скачать книгу бесплатно
– Мама, до завтра! Андрюшка, пока!
У больницы был обширный двор, и задний край его выходил на улицу Лесосплавщиков, которая тянулась параллельно Односторонке, в квартале от нее. Симка свернул за угол, прошагал вдоль высоченного забора и остановился у знакомой, чуть перекошенной доски.
Изнутри двора у забора густо росла желтая акация. Угодившие в больницу ребятишки иногда проникали в эти заросли и раздвигали в заборе полуоторванные доски, чтобы повидаться с навестившими их друзьями-приятелями. Взрослые такое дело, конечно, не одобряли (больница-то ин-фек-ци-он-ная!), а сторож дядя Матвей мог даже огреть хворостиной: «Вот ты больной, а я тебя сейчас вылечу!» Но, свобода, как говорится, дороже…
Соне, как и Симке, было одиннадцать лет. Она приехала на каникулы к своему дядюшке из Тобольска и почти сразу «угодила в это медицинское учреждение». На неделю раньше Андрюшки. Дома у нее был почти такой же маленький брат, по которому она, конечно, скучала. И поэтому она стала возиться с Андрюшкой, помогать его маме и подружилась с обоими. Однажды мама сказала Симке:
– У нас в палате есть девочка, очень хорошая. Ты не мог бы принести ей какую-нибудь книжку?
– Какую? – буркнул Симка. Не хватало ему еще забот о «хороших девочках». – Я же не знаю, какую ей надо…
– А поговори с ней сам… Соня, иди сюда!
Из-за маминого локтя возникло существо с тонкой шеей и лопоухой головой в рыжей панамке. Из-под панамки торчали очень короткие светлые прядки – видать, девчонку остригли в больнице (хорошо хоть, что не наголо!).
– Здравствуй, Сима, – тонко сказала она через подоконник, и даже снизу было видно, какие у нее розовые уши. «Ишь ты, имя уже знает!»
– Здравствуй, – пришлось сказать и Симке. И он стал смотреть мимо Сониного уха в глубину больничного окна.
– Мне все равно какую книжку. Лишь бы интересная. Какую захочешь, ту и выбери…
– А если ты ее уже читала? – хмуро сказал он.
– Ну и что! Хорошую можно хоть сколько раз…
– Ладно… Завтра приду в пол-одиннадцатого, будь у окна, приготовь удочку.
Удочками назывались бечевки с крючками или сетками-авоськами, которые надо было спускать из окна для запрещенных передач. Книги были под запретом, потому что после прочтения больные старались вернуть их, а это означало распространение инфекции.
– Хорошо, – кивнула панамкой Соня. – Или лучше знаешь что? Приходи к заднему забору, там вверху есть птичка, мелом нарисованная. От нее вправо пятая доска. Она отодвигается. Я подойду, отодвину…
– А не попадет тебе? – вырвалось у Симки, и он застеснялся этой неожиданной заботливости.
– Не-а… А если и попадет, пускай! Лишь бы книжка была…
В тот день Симка до вечера был в непонятном волнении. Казалось бы, подумаешь какое дело – передать девчонке плоский пакет через щель в заборе! А он томился, будто ожидалось настоящее приключение. Или, может, не в приключении дело, а… «Тьфу на тебя, дурак!» – сам себе сказал Симка (и то же самое услышал от Которого Всегда Рядом ). И стал сердито заворачивать книжку в «Туреньскую правду». Какую именно книжку – он решил еще там, у больницы…
Назавтра все произошло строго по плану. Симка переслал с санитаркой Катей маме и Андрюшке передачу, потоптался под окном и рассказал маме, что «все у меня в порядке», узнал у нее, что уже почти половина одиннадцатого, и побежал на улицу Лесосплавщиков. Он легко отыскал нужную доску. И доска отодвинулась, едва Симка подошел. В щель высунулась голова в рыжей панамке.
