скачать книгу бесплатно
Я поджимаю губы, дёргаю за ручку двери, но она, как и ожидалось, заблокирована.
– Я хочу уйти, открой, – произношу тихо, наблюдая, как он нервно поигрывает скулами.
– Сейчас. Сейчас немного посидим и пойдём, – произносит хрипло. Так, словно ему тяжело дышать.
– Я хочу уйти сейчас. Одна. Я ухожу, Илья. Ухожу к Елене Мироновне, – наверное, мне не следовало бы говорить это в такой момент, ведь он ещё толком не успокоился. Вряд ли приступы проходят так быстро. В прошлый раз на это ушло около полутора или даже двух часов. Но я больше не намерена терпеть подобное отношение от того, кого считаю самым родным человеком. Слишком больно и жестоко. И я не о пощёчинах. Я о том, что он в принципе может поднять на меня руку или изнасиловать, или… Я не знаю, на что Филатов способен ещё. И это меня страшит.
– Нет, – отвечает он кратко и продолжает сидеть с закрытыми глазами, похрустывая сбитыми костяшками пальцев. Кожа до крови содрана, до мяса. И мне страшно представить, что там с тем несчастным, если у Филатова так руки изувечены. Впрочем, гопник меня сейчас интересует меньше всего, как бы жестоко это не прозвучало. Уверена, не появись там Илья, он бы затащил меня к себе в машину и… Что было бы дальше, я бы знать не хотела. Но Илья… За что? Почему он так со мной?
Всхлипнув, снова дёргаю ручку. Она по-прежнему не поддаётся, а я чувствую, как начинает гореть ушибленная скула. Он ударил меня! Ударил! И если в первый раз я не восприняла пощёчину, как нечто ужасное, то сейчас я понимаю, что он действительно меня ударил. А мог и вовсе избить, как того беднягу.
– Дружок твой? – спрашивает Филатов, вдруг открыв глаза и уставившись на меня в зеркало.
– Я впервые его видела, – произношу твёрдо, холодно. Меньше всего мне сейчас хочется говорить с ним. А тем более объясняться и оправдываться. Я ни в чём не виновата.
– А в корыто своё он тебя так зазывал, будто вы с детства дружите, – в голосе Филатова явственно звучит обвинение. Словно я предала его, словно это я ему боль причинила, а не он мне.
– Его послал…
– Я знаю, кто его послал! – рявкнул так, что я едва не оглохла. Втянув голову в плечи, прикусила щеку изнутри. – Мне интересно, какого хрена ты сразу же не позвонила мне?! – глаза поднимаю, на его отражение смотрю и там… Нет, там не сожаление. Там страх. Я отчётливо вижу страх в его глазах.
– Я не успела. Пыталась убежать от него, но зашла в тупик, – я сама не понимаю, зачем говорю с ним, пытаюсь объяснить что-то. Оно само как-то получается.
Филатов нервно постукивает пальцами по рулю, о чём-то думает. А потом, резко развернувшись ко мне всем корпусом, ловит за лицо. Всматривается в припухшую скулу, аккуратно проводит по ней большим пальцем.
– Какой же я мудак, – произносит с тяжёлым вздохом, головой качает. – Маленькая моя… Прости, малыш. Слышишь? Давай сейчас поднимемся домой и поговорим, ладно? Нам просто нужно поговорить, – он уговаривает меня так, словно ему, и правда, есть дело до моего мнения. Но я не верю. Я больше не верю ему. Не знаю, кто передо мной. Тот замечательный парень, в которого я влюбилась едва ли не с первого взгляда или же другой… Тот, что в зверя превращается, стоит мне сделать что-то не так.
Да, я была неправа, когда пообещала Максу ждать его. И вообще, не нужно было навещать его в КПЗ. Но человек по природе своей неидеален. И да, мы все совершаем ошибки. Довольно часто совершаем. Но не бить же за это! Тем более жену!
