений, а Александр, и почему меня надо называть и.о. зятя. Поэтому сняли мы с Любой квартиру, стали жить отдельно. А чтобы Женька, когда вернётся, мог нас найти, оставили у неё свой адрес.
Год спустя, уже после защиты диплома, Люба объявила, что скоро родит. И верно, из роддома забрал я её с крепеньким таким, хорошеньким мальчонкой. Смотрю на него, и никак не могу взять в толк: вроде я всего лишь и.о. мужа Любы, а Максим (так назвали новорождённого) – моя копия. Разве такое возможно? Или у природы на сей счёт своя законодательная база?
– Да все нормально, – улыбается Люба. – Со статусом Максима как-нибудь определимся. Пусть по отношению к Женьке он будет считаться фактическим сыном, а для тебя – и.о. сына, точно так же, как и ты для него – и.о. отца.
Подумал я и согласился – умнее, наверное, и не придумаешь. Через пару лет у нас появилась Валюшка (и.о. моей дочки), потом ещё один и.о. сына – Артём. Сначала, конечно, эти обстоятельства меня несколько смущали. А потом вдруг дошло, что так даже лучше! Скажем, появился Женька, а тут для него уже всё готовенькое – жена с кандидатской степенью, квартира, машина, трое детей детсадовского возраста. Не надо мучиться с ползунками, пелёнками, ветрянкой, корью… Но, вот, только нет его, и – всё тут! Где столько времени можно выбирать букет?! Но я твёрдо решил запастись терпением и дождаться его, во что бы то ни стало.
Дождался, блин! Нет, не Женьку. Максим сегодня домой прибегает, взволнованный, взбудораженный (уже совсем взрослый парень – на пятый курс университета перешёл). Я как раз на кухне хлопотал – 8 Марта на подходе.
– Бать! – орёт Макс с порога. – То есть, и.о. папы! Не знаю, что и делать. Мой друг сегодня женится. Через пять минут ему расписываться, а он куда-то побежал за цветами, и до сих пор не можем его найти. Правда, он меня попросил, что если опоздает, расписаться вместо него, как и.о. жениха. Что посоветуешь?
– Да, распишись… – пожимаю плечами. – Раз вернуться обещал, значит вернётся. Я, вон, уже двадцать лет с гаком дожидаюсь некоего Евгения, который, по идее, и есть юридический муж твоей мамы и твой теоретический папа. Пока что он, правда, не появился. Но я надежды не теряю – появится, никуда не денется.
Максим (уж не знаю чему) обрадовался, и вприпрыжку помчался в ЗАГС, а я сижу и чувствую, как меня вдруг начали одолевать какие-то смутные сомнения. Прямо, как киношного Ивана Васильевича. А что если Женька, вопреки всем моим ожиданиям, так и не появится? Как тогда быть? Как привести свой нынешний, фактический статус в правовое соответствие? К тому же, того гляди, с детьми начнётся путаница. Случись, мой и.о. сына Максим станет чьим-то и.о. мужа, так тогда и мои внуки будут с приставкой «и.о.»! Вернее, «и.о. и.о.»… Ё-моё! Да от такой головоломки даже у академика «крыша поедет». Что же делать?
Граждане, огромная к вам просьба: если кто-то из вас увидит Женьку в цветочном магазине, предайте ему, пожалуйста, что все мы его очень и очень ждём. А то ведь, чего доброго, я когда-нибудь и свой жизненный путь закончу в качестве и.о. усопшего. Вот влип! 1999 г.
* * *
ПАРИ НА «ЗАНАЧКУ»
(про несостоявшееся свидание и проигранный спор)
Обнаружив среди прочей корреспонденции, поступившей на плановый отдел, письмо, адресованное лично ему, Павел Мимоходов недоуменно вскрыл конверт, надписанный незнакомым женским почерком. Неизвестно отчего волнуясь, он быстро пробежал глазами по ровным, каллиграфически правильным строчкам.
«Павел Альбертович! – обращалась к нему незнакомка. – Очень прошу Вас дочитать моё письмо до конца, прежде чем Вы его, возможно, скомкаете и выбросите. Пожалуйста, не смейтесь надо мной, но Вы, и только Вы – именно тот мужчина, о котором я всегда мечтала и продолжаю мечтать. Моё сердце безраздельно принадлежит только Вам. Боюсь показаться навязчивой, но не откажите мне хотя бы в одной-единственной встрече. Мне так много Вам нужно сказать! Буду ждать Вас завтра, у входа в центральный дом культуры в шесть вечера. Очень надеюсь, что Вы придёте. Тая».
