скачать книгу бесплатно
– Ну что?
– Через час. Поедем в центр.
– В центре, серьёзно? Ладно, хер с ним, помчали.
В два часа ночи метро уже закрыто, а автобусы курсируют с часовым интервалом, причём делают крюк ещё в несколько километров. Пришлось бы вызвать такси и прилично потратиться на поездку. Конечно, тарифы в городе поднялись до небывалых высот, однако меня это мало тревожило: мои родители неплохо зарабатывают. Такова жизнь: пока кто-то сводит концы с концами, экономит на сущей ерунде, копит на какие-нибудь жизненно необходимые вещи, другие выбирают, какое платье надеть. Дорогое или очень дорогое? Но дело не в чванстве или сибаритстве – не в этих заумных словечках, которые я узнала от сраных интеллигентов в частной школе – а в том образе жизни, что мне привили в детстве, когда растили истинную леди. Начнём с того, что я не вытягивала при рождении карточку семьи, в которой буду жить, поэтому, оказавшись с малых лет в окружении заботливых предков и преподов, я росла словно принцесса Англии, ей богу! Быть дома не позже девяти, ужин по расписанию, не разговаривать за столом, обращаться со всеми вежливо и миллион подобных правил… В конце концов, я поставила перед родителями ультиматум: либо я начинаю вести самостоятельную жизнь со своими правилами, либо же завтра вечером поминайте, как звали, так как я навсегда ухожу из дома. Естественно, предки были в шоке, но после продолжительной словесной перепалки мы договорились: мне дают абсолютную свободу, если я налажу свою личную жизнь в одиночку. В понимании родителей это означало не повзрослеть и иметь какой-нибудь план действий, а конкретно остепениться, выйти замуж и родить наследников. Ёбаных наследников, прикиньте! Чтобы внести немного ясности в происходящее, объясню: на тот момент мне было всего пятнадцать. Я хотела хотя бы завести лучших друзей, расширить свои интересы, постичь что-нибудь новое, по-настоящему полюбить, наконец. А мне предлагают в пятнадцать уже остепениться!
Однако родители были настроены серьёзно: уже в шестнадцать они попросили меня выбрать специальность, на которую я пойду учиться после школы. В семнадцать они купили мне квартиру, чтобы я жила отдельно. В восемнадцать – оплатили обучение в местном престижном университете, а ещё подарили нам с Марком трёхнедельную путёвку на Ибицу, где мы жили вдвоём без всякого надзора. Видимо, их планы на меня и по сей день грандиозные. Но, приняв условие, они упустили одну ключевую деталь: меня перестали контролировать, а значит, позволили мне буквально всё, что не позволялось ранее.
Тогда, будучи пятнадцатилетним подростком, я мало понимала жизнь. Я считала, что мир устроен просто и легко, да к тому же вертится вокруг меня одной, поэтому не задумывалась о тех сложностях, что подстерегают на каждом шагу. Но, отказавшись от своих мнимых друзей, – сверстников, которые были столь же избалованы, только, в отличие от меня, этого не сознавали – я выбрала своё окружение. Да, у них не было заранее купленных отцами дорогих тачек, они не отрывались в клубах, где одна лишь выпивка стоит столько же, сколько и месячная зарплата учителя средней школы, им не подтирали слюнки фартучком, и потому мне эти люди нравились. Разумеется, их идеалы, мечты, образ жизни многие бы назвали примитивными, но меня это устраивало, ведь я наконец-то обрела что-то в жизни самостоятельно. Мои новые друзья не стеснялись прямых высказываний, любили повздорить, пошутить, и тем не менее их чувства были неподдельными, а этого как раз-таки и не хватало.
