скачать книгу бесплатно
– Чего? – еще раз повторил Сучок, глядя на Мишку, как на сумасшедшего.
– Ничего! Ты о них подумал? – Мишка указал на Гвоздя, все еще стоявшего возле стены. – Они в закупы под твоим началом угодили, под твоей рукой и освободиться должны. Но у нас – в воинском поселении – ты, со своим норовом дурным, долго не выживешь. На прошлой неделе тебе повезло, Бурей – добрейшей души человек – тебя от смерти спас. В другой раз так не выйдет. Получится, что бросишь ты своих людей. Оставишь в трудное для них время. Не дорога тебе жизнь? Черт с тобой, но ребят мне не порти!
Сучок растерянно оглянулся на своих помощников. Гвоздь едва заметно пожал плечами, а Нил посмотрел на своего начальника так, словно видел его впервые в жизни. Плотницкий старшина кашлянул в кулак, оправил на себе рубаху, машинально завел руку за спину и, не нащупав на привычном месте топора, снова бестолково заелозил руками по телу.
Понять его было можно. Дважды на протяжении одного дня его унизили какие-то непонятные пацаны, обвешанные воинским железом. Четырнадцатилетний мальчишка выговаривает ему, как седовласый старец несмышленышу, и ведь не возразишь! Смерть, оказывается, стережет чуть ли не за каждым углом. А еще долг купцу Никифору возвращать. И семьи артельщиков – неизвестно где и как.
Все перевернулось с ног на голову. Мир, пусть и не ласковый, но знакомый и понятный, вдруг стал непостижимым и смертельно опасным. Окружающие люди, как выяснилось, живут по каким-то зверским законам, не расставаясь с оружием, подчиняясь лающим командам, но при этом сохраняют способность, как обычные люди, смеяться, воспитывать детей в уважении к старшим и (совершенно непостижимо) быть милосердными.
«М-да, попал ты, шер ами Сучок, как защитник прав сексменьшинств в казарму ОМОНа. Как ты раньше-то не угробился с таким характером? А может, ты поразумнее раньше был? Возможно, став закупом, ты никак не можешь выработать нужную линию поведения и от неумения приспособиться к новым обстоятельствам идешь вразнос? Это вообще-то легко лечится, но поймешь ли ты меня, захочешь ли слушать?
Будь оно все проклято! Четырнадцать лет… Сучок на меня и без того как на чудо-юдо смотрит. Может, к Нинее его сводить? Непредсказуемо, он же христианин. Но не к отцу же Михаилу! Тот будет Сучку дудеть про кротость и смирение гордыни, пока в ухо не получит, с Сучка станется».
– Выпей-ка, старшина, – Мишка кивнул в сторону сундука с посудой. – Там еще должно остаться.
Сучок глянул на корчагу с медом, будто узрел посреди океана спасательный круг, шагнул к сундуку и, не пользуясь чаркой, выхлебал остатки хмельного прямо из корчаги, пачкая пролившимся медом бороду и рубаху. Утерся рукавом, опустился на лавку, положив на колени сцепленные пальцами руки, опустил голову и тяжело вздохнул. Столько было в этом вздохе безысходности… Куда девался забияка и горлопан, не раздумывая кидавшийся с одним засапожником на трех здоровенных мужиков?
– Вот что, старшина, – негромко заговорил Мишка, – можешь, конечно, меня не слушать, но совет я тебе все-таки дам. Наплюй на все. Я не говорю: берегись, будь осторожным и покладистым, терпи обиды. Нет, просто наплюй. У тебя есть только одна цель, только одно дело, только одна обязанность – вытащить артель из долговой ямы. По сравнению с этим все остальное – мелочь, суета, можно наплевать.
Мишка внимательно следил за реакцией Сучка. Плотницкий старшина не изменил позы, не пошевелился, но стало понятно: слушает.
– Вокруг тебя будут происходить самые разные вещи, – продолжил внушать Мишка, – плохие или хорошие, опасные и нет, веселые или грустные. Может случиться всякое: обиды, насмешки, неудачи, беды. Смотри на все это только с одной стороны: помогает это вызволению твоих людей и их семей, мешает или вообще не имеет к этому никакого отношения. Научись, заставь себя смотреть на любое событие, на любого человека только так. И тогда ничто постороннее тебя не затронет, все окажется мелким и не стоящим внимания.