– Ну вот, – выговорил Симка, пряча неловкость за хмурой деловитостью. – Я принес…
– Спасибо, – заулыбалась она. И протянула тонкую руку, торчавшую из куцего рукавчика застиранной бумазейной пижамки. – А что это за книжка?
– Развернешь – увидишь… Только ты никому ее не показывай. Она запрещенная.
– Понимаю, – уже без улыбки кивнула Соня. – Здесь все книжки запрещенные.
– Не в этом дело, – с важностью опытного конспиратора объяснил Симка. – Она не здесь запрещенная, а вообще …
Соня приоткрыла маленький рот с трещинками на губах. И тогда Симка окончательно ввел ее в свою тайну. Это было, по правде говоря, легкомысленно – какую-то незнакомую девчонку! Но у девчонки были понимающие глаза. Это Симка разглядел еще вчера, снизу, когда Соня маячила в окне. А сейчас в этом убедился снова. Лицо у Сони было… ну просто никакое, самое обыкновенное: вздернутый нос, реденькие брови, несколько крупных, но почти незаметных веснушек – словно кто-то обмакнул палец в краску почти того же цвета, что кожа, и поставил девчонке на переносицу и щеки полдесятка прозрачных пятнышек. Но глаза… он вроде бы тоже обыкновенные, желтовато-серые и небольшие, но смотрели так, будто видели в Симке всё-всё. И при этом не было в них ни насмешки над Симкиными страхами, ни осуждения его фантазий. Соня словно мысленно говорила: «Не стесняйся, я такая же как ты».
И теперь Симка, покоряясь нахлынувшей доверчивости, прошептал:
– Она очень интересная. Но ее написал запрещенный писатель…
…Книжку подарила мама, когда Симка пошел в первый класс.
На оранжевой обложке причудливыми буквами было написано: «Говард Фаст. Тони и волшебная дверь». А в верхнем углу нарисован был стоявший у дощатой калитки мальчишка, похожий на него, на Симку. С такой же косой белобрысой челкой, в такой же клетчатой рубашке-ковбойке и застегнутых под коленками штанах – одежде, в которой Симка пошел в школу. Введенная два года назад ученическая форма с гимнастерками, фуражками и брюками навыпуск проникала в Турень медленно и была еще не у всех ребят.
Мальчик слегка расставил ноги, заложил руки за спину и смотрел ощетиненно – так же, как случалось глядеть на обидчиков Симке. И Симка сразу ощутил к нему дружеские чувства.
Книжку он буквально проглотил. Читал Симка в ту пору уже очень неплохо и одолел к первому классу немало книжек, но это были в основном сказки да еще «Приключения Буратино». А повесть про маленького американца Тони с длинной фамилией Мак-Тэвиш Ливи оказалась первой серьезной книгой в жизни Симки Стеклова. Впрочем, и она была во многом сказочной и совсем тоненькой, но Симке в ту пору показалась большим романом – столько удивительных (иногда печальных, но с хорошим концом) событий в нее вместилось… И потом Симка перечитывал ее много раз. А прошлой весной, незадолго до поездки в Ленинград (главного события в Симкиной жизни!), тетушка Нора Аркадьевна увидела эту книжку и сказала:
– Ты, голубчик, держи ее подальше от чужих глаз. На всякий случай.
– Почему?! – изумился и обиделся за своего друга Тони Симка.
– Потому что Говард Фаст, который раньше считался борцом за мир, лауреатом Сталинской премии и самым-самым прогрессивным писателем Америки, нынче неугоден нашей власти.
– Господи, что случилось-то? – встревожилась мама. Конечно, не за Говарда Фаста, а за Симку.
– Ну, Анна Серафимовна, вам-то следовало бы знать. Случилось примерно то же, что совсем недавно с Пастернаком. Попал в немилость в силу своих излишне самостоятельных взглядов. Вы же знаете про венгерские события в пятьдесят шестом году. Фаст, как и многие наши бывшие друзья на Западе, оказался отнюдь не на стороне Советского Союза, защищавшего в Венгрии… это самое… свободу и демократию.