Вскоре я познакомилась с Катей, и уж она показала мне сполна обратную сторону медали, о существовании которой я даже не догадывалась. Похождения по заброшкам и закрытым крышам, алкоголь, наркота, секс – всего за несколько лет моя жизнь кардинально изменилась, причём объективно не в лучшую сторону. И вскоре я это начала понимать. Лишь в семнадцать я образумилась, стала спокойнее, тише. Тогда-то и захотелось, чтобы ко мне относились не как к давалке, а как к девушке, имеющей свои права. Конечно, немаловажную роль в поиске себя сыграли родители: они, отдалённо наблюдая за мной последние годы, в открытую назвали меня шлюхой, и на то у них были основания, ведь за те два года у меня сменилось около тридцати парней, но ни с кем мне не удалось построить нормальных отношений. Этих глупых мальчишек интересовало лишь то, дам я им или нет. А я, представьте себе, давала направо и налево. Причём, очевидно, что они велись за моей внешностью и ветреным темпераментом, но мне на каждого из них, в сущности, было наплевать. Я настолько безразлично относилась к ухажёрам, что не стеснялась называть размер их члена во время посиделок в больших компаниях. Это было весело. И глупо. Но одного человека я всё же полюбила…
С Марком мы познакомились спонтанно: на одной из вечеринок наших общих знакомых. Помню, как он долго шептался в стороне с друзьями, глядя в мою сторону. Они все держались очень высокомерно и посмеивались втихоря. Все, кроме него. Марк вёл себя в компании достойно, или, по крайней мере, не вызывающе. Это и привлекло меня. Я сама подошла к нему в разгар всеобщей попойки и познакомилась. Пока мы общались друг с другом, он неуверенно разглядывал мою фигуру с ног до головы. Этот подлец был далеко не такой простачок, каким казался изначально, а вся его скромность, как впоследствии выяснилось, – лишь попытка возбудить моё любопытство. Круто он обвёл меня вокруг пальцев! Но поняла свой просчёт я только сейчас – тогда же весь мир показался вдруг таким прекрасным и нежным, что хотелось остановить время. При нашем первом знакомстве на глазах Марка не читался мотив, соответствующий моим бывшим воздыхателям, – в них светился искромётный блеск, неспешно перераставший в перманентное пламя. Именно это мечтательные персоны назвали бы любовью с первого взгляда, хотя так ведь оно и было. Мы легко могли найти тему для разговоров, поделиться любой сокровенной тайной, помочь, не требуя ничего взамен. Наконец, я поняла, что нашла человека, не считавшегося с мнением толпы, способного мыслить чисто и открыто, а делать трудолюбиво и безвозмездно. Он был мне нужен. Я была нужна ему…
– НАСТЬ, ТЫ ТАМ ЧТО, СДОХЛА? – раздался громогласный ор моей подруги, вытолкнувший меня из приятных моментов прошлого в суровую, губительную действительность, где вместо балов, коронаций и принца на белом коне наркотики да разбитый мартини. Добро пожаловать в реальный мир!
Взяв первую попавшуюся вещь, я нацепила её на себя и вышла в прихожую, где Катя ждала меня в нетерпении около входной двери. Как собака хочет поскорее выбежать на улицу, так и Катя хотела побыстрее добраться до центра, чтобы получить заветный стафф. Но, посмотрев на меня, она передумала.
– Ты что, серьёзно в этом пойдёшь? Что за зашквар? – удивилась она, широко выпучив глаза.
– А что ты имеешь против платья?
– Мы идём за травой. В два часа ночи. По улице… Ты хоть в курсе, что я не пойду на твои похороны? Иди живо переодевайся.
Её совет показался весьма дельным, поэтому я без раздумий надела что попроще: толстовку, джинсы и кроссовки – в этом мне точно не следует ничего бояться.
Как и планировалось, мы взяли такси. Машина подъехала прямо к подъезду. Оставалось лишь сесть и отправиться в лесопарк, расположенный где-то в центре города.
Вообще, мне нравится заказывать премиум-такси. Я пробовала и эконом, но от потных нерусских водил меня воротит. Бывают и русские, но, увы, очень редко. Да и те далеко не денди и эсквайры. Я не люблю всяких азиатов, потому что не понимаю их и не выношу их мерзкого запаха. Как-то раз мне попался один. Большой такой. Он прирос к креслу, которое прогнулось под его внушительным весом, и крутил руль с такой силой, что я молилась, как бы он не оторвался.
Теперь, сидя на мягком переднем сиденье вместе с молодым усатым шофёром, вдыхая нежнейший аромат жасмина и мускуса, которым пропитан салон автомобиля, и слушая тихие джазовые мелодии по радио, я совсем не замечала вещи по ту сторону бокового стекла, куда устремлялся мой взгляд во время поездки. Всё становилось таким потусторонним. Как кто-то в почти непроглядной темноте откручивает номера у внедорожника, как пьяный мужчина, выходя из продуктового магазина с пакетом, доверху набитым стеклянными бутылками пива, рвёт днище и разбивает половину содержимого; как подростки, собравшиеся около спортивной коробки во дворе, пинают вовсе не мяч, а какого-то невинного слабака.