– Илья, я хочу уйти. Я не готова сейчас говорить. Я вообще не готова возвращаться с тобой домой, – прошу тихо, без прежней уверенности. Потому что взгляд его от щеки к глазам моим поднимается и мгновенно свирепеет. Филатов сдерживается, но напряжённые челюсти и вены, вздувшиеся на его руках, предупреждают об опасности.
– Придётся. Потому что ты моя жена. Ты та, кого я выбрал из тысяч девок. Ты могла остаться одной из них, тех, которых я трахал и уже к утру забывал. Но я выбрал тебя, – повторяет с нажимом. – И ты будешь со мной всегда и в любой ситуации. А теперь мы пойдём домой. Нам нужно поговорить.
Я понимаю, что спорить с ним бесполезно. Так только хуже сделаю. Либо оттащит меня домой за волосы, как тащил к машине, либо вообще изобьёт. Мне нужно выждать и принять решение…
ГЛАВА 8
– Я не знаю, как так вышло, правда. Я его услышал и… – шумно выдыхает, головой качает. – Не знаю. Планку сорвало. Он тебя мог похитить, изнасиловать и ещё целую тучу всего. Я вспылил. А ты под руку полезла. Вот зачем, малыш? – смотрю на него, сидящего прямо на полу у моих ног, и не понимаю. Категорически его не понимаю. Он сейчас пытается внушить мне, что я сама виновата в том, что получила по морде? Или он действительно так считает?
Резко поднимаюсь с дивана, намереваясь уйти, но Филатов одним движением и лёгким рывком усаживает меня обратно.
– Ну и куда, мм? Куда ты от меня уходить собралась? К Максу своему? Так он на зоне ещё. И вряд ли оттуда выйдет, – Филатов не похож на убийцу. По крайней мере, не был им раньше. Но сейчас я смотрю в его глаза и понимаю, что он не пугает. Он обещает.
– Илья, не говори так.
– А что такое, малыш? Боишься за него? – усмехается, только нет добра в этой улыбке.
– Перестань. Ты со своей ревностью совсем уже с ума сошёл. Я не о Максе беспокоюсь, а о нас! Как ты не понимаешь? Ты избиваешь всех вокруг, включая меня, и твердишь, что поступаешь правильно и это я виновата, а не ты! Ты сейчас угрожаешь убить человека просто за то, что он был в меня влюблён и не теряет надежды, что я его жду! Очнись, Филатов! Что ты делаешь? – срываюсь на крик и Илья будто даже приходит в себя. Взгляд меняется, трезвеет, что ли. – Ты говоришь, что не хочешь меня потерять, но делаешь всё для того, чтобы так и случилось! А я не хочу так! Не хочу, чтобы ты ревновал меня без повода к каждому столбу и распускал руки! И я уйду, слышишь? Я уйду, если ты не прекратишь! Я не стану твоей жертвой, Филатов! Я заслуживаю лучшего! Я верна тебе была и есть, да я даже ни разу не взглянула на другого мужчину! А ты меня в шлюхи какие-то записал и строишь из себя оскорблённого! Я подам на развод, если это не прекратится! Понял меня?!
Я отчётливо увидела, как Филатов побледнел. Его загорелая кожа стала белее мела, и я испугалась, что у него приступ. Очередной приступ ярости или сердечный, пока не ясно, но с ним явно что-то не так.
– Нет, – выдавил из себя, смыкая пальцы на моей лодыжке. – Я не отпущу тебя. Ты не уйдёшь. Ты меня не бросишь, потому что тогда я тебя убью, – он произнёс это очень тихо. Но ни на секунду не закралось подозрение, что это обычная попытка напугать. Это предупреждение.
– Ты меня пугаешь, Илья.
– Я знаю. Прости, – в глаза мне смотрит, а там столько чувств, что не прочесть их все.
– И что теперь? Будешь держать меня в страхе? И сколько так? Сколько времени тебе удастся удерживать меня на поводке? Месяц, год, два? А дальше что, Илюш? Страх в ненависть превратится, и я тебя возненавижу. Рано или поздно это случается со всеми, кто переживает насилие. Или мы оба с ума сойдём. Ты этого хочешь?