Мама быстро сказала:
– Сима, убери на заднюю полку… И шел бы гулять, рано тебе слушать про такое.
Но Симка не пошел. Потому что про «такое» слышал он и раньше. Про венгерское восстание – от соседа дяди Миши, который в том году служил под Будапештом. (Он говорил, хлебнувши лишнего: «Черт разберет, кто тогда был прав, кто виноват, палили друг в друга. Вчера был друг, а нынче, глядишь, изменник проклятый…» И его жена тетя Тома прогоняла его с крыльца в дом веником: «Уйми язык свой поганый!»)
И про писателя Пастернака Симка слыхал. Мама и Нора Аркадьевна несколько раз спорили о его романе про какого-то доктора со странной фамилией Живаго. Обе они эту книгу не читали (ее печатали только за границей, у капиталистов), однако Нора Аркадьевна была уверена, что роман гениальный. А мама говорила, что судить можно лишь тогда, когда прочитаешь. Вот стихи Пастернака она читала и совсем не уверена в их гениальности. Наоборот, многие из них кажутся ей непонятными. Нора Аркадьевна пожимала плечами и прекращала разговор. Наверно, вести литературные беседы с читательницей, у которой нет высшего образования, она полагала бесполезным. Но вслух этого не говорила, поскольку была интеллигентна и не считала возможным уязвлять в споре жену своего покойного брата…
Ну вот, Симка слова Норы Аркадьевны принял к сведению, но любить книжку про Тони не перестал. И сейчас решил доверить ее Соне, хотя с точки зрения здравого смыла это было полным головотяпством.
…– Понимаешь, этот писатель поссорился с нашим правительством из-за восстания в Венгрии четыре года назад. Сказал, что наши были не правы, когда его подавляли. И его у нас запретили. Но книжку-то эту он написал еще раньше. Знаешь, какая интересная! Про одного пацана, который через дверь в старом заборе попадал в сказочную страну. То есть в старинные времена, к индейцам…
Соня кивнула все с тем же пониманием в глазах. Завернутую в газету книжку сунула под пижамную курточку и очень серьезно призналась:
– Мне тоже иногда кажется, что можно найти такую дверь в заборе. И попасть куда-нибудь…
– И мне… – выдохнул Симка. И вдруг отчаянно засмущался, будто признался в любви. Понял, что выдал одну из главных своих тайн. Но смущение было коротким, как вспышка, потому что Соня… ну да, она была такая же . Она сказала:
– Я пробовала несколько раз… пройти… Но пока не получалось. А у тебя?
– У меня тоже… пока…
– Вдруг когда-нибудь получится… да?
– Да… – опять сказал он с выдохом. И теперь уже не отвел взгляда от Сониных желто-серых глаз.
…Потом они не раз встречались у этой щели в заборе, и бывало даже, что Симка пробирался на больничный двор – это когда Соня сообщала, что дядя Матвей пьян и ловить никого не может. Сидели в щекочущей гуще акации и полушепотом говорили про многое. Про интересные книжки, про космос, про спутники, жалели собаку Лайку, которая почти три года назад была отправлена в спутнике номер два на верную гибель. Симка признался даже, что несколько раз видел во сне, будто в спутнике запустили не собаку, а его, Серафима Стеклова, и что он задыхается внутри железного шара. Не только от безвоздушности, но и от тоски, потому что помирать вдали от Земли в тыщу раз страшнее, чем дома.
– Человека, наверно, так не запустят, обязательно вернут, – шепотом утешала его Соня, но, видимо, и ей было страшновато.
Симка не очень-то утешался:
– Собака ведь тоже живая. Как ей там было задыхаться-то…
Соня кивала и, сама того не замечая, прижималась обтянутым пижамой плечиком к Симке. Они молчали с минуту и начинали говорить о другом.
