скачать книгу бесплатно
Вот и сейчас Эльрин вместе с Меагорном (который по причине вечного своего отсутствия в столице бывал в этом месте очень редко), был весьма не прочь выслушать мнение простых людей.
Поскольку о прибытии мага и принца не было сообщено заранее, для служителей Дома Гласности, как и для простых посетителей это стало большой неожиданностью. Многие из пришедших долго не могли решиться поведать о своих идеях самому принцу Эльрину и правой руке короля Меагорну, однако, по тому, как вели себя «высокие» особы, и как они держали себя с простыми людьми, страх их вскоре прошёл, и они, ничуть не таясь, высказали всё, с чем пришли.
Через два часа, уставшие, но довольные, принц и маг, покинув Дом Гласности, разделились: Меагорн пошёл во дворец, а Эльрин двинулся дальше по списку своих дел. За день он успел их сделать все и уставший, но довольный, отправился к лорду Инориксу.
– И всё же, ваше величество, – лорд Инорикс поставил на узенький круглый столик опустевший бокал до этого наполненный красным полусладким вином, – я считаю, что вы переоцениваете проблемы заселения сельских территорий. Население хоть и имело в некоторый период тенденцию переселения из сёл и деревень в крупные города, сейчас стабильно на своих местах. А меньшее относительно прошлого года количество посаженных семян злаковых культур, можно объяснить ну скажем тем, что, погода в том году во время сбора урожая была просто ужасной, и удалось собрать меньше семян.
– Однако лорд Инорикс, – покачал головой Килан, – я думаю, что нам следует задуматься об этом, просчитать все возможные риски, и не допустить того чтобы на следующую зиму население нашей страны осталось без хлеба. Но, впрочем, посмотрите на часы, день уже подходит к концу, пожалуй, нам с вами пора завершать наш разговор.
– Согласен, ваше величество, тем более мы обсудили все важные проблемы, и я в скором времени обязуюсь донести их до Собрания Лордов.
Где-то внизу послышался стук, вслед за ним раздались лёгкие шаги слуги, и звук отпираемой двери. Далее последовал короткий разговор, и снова неровный стук шагов по лестнице. Дверь в кабинет легонько приоткрылась, и на пороге показался принц.
– А, Эльрин, – улыбнувшись, произнёс Килан, – входи!
– Я вам не помешал? – Робко вопросил принц.
– Ничуть, мы с лордом Инориксом уже закончили.
– Истинно так, ваше высочество, – подтвердил слова короля глава Собрания Лордов. – Я не смею больше отнимать у вас вашего отца.
– Право, лорд Инорикс, – учтиво кивнул Эльрин, – не может быть ничего важнее государственных дел.
– И самое важно, что ты это понимаешь, сын мой, – опустил руку на плечо Эльрина Килан, – когда-нибудь ты станешь великим королём, куда более великим, нежели я.
– Я надеюсь, отец, что это случится очень и очень нескоро. А, пока, может, вернёмся во дворец?
– Конечно, тем более я обещал твоей матери, провести этот вечер с ней.
Сердечно распрощавшись с лордом Инориксом, и получив от него заверения, что он непременно завтра прибудет на празднования Первого Дня Лета в королевские сады, король и принц покинули дом главы Собрания Лордов и сев в уже ожидающую их карету, быстро покатили в сторону дворца.
Последний день весны 1232 года от Пришествия богов, заканчивался. В нём были свои страхи свои сомнения, свои победы и поражения, в общем, он ничем не отличался от других таких же дней, однако же, он был особенным. Но Килан и Эльрин этого пока что не знали, они мирно ехали в карете во дворец, мечтая о долгожданном отдыхе.
