скачать книгу бесплатно
Подняла голову вверх и закрыла глаза, убрала с лица волосы и сделала шаг вперёд.
– Хорош бухать. У тебя теперь новая жизнь.
Не поверил ей сначала. Не поверил и тому, что смутно помнил наутро.
– Будущего нет, – шептала она Графу в темноте. – Ничего не важно, кроме «мы» и «сейчас».
– Конечно, милая, – шептал он в полубреду и думал, как бы избавиться от неё: она держала его в этом городе, она делала его обыкновенным, а любовь к ней мешала вырваться.
– Я беременна, – сказала она.
Он подумал, что ослышался, и промолчал.
Они всё ещё были в гараже. Он полулежал на диване, сползая всё ниже, она стояла напротив. И снаружи, и внутри было тихо, только потрескивал старый ящик в буржуйке.
Но днём воскресенья, когда отошла первая похмельная тяжесть, он собрался и уехал. Ася не обижалась, понимая, что она не его мечта, да и вообще не мечта. О беременности она говорить не собиралась, но не знала, что ещё делать.
Её живот стал источником тревоги и силы одновременно. Иногда она представляла себе, как поднимаются от него к сердцу тепло и любовь, в другие моменты чувствовала только исходящее от него отчаяние. Можно ли создавать новую жизнь в этом мире? Она не была уверена.
Граф не протрезвел от этой новости, как она надеялась, не повзрослел. Его глаза остались осоловелыми и тупыми.
Прошло несколько дней. Настоящая, а не воображаемая жизнь захватила его. Только иногда в дальнем углу мозга шевелились странные мысли, пробивавшиеся в снах. Ему снилось, как ещё живой дед выговаривает отцу: «Сын! Не бросай Саню, не выходит путного из брошенных детей». – «Ну что ты, па, – отвечал отец. – Я же только в Москву. Денег заработаю и вернусь, ничего он не брошенный. Ты брошенный? А, сын?» Граф пытался сказать отцу, чтобы он не уезжал, что ему не с кем говорить, что его некому любить. Что он не знает, что делать. «Папа, что делать? Что-то пошло не так… Мне нужно принять решение. О чём я должен подумать?»
Вспомнив, что сказала ему Ася, проснулся – резко и окончательно.
«Беременна.
Новая жизнь. Моя дочь… Или сын?»
Он вылетел на улицу в пять утра. Идти было некуда, но хотелось что-то сделать прямо сейчас. Нашёл таксофон, трясущимися руками, ошибаясь, набрал код с карточки и её домашний. Сбросил, не дождавшись гудков: понял, что ещё слишком рано. Пошёл бродить дальше.
«Квартира у меня есть. Родители не вернутся из Москвы, да если и вернутся… Где взять денег на свадьбу и ребёнка? Ведь у неё обязательно должна быть свадьба».
Он проходил мимо закрытых тёмных магазинов, слизывал с тыльной стороны ладони дождь, убирал руки в карманы и доставал их снова.
«Простит ли дед, если продам гараж?»
Он продолжал свой путь и думал о том, что бы сделал дед Саша на его месте. Он не знал, справится ли.
«Всё будет хорошо. Новое тысячелетие – новая жизнь. А будет сын – назовём Андрюхой».
Кипер
Саня трясся в кабине фургона-котовозки в тридцати километрах от Москвы и пролистывал на телефоне страницу поисковика. Прислушивался к шорохам в кузове: как там подопечный?
– Серёг, ты немецкий знаешь? – пока молчал, водитель казался мужиком серьёзным – лысый, с бычьей шеей, с красной рожей. Но когда лицо двигалось, по нему, как по битому стеклу, расползались весёлые морщины.
– «Рамштайн» могу цитировать, – заржал Серёга. – Тебе зачем?
– Клинику ищу для жены.
Серёга стёр улыбку. Правой рукой вытащил сигарету из пачки, достал зажигалку, чиркнул. Левой открыл окно, но внутрь полетела ледяная грязь с реагентом. Выругался. Затянулся зло и выбросил сигарету в окно. Закрыл.
