скачать книгу бесплатно
– И помни, помни: под подушку – перед сексом. Только так ты узнаешь все…
Священная библиотека
Дорога шла по холмам. Грозовое небо. На западе сверкали молнии, громыхал гром. В «Ниве» за рулем Князев, рядом с ним поэт Карпатов, а на заднем сидении громоздился оператор Алексеев.
– Что мы там будем снимать? – спрашивает Князев.
– Сердце мира, – возвещает Карпатов. – Уникальный памятник эпохи неолита – архео-астрономический комплекс Ак-Баур. Храм под открытым небом, который строго ориентирован по сторонам света.
Слева от дороги остается деревня Ленинка.
– Прежде это селение называлось Михайло-Архангельским, – рассказывает поэт. – Там стояла церковь Михаила Архангела. Архангельские церкви всегда ставились в священных местах. Феномен деревни в том, что здесь необычно много колдунов разных мастей – белых и черных. Много целителей. Чем объяснить это, не знаю. Может быть, близостью к сакральному месту.
«Нива» сворачивает с шоссе на проселок, преодолевает невысокую сопку и спускается к кошаре. Далее движется по красивой долине. Справа, точно египетская пирамида, возвышается Сорокина гора. Карпатов показывает жертвенное место, святилище, Поле мертвых. Все острее ощущается приближение к некоей большой тайне…
Небольшой грот у подножья Черной сопки. Полукруглое пространство накрывает каменная плита с отверстием в форме сердца. Каменное сооружение напоминает юрту с шаныраком (отверстие вверху имеет форму сердца). Внутри на каменной стене древние знаки, написанные красной охрой. Какие-то загадочные символы. Некое зашифрованное послание из далекого прошлого.
Карпатов:
– Ак-Баур в переводе Белая Печень. В сакральном значении – это Священное Сердце. У тюрков, этрусков печень имела такое же значение, что у европейцев сердце. Печень у этрусков – либерея. Есть русское слово – ливер, то есть внутренности, чрево, основа. У старых русских книжников либереей называлось собрание священных книг. Одна из великих задач – найти либерею Ивана Грозного, которую привезла в Москву византийская принцесса Софья Палеолог, когда вышла замуж за московского Великого князя Ивана III. В качестве приданого она привезла библиотеку, которую много веков собирали императоры Восточной Римской империи. Чтобы сохранить библиотеку в деревянной Москве, бабка Ивана Грозного призвала итальянского архитектора Фиораванти и приказала построить под Кремлем подземный ход и каменный бункер. Как пробраться в заветный тайник, знали только великие князья. После смерти Ивана Грозного началось Смутное время, и все посвященные в тайну Либереи погибли. Возможно, что до сих пор в подземельях Москвы пылятся неизвестные поэмы Гомера, труды Аристотеля, Платона, неизвестный Гораций, книги скифского автора Анахарсиса, которого Геродот называл учителем учителей. Сохранился список из 300 книг. Либеро – это еще и свобода, свобода сознания. В Африке есть страна Либерия, в переводе – земля свободы…
Передохнув, поэт обратился к Князеву с неожиданной просьбой:
– Сергей, мне осталось недолго жить. Болезнь вот-вот добьет меня. Ты должен продолжить мое дело. Моя гипотеза в том, что Либерея Ивана Грозного может находиться где-то здесь, на Алтае. Книги самодержца, возможно, привезли сюда русские староверы. Надо побывать в старых селах, заброшенных скитах, я верю, что эти книги сохранились. В долине Убы в начале прошлого века стоял женский старообрядческий монастырь, я слышал, что там хранились книги, отпечатанные в типографии Ивана Федорова. Возможно, что они до сих пор лежат где-то в старых сундуках. Нужно найти их. Весь просвещенный мир ждет этого. Священная библиотека где-то рядом. Отыщи Либерею, Сережа!
На поиски сенсации
В баре «Охота» Князев и оператор Алексеев пьют пиво. Князев, оглядывая интерьер, задерживает взгляд на оленьих рогах:
– Правильнее было бы назвать этот бар «Рогоносец». Ты посмотри, какие роскошные рога.
– За такими рогами алтайцы гоняются. Весь год тренируются и ждут момента, когда дикие маралы начнут сбрасывать их. Тайными тропами переходят границу, собирают рога и бегут восвояси с такой скоростью, что на лошади не догонишь. Для них это как олимпийские игры. Кто выиграл, тот спокойно ждет следующей охоты.