Он понимает, что я права. Тогда я ещё могла достучаться до него. Тогда он был ещё моим Ильёй, а не грозным господином Филатовым. Жаль, продлилось это недолго.
– Прости. Я чушь несу. Идиот, – голову на мои колени кладёт, обнимает за талию крепко, сильно. И вроде как даже сожалеет. – Прости. Я больше не трону тебя, – голову поднимает, убирает от моего лица пакет со льдом и вниз меня стаскивает, на ковёр. – Веришь?
Я вздыхаю, головой качаю.
– Извини, но нет. Ты уже однажды мне обещал, что больше руку не поднимешь. Но это случилось снова. И случится ещё не раз. Нам нужно пожить отдельно, Илья. Всё обдумать и решить… Стоит ли продолжать этот брак. Признай, мы не готовы быть супругами. Мы поспешили. Пошли на поводу у чувств, но теперь эти чувства нас пожирают. Ломают нас, понимаешь? И я очень боюсь, что однажды ты совершишь что-нибудь непоправимое.
Илья будто не слышит. Пытается поцеловать, но я уворачиваюсь и он, наконец, оставляет эти попытки. Встаёт, оставляя меня на ковре, ерошит свои волосы, прохаживается по квартире туда-обратно.
– Ладно! Что ты предлагаешь? – он неслабо нервничает, понимает, что всё серьёзно и мой бунт не погасить словами и ласками. А ушибленная скула между тем слегла припухла и даёт о себе знать тупой болью. Он то и дело бросает на моё лицо озадаченные взгляды, когда я убираю пакет со льдом. Видимо, зрелище не очень, потому что он тут же отводит глаза в сторону.
– Я уеду к крёстной, и ты дашь мне пару дней подумать. И подумаешь сам, стоит ли нам быть вместе. Потому что, если ты намерен продолжать в том же духе, то я пас, Илья.
Время останавливается. От его решения зависит будем ли мы вместе и дальше. Потому что, если снова заупрямится и попытается манипулировать мной, я не смогу ему поверить.
Но Филатов меня удивил. Обыграл даже можно сказать.
– Хорошо. Если ты считаешь, что так будет лучше – окей! – махнул рукой на дверь. – Можешь ехать к своей крёстной. Ладно, – а потом в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и дёрнул меня вверх, вынуждая выронить пакет со льдом и испуганно охнуть. – Но пообещай, что будешь отвечать на мои звонки. Иначе я разнесу халабуду твоей Елены Мироновны в щепки.
Вздыхаю, поджимая губы. Опять угрозы, опять попытки запугать.
– Я ничего тебе обещать не буду, Филатов. Если я тебе дорога, как ты говоришь, тогда тебе придётся смириться и подождать. Ты меня ударил. Посмотри, что ты сделал. По-твоему, ты ещё можешь ставить мне условия? После этого? – голос начинает дрожать, а Филатов отступает.
– Я отвезу тебя. Возьми необходимые вещи.
ГЛАВА 9
Разлука с Ильёй повергает меня в состояние затянувшегося тяжёлого стресса. Ещё немного и заработаю себе депрессию. Мне не хочется учиться, выходить на улицу. Да вообще самые банальные задачи, такие, как поесть или застелить постель, превратились в тяжёлые обязанности, выполнять которые совершенно не хочется.
Так и лежу уже три дня, глядя в одну точку на потолке. Поворачиваюсь на бок, смотрю в стену. На другой бок – и взгляд упирается в тумбочку. А больше ни на что сил нет. Из меня будто все силы выкачали.
Плакать не хочется. Кажется, слёз вообще нет. Просто какая-то апатия. Абсолютная, пугающая. Но пугает она больше крёстную, чем меня.
– Ты совсем ничего не ешь. Так нельзя, – ставит на тумбочку тарелку супа и садится рядом. Я чувствую умопомрачительный запах еды, но почти уверена, что не смогу проглотить и ложку. – Варя? Ну что же ты, солнышко? Ну нельзя же так.
