Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов

скачать книгу бесплатно

Соединенные Штаты. В ходе Войны за независимость (1775?1783 гг.) американские штаты (колонии) вышли из-под юрисдикции британской короны. Встал вопрос о характере будущего государства. Но колонисты не начинали с нуля: еще за 11 лет до момента принятия Конституции Второй Континентальный конгресс, в котором участвовали 65 делегатов от всех 13 штатов (г. Филадельфия, 4 июля 1776 г.), принял Декларацию независимости, в основу которой был положен текст, написанный Томасом Джефферсоном (1743–1826), впоследствии ставшим третьим Президентом США. Декларация в основном была посвящена объяснениям, почему колонисты не желают больше жить под властью короля Георга III. Однако наряду с этим в ней провозглашались те ключевые идеи, на основе которых американцы стали строить свою государственность, – естественные права человека и несовместимость с ними тиранического правления. Вот что говорится в одном из первых абзацев этого документа: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье. Разумеется, благоразумие требует, чтобы правительства, установленные с давних пор, не менялись бы под влиянием несущественных и быстротечных обстоятельств; соответственно, весь опыт прошлого подтверждает, что люди склонны скорее сносить пороки до тех пор, пока их можно терпеть, нежели использовать свое право упразднять правительственные формы, ставшие для них привычными. Но когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно подчиненных одной и той же цели, свидетельствует о коварном замысле вынудить народ смириться с неограниченным деспотизмом, свержение такого правительства и создание новых гарантий безопасности на будущее становится правом и обязанностью народа».

Отношение к Декларации «отцов-основателей» было таково, что она сама по себе уже была конституцией и составляла существенную часть общественного консенсуса[58 - См., например: Альберт Р. «Выгоды», доступные президентским республикам, в условиях парламентских демократий // Сравнительное конституционное обозрение. 2011. № 3. С. 36; Merkel R. Separation of Powers – A Bulwark for Liberty and a Rights Culture // Saskatchewan Law Review. 2006. Vol. 69. No. 1. P. 129?130.]. Это отчасти объясняет, почему в основном тексте американской Конституции, принятой 17 сентября 1787 г., отсутствуют нормы о правах личности. Разработчики сосредоточились на обеспечении такого устройства власти, которое бы служило гарантией от тирании, или, как сказали бы сегодня, от авторитаризма, от режима личной власти. Другое дело, что уже 15 декабря 1791 г. были ратифицированы первые десять конституционных поправок (некоторые из них, впрочем, закрепляли не столько конкретные права и свободы, сколько принципы правового положения личности). Они получили название Билль о правах (не путать с британским Биллем о правах 1689 г.). Впрочем, раздел о правах и свободах отсутствует и в Конституции Австралии, однако это не мешает стране быть одной из передовых в соблюдении и защите прав личности[59 - См., например: Храмова Т. Австралия: Конституция без прав и права вне Конституции // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. № 4.].

Польша. Здесь Конституция, принятая 3 мая 1791 г. (формально именовалась «Государственный закон»), появилась как юридическое оформление компромисса между нарождавшейся буржуазией и потомственной аристократией (шляхтой). Считается, что принятие Конституции Польши погасило опасность гражданской войны. Эта Конституция не основывалась на идее естественных и равных прав человека (по крайней мере, в стране сохранялся крепостной строй), да и просуществовала она недолго: через четыре года государство утратило независимость (второй и третий разделы Польши). Однако польская Конституция рассматривается как вторая в мире и первая в Европе конституция современного типа потому, что была актом высшей юридической силы, ограничивающим власть монарха.

Франция. Особенностью первой Конституции, принятой Учредительным собранием 3 сентября 1791 г., стало включение в ее официальный текст Декларации прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г., которая до сих пор является неотъемлемой частью Конституции Франции. Хотя особа короля в первой Конституции провозглашалась неприкосновенной и священной, одновременно закреплялось, что «во Франции нет власти, стоящей над законом. Король царствует лишь в силу закона, и лишь именем закона он может требовать повиновения». Еще больше оснований считать Конституцию Франции одной из первых конституций современного типа дает то, что она превратила каталог прав и свобод личности в составную часть конституции и связала реальность этих прав и свобод с принципом разделения властей.

Хотя все три конституции довольно сильно отличались друг от друга по структуре и формулировкам; хотя разным был общественно-политический контекст, в котором они рождались, все они относятся к первым конституциям современного типа, поскольку объединены идеей ограничения государственной власти. Первые конституции породили довольно бурный процесс принятия конституций в ряде европейских, а также латиноамериканских государств. Но почва для этого к началу XIX в. была уже взрыхлена: идея конституционализма охватила мыслящую часть общества и даже многие монархи поняли, что противиться этой идее опасно.

Большую роль в «конституционализации» Европы сыграли и Наполеоновские войны, что, вообще-то, являет собой некоторый парадокс: Наполеон пытался создать империю и в то же время нес антиимперские идеи. Выдающийся русский правовой мыслитель Б.Н. Чичерин (1828–1904) писал, что Наполеоновские войны оказали либерализующее влияние: «После падения Наполеона представительные учреждения скорее всего возникли в тех странах, на которых он оставил свои следы», именно там «законная власть и свобода соединились для низложения военного деспотизма»[60 - См.: Чичерин Б.Н. О народном представительстве. СПб.: Наука, 2016. С. 210–211.]. Это подтверждает и Г. Еллинек, который отмечал, что в конце 1810-х – начале 1820-х годов по инициативе самих монархов были приняты конституции ряда немецких княжеств – Баварии, Вюртемберга, Бадена, Гессена[61 - См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. С. 343.]. Это не означало, что монархи были большими «конституционалистами», нежели их подданные. Просто некоторые из них смогли понять: наступает новая эпоха, с требованиями которой нельзя не считаться. Как писал тот же Г. Еллинек, они хотели «согласовать долженствовавший быть созданным конституционный порядок с княжеским суверенитетом, который надлежало охранить от поглощения его революционными идеями»[62 - Там же.].

В то же время оставались государства (к сожалению, Россия была в их числе), где конституционные идеи еще не овладели обществом и потому не было должного общественного напора. Поскольку требование конституции в те времена воспринималось как требование ограничить власть монарха, «конституция» ассоциировалась с «революцией». Образную иллюстрацию такого положения вещей можно найти у нашего замечательного писателя с острым сатирическим взглядом М.Е. Салтыкова-Щедрина