Отложив письмо, Павел задумался. Что бы это могло быть? Розыгрыш? Но написано как будто искренне. Кто же его автор? Мимоходов неожиданно припомнил гулянку на юбилее Анатолия Каравайкина, своего старого друга и зятя по двоюродной сестре, где заприметил одну привлекательную особу – стройную, светловолосую, в красивом изумрудном платье, выгодно подчёркивающем её весьма недурные формы. Загадочно улыбаясь, незнакомка пригласила его на «белый» танец, непринуждённо обвив шею руками и притянувшись к нему как магнит к железу. Вдыхая будоражащий запах духов, Павел почувствовал, как в его груди что-то бешено заколотилось, а руки, лежавшие на её талии, как бы сами собой съехали куда-то гораздо ниже…
Весь день он не мог отделаться от мыслей о загадочном письме. И уже дома, за ужином, Мимоходов, наконец, принял окончательное решение.
– Тань, завтра у нас на заводе совещание, – включив телевизор и, завалившись на диван, громко известил он свою «половину». – Просидим, наверное, допоздна.
– Да-а?.. – неожиданно этому огорчилась Татьяна, выглянув из кухни в поблёкшем, застиранном халате, отчего и сама показалась Павлу заурядной и потускневшей. – А я думала, будешь вовремя.
– Ну, не знаю… – Мимоходову за себя вдруг стало неловко, и он решил немного «подсластить пилюлю». – Если отменят, то приду, как и обычно.
Однако для себя он твёрдо знал: «совещание» не отменят!
…Поёживаясь под пронизывающим январским ветром, битый час Павел околачивался неподалёку от ЦДК, тиская в руках букет, для маскировки упакованный в газету, пока, наконец, не понял: она не придёт. Стиснув зубы, он нервно зашагал по малолюдной, кое-как освещённой редкими фонарями, заснеженной улице в сторону светящихся в её конце окон пятиэтажек. Проходя мимо первой попавшейся мусорной урны, он уже хотел швырнуть в неё так и не понадобившиеся цветы, но вдруг передумал.
Обида и негодование терзали его. Мимоходов, буквально, возненавидел обманщицу Таю, которая посмела не явиться на ею же назначенное свидание. Помимо этого, в глубине души он чувствовал, что «круто лохонулся», и это ощутимо уязвляло его самолюбие. Вот так, «на мякине», его до этой поры едва ли кто мог бы провести. «Ой, дурак! Ой, дурак! – без конца мысленно повторял Павел. – Не дай бог, кто узнает – хоть вешайся! Засмеют…»
И тут неожиданно он вспомнил про Татьяну. Подумалось: а как бы он отнёсся к тому, что если бы не его, а её кто-то неизвестный пригласил на свидание? И как бы он отреагировал, если бы она, сочинив ему небылицу про несуществующее собрание, побежала на рандеву с другим мужчиной? От таких мыслей Мимоходова бросило в жар. В нем заговорила ревность, быстро сменившаяся на запоздалое раскаяние. Верность законной жены, которую до этого он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, вдруг обернулась другой стороной… Он вдруг понял, что ведь и Татьяна кому-то может очень-очень понравиться. И кто-то другой может начать за ней ухаживать… И ещё неизвестно, отвергнет ли она знаки внимания поклонника, если, случись, узнает о сегодняшних похождениях своего «благоверного».
Чем ближе Павел подходил к дому, тем суровее становились его думы. Он решил заочно отомстить негоднице Тае. И – как отомстить! О-о-о! «Что, вертихвостка, хотела меня охмурить? – язвительно мыслил Мимоходов, – Надеялась разбить нашу семью? Черта с два! Зря старалась – не выйдет! Фигу с маслом тебе, а не цветы. Их получит та, которой они и должны быть предназначены – моя законная жена, чьего мизинца ты не стоишь!.. Поняла, мымра?!»
Обуреваемый такими правильными мыслями, он нажал на кнопку звонка. Сияя счастливой улыбкой, нарядная, неожиданно ставшая совершенно неотразимой, Татьяна распахнула дверь и радостно воскликнула:
– Ой, ну наконец-то! А я как чувствовала, что ты ко времени придёшь.
Слегка ошарашенный этой метаморфозой, Павел молча развернул газету и протянул жене прозрачный, хрустящий кулёк с тремя ярко-алыми розами.
– Пашка! Какой же ты, все-таки, молодец! – восхищённо ахнула Татьяна, принимая цветы. – Даже не надеялась, что вспомнишь про мой праздник.