Изначально Елена Мироновна рассвирепела, когда увидела меня на пороге своей квартиры с сумкой и синяком на пол лица. Она ругалась, как наш детдомовский завхоз и грозила Филатову судами и страшными карами. И даже пыталась ему позвонить с моего телефона, пока я не отобрала у неё мобильник и не швырнула в стену.
А потом крёстная сникла и затаилась. Супчики мне носила, печеньки. А я куска проглотить не могла, потому что там, в горле, комок, как камень, поперёк встал. Горький на вкус, отвратительный.
На второй день я попыталась собрать свой разбитый телефон, но он восстановлению уже не подлежал. Проще купить новый. Было горько. Не из-за железяки этой, конечно. От того, что Илья будет мне звонить, а я не отвечу. А мне бы хотелось голос его услышать. Просто знать, что с ним всё в порядке. И что он скучает и переживает из-за случившегося.
– Ну что делаешь? Оставь уже этот телефон. Выбрось его. Не нужно нам ничего от этого негодяя. Сами всё купим. У меня кое-какие сбережения есть, и на телефон тебе хватит и на вещи новые. А эти ему верни, – настаивала тогда крёстная. Пока я глаза не подняла и на неё не посмотрела. И она поняла, почему я плачу. Не из-за шмотья. Кому оно вообще нужно?
Ну а ближе к вечеру накрыла апатия. Так и лежала я уже сутки, словно каменная статуя. Бледная, страшная, никакая.
– Варюш. Я прошу тебя, моя хорошая, сядь, поешь. Нельзя так. Думаешь, он сейчас так же по тебе страдает? Небось уже и забыл, что у него жена есть. У таких как он обычно знаешь сколько таких, как ты?
Я на крёстную взгляд опустила, а она тяжело вздохнула.
– Он меня любит.
– Как же! Любит! – Елена Мироновна вскочила, принялась поправлять вязанную салфетку на тумбочке и переставлять тарелку с места на место. – Любил бы – не ударил! А это, моя дорогая, не любовь. Ему просто надоели его модельки глупые! Решил себе девочку чистую да невинную взять. Ну и взял! А она побежала, думала сказка с таким будет. Ох, не нравится мне этот твой Илья. С первого взгляда не понравился и не зря. Сейчас главное с разводом не затягивать. Жаль, конечно, что место в общежитии потеряла, ну ничего. Со мной будешь жить пока. Учёбу закончишь, а там…
Я резко села на кровати, на неё уставилась.
– А вы уже всё спланировали, да? А меня спросить забыли?
Крёстная присела, за руку меня взяла.
– А ты что же, вернуться к нему хочешь? После этого? – на мой синяк кивнула.
– Я не знаю, чего я хочу. Но точно не того, чтобы кто-то за меня решал, как мне жить дальше, – свою руку из её вырвала и в ванную убежала, чтобы там закрыться и реветь до глубокой ночи. Апатия, наконец, отпустила. Но на её место пришёл страх. Страх потерять его, своего Филатова.
*****
Илья опоздал на важную встречу впервые за… Да, наверное, вообще впервые. Он всегда старался быть ответственным. Сначала, чтобы отцу соответствовать, а потом, чтобы соответствовать себе самому. Работа – это главное. Встать у руля семейного бизнеса – самая важная цель в жизни.
Но то всё было «ДО». До того, как влюбился в девчонку с курса. До того, как сделал её своей женой и до того, как сошёл с ума от неё. От ревности, от жуткого, пробирающего страха потерять эту девочку. Единственную, верную, влюблённую в него по уши. Ту, что никогда не бросит, даже если вдруг окажется на дне. Потому что ей не нужны деньги, ей не интересны шопинги в Италии и Англии, тачки и брюлики. Ей вообще ничего не нужно, кроме него. Таких девочек – одна на миллион. И конкретно эта была создана для него.
А он всё просрал. Упустил. И теперь, глядя, как она утекает сквозь пальцы, был готов снова лечь в дурку, да куда угодно, хоть в клетке себя запереть, лишь бы всё исправить. Лишь бы больше не видеть страх в её глазах. И те следы, что он оставил на её красивом личике.