– А я думал, что алтайцы бегают сюда только за Буддой.
– Буддой? Какой Буддой?
– У прокурора я видел статуэтку позолоченного Будды, которую кто-то пытался пронести через границу. Теперь Будда стоит у прокурора на столе, и он режет с него деревянную копию. Будда мне понравился. Произведение искусства, хотя я и не люблю все религии мира за их двойное дно. Заставляют людей прикидываться ангелами и одновременно толкают на поступки самые дьявольские. Мир был бы честнее, если бы поклонялся не Будде, а Мудде. Как это делали наши общие предки.
– Слушай, Мудда, мы Николаева будем закапывать или как?
– Николаев – отстой, – отвечает Князев. – Николаев – скушняк. Каждой весной, в мае, у меня происходит переоценка ценностей. Я начинаю копаться в себе, с упоением занимаюсь самобичеванием, слышу зов далеких континентов и делаю глупости. И потом я устал жить на маленькую зарплату. Жить на 200 долларов уже не в моих силах. Кроме того, я боюсь спиться от одной только мысли, что Москва отсюда за четыре тысячи километров. Меня всегда угнетала мысль о «географическом тупике» этого города. Навязчивая клаустрофобия! Кроме того, надоело жить на планете, которой правят исключительно козлы, и по этой причине постоянно льется кровь, а деньги имеют бездуховные отморозки. Все религии облажались, не выполнили свою первоначальную миссию – сделать человека лучше, глубже, а жизнь счастливее. Все партии и государства не дают пиплу никаких гарантий в том, что историю мира будут вершить честные, одухотворенные люди. Человечество на грани катастрофы, осталось лет 15-20, не больше. Поэтому я хочу найти Либерею Ивана Грозного.
– В смысле – свободу?
– Типа того. На самом деле Либерея – это библиотека. Собрание священных книг, в которых все тайны мира. Ответы на все вопросы. Но даже это не главное.
– А что еще? Что же самое главное?
– Либерею я буду искать там, где исчезла Лиза. Все совпадает. Бывают странные сближения. Как будто сама судьба ведет меня к ней. И я не сопротивляюсь. Я будто уже слышу ее голос. Она зовет меня…
Индианка Джонса…
В кабинете главного редактора студии телевидения Князев стоит на голове. Бортников устроился напротив него и увещевает:
– Не надо паясничать, Сережа. Не скрою, я рад твоей перемене. Ты сменил ориентацию, творческую направленность – и это правильно. Ты сам понял, что история с Николаевым не имеет продолжения. Она тупиковая. Лбом стену не пробить, ты понимаешь это лучше меня. Ну, вставай, хватит дурачиться. А вот поиски старинных текстов, которых, скорее всего, не существует, это все-таки отличная идея. Многообещающий проект. Голосую за него двумя руками. Если ты и не найдешь Либерею Ивана Грозного, то поиски все равно не будут бесплодными. Для тележурналиста этот поиск превратится в Клондайк новых встреч, знаний и впечатлений.
Князев:
– Много будешь знать, скоро представишься.
Бортников сначала нагибается к лицу Князева, потом садится напротив, а в заключение ложится на живот, чтобы говорить с журналистом, как говорится, с глазу на глаз:
– Не болтай чепуху. Поезжай на Убу. Когда-то она была густо населена староверами. Поговори с местными историками. Загляни в архив. Как знать, может быть, Либерея лежит в нескольких кварталах от нашей студии. Нужно встретиться с любителями антиквариата. Еще целы старые скиты, где на чердаках пылятся сундуки. Поиски Либереи сведут тебя со старожилами. Поезжай с оператором и режиссером. Кого взять, выбери сам…
Внезапно открывается дверь, вбегает Алла Юдина. Глаза у нее округляются от изумления, когда она видит стоящего на голове Князева и лежащего на полу Бортникова.
Алла:
– А что это вы тут делаете?
Князев и Бортников в один голос:
– Новую передачу…
Алла:
– Я с тобой?
Князев:
– Не уверен. Придется много ездить, ходить, переносить тяготы и лишения кочевой жизни. Ты хочешь стать Индианой Джонсом?
– Скорее – индианкой идиота Джонса…
Откровение «Мастера иллюзий»
В ночь перед отъездом Князев положил под подушку книгу «Мастер иллюзий», как это и советовала ему автор рукописного бестселлера Лика Затеева.