Она поцеловала его и какой-то особенной, невесомой походкой направилась в зал к накрытому столу, подле которого, присматриваясь к бутылкам с лимонадом, крутились их сорванцы – Ромка и Славка. «Бли-и-и-и-н! – мысленно воскликнул Павел, прикрывая дверь. – Сегодня же Татьянин день! Как же я забыл? Ну и ну-у-у-у…» Ему вдруг стало по-настоящему стыдно за свою, пусть и не состоявшуюся, но – как ни верти – измену.
Неожиданно сверчком запиликал телефон. Подняв трубку, Мимоходов услышал голос своей двоюродной сестры Нины, жены Анатолия.
– Пашка? Так, говоришь, не пришла Таечка? Да? Ц-ц-ц-ц! – с «сочувственным» сарказмом Нина поцокала языком. – Ай-яй-яй! Ай-яй-яй! Какова негодница! Так бессовестно обманула порядочного, честного мужчину… Ну, что молчишь-то? В общем, проспорил ты, Паша!
– Ты о чем это? – ошарашенный её осведомлённостью, еле выдавил Павел.
– Забыл? Пить в тот раз надо было меньше, – засмеялась его собеседница. – Помнишь, когда-то я тебе высказывала насчёт той фифы, Толькиной родственницы, которую ты на его именинах прилюдно начал тискать за задницу? Вот. И мы с тобой заключили пари. Ты ещё тогда расхвастался, мол, свою родную и любимую Таню ни на кого не променяю!.. Вот мы и поспорили, что если такое, всё же, случится – надумаешь гульнуть, ты на свою «заначку» вместо лодочного мотора купишь Татьяне новую шубу. Так что, раскошеливайся, «Казанова». Ей об этом рассказывать не собираюсь – зачем расстраивать? Но ты – знай: хоть раз вильнёшь «налево» – сама с тебя шкуру спущу. Запомни!
Раздались короткие гудки. Растерянный, сконфуженный Павел медленно опустил трубку…
* * *
Глава 2 ПАТЕФОНОВСКИЕ БЫЛИ
Кто не читал весёлые рассказы Н.В.Гоголя, написанные им от имени пасечника Рудого Панька, который поведал миру были, услышанные им от некоего дьячка сельской церкви? Впрочем, изложенные в них события происходили в стародавние времена. Вот и подумалось: ну а почему в более поздние времена, скажем, сельский бухгалтер не может поведать о не вполне обычных событиях, происходивших в его селе? Конечно, может! Так и появились «Патефоновские были» о весьма загадочных происшествиях, некогда происходивших в отдалённом, российском селе Баклушине.
* * *
СЮРПРИЗ К ЮБИЛЕЮ
(быль, рассказанная главбухом АО «Баклушинское» П.П.Патефоновым)
Лет двадцать назад история эта случилась. Или даже больше… Бо-о-о-льше! Ох, скажу я вам, «весёлое» было время! В ту пору, помнится, рубли мы получали миллионами, на базар ходили с мешком денег, а покупок на них набирали столько, что и в кармане умещалось. К той поре мы уже успели выучить мудрёные заграничные слова – «ваучер», «приватизация» и «инфляция». Наш совхоз превратился в АО, коров и свиней в нем поубавилось, куры исчезли напрочь, зарплата стала расти как на дрожжах, а холодильники иной раз пустели настолько, что заведись там хоть чуть-чуть уважающая себя мышь, она немедля повесилась бы…
Однажды вечером готовились мы встречать гостей. Супруга моя, Лидия Аристарховна, хозяйничала на кухне, а я в зале наводил блеск в поте лица. Сам, про меж делом, то на часы, то на стол поглядываю. А на нем, знаете ли, такая деликатесная композиция образовывается – хоть натюрморт пиши. А то ж! Аристарховна у меня такая умелица, что и не будет ничего, а всё равно найдёт, чем стол накрыть. И вдруг замечаю среди стеклянной «артиллерии» вин и наливок (понятное дело, марки «Сделай сам») какую-то фирменного вида пузатенькую бутылку с надписью иностранными буквами «Джин». Ишь ты, думаю, моя Аристарховна для кого-то расстаралась. И, скорее всего, для моего племянника Андрюхи. Ну-у-у, это фрукт – не нашего огорода! Как же! – целых три года в чьём-то посольстве сантехником работал, пока спьяну не устроил там потоп во время то ли – раута, то ли – ленча, и не вылетел с работы как опасный диверсант. С тех пор обретается у нас, в Баклушине.