***
На следующее утро в королевском дворце было не протолкнуться. Всюду носились в разные стороны слуги с едой и одеждой для господ, из кухни доносились соблазнительные запахи жареного мяса. Собственно, именно эти запахи и разбудили Килана. Проснувшись, он аккуратно повернулся на спину, и, убедившись, что Виэтвена ещё спит, потихоньку выскользнул из-под одеяла, и вышел из спальни в коридор. Легонько притворив дверь, король Денетории развернулся и упёрся взглядом в своё отражение. От неожиданности Килан вздрогнул, ещё сонному ему потребовалось некоторое время, дабы вспомнить, что он сам попросил слугу вчера вечером перенести это зеркало из западного крыла дворца сюда, дабы Виэтвена каждое утро могла любоваться собой. Усмехнувшись своей забывчивости, Килан подошёл вплотную к наполированной поверхности зеркала и внимательно посмотрел на своё отражение. Перед ним стоял статный человек, лицо которого покрыла лёгкая сеть морщин, а волосы были побиты изрядным количеством седины, лишь одно в лице Килана со временем не изменилось – глаза они были такими же ясными, как и двадцать лет назад.
Наконец оторвав свой взгляд от зеркала, правитель Денетории боковым коридором, дабы не пугать слуг (они и так были по уши в работе), пробрался в гардеробную, и, одев один из своих парадных костюмов, вышел наружу и обомлел. Королевский сад было просто не узнать. Церемониймейстер короля Дорак, пообещал Килану что к празднику Первого Дня Лета, он так украсит сад, что все гости останутся довольны. И вот, потратив на его украшение всю ночь, ни разу не сомкнув глаз, Дорак по мнению Килана с лихвой справился с этой задачей. Ещё несколько минут полюбовавшись садом, король спустился вниз и двинулся на поиски своего церемониймейстера. Последнего он нашёл весьма скоро – Дорак с огромными синяками под глазами сидел, прислонившись головой к перилам беседки, и уставшим голосом отдавал слугам последние указания. Увидев короля, церемониймейстер попытался было подняться и поклониться, однако Килан жестом остановил его, и присев рядом проговорил:
– Ты сделал большую работу, мой друг, я очень тебе благодарен.
– Благодарю, ваше величество, но я работал не один, и в большей степени это не моя заслуга.
– Я это понимаю, но знаешь, как говорится, в первую очередь ругают и хвалят командира, а потом уже солдат. Я уверен, что наши гости оценят твои старания, а пока иди, отдохни, тебе нужно набраться сил, ведь впереди великий праздник.
Встав и поклонившись королю, Дорак, неспешно покачиваясь из стороны в сторону, двинулся во дворец. Килан остался абсолютно один. Минут двадцать он просидел, предаваясь, самым что ни на есть приятным мыслям, слушая песни диковинных птиц и вдыхая чистый свежий воздух, а после, глубоко вздохнув, встал и пошёл вслед за Дораком.
К обеду начали пребывать первые гости. Эльрин и Меагорн по своей уже давно заведённой традиции поспорили, кто пребудет первым. Принц поставил на Эвисену и эльфов, Меагорн же на Форина и гномов. И каково же было их удивление, когда первым во дворец ввалился главнокомандующий Денетории.
Все были несказанно рады увидеть Дроу, в конце концов, он был в столице ещё более редким гостем, нежели Меагорн, обусловливалось это двумя причинами. Во-первых, он практически постоянно пребывал в отдалённых фортах страны, проверяя там боевую подготовку солдат, а во-вторых всё своё свободное время, Дроу проводил в родном Мисте и в столицу ездил исключительно по приказам (или же, как в данном случае приглашениям) Килана.
Завидев своего старинного друга, Меагорн сразу забыл о споре, и, взяв Дроу под руку, двинулся с ним в неизвестном направлении. Эльрин же оставшись в гордом одиночестве, скучал не долго. Не прошло и минуты после ухода мага, и главнокомандующего, как дверь в тронный зал с грохотом отворилась и на натёртый до блеска пол ступили обитые железом кожаные сапоги гномов. Шедший впереди всех Форин, отбросив в сторону все правила этикета, радостно закричал и кинулся навстречу к принцу. Эльрин даже не успел толком ничего сделать, когда мускулистые руки гнома захватили его в крепкие объятия и подняли на несколько сантиметров вверх от пола.
– Ты растёшь как на дрожжах, маленький принц, – опустив Эльрина, радостно проворчал Форин, – посмотри, ты стал уже совсем взрослым! А я вот росту только вширь…
– Только не говори, что ты переживаешь из-за своего веса.
– Да ты что? Чтобы я, да из-за веса! Да чем я толще, тем страшнее для врагов, вот только представь, что будет, если ну скажем так совершенно случайно упаду я на двух орков. Что тогда будет?