– Ты давно в зоопарке?
– Год кипером. До этого волонтёрил.
Пока работал в агентстве и ездил на бэхе, в зоопарке его волонтёрство принимали за блажь. «Лучше бы денег дал», – слышал за спиной. Теперь денег не осталось. И бэхи тоже.
– А на какие шиши в клинику? Ты ж вроде на второе высшее хотел?
Помолчали.
– Чего с женой-то?
– Рак. Карцинома в ремиссии.
– В ремиссии? То есть вылеченный?
Саня не ответил. Как объяснить, что ремиссия подкосила жену сильнее, чем диагноз? А второе высшее… Глупая детская мечта выучиться на ветеринара должна остаться в детстве. Фургон мотнуло – сначала вправо, потом влево и уже неуправляемо снова вправо. Колёса закрутились по щебёнке обочины. Завоняло тормозами. Саня не проронил ни звука, как будто в горло вдавили тряпку. Фургон съехал с насыпи в траву, перевернулся. Выстрелили подушки. Перевернулся во второй раз. Застыл. Саня закрыл глаза. Открыл. Наконец смог вздохнуть.
Он висел сверху, прижатый ремнём безопасности к сиденью. Над ним – дверь, дальше – небо. Прислушался: что с Росом? Послышится ли хрип? Рык? Хлипкое мяуканье? Ну хоть что-нибудь? Тишина.
– Сергей! – собственный голос напоминал мяуканье. Никто не отзывался. – Рос! Держись, мальчик!
Саня скосил глаза: телефон торчал из кармана двери. Повезло. Дотянулся, кое-как набрал номер и включил громкую связь.
– Служба сто двенадцать, что у вас случилось?
Заорал в трубку:
– Новорижское шоссе, двести метров до поворота на Истру. Мы перевернулись. Водитель не отвечает. Я пассажир. Ветеринара! Найдите ветеринара!
– У вас собака, кот?
– Рысь!
– Молодец! Ремень тебя спас! – сказал доктор, напоминавший вышибалу. – Водиле твоему меньше повезло. Но ничего, соберут. Жизненно важные в норме.
Хорошо хоть, по плечу хлопать не стал. И так больно. Но после осмотра только помазали троксевазином начавший проступать синяк от ремня.
Саня вышел на улицу из больницы-пятиэтажки, прошёл мимо нахохлившихся у урны курильщиков. С трудом сдержался, чтобы не стрельнуть сигарету. Полгода уже не курил. Но отошёл подальше, спрятался за кустами. Позвонил жене.
– Ты чего трубку не берёшь? – ответила, казалось, ещё до того, как гудки пошли.
– Ты звонила? – послушал молчание в трубке. Очевидно, звонила. – Прости, не посмотрел. У нас чепэ.
– У тебя всю жизнь чепэ.
– Чего звонила-то?
– Какая разница? Ясно же, что домой не собираешься. Сонька хотела с тобой письмо Деду Морозу писать.
– Блин. Скажи ей, что обязательно напишем. Завтра.
– Сань. Не тяни кота за яйца. Что случилось?
– Анют, Рос сбежал.
– Не мог что поинтересней придумать?
– Мы в аварию попали. Водила в больнице, переломанный весь. А кузов открылся, хрен знает как. Рос седатирован был, но в сознании. Чёрт, он не ел уже больше суток! Короче, будем искать.
– Сань, это же рысь рядом с Москвой. Дикая, голодная рысь! Как искать? Объявление на подъезде повесишь?
– Рыси не нападают на людей, Нют. Тем более Рос.
– Ты же ничего не сделаешь. Новостей можно и дома ждать.
– Я, может, сам съезжу, – трубка молчала. – Не сердись!
– Да пошёл ты!
Саня пошлёпал к курилке.