И вот – надо же греху случиться! – разобрало меня любопытство: что же это за пойло такое? Дай, думаю, хоть на язык этот джин попробую. А то застолье начнётся, и даже понюхать, может быть, не удастся. Недолго думая, отвинтил я пробку, а из бутылки – как фыркнет! Похлеще шампанского. В глазах у меня защипало, в ушах зазвенело, в носу защекотало… Кое-как прочихался, и вижу такое диво: посреди комнаты стоит женщина лет тридцати пяти в дорогой шубе, все пальцы – в золотых перстнях, в ушах серьги по полкило, на лице пуд помады и румян. Я сначала подумал, что это свояченица Фаинка раньше времени пожаловала. Но потом пригляделся – нет, не она.
– Вы, – спрашиваю, – кто, откуда и по какому делу?
Она эдак поморщилась и отвечает нехотя, сквозь зубы.
– Я – джиннша из этой стеклотары. За своё освобождение могу исполнить любое твоё желание.
– Почему только одно? В сказках всегда три исполняют.
– Радуйся, что хоть одно. Сам должен понимать – инфляция, она и в сказке – инфляция.
– Значит, всего одно… И, прямо, любое-любое?..
– Да, любое, а не «любое-любое». Я джиннша строгих правил, так что, губы не больно-то раскатывай!
– Очень ты мне нужна! Тем более, в такой день.
– Что ещё за день?
– Юбилей у нас, сорок лет совместной жизни. Ну, желание так желание. Сделаю-ка я сюрприз своей «половине». Давай, знаешь, «Волгу»!
– Пожалуйста. Но, поскольку сумма вознаграждения ограничена конкретным лимитом, предложить могу лишь ГАЗ-21. Год выпуска шестидесятый, двигатель требует капитального ремонта.
– Чего?!! Да на кой она мне? Уж лучше отдай наличными.
– Согласно последней инструкции, вознаграждение наличными и драгоценностями не положено. Только предметами быта.
– Ну, у вас и бюрократия! Никогда бы не подумал, что у джиннов такое возможно.
– У вас учимся. Хорошо, не хочешь машину, заказывай что-нибудь другое.
– Другое… А что, если я попрошу цветной телевизор?
– Это можно. Итак, записываю: завод изготовитель, марка, размер экрана по диагонали?
– Да откуда мне это знать?! Я же не товаровед. Давай, какой хочешь, а то наш уже полгода стоит как пень.
– Интересно, а как же я заявку буду заполнять? С потолка, что ли? Это только в вашем колхозе по такой методе составляются годовые отчёты. У нас всё строго – буква в букву! Кстати, забыла предупредить: в твоём распоряжении осталась всего минута. Не успеешь придумать подходящего желания, право на вознаграждение будет считаться утраченным.
– С ума сойти!!! Черт знает что! Ну, ты хотя бы этот «ящик» можешь оживить?!
Она хмыкнула, подошла к нашему телеку и с размаху кулаком по экрану – бабах! Я даже зажмурился. Открываю глаза – никого нет. Стою и думаю: а была ли она вообще, эта джиннша, или мне она только померещилась? И тут вдруг появляется моя Аристарховна. Увидела пустую бутылку, да как запричитает:
– Господи! Люди добрые! Вы только посмотрите, чего натворил старый дурак! Взял, и выдул целую поллитровку. И почему именно эту?! Племяша твоего, Андрюху привередного, чем теперь прикажешь потчевать? Вот так подарочек мне сделал старый хрыч! Вот так сюрприз!
Вижу – дело плохо: платочек достала, носом зашмыгала… Значит слез не миновать. Этого только не хватало! Чтобы хоть как-то поправить положение, сам не соображая, что делаю, впопыхах хватаю штепсель и – раз! – в розетку. Что бы вы думали? Телик – как будто этого только и ждал: экран засветился, звук прорезался… Моя юбилярша застыла и руки врозь. Потом как кинется мне на шею…
– Ну, молодец, – кричит. – Неужто, сам починил?! Вот так подарочек! Вот так сюрприз!
В этот момент заваливают гости, столпились в дверях, глаза таращат… И как не удивиться? Вопреки стараниям телемастеров, работает наш «ящик» как новенький, на экране то ли мексиканцы, то ли бразильцы никак не наскандалятся, а у нас – всё совсем наоборот… Полная взаимность. Кум Василий своей благоверной бурчит:
– Гляди и усваивай, что значит неувядающие чувства!