– От них, я уверен, ничего не останется… Но, впрочем, мы ещё успеем это обсудить во всех деталях, лучше представь мне своих спутников.
– Что ж, охотно, – гном развернулся, и, подойдя к сгрудившейся в дверях дружине, стал между двумя закованными в броню бородачами. – Это Теин, моя правая рука, гном каких, к сожалению, мало, верный друг и почти всегда умная голова.
– Почти всегда? – Переспросил Эльрин.
– Покуда не напьётся до чёртиков, – шепнул Форин, Теин же лишь многозначительно улыбнулся и крепко пожал протянутую принцем руку.
– А это, – продолжил король гномов, опустив руку на плечо гнома, стоявшего слева от него, – один из моих генералов, очень самоотверженный и храбрый парень, проявивший себя в нескольких стычках с троллями, зовут его Ховен.
Принц и гном обменялись рукопожатиями и гномья дружина, наконец, ввалилась внутрь зала, и под предводительством Форина двинулась на поиски короля, скрывавшегося где-то в недрах дворца. Эльрина, однако, судьба сегодня одиночеством не жаловала, сразу после ухода гномов в тронный зал спустилась Виэтвена, а ещё через шесть минут, прибыли эльфы. Их отряд был в несколько раз меньше дружины гномов, а возглавляли его лишь двое. Эльфийка Эвисена жена покойного короля Лорлина, королева эльфов и командующий эльфийскими армиями генерал Аэлмар.
Пожимая руку этому эльфу, Эльрин невольно вспомнил о том, что, о нём рассказывал ему Килан. Аэлмар был одним из командиров Даринора, и в гражданской войне воевал на стороне Осдора. После войны, однако, он пересмотрел свои взгляды и стал одним из тех, кто присоединился к Лорлину, а после стал ратовать за объединение двух кланов эльфов. В дальнейшем он не раз доказал королю эльфов свою преданность, и поэтому Лорлин в конечном итоге сделал его генералом своей гвардии. После же его смерти, Эвисена которая сама смыслила мало в военном деле назначила Аэлмара главнокомандующим эльфиским войском.
Конечно же, в свите эльфов помимо прочих были все дети Эвисены и Лорлина, шестнадцатилетние Мелор и Лорлад, тринадцатилетняя Арниэль и десятилетний Аэглор.
После короткого приветствия эльфы прошли в зал. Праздник Первого Дня Лета можно было считать открытым.
***
К полудню, когда солнце стояло в зените, все приглашённые в королевский сад гости заняли места в беседке. Килану казалось, что просто немыслимо, чтобы все великие умы королевства смогли здесь поместиться, однако он ещё раз был приятно удивлён, усидчивостью и расчётливостью своего церемониймейстера. Дорак подсчитал всё настолько хорошо, что мест хватило всем, и в то же время пустых сидений не было.
Дабы не томить своих гостей, которые, вне всякого сомнения, желали опробовать кулинарные изыски королевских поваров, правитель Денетории встал со своего места, и легонько постучав ребром вилки о бокал, привлёк всеобщее внимание к себе.
– Дорогие гости, уважаемые лорды и правители своих народов, дамы и господа, в этот светлый солнечный день я не стану забирать у вас много времени напыщенными речами. Впрочем, все вы знаете, что я не большой любитель эти речи говорить, но сан как говорится, обязывает, – после этих слов, по беседке прошёлся мягкий смех и Килан продолжил: – После гражданской войны прошёл уже двадцать один год, за это время мы вместе с вами достигли многого, но это далеко не предел. Мы не смеем останавливаться на месте, наш народ верит в нас и надеется, что мы сможем привести его к светлому будущему. Будущему, в котором не будет войн. В котором не будет кровопролитий, и в котором не будет предательства и лжи. И наш с вами долг обеспечить своим подданным такое будущее. Мы не смеем их подвести… Но, я пообещал не докучать вам сегодня напыщенными речами, и своё слово сдержу. Праздник Первого Дня Лета, самый светлый и добрый праздник, давайте сегодня не будем думать о плохом. Веселитесь, ешьте, пейте, слушайте музыкантов, а все проблемы оставьте на потом!
Сказав это, Килан поднял вверх бокал с вином и тут же осушил его. Все гости последовали его примеру.