Он стоял у стекла вольера и смотрел на котят Роса. Двое боролись, катаясь по жухлой траве, едва присыпанной снегом. Третий пытался схватить мать за хвост – Нисса не обращала внимания. Запрыгнула наверх, легла под навес на сено и толстой лапой прижала к себе малыша. Взглянула киперу в глаза.
– Я найду его, Нисса – прошептал Саня. – Я его не подведу.
Совещание закончилось несколько минут назад. Лучше бы не начиналось.
– Мы должны сделать хоть что-то! – почти кричал Саня.
– Что предлагаешь, кипер? – начальник службы безопасности потёр ямочку на гладко выбритом подбородке.
Совещались в кабинете директора, но самого не было. «Будет держать руку на пульсе», – передала пиарщица, поглядывая на пыльно-розовые смарт-часы.
– Я уже говорил, – в этот раз он обращался напрямую к безопаснику, который пришёл последним и ещё мог принять его сторону, – есть ряд мер, которые мы можем предпринять. В первую очередь обеспечить огласку с целью предотвратить насилие по отношению к Росу. Во-вторых, конечно, обратиться к поисковым отрядам и МЧС. В-третьих…
– Погоди, кипер. Александр, кажется? – Саня кивнул, но ему не понравилось, как безопасник переглянулся с пиарщицей и сложил руки в замок. – Окей. Смотри, ты хочешь, чтобы неподготовленные люди из добровольцев искали хищника в лесу? Настоящего хищника, который родился в дикой природе. Так?
Саня снова кивнул. Больше из упрямства.
– Ага, – продолжил безопасник, – а ещё чтобы люди по всей Москве и на западе Подмосковья сидели дома?
– Почему? Нет, просто чтобы никто нечаянно не выстрелил в Роса.
– Не выстрелил в хищника, который от голода может охотиться на их домашних животных? На их детей?
– Рыси не нападают, – в который раз Саня это говорил сегодня?
– Да-да, я слышал. Но другие этого не знают. Да и ты не знаешь, если по чесноку.
Точка. Безопасник замолчал. Саня встал и постучал костяшками по столу, стараясь ни на кого не смотреть.
– То есть не делать ничего?
– Я связался с ментами, – голос безопасника смягчился, но он снова тёр дурацкую ямочку, – на нормальном уровне у меня товарищ. Чуть что – они сразу сигнализируют нам. Ну и попробуем уговорить их на снотворное. Понял?
– Ждём?
– Ждём, Саша, – безопасник приспустил очки. – И запомни: вмешаешься – на зоопарк будешь смотреть только из-за забора.
«Я не подведу вас, Нисса, не подведу».
Вечер. Пятница. Декабрь. Неизбежная пробка из Москвы на выезд.
– Да не ссы, найдём твоего тигра, – Марсель лениво покручивал руль лексуса. – Ты скачешь как на кокосе.
Саня скривился, но трястись перестал.
– Я давно не…
– Да понятно! – Марс хмыкнул. – Слушай, Алекс, твоя должность освободилась. Снова. Проклял ты её, что ли?
– И что? – Саня и забыл, как его называли в офисе.
– И то! Нюта тебе ещё не всю кукуху выклевала? Ты мало спустил на лечение отца и её?
Снова захотелось курить. Марс тормознул – сияющий передний бампер застыл в двух сантиметрах от грязной газельки.
– Она хочет в Германию, в клинику. Чтобы подтвердили ремиссию. А так считает, что вот-вот умрёт. Ребёнка на руки не берёт, за руль не садится.
– Вот для этого и поработай. А ты едешь по лесам скакать. За рысью. В темноте, между прочим!
– Ты тоже! – огрызнулся.
Помолчали. Тормозные огни на Новорижском сливались в пожар.
– Я не могу вернуться, Марс. Я там не жил. Жил не свою жизнь, понимаешь. Отца.
– Ссаные тапки, чувак! А твой кот тебе что? Отца вернёт?
– Да не хочу я его вернуть! – сказал в сердцах, пожалел, попробовал объяснить. – Я подвести Роса не могу, понимаешь! И Нюту не могу! Они доверились мне. Жизнь доверили.
