скачать книгу бесплатно
– Значит, вы просто решили ради спасения планеты самых несознательных вроде меня изъять с Земли?
– Нет-нет! Тут далеко не худшие экземпляры, а ты даже симпатичен в своих искренности и любопытстве. Просто, прежде чем на что-то решиться, нам требуется изучить проблему, понять, что вы, земляне, собой представляете. Вот мы и решили для всестороннего исследования доставить образцы материала на нашу станцию. Сделали случайную выборку в небольшом количестве – меньше одной сотой процента от общего числа жителей Земли. Это чуть больше семисот тысяч человек. Смехотворная цифра, не так ли?
– Да уж, куда смешней! И что будете с нами делать?
– Я уже объяснила: исследовать.
– Как вшей под микроскопом?
– Не внешне, а тончайшую суть каждого из вас. Ваш внешний вид нас не интересует.
– И что потом?
– Закончим исследовательский эксперимент и доставим вас обратно в те пространственно-временные точки, из которых вы были изъяты. По результатам исследования примем решение, что делать с человечеством в целом. Самое кардинальное – очистить от людей планету, дав ей возможность восстановиться самостоятельно.
– Куда уж кардинальней…
– Предложи свой вариант. Ты говоришь, что любишь Землю, вот и прояви свою любовь на деле, а не на словах.
– Я человек маленький, от меня ничего не зависит.
– Историю делают маленькие люди. Каждый из вас свободен, каждый создан из вещества, называемого любовью, – никто не может вам помешать в ее проявлении, но вы ведете себя так, будто созданы из ненависти и равнодушия. Миллионы и даже миллиарды маленьких людей считают, что от них ничего не зависит! Проснитесь!
Гвоздиков затосковал. Что толку в этих бесплодных разговорах, если не только Земля, но и этот светящийся вдали диск космического вестибюля недоступны? А слова Миллиардерши: «Каждый из вас свободен» – иначе как издевкой и не назовешь. Хороша свобода, если даже наложить на себя руки невозможно и голодовку в знак протеста не объявишь – через поры все входит и выходит. Так и придется здесь торчать целую вечность, пока не превратишься в космическую мумию…
Невидимая собеседница, вероятно, осознав нелепость своих нравоучений, на этот раз не отреагировала на его мысли.
Он на несколько минут закрыл глаза, открыл снова – все без изменений: с одной стороны – светлое пятно галактического сверхскопления, с другой – яркое пятно наполненного светом и людьми диска вестибюля. И больше ничего. С ума сойти! Хоть бы какие-нибудь подвижки: наводнения, пожары… Вернуться в вестибюль?
– Конечно, возвращайся! – моментально подключилась к размышлениям бестелесная надзирательница.
– Рабия, встретив меня, снова бросится в бега. Боюсь, на этот раз безвозвратно.
– Зато ты снова окажешься в обществе землян. Там есть и твои соотечественники. Какое тебе дело до Рабии? Неразумно обрекать себя на одиночество из-за простой горничной, какой-то турчанки.
В глубинах сознания заворочалось предательское: «Конечно, глупо, кто мне эта горничная? Ну, не сдержался, полапал немного. То, что она теперь меня боится, – ее проблема».
– Правильно мыслишь, – вкрадчиво поддакнула советчица.
И тут Сергея неожиданно взорвало. Не столько в злобе на коварную надзирательницу, сколько на самого себя он прокричал:
– Дура ты безмозглая! Кикимора болотная!
Миллиардерша умолкла.
«Наша бы баба утюгом в голову запустила, а этой – все божия роса. Да, положение – хуже не придумаешь».
Какое-то время Гвоздиков тоскливо вглядывался в пятнышко галактического сверхскопления Девы, потом перевел взгляд на сверкающий вдали диск вестибюля и заметил, как, нарастая в размерах, к его кокону приближается другой кокон. Спустя несколько секунд он увидел… Рабию! Прильнув лицом к прозрачной оболочке, женщина смотрела на него. По ее лицу текли слезы.
Сергей почувствовал, что задыхается от нежности, печали и какого-то неведомого ему раньше светлого, переполняющего душу чувства. Он упал на колени, стал просить у этой совсем недавно столь резко отказавшей ему в сексуальных утехах женщины прощения. Рабия его не слышала, но понимала и тоже опустилась на колени. Умоляюще глядя на Гвоздикова, она стала что-то быстро-быстро говорить. Потом они молча долго-долго смотрели друг другу в глаза и наконец, соприкоснувшись коконами, поплыли в космосе, кружась друг вокруг друга.