Следующие полчаса, эльфы, гномы и люди, без устали набивали свои животы отменным кушаньем, расставленным по трём длинным столам вдоль беседки. Причём делали они это так активно, что слуги едва успевали приносить из кухни новые блюда и убирать пустые тарелки.
Когда же все более-менее наелись, в беседку ступил невысокий эльф. На голове у него была причудливая шляпка с пером, а в руке он держал видавшую виды походную лютню.
Встав на середину площадки, он низко поклонился сначала королю и королеве, а затем и остальным гостям.
– С вашего позволения, ваше величество, – голос эльфа был подобен тонкому ручейку, мерно журчащему в ложбинах гор Эремор, – и с позволения всех собравшихся здесь уважаемых господ и дам, я бы хотел усладить ваш слух несколькими композициями собственного сочинения.
– Конечно же, уважаемый менестрель, – кивнув, ответил Килан, – мы будем очень рады по достоинству оценить твоё творчество.
Получив разрешение короля, эльф ещё раз поклонился и, взяв лютню в обе руки, сыграл на ней несколько аккордов. Убедившись, что лютня настроена, и все формальности соблюдены, менестрель запел:
В краю суровых, мрачных гор,
И в девственных лесах.
В забытых пустошах оков,
И в светлых небесах.
Там, где, сменяет ночью день,
Где ярок солнца свет,
Его зовут и свет, и тень,
Героем вечных лет.
Храбрее всех и всех мудрей,
Король из королей.
Таких не видела вовек,
Страна бурь и страстей.
Своею крепкою рукой,
Ведёт он нас вперёд.
«Непобеждённый», злом герой,
Растопит мрака лёд.
Повторив последний куплет ещё раз, менестрель взял последний аккорд и закончил песню. Восторгу слушателей не было предела. Все восхваляли эльфа и прочили ему в будущем великую славу. Лишь Килан так и остался сидеть на своём месте, не проронив ни звука. В том, что песня была посвящена именно ему, сомневаться не приходилось. Поначалу слушая её, Килан невольно засмущался, а после подумал о том, что вот и настал тот день, когда уже в его честь сочиняются песни. Невольно остановившись на этой мысли, Килан погрузился в воспоминания. Он вспомнил, как совсем ещё малышом слушал, как менестрель поёт песню, посвящённую его отцу, королю Киридору, в тот момент Килан очень хотел, чтобы кто-то однажды посвятил песнь и ему. Однако это были всего лишь мечты, причём мечты детские, которые с возрастом заменились совершенно другими желаниями. И вот теперь он слушает менестреля, который поёт о нём…
Все эти мысли на некоторое время вырвали короля из реальности, поэтому он пропустил несколько строчек следующей песни. Однако пропустил их не один он. Эльрин воспользовавшись тем, что все вокруг увлечены менестрелем, тихонько покинул своё место рядом с королём и скрылся в саду. Убедившись, что никто не обратил на его уход внимание, Эльрин, осторожно пробираясь по узким аллеям сада, дошёл до ближайшей его границы, которая представляла собой увитую декоративным плющом, полутораметровую загородку. Примерившись, осторожно, дабы не изорвать одежду, принц поставил правую ногу, на нижнюю перекладину загородки, руками ухватился за верхнюю перекладину, и подтянулся. Сделал он всё это практически безупречно, однако уже буквально в самом конце подъёма, мешковатый рукав левой руки, зацепился за выступающую вверх колючку декора, и ткань на нём предательски треснула и разошлась в стороны.
– Вот же чёрт! – В сердцах выругался Эльрин, однако тут же зажал рот правой рукой, и поругал себя за неосторожность, в конце концов, на его крик могли сбежаться стражники, а лишнее внимание ему сейчас было совершенно ни к чему.
Просидев минут пять на верхней балке загородки внимательно прислушиваясь к любому шороху, Эльрин наконец убедился, что его опрометчивый крик не привлёк ничьего внимания. Облегчённо выдохнув, принц наклонился вниз и резко спрыгнул, жёстко приземлившись на потёртый дождями и временем камень уличной брусчатки.
Быстро встав, он оглянулся вокруг и отметил, что никто не видел его прыжка. Обычно людная в это время улица была совершенно пуста, практически всё население столицы было сейчас на городской площади, где проходило празднование Первого Дня Лета.