Уже три дня он жил, будто в каком-то тумане. Нещадно пил, пытаясь залить жажду, которую утолить в состоянии только Маленькая. И не мог. Хотел за ней поехать, когда не ответила ни на первый его звонок, ни на второй, ни даже на десятый. Хотел вломиться туда и забрать её домой. Но вовремя себя одёрнул.
Нельзя. Нужно дать ей время остыть. А потом они поговорят и всё наладится. Маленькая простит его, никуда не денется. Она же любит.
Коротко извинившись, но не искренне, а так, для проформы, ввалился на стул по правую руку от отца. Филатов-старший еле слышно цыкнул, зыркнул на него исподлобья и принюхался. Илья сделал вид, что не заметил, с каким удивлением смотрели на него партнёры. Да и, если честно, как-то индифферентно было. Вообще.
Когда все разошлись, отец постучал ручкой по столу, привлекая внимание.
– Я вижу, свадьба тебе на пользу не пошла, да, сын? – посмотрел на него хмуро, сдвинув брови. – Что это за вид? Я уже молчу о том, что ты половину встречи пропустил.
– Отец, – выдохнул устало. – Давай потом. Не сейчас.
– Ну да, судя по перегару, словно рядом со мной грузчик сидит, тебе сейчас не до разговоров, – а потом взгляд на сомкнутые в замок руки опустил, вернее на сбитые костяшки и глаза закрыл. – А это что? Ты опять за своё? Кого на это раз отметелил? Надеюсь, не эту свою… Жёнушку? – а Илья голову вскинул, отцу в глаза посмотрел, и Александр глухо выругался. – Ты что, совсем, что ли? Девку свою избил?
– Она не девка. И это не об неё… – прохрипел, чувствуя, как накатывает тошнота. Не от похмелья, нет. От себя самого блевать захотелось. По-скотски поступил, тут не отмажешься и глаза не закроешь, потому что всё можно. Жену избил, как паршивый лох. Даже в детстве на девчонок руку не поднимал, а тут… Самую родную девочку. Идиот.
– Не покалечил хоть? – громыхнул отец, а Илья головой качнул. – Хотя, глядя на твои руки, нужно спросить жива ли она вообще.
– С ней всё в порядке. Не об неё это! – повторил с раздражением. – Её только раз ударил, – но этого хватило.
– Ну и за то спасибо. Где она?
– К своей опекунше уехала.
– Так ты поэтому квасишь? Из-за бабы? Карту её заблокируй, через неделю максимум сама прибежит. А ты в чувство давай приходи. И чтобы завтра был, как огурчик. Завтра у нас тяжёлый день, если помнишь. Не вздумай выпустить из рук итальяшек. Мы этого контракта много лет ждали. Не вздумай, Илья!
Александр смотрел на сына и понимал, что говорит со стеной. Не слышал его Илья. Совсем уже помешался на этой своей малолетке.
– Я буду завтра, – вяло отозвался Филатов-младший, осушил стакан с водой до дна и поднялся, чтобы уйти.
– Илья? – отец окликнул его уже в двери. – Нельзя быть женщин. Даже если ярость обуяла, нужно перетерпеть. Выгони её в конце концов или, наоборот, под замок посади, но бить – нет. Мне на девку твою плевать. Я не хочу, чтобы ты перестал уважать себя. Ты мой сын. Моя гордость. Вспомни, чему я тебя учил. Не унижай себя такими поступками. Баб много, а гордость она одна. И стержень свой не гни из-за какой-то овцы. Она того не стоит.
Она мира целого стоит. Его маленькая… Спорить с отцом не стал. Дверь захлопнул и ушёл в ближайший бар.
ГЛАВА 10
Отец ломился в квартиру, как ошалевший, едва не вынес дверь. Пришлось разлепить глаза и подняться с дивана, чтобы открыть.
Тот ворвался с руганью и грохотом, окинул сына тяжёлым взглядом и, поморщившись, прошёл мимо.