Сучок сидел не шевелясь, Гвоздь и Нил не издавали ни звука, но Мишка их не видел, сосредоточив все внимание на плотницком старшине.
– Если одна цель, одно дело станет для тебя смыслом жизни, то не страшно ничего: голод, холод, боль, душевные муки – все это будет проходить мимо, не задевая тебя. Не захочется ни скандалить, ни драться. Тебе даже будет казаться странным, что кто-то тратит на такие пустяки время и силы. Цель – вызволение своих людей – достойна честного мужа, достойна того, чтобы забыть ради нее обо всем другом. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Если не веришь, то хотя бы попробуй. Убедишься сам: станет легче жить, станет понятно, как жить. Еще раз повторю: наплюй на все. На все, кроме одного, и тогда, рано или поздно, своего добьешься.
Сучок так и не пошевелился, но уже одно то, что он слушал, что не прервал или не показал, что все сказанное представляется ему чепухой, обнадеживало.
«Может, ничего и не выйдет, но хотя бы нарываться на неприятности перестанет, уже хорошо. А там, глядишь, что-нибудь и переменится к лучшему. Если же убьют или серьезно покалечат, то ничего уже не переменится никогда».
Мишка повернулся к Гвоздю и, стараясь не выглядеть празднолюбопытствующим, спросил:
– Как вас угораздило-то всей артелью – в закупы?
Гвоздь в ответ лишь безнадежно махнул рукой. Мишка настаивать не стал и заговорил деловым тоном:
– Ладно, давай объясняй: откуда взялся остров и почему выбранное место плохим оказалось.
– Там под землей водяная жила проходит. Нельзя над ней строиться – дома гнить будут, люди болеть.
– Точно знаешь?
– Точно. Мы со Шкрябкой несколько раз с лозой проходили. Да и так понятно: ни птичьих гнезд, ни звериных нор. Мышки самой малой не увидишь. Зверье плохие места чует, в сторонке держится.
Принципы работы лозоходцев Мишка понимал смутно, но в результативность их верил – однажды сам убедился на практике. Про существование геопатогенных зон знал, как знал и то, что предки места для проживания выбирать умели. Это тебе не Петр I, засадивший столицу в болото по соседству с тектоническим разломом.
«Но Нинея-то! Неужели не знала? Никогда не поверю! Почему же не предупредила? Опять волхвовские штучки? Церковь сгниет, люди переболеют, и тут мудрая волхва… Блин, неужели даже ребят не жалеет ради укрепления веры в себя – великую и ужасную? А не паранойя, сэр Майкл? Да черт его знает! Тут во что хочешь поверишь».
От размышлений Мишку отвлекли Нил и Гвоздь, сдвинувшие макет на край стола и притащившие от двери ведро, до половины наполненное влажным речным песком. Высыпав песок на стол, Гвоздь слепил из него какую-то вытянутую фигуру и принялся объяснять:
– Тут, с полверсты ниже по течению, есть не холм, а так – взгорок небольшой. Когда-то давно Пивень его с юга обтекала, а сейчас течет с севера, но старица осталась. В половодье, конечно, старицу заливает, да и ключ в ней со дна бьет, так что вода в восточной части старицы есть всегда. Получается как бы остров. Вот на нем-то крепость поставить в самый раз будет. Концы старицы плотинами перегородить – вот тебе и ров с водой, ключ его быстро наполнит. Получится глубоко, примерно в полтора-два человеческих роста, и широко – шагов двадцать пять – тридцать. А сам остров сухой, вода близко к поверхности не подходит. Очень хорошее место. И с насыпкой валов возни особой нет. Остров высокий, середину взгорка срыть, а на краях землю подсыпать. Получится примерно три человеческих роста, потом точнее скажу. А стены поставим так.
Гвоздь принялся чертить пальцем на песке контуры крепости, а Мишка задумался над услышанным.
«Полтора-два человеческих роста – это глубина никак не меньше трех метров. И дно старицы находится выше уровня воды в Пивени, за исключением периода половодья, разумеется. Если поставить плотины, а лишнюю воду спускать через них по желобам, то напора хватит, чтобы крутить водяные колеса».
– Слушай, Гвоздь, а вы водяные колеса делать умеете?