Сели мы за стол, опрокинули, как водится (Андрюха, я так понял, от удивления весь свой кураж растерял и пил то же, что и все остальные, без всяких своих обычных «Фу!» и «Фи!»). Стал я рассказывать про джинншу – смеются, никто не верит. Даже обидно! А вы бы поверили? 1996 г.
* * *
СВИХЛЯНДИЯ
(быль, рассказанная главбухом АО «Баклушинское» П.П.Патефоновым)
Да-а-а… Хитрая штука – жизнь. Никогда не угадаешь, что она завтра может преподнести. Вон, было время, прозванное «железным занавесом», когда даже за штаны с импортной этикеткой могли в шпионы записать. А то! В сельмаг такие, чрезмерно фасонистые, понятное дело, никогда не завозили. Значит, или из-под полы эти джинсы купил, поддержав рублём криминальный «чёрный рынок», или выменял у какого-нибудь шпиона на военную тайну. Зато потом, когда «катастройка» победила, такое началось!.. По телеку нудистов начали показывать, наши генералы с американскими братание затеяли, отменили 6-ю статью тогдашней Конституции… А со мной приключилась и вовсе невероятная история.
Не знаю, как вы, а я всю жизнь мечтаю съездить куда-нибудь очень-очень далеко. Ну, если, скажем, не на Ямайку или Занзибар, то, хотя бы, в какое-нибудь Монте-Карло. Но так уж устроена наша жизнь, что путешествовать мне доводилось, в основном, не дальше Сыктывкара или Вологды-гды, где проживает дальняя родня. А тут однажды, нежданно-негаданно, оказался я в чужом городе.
…Иду это я, значит, по совершенно незнакомой улице и никак не могу сообразить: а куда ж это я попал? То, что город иностранный – догадался сразу. Дома – это и без очков видно, не нашей архитектуры. Таблички с названиями улиц на каком-то иностранном языке. Много старинных зданий, красивых таких, расписных, с колоннами… И ещё в этом городе абсолютно всё – куда ни глянь! – совсем не так как у нас: по тротуарам катят авто и фаэтоны, по проезжей части валит народ. И одето тамошнее население, я вам скажу, чуднее не придумаешь. Ладно, там, женщины в галифе и шароварах – дело для нас уже привычное. Так и мужики все до единого в женских нарядах – платьях, юбках и сарафанах. От «мини» до «макси». На меня со всех сторон таращатся, исподтишка в мою сторону пальцем тычут. Надо думать, мой вид им очень уж странным показался. Вышел я на площадь, а там ярмарка – шум, гвалт…
Неподалёку от меня двое торгуются, никак не поладят. Торговец кипятится, доказывает, что товар у него скверный – хоть на помойку выбрось, и высокой цены назначить за него никак не может. Покупатель, наоборот, из себя выходит, не соглашается брать по дешёвке. Подбежал к ним стражник в балетной юбочке-пачке, с саблей на боку. Узнал в чем дело и давай крыть торговца:
– Как ты смеешь, – рычит правоохранитель, – хороший товар продавать по низкой цене? Ещё раз замечу – приговорю к награде!
А я стою, и – рот шире ворот: это что за такая странная коммерция?! Смотрю, из толпы подходит ко мне щёголь в дамской шляпке с вуалью и мини-юбке со шпагой на боку. Весёлый такой, улыбчивый. Хотя по глазам видно: врун и обманщик – каких поискать! Поклонился он со всякими выкрутасами и отрекомендовался:
– Виконт де ля Фанфарони, мэр этого города, именуемого Брехохвастон. Не слышали о таком?
Я тоже на его манер изобразил что-то наподобие реверанса и представился:
– Пётр Петрович, бухгалтер. Нет, – говорю, – про ваш Брехохвастон слышать не доводилось.
– Да, да, я вижу, что вы чужеземец, – говорит он мне, – и, возможно, эта пикантная сцена купли-продажи вас несколько удивила и показалась вам несколько странной…
Ну, если честно, то – да, показалась. Но, не знаю почему, мне тоже вдруг захотелось показать этому Фанфарони, что и мы не лыком шиты, что и мы можем такое отчебучить – хоть стой, хоть падай.
– Ну, что вы! – говорю ему доверительно. – У нас тоже всякое бывает. Случается, свои производства такими налогами облагаем, что их продукция всякую конкурентоспособность теряет. Зато, никаких препятствий импорту. Вези – не хочу!
Виконт восхитился:
– О-о-о! Велл, велл!