На проезжей части ещё хуже: спорткар пронёсся на красный сигнал светофора и чуть не сбил пожилую женщину, проходившую по пешеходному переходу. На следующем перекрёстке авария: искорёженный мотоцикл лежал под колёсами большегруза. Повсюду валялись мелкие кусочки битого стекла и пластика, а рядом с мотоциклом виднелись небольшие лужицы крови. Рядом стояли полицейские вместе с зеваками и очевидцами. Немного поодаль от места происшествия на корточках сидела женщина, прикрывшая руками лицо. Вокруг неё тоже собрались неравнодушные. Видно было, как уже отъехала карета скорой помощи. Её оглушительный вой сирены ещё долго не переставал звучать у меня в голове. Уже почти подъехав к центру, я заметила девушку в короткой юбке, стоявшую на обочине со скрещенными руками и ногами. Пока мы дожидались стрелки на светофоре, к ней подкатил зелёный жигуль. Поговорив с водителем буквально несколько секунд, она села в машину, и та попердела дальше. Мы же, дождавшись стрелки, повернули направо.
Всё это время никто из нас не произнёс ни слова. Катя сидела сзади в наушниках и вряд ли думала о чём-то важном. Такой вывод я сделала, когда расслышала рэп в её наушниках, который иногда звучал даже громче, чем джаз из колонок такси. А разве можно рассуждать о чём-нибудь серьёзном, одновременно слушая русский рэп? Думаю, что рэп и рассудок несовместимы. В отличие от джаза. Джаз – это настоящая музыка.
Мы приехали в центр в половине четвёртого утра. Расплатившись кредиткой за поездку, мы с Катей пошли в сторону знаменитой смотровой площадки. Вид оттуда, не дам соврать, очаровательный: солнце слегка просачивалось сквозь тёмную пелену, пока мегаполис медленно просыпался и тушил многотысячные источники света. И хотя мои веки слипались из-за недосыпа, я смогла уловить этот умопомрачительный пейзаж, запечатлеть его на камеру и выложить у себя в сториз, а заодно заблокировать аккаунт Марка.
Больше тратить время даже на такую красоту нам было некогда. Дело оставалось за малым: встретиться с человеком и забрать товар. Катя созвонилась с курьером и затем неуверенно произнесла, указывая на небольшой участок густого леса, склонявшегося под нашими ногами:
– Слышь, ваниль, нам туда.
– Что ж, надеюсь, это того стоит…
– Поверь, стоит, – обнадёжила меня подруга.
Когда мы зашли в лес, нас объяли холод и темнота. Следуя по узкой тропинке, мы вздрагивали от любого шороха, будь то хрустнувшая ветка или птичий крик. С каждым шагом мне становилось не по себе, потому что скоро ровная тропа превратилась в извилистую, пологую стёжку-дорожку, которая не предвещала ничего хорошего. Пока Катя усердно переписывалась с курьером, я тщательно смотрела под ноги, чтобы не спотыкнуться. Вдруг послышался громкий пугающий свист. Мы резко повернулись и увидели четверых пьяных кавказцев, волочившихся нам на встречу. Кто бы мог подумать, что мы встрянем в такую западню. Пока они находились метрах в пятидесяти от нас, мы могли бы убежать, но, увы, настолько растерялись, что встали как вкопанные. Не в силах что-либо предпринять, мы молча смотрели, как кавказцы топают разрозненным шагом в нашу сторону, ухмыляясь и одним только видом буквально приказывая стоять на месте. Они подошли к нам вплотную и начали не самый приятный разговор:
– Эй, красавицы, что вы тут делаете так поздно, а? – спросил один из них, видимо, самый смелый и агрессивный из всей четвёрки.
– Да мы уже уходим домой, извините, – тактично постаралась я избежать дальнейшей беседы и уже взяла Катю за руку с намерением выбираться, как тот, что обратился к нам, взял за руку меня.
– Может, вам такси вызвать, а? – сказал он вроде бы заботливо, но я то знала, что за этой заботой скрывалось безотказное предложение поехать к ним.
Остальные с довольными физиономиями поддакнули ему, очевидно намекая на что-то пошлое.