Довольный собой, Эльрин, отряхнул свой камзол, ещё раз оглядел порванный рукав, и энергичным шагом двинулся вверх по улице. Через несколько минут ходьбы он свернул направо и оказался в тёмном проулке. Огороженный с обеих сторон двухэтажными домами, этот проулок практически никогда не получал солнечных лучей, и поэтому в нём царила извечная полутьма. Продвинувшись немного вперёд, Эльрин отсчитал четвёртый дом слева, и легонько нажав на ручку двери, вошёл внутрь.
Первым что почувствовал Эльрин, войдя внутрь дома, был тягучий, обволакивающий запах залежалой пыли, которая была здесь буквально повсюду. Однако к нему принц уже привык. Он был частым гостем этого места.
Сложно сказать, сколько лет этот дом простоял без своего хозяина. Кто-то говорит, что его владелец погиб на войне с орками, кто-то – что он пал на полях сражений гражданской войны, а кто-то и вовсе твердит, что хозяин дома и по сей день, жив, просто живёт он теперь в другом месте. Эльрину всё это было малоинтересно, самым главным для него было то, что дом этот был необитаем, и то, что находился он в проулке, в котором меньше всего можно было встретить лишние уши и глаза.
Ещё раз, внимательно оглядев свой камзол, принц закрыл за собой дверь, и в полной тьме, ориентируясь наощупь, дошёл до ведущей на второй этаж винтовой лестницы. Подъём по ней не занял у него много времени. Преодолев последнюю ступень, Эльрин остановился, осмотрелся и направился в правый от лестницы коридор. Едва войдя в него, он морально приготовился к тому, к чему за столько времени так и не смог привыкнуть. Спереди раздался пронзительный кошачий рык, и на принца накинулось что-то чёрное и большое. Это нечто свалило его с ног и придавило своим весом к пыльному паркетному полу.
– Ох, Белла, я тоже очень рад тебя видеть, – пытаясь спихнуть чёрное существо со своей груди, простонал Эльрин, – но вот ответь мне, неужели наши встречи неизменно должны начинаться именно так? Хоть когда-нибудь я смогу предстать перед твоей хозяйкой в подобающем виде, а не вываленным с ног до головы в этой пыли?
– Я думаю, мой милый, – раздался откуда-то справа нежный женский голос, – это произойдёт только тогда, когда мы сменим грязный паркет этого дома, на нечто более чистое.
В то же мгновение, девушка взмахнула правой рукой, и весь коридор наполнился маленькими светлячками, светящимися мягким синим светом.
После прихода своей хозяйки, Белла – огромная чёрная пантера, наконец, слезла с Эльрина и позволила принцу подняться с пола. Весь в пыли с грязными спутанными волосами он представлял собой весьма жалкое зрелище, впрочем, девушку это ничуть не смутило, звонко рассмеявшись, она подошла к нему, и, прикоснувшись своей рукой к его щеке, нежно поцеловала его в губы.
– Мы так давно не виделись, – голос девушки перешёл на шёпот, – я успела соскучиться.
– И я, Ирида, но ты ведь знаешь, как опасно нам с тобой встречаться чаще. Твой отец может что-то заподозрить.
– Ах, если бы он не был так упрям. Все в королевстве любят короля, все кроме него, и я совершенно не могу взять в толк, почему он так упрямо его ненавидит. Я приводила столько доводов, столько раз пыталась своими речами поменять его мнение, однако он упорно стоит на своём.
– Поэтому нам нужно быть осторожней. Если он узнает, что ты встречаешься со мной, то не дай боги назло всем просто увезёт тебя из страны!
– Не увезёт! А если даже попытается я сбегу от него, и вернусь к тебе. Ведь ты моя любовь, и кроме тебя мне никто не нужен.
Нежно улыбнувшись, Эльрин притянул девушку к себе, и уста их сплелись в долгом и сладком поцелуе.
Белла до этого внимательно за ними наблюдавшая, смущённо потупила свою голову, и, отвернувшись, побрела в соседнюю комнату…
На праздник Эльрин вернулся ровно тогда, когда Килан уже собирался посылать на его поиски вооружённый отряд. Сказав, что, он просто захотел прогуляться по городу и посмотреть, чем занят простой люд, принц успокоил своего отца, да и Килан будучи в хорошем расположении духа не мог злиться долго.