– Он умеет, – Гвоздь кивнул на все еще сидящего неподвижно Сучка. – А зачем колеса?
– Как – зачем? – Мишка заговорил так, будто Гвоздь не понимает очевидных вещей. – Есть перепад воды в два человеческих роста, есть родник, который все время добавляет воды, есть чем крутить водяные колеса! Целых четыре!
– Да зачем четыре-то? – удивился Гвоздь. – Мельницу хочешь поставить? Так одного хватит.
– Почему только мельницу? А молот кузнечный поднимать? А пилы на лесопилке вверх-вниз дергать? Вам что, доски для строительства не нужны, брусья, прочие пиленые вещи?
– Какая-такая лесопилка? – заинтересовался Нил. – При чем тут водяные колеса?
– Да все просто! – Мишка разровнял песок, стерев чертеж Гвоздя, и начал чертить на нем свой. – Смотрите! Вот так от водяного колеса крутится другое колесо наверху. К верхнему колесу крепится тяга, она тягает пилы вверх-вниз. Здесь наклонный желоб, в него кладем бревно, и оно от собственной тяжести наползает торцом на пилы. Какое расстояние между пилами, такой толщины доски и выходят. По краям получается горбыль, но и ему тоже применение найти можно. А если пилы расставить широко, чтобы только горбыль срезали, то за два прохода из бревна получается брус…
– Погоди, погоди, – прервал Мишку Нил. – А где такие пилы взять? Гнуться они не будут?
– У Мудилы[4 - От древнеславянского мудити – медлить.] надо спросить, – перебил напарника Гвоздь и пояснил для Мишки. – Мудила – кузнец наш. Хороший мастер, только думает долго. Мы тут в лесу кузницу брошенную нашли, так он уже два дня раздумывает: то ли там работать, то ли сюда все перетащить. Странно как-то: инструмент, железо в крицах, уголь, руда – все лежит нетронутое, а людей нет, словно вымерли.
– Вымерли, – подтвердил Мишка. – У нас моровое поветрие было, вся весь и вымерла. Тех, у кого вы на постое живете, мы только весной сюда привели. А кузница в лесу, наверно, не зря стоит, скорее всего, там где-то рядом болотная руда есть. Кстати о постое. Пора бы вам своим жильем обзаводиться, хватит по чужим избам тесниться, да и на работу ходить далеко.
– Значит, согласен на острове крепость ставить?
– Согласен, – Мишка утвердительно кивнул. – Только не совсем так, как вы задумали. Ну-ка, Нил, рисуй снова.
Нил быстро изобразил на песке контур стен крепости, повторяющий контур берегов острова. Получился неровный эллипс.
– Не так! Стены надо спрямить, – Мишка несколькими линиями обозначил ровные линии стен, превратив эллипс в неправильный многоугольник. – Если стены прямые, вдоль них стрелять удобнее, я же уже объяснял!
– Тогда на берегу под стенами много свободного места останется, – возразил Нил. – Ворогам просторно будет.
– Ничего, берег подкопаем, – отмел возражения Мишка. – А чтобы не оплывал, укрепим сваями. Не это, мастера, главное. Не нужна нам сейчас такая большая крепость, да и народу у меня столько нет.
– В таком разе, – предложил Нил, – можно сначала детинец в середине острова поставить, а потом, как народу наберется, уже и стены вдоль берега возводить.
– Нет, поступим по-другому, – Мишка двумя вертикальными линиями разделил чертеж крепости на три части. – Что такое «равелин», знаете?
– Равелин?
– Да, – Мишка указал на отсеченную его линией часть чертежа крепости, величиной примерно с четверть. – Это кусок крепости, стоящий отдельно. Ну вроде бы как детинец, но поставленный снаружи, перед воротами. Чтобы пробиться к воротам, надо сначала пройти через него. А если пройдешь – перед тобой опять ров и опять стена. А силы-то и время уже потрачены!
– Хитро, – Нил понимающе кивнул. – Да, так нигде не строят.
– Вот с восточного равелина строить и начнем. В нем пока все мое войско поместится и еще место останется, а остальное потом будем достраивать. Пока же начинайте строить с жилья для воинской школы и выделите сколько-то человек для того, чтобы построить жилье для себя. Хватит вам на постое по чужим домам тесниться. Пока ставьте одно жилье для всей артели, а как равелин закончите, приметесь за настоящее жилье, чтобы семьи сюда привезти можно было.