Книжка про Тони давно вернулась к Симке – он заразы не боялся, потому что переболел скарлатиной еще в Андрюшкином возрасте, а эта болезнь не грипп, повторно к человеку не липнет…
На этот раз все было как всегда. Доска отодвинулась, едва Симка приблизился. Соня быстро сказала:
– Лезь. Дядька Матвей опять набрался…
И Симка протиснулся в щель.
Сели рядышком на толстый нижний брус забора, за акациями. В глубине двора слышались голоса выздоравливающих ребятишек, те перебрасывались мячиком. Но сюда никто не совался.
Нет, Симка зря подумал, что нынче как всегда. Почти сразу он почуял: что-то не так. Хотя сперва Соня сказала обычным голосом:
– Чего ты такой встрепанный? И ноги в саже…
Симка рассказал про приключения на берегу. Но рассказывал, а в душе неприятно шевелилось ожидание: что-то сейчас будет .
И это случилось. Выслушав про линзу и костер, Соня поцарапала тапочкой траву и сообщила:
– Сегодня выписывают. И сразу домой. То есть вечером к дяде Диме, а утром с мамой в Тобольск…
Ну вот. Конечно, это должно было случиться. Оба понимали, что такой день наступит, но никогда не говорили про него. Однако говори не говори, а вот он…
Посидели, помолчали. Потом Симка спросил с неловкостью, будто в первый день знакомства:
– Можно, я тебе письмо напишу?
– Конечно.
– Только мне твой адрес записать нечем. Ты скажи устно, я запомню…
– Да зачем? Я оставлю твоей маме. А еще… я тебе, наверно, первая напишу…
– Ладно! Только ты обязательно…
– Я обязательно… как приеду…
Симку осенило:
– Я тебе на память подарю одну вещь! Вот… – Он завозился, вытащил пятак Фатяни (при этом мелькнуло в голове: «Ох, не забыть бы макнуть в чернила палец!»). – Смотри, какой старинный, красивый.
– Очень красивый. Спасибо… – Соня заулыбалась. – А я тебе тоже… вот… – И протянула на ладони увеличительное стеклышко. Размером как раз с пятак. – Смотри, такое же круглое…
– Ага! – обрадовался Симка. – К тому же я Стеклов. А ты… случайно не Пятакова?
– Нет… ой! Я Шестакова. Похоже, да?
Они посмеялись, но не весело, а так, будто выполняя правило. И оба ощутили, что наступают минуты томительного прощания, когда хочешь одного: пусть оно скорее кончится. Недаром же сказано: «Долгие проводы – лишние слезы». Чтобы не случилось такого скандала (Симка на слезы всегда был слабоват), он быстро встал.
– Все! Давай руку! И пойду! – Он решительно сжал слабенькие Сонины пальцы и так же решительно протиснул себя с больничного двора на улицу. Поспешно и неосторожно – содрал при этом о край доски с колена болячку, которую не смог отколупнуть на берегу. Наплевать…
У поворота в Сосновый переулок Симка не выдержал, оглянулся. Голова в рыжей панамке торчала из щели в заборе. Симка поболтал над плечом ладонью (и мельком вспомнил при этом девочку на барже). Соня высунула руку и замахала в ответ. Симка лягнул сумку и почти бегом свернул за угол.
Пароход «Тортила»
Первую минуту грусть расставания сильно грызла Симкину душу. Он даже подумал: не включить ли какую-нибудь отвлекающую музыку? Но это было бы нечестно по отношению к Соне – будто он пытается поскорее ее забыть. А он не хотел забывать!
Через сотню шагов грусть смягчилась. «Напишет же», – подумал Симка. В конце концов, можно быть друзьями и на расстоянии. Слабенькое, конечно, утешение, но хоть какое-то… Кроме того, Симка сообразил: есть и память о Соне – в той же руке, которой он держал ручки сумки, он сжимал ее стеклышко.