К слову говоря, Эльрин поспел и правда, как раз вовремя, ибо под сенью огромного дуба, уже не одно столетье росшего в королевских садах, в этот миг собиралось произойти весьма занятное зрелище. Любивший знатно выпить, Высший маг Иодан (который вместе со всеми мастерами и учителями академии Доротоса был приглашён на праздник), поспорил с не менее пьяным Меагорном что лучше него сможет использовать заклинание иллюзии. Меагорн естественно слова мага осмеял и немедля вызвал своего старшего товарища на поединок. Поскольку король был не против, и даже наоборот поддержал эту авантюрную идею, способную придать празднику новых красок, маги, изрядно шатаясь, вышли друг против друга и принялись колдовать. Первым начал Меагорн, сорвав с дуба маленький зелёный листочек, он в мгновение ока сотворил из него красивую птичку, украсившую праздник своим нежным пением. Иодан в долгу не остался, воздев руки к небу и произнеся несколько непонятных слов заклинания, он соорудил из валявшейся на земле ветки дивную дудочку, которая сама поднялась вверх и начала издавать звуки, которые вместе с пением птички превратились в очень красивую мелодичную песню.
Восторгу гостей королевского сада не было предела. Изрядно искупав обоих магов своими овациями, они потребовали ещё колдовства, и Меагорн с Иоданом с превеликой радостью исполнили их желание.
Состязание магов продолжалось до самого вечера, к тому времени, когда они решили, что в жизни не смогут выбрать победителя, и отправились пить бокал друг за друга, солнце уже начинало потихоньку клониться к закату. Гости, вдоволь наевшись и напившись, мерно слонялись по саду, многие из них разойдясь по укромным уголкам, тихо спали в тени небольших деревьев, другие же просто отдыхали, не думая (как наказал им в начале празднества король) ни о чём плохом.
Все вместе в беседке они собрались уже тогда, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. Праздник Первого Дня Лета подходил к концу, и по традиции нужно было поднять бокал за то, чтобы это лето принесло стране покой и процветание. Дождавшись, когда все займут свои места (а ждать этого пришлось долго, ибо разбудить некоторых лордов оказалось задачей очень непростой) Килан немного пошатываясь, поднялся со своего места, и хотел было уже заговорить, как вдруг, где-то в саду послышался громкий окрик. Через несколько минут в беседку вошёл отряд солдат под предводительством капитана королевской стражи.
Остановившись на середине площадки (ровно в том месте, где днём выступал менестрель) капитан оглядел всех присутствующих и, собравшись с духом проговорил:
– Ваше величество, и вы уважаемые дамы и господа, видят боги, я бы не стал тревожить празднество по пустякам, но я боюсь, что случилось нечто страшное.
Сделав небольшую паузу и убедившись, что все смотрят на него как заворожённые, капитан продолжил:
– Мы получили, голубя из Гороса, ваше величество, как только он прибыл я немедля взял солдат и пришёл сюда.
Услышав слово «Горос» Килан сразу посмурнел, опустив не выпитый бокал на стол, он сел на своё место и велел капитану продолжать.
– На орков напали, они пишут об огромном флоте захватчиков, приставшем к их берегам. Они… – капитан замялся, – они просят нас о помощи, ваше величество. Орки просят нас помочь им.
– Хорошо, – через некоторое время проговорил Килан, король не был рад, что такая информация стала сразу известна всем высшим чинам Денетории, но за эту оплошность он мог винить только себя. Ведь если бы он не приказал капитану стражи принимать голубиную почту вместо себя, то, скорее всего эту информацию удалось бы скрыть. А так, король был уверен, что слухи (ведь помимо высших лиц государства, всё сказанное капитаном услышали и слуги) теперь распространятся по всей стране с молниеносной скоростью.
Окончание праздника Первого Дня Лета было скомкано. Так и не выпив последний бокал, гости королевского сада стали расходиться по домам, дабы уже завтра обдумать всё со свежей головой.
Когда часы пробили полночь, королевский сад опустел окончательно. Началось знойное, жаркое лето.