При последних словах Сучок поднял голову, а Нил задумчиво прокомментировал:
– Значит, мы сюда надолго попали.
– Надолго, – согласился Мишка, – а потому надо обживаться как следует.
– Так, – Нил, упершись ладонями в край стола, навис над чертежом. – А что внутри этого… равелина кроме жилья ставить будем?
Дальше разговор пошел вполне деловой. Спорили, обсуждали, чертили по песку, стирали начерченное, снова чертили. Когда понадобилось делать расчеты, Мишка снова удивил мастеров, перемножая большие цифры «столбиком» на том же песке. Мастера Мишку тоже удивили – бригада Сучка оказалась комплексной. Кроме плотников и кузнеца в ней оказался и свой печник, и редкий по нынешним временам специалист – кирпичник. Артель, оказывается, была способна сдавать любой объект «под ключ».
Мишка все время ждал, что Сучок присоединится к обсуждению – у Нила и Гвоздя после известия о возможном приезде семей настроение явно переменилось, но плотницкий старшина продолжал сидеть молча.
За окошком стемнело, Мишка зажег свечи в резных лакированных подсвечниках. Нил и Гвоздь тут же, как и рассчитывал Мишка, заинтересовались – покрутили подсвечники в руках, похвалили работу. Мишка рассказал о токарных станках, разговор снова ушел в сторону, потом опять вернулись к теме строительства.
Дударик сыграл отбой, снаружи наступила тишина, а обсуждение проекта все продолжалось. Наконец, чувствуя, что и он сам, и мастера устали, Мишка предложил продолжить в следующий раз, и артельщики, позевывая, тронулись на выход.
Сучок, пропустив Нила и Гвоздя, прикрыл за ними дверь и, испытующе глядя на Мишку, спросил:
– Тебе сколько лет, Лис?
– Четырнадцать.
– Врешь!
– Другого ответа не будет, старшина. Ступай.
– Ну как знаешь, – Сучок немного потоптался у двери. – Может, оно так и правильно. Будь здрав, Лис.
* * *
Все это произошло в середине мая – почти полтора месяца назад, а сейчас Сучок сидел возле постели Мишки и докладывал об окончании строительства жилья для «курсантов» воинской школы. Казарма получилась просторной – в трехэтажном здании, вытянутом вдоль будущей стены восточного равелина, могло разместиться две сотни народу, причем только на двух верхних этажах. Первый этаж заняли два больших зала – трапезная и то, что Мишка про себя называл актовым залом. В этом же здании помещалась кухня.
Позаботились строители и о себе – поставили трехэтажный дом, с мастерской на первом этаже и жильем на двух верхних. На «высотном» строительстве настоял Мишка, мотивируя свое требование экономией внутренних площадей крепости. Сучок же, уже по собственной инициативе, сделал здание «двойного назначения» – после переезда артельщиков в собственные дома в нем предполагалось устроить арсенал с шорной и обувной мастерскими.
Несмотря на успешное завершение «первой очереди» строительства, особой радости по этому поводу Сучок не демонстрировал. Мишка уже привык к тому, что плотницкий старшина относится к нему настороженно. Конфликтов у них больше не случалось, и, если не считать споров по чисто рабочим моментам, отношения были более-менее ровными. Мишка, за счет обширности своих познаний, даже снискал некоторое уважение Сучка, но по-настоящему сблизиться не удалось.
Вот и сейчас плотницкий старшина сидел в «закрытой» позе – ноги скрещены, пальцы рук переплетены, плечи опущены. Это стало уже привычным, но было и еще что-то: кажется, Сучок был чем-то обеспокоен.
– Что-то не так, старшина? – спросил Мишка на всякий случай. – Случилось что?
– Случилось… – Сучок, на протяжении всего разговора избегавший прямо смотреть на Мишку, наконец поднял глаза. – Поп ваш постройку освящать отказывается. Какая-то змея подколодная ему наплела, что мы, бесовским обычаем, перед началом строительства человеческую жертву принесли. Поймали, мол, в лесу чужого человека, зарезали и под здание зарыли, а топоры и другой железный инструмент его кровью покропили. От Церкви отлучить грозится, анафеме предать, а воеводу Корнея просить хочет, чтобы покарал…
– Кто наплел? – быстро спросил Мишка. – Отец Михаил к сплетням слух особо не склоняет. Если поверил, значит, наболтал кто-то, кому он верит.