Секс получился чудесный, Алла после него сразу уснула, а Сергей как всегда перед дальней дорогой долго не мог успокоиться. Но потом ему приснился странный сон. Точно в машине времени из кинофильма Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию», он улетел во временя Ивана Грозного, увидел самого самодержца и даже разговаривал с ним о таинственной библиотеке. И будто бы царь признался ему, что Либерея открыла ему тайный код русского слова. В подтверждение Грозный нацарапал гусиным пером «царское жалование», бросил его Князеву и сказал:
– Вот тебе моя охранная грамота. Заговор от всяческих невзгод. Магическое оружие. Береги его как зеницу ока…
После этих слов Иван Васильевич вынул кинжал, подцепил кружочек докторской колбасы и положил в рот.
Далее картинка завертелась и смешалась, замелькали лица князя Милославского, соседа Бунши, Шурика. Князев очнулся, широко раскрыл глаза и услышал, как часто-часто бьется его сердце. Он достал из-под подушки «Мастера иллюзий», бросил на пол, обнял Аллу и, наконец, безмятежно уснул.
Чужая тайна
Вагон. В купе сидят Князев, Алла и оператор Алексеев. На полках рюкзаки, видеокамера. Друзья в походных одеждах.
Князев:
– Доедем до Риддера, наймем машину до Гусляковки. Когда-то попасть в нее можно было только по конной тропе. Идти приходилось по-над пропастью на головокружительной высоте. Без проводника никто не ходил. Пришлого человека местные старообрядцы пугались и кричали при встрече, осеняя себя крестным знамением: «Изыди, сатана!». В конце 1980-х, когда местный комбинат начал открытую разработку рудника Чекмарь, над Гусляковкой загремели динамитные взрывы, появилось широкое шоссе. По нему мы теперь и доберемся до рудника. По висячему мостику переберемся на левый берег Убы, два километра вниз по течению – до Казанцевой заимки. Там и заночуем.
– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Алла. – Точно бывал там раньше…
– Да, бывал, когда Лизу искали. Она ведь именно туда и отправилась в свою последнюю фольклорную экспедицию. Был конец мая. Большая вода. Видели, как она оступилась на переправе, упала, даже рюкзак не успела сбросить. И понесло. Но тело так и не нашли…
На станции Черемшанка в вагон вошли новые пассажиры. За столик сбоку сели два молодых человека, тоже с рюкзаками, в резиновых сапогах и непромокаемых куртках. Прозвучали несколько реплик на чужом языке. Парни достали еду, принесли чай. Алексей смотрел в окно. Алла углубилась в чтение книги. Князев украдкой смотрел на соседей, вслушивался в их разговор, пытаясь определить, кто они по национальности. И вдруг прозвучало слово Будда. Сергей от него даже вздрогнул. Он впился взглядом в монголоидные лица попутчиков, они почувствовали этот взгляд, одновременно посмотрели на русского.
– Вы алтайцы? – спросил Князев.
Молчание.
– На каком языке вы говорите? – снова спросил журналист.
– Ойрат, – ответил тот, что на вид был старше.
– О, я понял! – воскликнул Сергей. – Ойрат – это алтайцы, калмыки, джунгары, в общем, монголы. Но как вы здесь оказались? Куда путь держите?
Попутчики сделали вид, что не поняли вопросов, сославшись на плохое знание русского языка.
– Я слышал слово Будда, – не унимался Князев. – Вы поклоняетесь Будде?
Этот вопрос привел парней в еще большее замешательство. Они засмеялись, но смех этот был нервический, а потом быстро убрали со стола остатки еды и легли на свои полки, как бы демонстрируя всем своим видом, что всякое общение с ними закончилось.
В Риддере, выйдя из вагона, Князев увидел настороженный взгляд бывших соседей по купе. Заметила это и Алла:
– Не к добру это, – сказала она, показывая на ойратов, которых встречала женщина в кожаном костюме и байкерском шлеме. Она неподвижно сидела за рулем мотоцикла с коляской. Лица ее не было видно, но Князеву показалось, что она как-то особенно внимательно посмотрела на него и Аллу. Но едва ойраты заняли свои места на мотоцикле, как взревел двигатель, и все трое умчались, оставляя за собой густое облако дыма и пыли.
– Просто фурия на колесах! – восторженно воскликнул Князев.
Алла почему-то помрачнела.
Мост в неизвестность
К вечеру на 41-ом километре от Риддера «Нива» с членами экспедиции остановилась на обрывистом берегу Черной Убы. Мост через реку повредил паводок, на машинах по нему уже не ездили, а пешком ходили. Здесь же охотники за приключениями встретили молодого путника. 25-летний Аникей Трофимов стоял возле моста и в раздумье чесал затылок.