Я уже собиралась дать первому со всего размаху в пах, не боясь дальнейших последствий, как вдруг все услышали громкий мужской голос. На моё счастье трезвый и славянский:
– У них уже есть компания на сегодня!
Нечего было и гадать. Это долгожданный курьер, которому, наверное, я уже благодарна до гробовой доски.
Парень, лет 23-25, уверенно приближался к нам. Пьяный мужик отпустил руку, и мы с Катей пошли навстречу курьеру. Кавказцы, не до конца понимая ситуацию, посмотрели и пошли дальше. Лишь один из них, маленького роста в шапочке и спортивках сказал:
– Вы поосторожней в следующий раз, девушки. Поздно одни не ходите. Мало ли, какие люди попадутся…
Да, ещё чуть-чуть и этот день действительно стал бы для меня роковым. Однако, обошлось.
Глядя вплотную на накаченного парня в футболке, обтягивавшей его тело так, что было отчётливо видно его сосцы, я поняла, как в моих грёзах выглядел бы идеал. Единственный спорный нюанс – его громоздкая татуировка змеи на шее. В остальном же он был просто космос.
– Паша, ты и не представляешь, как выручил нас сейчас… – обратилась к нему приходившая в себя Катя.
– Почему же? Представляю, – ответил аполлон, слегка улыбаясь и поглядывая в мою сторону. – Давайте отойдём немного подальше от дороги.
Мы прошли ещё чуть дальше и остановились около одного из деревьев. Затем рука этого Паши с выпиравшими, словно стальные прутья, венами положила спортивную сумку, которую несла до этого, на землю.
– Нам нужно что-нибудь пожёстче, Паш, – уточняла моя подруга, всматриваясь в содержимое сумки, где лежали бутылка с водой, какие-то рукописи, футболка с надписью «2 Puc» и бейсболка. – Кстати, о какой проблемке ты мне писал пару минут назад.
– В этом всё и дело, – торопливо и ритмично начал отвечать Паша. – Того, чего вы хотите, сейчас нет в обороте. Лавочку прикрыли на время. Менты сейчас перекрывают наши ходы раз за разом, поэтому мы не рискуем с поставками… Но кое-что я прихватил. – Он достал небольшой завёрнутый в фольгу кусочек.
– Что за сорт? – поинтересовалась я.
– Это марокканский, чистый. Сейчас только с ним проблем не возникает. Но поверь: если заварить много, то кроет он знатно.
– Звучит заманчиво, – сказала Катя, чуть ли не облизываясь, и взяла товар. – На, держи лавэ, спасатель.
Паша взял деньги и закрыл сумку.
– Давно же я ничего о тебе не слышал, – обратился он к Кате. – Когда-то ты конкретно сидела на всём этом, а последние полгода о тебе ни слуху, ни духу…
– Да, тогда мы с Настей много чего мутили, – ответила она. – Потом перестали. А теперь снова в строю, как говорится.
– А я где-то тебя видел, не так ли? – спросил Паша, посмотрев на меня вкрадчиво.
– Возможно… – я скромно посмеялась, всё ещё продолжая пялиться на его руки и остальные части тела так, будто парень ушёл от меня не пару часов, а несколько лет назад.
– Что ж, созвонимся, если жизнь наскучит, – едва заметно подмигнув, намекнул он нам. – В следующий раз будьте осторожны, а то наткнётесь на кого-нибудь понаглее, и тогда меня уже не будет поблизости. Хорошо, что вы хоть платье не напялили.
С этими последними словами он и исчез, а вместе с ним исчезли и самые лучшие секунды моей жизни. Хотя я осознавала, что скоро начнутся намного лучше…
Мы вернулись ко мне домой в начале пятого или шестого утра. Не сказала бы, что хотелось спать. Скорее, наоборот, спать хотелось меньше всего, потому что, засыпая, я всегда о чём-то думаю, а чего бы мне точно не хотелось сегодня, так это думать. Сколько размышлений происходит в голове перед сном и представить сложно: мозг как будто кто-то хлещет плетьми, и он производит в голове очертания лиц знакомых людей, места и целые сцены. Как бы я хотела избавиться от всего этого на какое-то время. Не думать, а просто жить. Кое-что сейчас мне в этом поможет: марокканский сорт, купленный у Паши. Да, плохая Настя вернулась.