– Кто-то из твоих, Лис. Чужих у нас не бывает, только моя артель и твои ребята, которых ты в помощь посылал. Мои такую дурь сами про себя болтать не станут…
– Мои – тоже, – прервал Сучка Мишка. – Им там жить.
– Так-то оно так, только наболтал обязательно тот, кто у нас там бывал. Попу окровавленный клок одежды принесли, и вымазан тот клок в глине, что на острове в глубине лежит, сверху-то глину не видно, копать надо.
– Та-ак, – Мишка задумался. Обвинение было серьезным, да еще и подкреплено «вещдоком». – Может, заходил кто-то, а ты внимания не обратил потому, что привычно. Кто еще на стройке бывает, так, что это странным не кажется?
– Внучка Нинеина, ребятишки из Нинеиной веси забегают, но редко, – начал перечислять Сучок. – Еще Листвяна, с двумя девками, еду привозила дней десять назад.
«Листвяна? Не она ли подгадила? Но зачем? Преступлений, как известно, без мотива не бывает. Какой у нее может быть интерес в том, чтобы строительство затормозилось, а то и вообще было заброшено? Если она собирается родить ребенка от главы рода, то ей прямая выгода от того, чтобы род становился все сильнее. Ни хрена не понимаю!»
– Десять дней назад, говоришь? А когда отец Михаил тебя человеческой жертвой попрекнул?
– Гм… – Сучок на некоторое время задумался. – Пожалуй дня через два после того. На Листвяну думаешь, Лис?
– Погоди, старшина, рано на кого-то думать. Ты этот клок одежды видел, отец Михаил тебе его показывал?
– Да, показал. Все верно: кровь, глина. Я уж и перед святыми иконами клялся, и крест целовал…
– Не поверил?
– Не то чтобы не поверил… Сомневается. Может, говорит, кто-то из артельных втайне от меня. Как будто что-то там можно втайне от меня сделать! А ты почему спрашиваешь, Лис?
– Да так, ничего. Я просто понять пытаюсь: как это все произойти могло. Припомни-ка, когда Листвяна приезжала, там у вас какая-нибудь яма была вырыта, чтобы эта глина снаружи была?
– Не было никакой ямы. Да и не переправлялась она на тот берег. Твои парни все из телеги в лодку перегрузили и за несколько ходок перевезли. Листвяна на острове вообще не была.
«Значит, не она. Но по срокам-то совпадает! Преподобный Майкл наехал на Сучка через два дня после ее визита. Мог ей тряпку кто-то из ребят передать?»
– Чей десяток в тот день у тебя работал?
– Кажись… – Сучок почесал в затылке. – Кажись, Первака.
– Кажись или точно? – настойчиво переспросил Мишка.
– Точно! Листвяна еще ему и Вторуше гостинцы какие-то привезла.
– Но ям никаких не было? И все время, пока десяток Первака у вас работал, не было?
– Не было.
«Не складывается. Не мог же Первак или Вторуша специально яму выкопать, чтобы тряпку глиной измазать? Ерунда, решение должно быть более простым. Блин, только детектива мне еще и не хватало, мало других приключений. Что-то крутится в голове, есть какая-то неувязка…»
– Слушай, старшина, что ж ты мне сразу-то не сказал, а только сейчас?
– Так я сначала своих порасспросить хотел. Мало ли: кто-то поранился, кто-то одежду порвал… Ни у кого ничего, а на следующий день у вас тут междоусобица случилась. Не до того стало. И поп ваш другими делами отвлекся. Но ведь вспомнит же, так не оставит!
– Не оставит. Тут ты, старшина, прав. А ну-ка как на духу: напраслину на вас возвели или что-то все же было?
– Ты что?! – вскинулся Сучок. – Да что ж такое-то? Как где крепость ставить надумают, сразу же одни и те же разговоры начинаются! Или первого прохожего зарезать надобно, или бабу в стену замуровать. Да не просто бабу, а молодую, красивую, и чтоб непременно женой главного строителя была! И было-то всего один раз, когда в Новгороде Великом кремль строили, да и то – вранье!
– Так было или вранье?