4. Прощение
Прощение… Что может быть более человечным? Мы часто обвиняем окружающих нас людей или самих себя в каких-то ошибках, черствости, обидах. Эти раны, нанесенные нам или нами, затягиваются с трудом, без конца зудят. Обрести душевный покой можно лишь тогда, когда простишь других и себя. Простишь не умом, а сердцем. Прощение делает нас людьми в высоком смысле этого слова, очищает, возвращает к невинности. Через прощение мир вокруг снова обретает краски, а душа – силу любить.
Странно, но ни Сергей, ни Рабия, простив друг друга и самих себя, явно не торопились попасть в общество других людей. Соединенные силой взаимного притяжения, они медленно парили в безвоздушном пространстве, иногда делая замысловатые пируэты, переворачиваясь, сжимая и удлиняя прозрачные коконы – танцуя в ритме слышимой только ими музыки.
Наверное, этот танец мог бы продолжаться и продолжаться, но в какой-то момент они оба почувствовали неодолимую тягу соединить руки, обнять друг друга… В последний раз закружившись в танце, они синхронно вытянули свои тела в направлении космического вестибюля и поплыли в его сторону. Скорость полета была невелика, так как все мысли Гвоздикова, чей кокон выдвинулся немного вперед, были заняты Рабией. Вероятно, и она думала сейчас о нем больше, чем обо всем остальном мире. Смогут ли они уединиться в этом переполненном людьми космическом объекте?
– Не волнуйся, – прервал размышления нашего героя голос Миллиардерши, – вестибюль теперь ничем не отличается от вашей планеты. Все доставленные в него земляне живут сейчас нормальной человеческой жизнью.
– Как это?
– Мы расширили вестибюль, создали внутри него модель вашей планеты по состоянию на четыре часа утра двадцать шестого января две тысячи двадцатого года и заселили ее телесными анимаклонами обитающих на Земле живых существ. Карты памяти каждого из доставленных сюда вместе с вами землян очистили от ненужных воспоминаний о перелете, и они сейчас живут среди наших клонов нормальной человеческой жизнью, принимая последних за реальных рыб, птиц, животных, за обычных людей – своих друзей, врагов, супругов, родителей, детей. Пока ты страдал на периферии, здесь все преобразилось. Идут дожди, светит Солнце, падает снег… Правда, в этой связи возникла небольшая проблема – упущено время. Мы уже не можем поместить вас с Рабией в предназначавшуюся для вас модель отеля «Хилтон»: эксперимент идет полным ходом и ваш отель уже больше месяца живет здесь самостоятельной жизнью. Для его работников и постояльцев вы с Рабией исчезли в неизвестном направлении, оставив записку, что решили уединиться и вернетесь нескоро. Давайте вместе решать, что с вами делать.
– Отправьте нас на Землю.
– Это хороший вариант. Время на Земле течет в миллиарды раз медленнее, чем на нашем корабле, поэтому мы вернем вас в те же точки пространства-времени, из которых вы были изъяты. Интервал составит не более пятнадцати секунд. Но есть один нюанс: в памяти ни у нее, ни у тебя не останется ничего, что было здесь. Для вас возвращение будет простым продолжением той ночи. Ты продолжишь размышления о том, где бы в четыре утра достать водочки и что еще можно прихватить с собой в Россию из номера восемьсот двенадцать турецкого отеля «Хилтон», а Рабия продолжит в страхе и ужасе вспоминать пьяного русского туриста, пытавшегося насильно затащить ее в свою постель.
– Ты хочешь сказать, что мы не будем помнить ни нашего танца, ни этого полета?
– Именно так. Все, что здесь с вами происходило, будет автоматически стерто из вашей памяти. Вы снова погрузитесь в свои обиды, страхи, грязь и жадность. Сумеете ли вы когда-нибудь из них выбраться – не знает никто. Хотите вы такого возвращения?
– А что будет, если останемся здесь?
– Тоже никто не знает. Будущее Земли сегодня решается здесь. Каким оно будет, зависит от каждого из принимающих участие в эксперименте землян, в том числе и от тебя. Возвращаешься или остаешься?