Мы взяли всё необходимое: пустая пластиковая бутылка объёмом примерно 0,5 литра, зажигалка, сигарета (хорошо, что Катя курит), и, конечно, сам кусочек нашей прелести.
Что потом? Готовка. Затяг. Ожидание. Веселье. Повторение процедуры.
Когда ты под кайфом, тебе кажется, что мир стал в миллионы раз проще. Вот он: без заморочек, убийств, смертей, болезней, катастроф, нищеты, голода и прочего. Единственная вещь, которая тебя беспокоит, – это как открыть пачку печенья, потому что пальцы тебя нисколечко не слушаются. Они вроде есть, но только они уже не твои. Будто бы живут сами по себе… Только сосредотачиваешь взгляд на пальцах, как они начинают расти. Ты смотришь на это и поражаешься невообразимости происходящего, а потом безудержно смеёшься. Катя спросила, над чем я хохочу, а я ответила: «У меня пальцы растут» – после чего мы обе взрывались от смеха ещё сильнее.
Пальцы. Пальцы – лишь пол беды. Вокруг творится абсолютная ахинея: квартира крутится вокруг, словно находишься в сферическом пространстве, а центробежная сила то и дело сталкивает твоё тело с очередной стеной. Пересчитав все углы, ты ложишься на диван, и кажется, что плоть уже не имеет значения – важно лишь астральное тело, порхающее бабочкой по периметру квартиры. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах…
Поворачиваешь голову на бок и пялишься на мольберт, стоящий в углу комнаты. Залипаешь на собственные картины, которые рисовала краской до посинения. Единственное, что ценят мои родители – как я рисую. Единственное, за что хвалят – с каким пристрастием я интересуюсь живописью. На моей могилке они это и выскребут, скорее всего.
Между тем Катя искала, чем бы поживиться в холодильнике. Звук, с которым она его закрывала, напомнил одновременно все пересмотренные фильмы ужасов. Но нет, я не испугалась, а скорее встревожилась. Что если Фредди Крюгер пожелал бы расправиться с нами? Он мог бы легко выпрыгнуть из холодильника и своими ножами сделать из моей подруги винегрет. Представляю льющиеся кровавые фонтаны, забрызгивающие стены, пол, потолок и моё нежное, прекрасное, утончённое личико…
– Кать, а я красивая?
– Слишком, – ответила она с укором.
– Значит, быть красивой плохо?
– Красивой быть неплохо. Плохо быть совершенством. А ты тян просто топчик.
Создавалось ощущение, что каждый наш разговор, каждое размышление – полный бред. Впрочем, Катя всегда выражалась непонятно. Понабрала с улицы всяких словечек. Чтобы погубить в себе последние остатки рационального мышления, мы решили «взрывать» дальше…
А что если потолок не потолок вовсе? Я лежала на дорогом кожаном диване. Мои глаза смыкались под тяжестью век, а тело находилось в прострации. Вокруг были разбросаны бутылки из-под мартини вместе с опустошёнными пачками чипсов, которые мы купили неведомо где и когда. Откуда-то слегка доносилась музыка… Ах, это всего лишь севшая за синтезатор Катя, тщетно наигрывавшая «Собачий вальс». Спокойствие. Умиротворение. Блаженство. Звук синтезатора.
Рингтон мобильника. Я попыталась поднять свою руку, чтобы достать из кармана звонивший телефон. Это не так просто. Моя кисть уже почти дотронулась до домашних шортиков, потом полезла дальше в карман, обхватила лежавший внутри телефон, сжала его и вынула. Это отец.
Родители позванивали мне иногда, чтобы спросить, как дела. В этот раз и слово произнести казалось для меня непосильной задачей, поэтому я сбросила звонок, чтобы перезвонить на следующий день.
Собственно, о чём я? Ах, да! Глядя на потолок и слушая фальшивое звучание синтезатора, я думала, что мир перевернулся вверх дном. Словно я смотрела на потолок с люстрой свысока. Выраставшие древовидные лампочки озаряли комнату, и мне казалось, что совсем скоро я упаду прямиком на это хрустальный бурелом. Страшно, ведь я всегда боялась высоты. Меня пугал не столько момент падения, сколько та доля секунды, когда тело превращается в отбивную, и ты испытываешь адскую боль. А всё-таки интересно, страшно ли, когда уже находишься в падении? Или адреналин вырабатывается на полную катушку, и ты не в состоянии ни о чём думать, а только пролистываешь свою жизнь. Или не пролистываешь?