Теперь у него будет два увеличительных стекла. Гигантское, из линзы от КВН, и вот это, Сонино…
Стоп, стоп, стоп! Как он сразу-то не сообразил! Это же…
Каждый, кто читал «Занимательную оптику для школьников», знает, как устроен самый простой телескоп. Нужна большая линза для объектива и маленькая для окуляра. Если разделить фокусное расстояние большой на фокусное расстояние маленькой, узнаешь, во сколько раз телескоп станет увеличивать в своем поле зрения небесные тела. Ну-ка…
Конечно, Симкино «стоп» было мысленным, а на самом деле он прибавил скорость. На ходу надел ручки сумки на локоть, на ходу же обратил линзу-малютку к солнцу и навел ее лучи на левую ладонь. Когда до ладони сделалось сантиметра четыре, солнечная точка ужалила кожу. Ай…
Итак… два метра – это двести сантиметров, и если их разделить на четыре, получится пятьдесят (задачка простая, это вам не деление дробей). Разумеется, число приблизительное, но все равно здорово! В полсотни раз будет приближать космические объекты Симкина астрономическая система! Ее можно назвать «С+С». То есть «Симка плюс Соня»…
Только из чего и как для такой системы смастерить трубу? Нужна будет великанская труба!.. Но это потом. Первые опыты можно провести и без нее.
Через две минуты Симка был на берегу. Вытащил из тайника между бревнами пустотелую линзу. Сперва решил было опять наполнить ее водой и прямо здесь провести первое испытание будущей «С+С». Но вспомнил, как долго наливается вода. К тому же она, если приглядишься, все-таки мутноватая. Чтобы зажечь мусор, годится, а для оптического прибора – едва ли. Вода из колонки гораздо чище речной. Поэтому есть смысл поскорее шагать домой. Тем более что надо макнуть палец, а то закрутишься и забудешь…
Симка покачал линзу в руках. Легонькая, когда без воды! Наверно, если сесть на плоскую сторону, можно поплыть по реке, как на маленьком круглом плоту… Хотя нет, перевернешься… А если лечь на нее животом?
«Не валяй дурака…» – неслышно сказал Который Всегда Рядом .
«Это не я, – оправдался перед ним Симка. – Это мысли сами по себе скачут…»
«Дурацкие мысли».
Но дурацкие или нет, а они скакали дальше. И Симка представил, как он не только плывет на «спасательной» линзе вдоль плотов, но и отважно переплывает реку. А что?
Переплыть реку было давней мечтой Симки Зуйка. Когда он купался с ребячьей компанией, некоторые мальчишки вразмашку храбро уплывали на другой берег и возвращались как ни в чем не бывало. А у Симки не хватало духа. Вернее, он трезво оценивал свои силы и понимал, что их может не хватить… Но здесь-то пришлось бы плыть лишь в одну сторону. Правда, без друзей-приятелей, которые в крайнем случае ухватят за волосы, но зато с надежной плавучей емкостью под животом. Надо только потуже вогнать в нее пробки…
«Ты же обещал маме не купаться в одиночку!» – возмущенно напомнил Который Всегда Рядом .
«А какое же это купание! – старательно возмутился в ответ Симка. – Это испытание спасательного средства! Я даже раздеваться не буду, только сниму башмаки. В одежде разве купаются?»
Шорты и майка облипнут, но велика ли беда! Зато не надо пилить в обход, через мост. И можно будет потом сказать ребятам: «Неохота мне больше болтаться от берега к берегу, я недавно переплыл реку от Односторонки до нашей лестницы. Не верите? Да хоть кто буду, если вру!..» – и в знак нерушимой клятвы сцепить и разорвать мизинцы. Про линзу можно не говорить, а сами они, конечно, не догадаются.