– А как Рабия?
– Она сказала, что хочет быть там, где будешь ты. Разумеется, в случае вашего добровольного согласия стать участниками эксперимента из ее и твоей памяти не будет производиться никаких изъятий.
– Остаюсь… Вернее, мы с Рабией остаемся. Какое место будет нам отведено в вашей модели?
– Сейчас у нас нет другого выхода, как десантировать вас в одну из точек высокой турбулентности. Вы окажетесь в Сирии, в одном из маленьких городков провинции Идлиб[4 - Провинция Идлиб – одна из 14 мухафаз на северо-западе Сирии. По данным 2007 года, население составляло 1 359 000 человек. Долгое время провинция являлась оплотом суннитской вооруженной оппозиции. После освобождения правительственными войсками Алеппо в декабре 2016 года в Идлиб стали вывозить по условиям примирительных соглашений боевиков из радикальных группировок, отказывавшихся сдаваться сирийским войскам. В результате депортаций 2017 – 2018 годов, по данным УВКБ ООН, население провинции выросло почти вдвое – до 2,5 млн человек.]. Рабия давно хотела отправиться туда на поиски своей матери и племянницы, но у нее не было достаточных средств для поездки. С твоими пятью тысячами долларов это осуществится.
– Деньги остались в отеле, под матрасом.
– Не проблема. Все, что до момента похищения ты считал в отеле твоим, будет у тебя и здесь.
– А что дальше?
– Все зависит от вас самих. Мы не вмешиваемся в происходящие на модели события и не будем вмешиваться в ваши взаимоотношения с другими людьми. Если кого-то из вас, тебя или Рабию, в смоделированной реальности убьют, вы незамедлительно окажетесь на своей родной планете, в отеле «Хилтон», каждый на своем месте. Ты проснешься в своем номере, сидя на кровати перед раскрытым чемоданом.
– Забыв обо всем, что было с нами здесь?
– Разумеется. Но персонально для вас с Рабией есть вариант, при котором возможно сохранение ваших карт памяти. Чтобы он осуществился, вы должны выжить в смоделированном мире, вернуться из провинции Идлиб в отель «Хилтон» и седьмого марта две тысячи двадцатого года в четыре часа ночи, ни секундой позже, быть – ты в номере восемьсот двенадцать, а она в своем служебном помещении.
– К чему такая точность?
– К этому времени все земляне из нашей модели будут уже изъяты и возвращены на Землю, вместо каждого из них будут жить, работать и умирать их клоны. Модель начнет работать автономно и через два миллиарда лет закончит свое существование (если клоны не разрушат ее раньше). Разумеется, я говорю о времени внутри нашего корабля, а не вашем, земном.
– А если кто-то из нас задержится, не успеет?
– Карта памяти сохранится только у того, кто успел.
– Других вариантов нет?
– Нет.
– Что ж, принято.
– И еще. В качестве бонуса за ваше согласие стать объектами нашего исследования вам введены под кожу чипы-переводчики, способные автоматически переводить речь на языки, понятные вашим собеседникам. Так что вас везде будут принимать за своих. Потренируйтесь для начала в уединении вдвоем. Губы и язык при произношении незнакомых слов двигаются несколько непривычным для них образом, надо научиться не препятствовать им. Удачи. Откровенно говоря, я немного завидую вам обоим.
5. В доме Халеда
Запах дыма и жуткий, пробирающий до костей холод – первое, что ощутил Гвоздиков, очнувшись на каменном полу в незнакомом тесном помещении с низким сводчатым потолком. Сквозь узкий пролом в наружной стене комнатку освещал тонкий солнечный луч, рассеиваясь во влажных испарениях и замирая светлым пятнышком на крашенной охрой дощатой двери. Некоторое время он ошалело вглядывался в это пятнышко, пытаясь понять, где он и что с ним. Хотелось хоть что-то поесть, горячего чаю и в туалет. На периферии сознания всплыло: значит, обмен веществ через поры – дело прошлое. Тут же разом вспомнилось все, что было с ним незадолго до этого: и прощение Рабии, и полет с ней, и последние наставления Миллиардерши.
Сергей привстал, опираясь на руку, огляделся по сторонам. С правой стороны – голая стенка со следами облупленной штукатурки; вплотную к ней на усеянном осколками полу – его чемодан и чья-то дорожная сумка. На небольшом возвышении слева, сжавшись в комочек, подложив под голову ладони и завернувшись в тонкий черный плед, спала Рабия. Пригнув голову, чтобы не удариться о нижнюю кромку потолочного свода, он подошел к ней. Неудержимо хотелось провести рукой по ее выбившимся из-под пледа волосам, поцеловать их. Помнит ли она, как они плакали, глядя в глаза друг друга, как кружились в полете танца – будто были одни во всей Вселенной? В нерешительности, боясь ненароком потревожить ее сон, он замер около ложа этой ставшей бесконечно близкой ему женщины. Пять минут прошло или два часа, он не знает. Подняв глаза, Гвоздиков увидел в двух шагах от себя дверь. Он подошел к ней вплотную. Она была приотворена. Из узкой щели между косяком и створкой торчали куски штукатурки, а пол был покрыт толстым слоем известковой пыли. В верхней части щели виднелась узкая полоска неба. Гвоздиков навалился на створку плечом, но, блокированная с другой стороны чем-то тяжелым, она не шелохнулась.
– Сергей, – услышал он за спиной тихий голос Рабии, – ты помнишь, что с нами случилось?
– Да, – ответил он, обернувшись к ней.
– Мы с тобой находимся в доме моего мужа, в кладовой на первом этаже. – Рабия перешла на арабский язык: – Ночью я проснулась от грохота, вероятно, в дом попал снаряд, разрушились два верхних этажа, завален вход в кладовую со стороны гостиной. Ты так крепко спал, что не проснулся, а мне жалко было тебя будить. Я осмотрела все сама, облазила все углы и узнала это помещение. Из него есть другой выход наружу – через люк в полу, там надо пробираться по узкому лазу, и попадаешь во внутренний сад дома на соседней улице.
– У тебя есть муж?
– Халед был боевиком Джебхат ан-Нусры[5 - Джебхат ан-Нусра (Фронт Победы) – отделение террористической организации «Аль-Каида». Основана в 2012 году и считается одной из наиболее успешных среди повстанческих группировок. Признана террористической организацией многими странами, включая Россию и США. Неоднократно заявляла о своем расформировании и присоединении отрядов к другим группировкам. С января 2017 года входит в Хайят Тахрир аш-Шам], боролся за создание Исламского государства. Три года назад, через неделю после свадьбы, его убили под Идлибом[6 - В июле 2017 года в провинции Идлиб произошли столкновения между вооруженными формированиями за влияние в регионе и контроль над каналами поставок техники, вооружения и припасов из Турции. Бои продолжались на протяжении нескольких дней и привели к сотням убитых и раненых боевиков. В результате в августе 2017 года контроль над провинцией Идлиб почти полностью закрепился за группировкой «Джебхат ан-Нусра».]. Его друзья предложили мне, во имя Аллаха милостивого и милосердного, отомстить за смерть мужа, взорвать себя в окружении врагов ислама. Полгода меня наставляли в вере и обучали обращению с взрывчаткой, а потом к нашему лагерю подступили войска Асада, и я сбежала в Турцию с другими сирийскими беженцами. Я видела много смертей и не хочу никого убивать.
– Я в туалет хочу, – переминаясь с ноги на ногу, взмолился Гвоздиков.
– В углу по диагонали от тебя, за грудой кирпичей валяется пластмассовая бутыль из-под машинного масла. Воспользуйся ею. Я отвернусь. И еще, переходи тоже на арабский, чтобы освоиться с артикуляцией.
– Попробую, – ответил на арабском Гвоздиков.
– На моем мобильнике села батарейка, а розетки здесь не работают. У тебя есть мобильный телефон?
– Не знаю.
– Посмотри в своем чемодане. Если есть, я дозвонюсь до кого-нибудь из друзей, чтобы помогли нам. Мои вещи лежат в дорожной сумке, я ее осмотрела: там только моя одежда, паспорт, кошелек с банковской картой, зарядка и разные мелочи – все, что было при мне в отеле в ту ночь, когда нас похитили.
Сергей, пригнув голову, прошел в указанный Рабией угол, нашел бутыль, облегчился. Застегнув штаны, перешагнул через кирпичи, подошел к лежащему на полу чемодану и открыл его. В глаза бросились лежавшие сверху два гостиничных полотенца и набор шампуней. «Избавиться, побыстрее избавиться! Засунуть под кирпичи, чтобы Рабия не видела», – мелькнуло в голове.