Швырнул на журнальный стол папку с бумагами, на пол со звоном посыпались пустые бутылки.
– Какого хрена ты творишь, Илья?! Что это такое я тебя спрашиваю?! Ты посмотри на себя в зеркало! Выглядишь, как кусок говна! Ты что, сутки квасил?!
Илья со вздохом опустился на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза. Хотелось тишины и минералки. А лучше поспать.
– Если ты пришёл морали мне читать, то не стоит тратить время.
Отец вздохнул, покачал головой, а во взгляде разочарование полное. Впрочем, эту эмоцию в его глазах Илье не в первой видеть.
– Я пришёл сказать, что контракт твой подписан. Несмотря на то, что ты не пришёл на встречу. Я всё сделал сам.
– Круто, Александр Иванович, – поаплодировал отцу с ухмылкой и потянулся за бутылкой с виски. – Теперь у тебя есть весомый повод понизить меня до грузчика, – налил виски в бокал, залпом выпил.
Отец шагнул к нему, вырвал бутылку и швырнул её в стену, где тут же всё брызгами заляпало, а звон стекла заставил стиснуть челюсти.
– Если это всё…
– Нет, не всё! – рявкнул отец, а потом, выдохнув, устало опустился в кресло. Взъерошил пальцами короткий ёжик волос, в пол уставился. – Обьясни мне, сын, что с тобой происходит? Это из-за неё? Из-за соплюхи этой? Ради чего ты решил похерить всё, чего добивался столько лет? Просто в один момент спустить всё вникуда. Зачем? Почему? Она того стоит? Стоит того, чтобы ты на самое дно опустился? Стоит она того, чтобы ты отказался от своих принципов? Ты же всегда ответственным был. Всегда чётко обозначал ориентиры и двигался в точно заданном направлении. И что я вижу сейчас? Сидишь в окружении пустой тары и бухаешь, как скотина. Скажи мне, сын, твоя тёлка вернётся к тебе, если ты в законченное чмо превратишься? А? Любить тебя будет такого? Или может со дна подняться поможет? Руку тебе протянет твоя эта девка?
– Она не тёлка и не девка. Она жена моя, – подался вперёд, склоняясь над столом. – И не вмешивайся в мою жизнь. Ты потерял это право, когда отказался от меня. Когда мать довёл и эту шалаву домой привёл. Когда из нас двоих её выбрал. Ты потерял право диктовать мне как жить.
– Ильяяя, – протянул отец предупреждающе, и брови его сошлись на переносице.
– Что Илья? Что? Скажешь, не шалава, да? Скажешь, я виноват во всём? Я её изнасиловать хотел? – презрительно усмехнулся уголком рта. – Ну, естественно. Сашенька твоя ведь не такая. А с сына-то что взять? Психопат же, да?
– Замолчи! – рявкнул, опуская кулак на подлокотник кресла. – Уймись! Я не хочу снова открывать эту тему! Я хочу лишь одного: чтобы ты перестал загонять себя в угол, из которого не найдёшь выхода! Это всё! А теперь соберись, сходи в душ, отоспись и чтобы завтра был в офисе. А насчёт девчонки своей не ломай голову и не трепи себе нервы. Никуда она от тебя не денется, где ещё такую кормушку найдёт. Вернётся, как миленькая прискачет. Нашёл из-за чего страдать, – провожаемый мрачным взглядом Ильи, отец поднялся, осмотрелся. Снова тяжело вздохнул. – Прекращай эту хрень, понял? А то я санитаров пришлю, они тебя, как грудничка спеленают и под капельницы положат, пока в чувство не придёшь, – сделал несколько шагов к двери, остановился. – Я мать твою не доводил, я просто хотел, чтобы у нас всё хорошо было. А ей другой жизни хотелось, вот и свалила. Бросила свою семью ради развлечений да бухла. Так что, ты зря меня обвиняешь. Я помочь ей хотел. Может иногда жёстким был, но когда твоя жена страдает от алкоголизма – это необходимая мера. Когда-нибудь ты меня поймёшь. Наверное, когда сам отцом станешь.