Был случай, когда меня чуть не сбила машина, но вся моя жизнь не пролетела перед глазами, как обычно люди склонны говорить. Происшествие разве что ввело меня в ступор, но уж точно не заставило мою память производить ярчайшие события со скоростью 96 кадров в секунду.
Тогда, что чувствует человек во время падения, допустим, с небоскрёба? Время свободного падения где-то десять секунд. За это время я, к примеру, успеваю открыть входную дверь в квартиру, запертую на два замка. За это время я могу помыть руки. Пока я делаю эти вещи, я мало о чём задумываюсь. Может, нечто мимолётное и успевает поселиться в сознании, но слишком быстро улетучивается.
Хорошо, я падаю с самолёта. Падение займёт секунд тридцать. Или даже несколько минут. За такой интервал многое успеваешь в жизни: причесаться, надеть нижнее белье, сделать набросок и много-много чего ещё. Когда занимаешься этими делами, в голове действительно способно родиться множество мыслей.
Но когда перед тобой земная плоскость, к которой ты неминуемо стремишься с бешеной скоростью, то ни о чём думать не приходится. Во время свободного падения человек заворожён окружающим миром и не может сосредоточиться.
Помню, как в детстве я пошла прыгать на батуты, и во время одного из прыжков перевернулась, падая вниз головой. За ту долю секунды, что я падала, меня охватил дикий ужас. Я испугалась того, что мой позвоночник сломается пополам, как спичка. К счастью, повезло. Но когда находишься в воздухе без шансов на выживание, ощущаешь ли тот же дикий ужас? Разве не проникает в сознание падающего что-то поистине грандиозное и невероятное, какое-нибудь озарение?
– Кать, а что чувствует человек, когда падает с крыши?
Как будто бы она знала.
– Гравитацию.
– Чего?
– Забей.
Рингтон мобильника. Снова звонил отец. Наверное, теперь стоило ответить, иначе он заявился бы ко мне домой.
– Алло? – сказала я голосом из иного измерения.
– Настя, что за дела? – холодно и монотонно, но в то же время строго проговорил голос в трубке.
– Чего?
– Привет, говорю, как дела?…
– Ой, привет, папа. Всё замечачельно! – попыталась выговорить «замечательно», но язык мой – враг мой. Особенно под кайфом.
– Что с твоим голосом?
– А что с ним? – я изобразила сомнение, но опять-таки безуспешно. Мой отец – человек проницательный.
– Что случилось, Насть? Всё в порядке?
– Да, конечно. А почему должно быть иначе?
– Вот и я так думаю. Надеюсь, ты не против, если мы с мамой заедем к тебе? – я попыталась сконцентрироваться на вопросе и осознать его. Что-то подсказывало мне, что было не лучшее время для посещений.
– Давайте в следующий раз. Нас с Марком нет дома…
– У нас есть ключи, не переживай. Нам всё равно кое-что необходимо забрать оттуда… – За что мне такое наказание? Что мне им следовало сказать? Что дома не прибрано? Что он сгорел? Не представляете, как тяжело обмозговывать ситуацию, когда ты одновременно залипаешь на свет.
– Что именно вам надо забрать?
– Кое-какие документы по твоей учёбе.
– Зачем?
– Это пока секрет.
– Давайте, я вынесу их вам…
– Откуда? – Мой мозг оцепенел. Он не подавал никаких признаков жизни. Тук-тук. Войдите. Здравствуйте. До свидания.
Я поглядела на Катю. Она безмолвно наблюдала за моими застывшими глазами.
– Алло?
Бросив трубку, я начала рассчитывать приблизительное время приезда моих родителей. Если они ехали из своей квартиры, то добираться им минут десять. Если они уже на полпути, то оставалось пять минут. Простая математика: за пять минут я успела бы подняться в вертикальное положение, умыться, причесаться… В общем, это всё, что я успела бы сделать.
Коридоры комнаты раздваивались, становились длиннее, выше, чем на самом деле. Звуки ещё чётче: я слышала собственные шаги так, будто пересматривала очередную серию «Кошмара на улице Вязов». Фредди прямо-таки следовал за мной по пятам. И почему он до сих пор не убил меня?