– Не прячь ничего от меня, – раздалось за спиной. – Ты был другим человеком, когда укладывал чемодан. Это другой, а не ты имел склонность к воровству. Сейчас ты не такой, я знаю.
Гвоздиков оглянулся. Рабия сидела на своем каменном ложе, распустив по плечам длинные черные волосы, грустно и нежно глядя на него своими большими темными глазами. Какая она сейчас красивая, хрупкая, беззащитная! От этой беззащитной красоты ему стало стыдно за себя «другого», безумно захотелось подойти к ней, обнять, утешить, защитить. Но не испугает ли он этим ее, не оттолкнет ли она его от себя, как было там, в гостиничном коридоре?
– Ты так странно смотришь на меня. Что-нибудь случилось? – принимаясь расчесывать гребнем волосы, спросила Рабия. – Если что-то не так, скажи.
Гвоздиков не знал, как выразить словами обуревавшие его чувства, поэтому глядел на нее и молчал.
– Это не совсем даже и кража, – по-своему расценив его молчание, продолжила она развивать тему о воровстве. – В ценах на гостиничные номера учитываются все издержки, связанные с приемом туристов из России. Так что за полотенца и шампуни ты заплатил при заказе номера. Последний год таких краж в нашем отеле почти не случалось. Все в этом мире меняется, меняемся и мы сами. Разве не так?
Сергей, оставив чемодан открытым, шагнул к Рабии, упал на колени и, глядя снизу вверх в ее глаза, тихо произнес:
– Я никогда тебя не обижу, никогда не обману и никому другому не позволю этого сделать. Мне хочется быть с тобой рядом… Всегда… А сейчас – обнять… Но я боюсь…
– Почему?
– Ты… не оттолкнешь меня?
Она отложила гребень в сторону, склонила голову, развела ладонями ниспадавшие до пояса волосы, окутала ими лицо Гвоздикова и, приблизив к нему свое лицо, прошептала:
– Глупенький. Как же можно отталкивать того, кто люб?
Он протянул вверх руки, обнял склоненную к нему голову Рабии и, не отрывая своих глаз от ее глаз, неожиданно произнес:
– Я люблю тебя.
Она молчала.
– Будь моей женой… Ты согласна?
Она прижала его голову к своей груди, потом слегка отстранилась и… заплакала.
– Ты не согласна? – лицо Гвоздикова вытянулось, быстро-быстро заморгали ресницы.
– Согласна, – еле слышно прошептала она и снова прижала его голову к своей груди.
Они сидели неподвижно несколько минут. Потом он осторожно отстранился, поднялся с пола, пересел на каменное ложе, придвинулся к ней вплотную, обнял за плечи и потянулся своими губами к ее губам. Их губы соединились, но поцелуй был прерван – с наружной стороны дома раздались чьи-то быстрые шаги. Кто-то подошел вплотную к стене, остановился и с хрипотцой в голосе скомандовал:
– Миномет перетащите сюда!
– Тут раньше был дом дядюшки Халеда, – не в тему ответил тонкий мальчишеский голос.
– Знаю. Здесь перед вами вся улица будет как на ладони. Через два-три часа пойдет их техника, подпусти ближе, чтоб наверняка, и дави на гашетку. Твои пацаны пусть зря патроны не тратят, стреляют прицельно. Понял?
– Понял!
– За той красной дверью – маленькая кладовка. Там в полу есть люк, отстреляетесь и бегом по подземному ходу в сад Захарии. Спрячетесь в кустах у забора. Пропускайте танки и забрасывайте сзади пачками гранат. Где гранаты спрятаны, сам знаешь. Береги себя, не подставляйся – ты нужен Аллаху.
– Перед дверью все завалено. Без техники нам втроем до вечера не разобрать.
– Не надо ничего разбирать. Возьмешь у Талала топорик. Я скажу, он даст. Прорубишь в верхней части двери лаз. За полчаса успеете все подготовить, а сейчас пойдем к Усаме.
Голоса стали удаляться.
Сергей и Рабия, затаив дыхание и отстранившись друг от друга, с минуту прислушивались к доносящимся с улицы звукам.