– Что, дальше не проехать? – спросил Князев, выпрыгивая из машины.
– Никак, – отметил паренек. – Второй год живем без моста. Только пешком да на мотоцикле. Вода прибывает, страшно идти в одиночку. А вам далеко?
– До Гусляковки.
– Мне до Ермолаевки, там у меня поселье. Недавно купил. Рубленый дом. Баня. Сарайчик. А еще пасека, омшаник. Место хорошее. Можно разводить скотину, выращивать картофель, косить сено.
Выгрузив из машины рюкзаки, друзья проводили «Ниву» в обратный путь и остались на берегу реки. Было решено переночевать здесь, чтобы рано утром, пока не прибыла вода, перейти по мосту на противоположный берег. Поставили палатки, развели костер. К чаю Аникей достал из мешка мед и пергу (цветочную пыльцу).
– Мост разрушился во время большой воды два года назад, – нараспев говорил Трофимов. – Теперь никто не рискует ходить по нему в одиночку. Опасно. А ведь по ту сторону остались деревушки Восьмое Марта и Ермолаевка, а еще десяток поселий и пасек.
– А что за люди тут живут?
Трофимов:
– О, тут удивительный народ! Добросердечные люди. В основном, старики. Путника накормят, согреют, спать уложат. В лесу так заведено. Где остановишься, там и отдохнешь. Взять, к примеру, Митрофана Ермолаева. Он рыбак. Поставит лагушок пива, возьмет спиннинг и на речку. Больше ему для счастья ничего не надо.
– Даже телевизор? – уточнил оператор Алексеев.
– Какой телевизор? Сядешь возле окна, глядишь на реку, горы, небо. Вот это и есть твой телевизор! Лучший на свете телеэкран.
– А как тут у вас с криминалом?
– Разыскивается один преступник – Вася Брызговик. Кличка у него такая. Он все охотничьи избушки прошерстил. В прошлом году я охотился в этих местах. Оставил в избушке посуду. В этом году снова пошел туда, надеялся, что посуда осталась. А ничего нет. Пришлось вместе с собакой кушать из консервной банки. Значит, Вася забрал. Слышал я, будто он на вольном поселении жил. Оставалось ему совсем немного отсидеть, а он не выдержал, сбежал. Ходит теперь с обрезом. И когда ложится спать, оружие кладет под подушку. Очень осторожен…
– Надо и нам быть настороже, – сказал Князев. – Мало ли что? Может, дежурных назначим?
– Я чутко сплю, – сказал Аникей. – Да и тихо у нас тут…
Факел страсти
Луна отражалась в реке. Две палатки. В одной спят Князев и Алла, в другой оператор Алексеев и Аникей. Было очень тихо, в палатку доносился лишь плеск воды в реке.
Под утро Князеву приснилось, будто склонилась над ним женщина. Он пытается разглядеть лицо, но оно прячется за черным стеклом мотоциклетного шлема. Она называет его по имени и берет за руку:
– Иди, иди за мной! – зовет она.
Как сомнамбула, Сергей послушно следует за ней. Нимфа приводит на берег и приказывает ждать, а сама пропадает в сумраке утреннего тумана. Князев садится на мокрые камни, сознание медленно возвращается к нему. Он пытается вспомнить, кто и зачем привел его сюда, но не находит ответа, потом встает и медленно бредет обратно, как вдруг различает в серой дымке тень человека с канистрой в руках. На палатку, в которой осталась Алла, льется бензин, вспыхивает огонь. Князев с криком бросается спасать девушку и успевает вытащить ее из огня в спальном мешке. Алла не сразу даже проснулась, а когда открыла глаза, то как Нина в фильме «Кавказская пленница» спросила с блаженной улыбкой:
– Сережа, ты что делаешь?
– Невесту краду, не видишь, что ли? – пошутил он в ответ и в этот момент услышал, как на противоположном берегу реки завелся мотоцикл.
Чутко спящий Аникей и оператор Алексеев вылезли из своей палатки, когда солнце уже высушило утренний туман. Увидев обгоревшую палатку, посмотрев на сидящих возле костра Князева и Аллу, они по очереди высказали свои гипотезы.
– Вот это страсть! – пошутил Алексей. – Прямо факел любви!
– Неужели это он? – задал вопрос Аникей.
– Кто он?
– Вася.
– Какой Вася?
– Вася Брызговик.
Князев:
