скачать книгу бесплатно
Андрей только вернулся с палубы, где прогуливался, давая ей возможность переодеться. Вера уже вытащила все заколки, распустила волосы, расчесала их и заплетала в косу.
Андрей подошел к ней сзади, положил руки на ее плечи и поцеловал в макушку.
– Тереза славная, – сказал Вера, смотря на отражение своего любимого в зеркале.
– Да, – согласилось отражение.
– Ты о ней заботишься, – сказала Вера
– Да, – вновь согласилось отражение.
– А если бы не было меня? – начала Вера.
Андрей наклонился к плечу Веры, прижался щекой к ее щеке девушки и, смотря в зеркало, зашептал:
– Если б не было тебя, то для чего мне быть? День за днем находить и терять, ждать любви, но не любить…* Больше не помню.
– Больше и не надо, – сказал Вера, оборачиваясь и обнимаю своего любимого мужчину.
* – строчки из песни песня Джо Дассена. Стихи Пьера Деланоэ и Клода Лемеля, музыка Тото Кутуньо и Паскуале Лозито. Автор перевода на русский, если я не ошибаюсь, А.Кортнев.
Сцена 14
Пыхтя после подъема по лестнице, Бруно зашел в кабинет главного редактора «Нью-Йорк пост». Джозеф Эпштейн сидел за своим столом и с грустным видом помешивал ложкой в стакане с чаем.
– Привет! Что, жена опять не дала? – спросил Бруно.
– Да, пошел ты, – вяло отмахнулся Джозеф.
Шутка была «бородатой». Каждый раз, когда Бруно ее произносил, а Джозеф вяло посылал его куда подальше, тот так искренне разражался смехом, что Джозеф не мог не улыбнуться.
– Ну вот, – сказал довольный произведенным эффектом Бруно. – А говорил «старая шутка, старая…». Что случилось?
Джозеф вместо ответа перекинул через стол Бруно газету.
Бруно, кряхтя поднялся из кресла, в которое успел сесть.
– Что пишут наши заклятые друзья? – спросил он, раскрывая газету.
С некоторых пор «Нью-Йорк дейли мейл», видя успех их «Нью-Йорк пост», тоже стала давать на своих полосах горячие новости. Любить ее за это ни у Джозефа, который был главным редактором «Нью-Йорк пост», ни у его друга и зама «по сложным» вопросам Бруно Эспозито не было никаких причин.
– Смотри на полосе «Происшествия». Там перепечатка из одной французской газеты, – подсказал Джозеф.
– Так, – Бруно зашуршал страницами. – «Отважная путешественница Ева Полански утонула при переходе через Ла-Манш».
– Что за бред!? – он посмотрел на Джозефа. – Это невозможно! Переплыть целый океан и утонуть в канале!?
Джозеф только пожал плечами.
– Впрочем, у меня был знакомый, который утонул в луже у порога своего дома. Веришь? – спросил Бруно.
– Нет, – ответил Джозеф. – Даже мы такую чушь не напечатаем.
– А это ведь правда, – вздохнув, сказал Бруно. – Конечно, ему помогли.
– ?
– Никогда не догадаешься кто, – засмеялся Бруно. – Пять скочей и голодный желудок.
– Наша Ева не пьет, – сказал Джозеф. – Черт, неужели это произошло?!
– Все вранье, – сказал Бруно, снова опускаясь в кресло.
– Почему ты так думаешь?
– Да, потому что это чушь собачья! Не могло такого произойти! – ответил Бруно. – Смотри, здесь ни слова про какой-нибудь шторм или что-то подобное. Был бы шторм, обязательно про него бы написали! А на пустом месте взять и утонуть? Так не бывает! Кроме того, там Макс. Он бы спас Еву.
– Макс – это кто? – спросил Джозеф.
– Тот живчик, которого я послала присмотреть за Евой, – ответил Бруно. – Тертый калач.
– Что будем делать?
– Ждать вестей от Евы, – сказал Бруно. – И вот еще что… Давай напишем у себя в газете, что давно не получали сообщений от Евы и беспокоимся за нее.
– Ты что задумал? – заинтересовался Джозеф.
– Смотри, после сообщения «дейли мейл» ставки на Еву у букмекеров просели. Так?
– Так.
– После нашей статейки не просто просядут, а рухнут. Так?
– Так.
– Но мы то верим, что с Евой все будет в порядке?
– Хотелось бы, – с сомнением в голосе сказал Джозеф.
– Это ты брось, – возразил Бруно. – Верить всему, что написано в газете – последнее дело. Мы-то с тобой это точно знаем. В общем, когда ставки на Еву снизятся, то мы еще поставим на нее. А когда Ева снова выйдет на связь, срубим на этом деньжат.
– Неплохо, – сказал повеселевший Джозеф.
– Ну что? С этим решили? – спросил Бруно. – Теперь колись, что такой грустный был? Жена не дала? – и не дожидаясь ответа Джозефа, он зашелся от смеха.
Сцена 15
– Макс, поздравляю тебя, ты ее потерял, – пробормотал себе под нос немолодой джентльмен в добротном сером костюме.
У его ног стоял небольшой чемоданчик, на котором лежал легкий плащ. Джентльмен смотрел вслед уходящему в Бриндизи поезду. Когда последний вагон покинул вокзальный перрон, джентльмен снова повторил:
– Ты ее потерял.
Правда, в интонации, с которой он произносил эти слова, не было ни грусти, ни сожаления. Так, легкая досада и, наверное, некоторая толика возбуждения.
«А то совсем закис», – посетовал про себя джентльмен.
Джентльмена звали Максимилиан Хофер. В Америке для, всегда куда-то торопящихся, американцев, его имя было слишком длинным. Поэтому последние десять лет он откликался на укороченную версию. Да и сам к этому привык. Даже как-то помолодел. Максимилиан – это солидно, а Макс – молодой парень, подай-принеси. Но Макса это устраивало. Ну, не любил он солидности, степенности, дутой важности. Если и напускал иногда на себя эти черты, то только ради дела, для маскировки, ради определенной роли.
Какие только «роли» не играл в своей жизни Макс. Роль бухгалтера, как хотел его отец. Роль циркача, как требовало его юношеское сердце. Актера, когда Макс стал ставить душевные «выкрутасы» выше телесных и покинул цирк ради театра. Солдата, когда однажды по пьянке подписал договор с рекрутером. Раненного, умирающим на поле боя. Снова циркача, но теперь уже уличным, за кусок хлеба или монетку. Роль иммигранта, плывущим среди бушующих волн за счастьем в Новый Свет. И наконец, роль гангстера, в большом американском городе Нью-Йорк.
Последнее время Макс изображал из себя работника типографии. Каждую неделю он заходил в ее бухгалтерию и исправно получал зарплату. Этим его обязанности, как работника типографии, и ограничивались. Платили ему совсем не за типографскую работу. Поручения ему давал сам Бруно Эспозито, который теперь также, как и Макс, занимался издательским бизнесом.
Поручения были разные. Смысл их всех был один.
«Есть проблема, Макс. Надо решить», – говорил Бруно.
И Макс решал. Это только поначалу проблема или задачка, как любил выражаться сам Макс, кажется неразрешимой. Вот, к примеру, как стать акробатом худому и слабому юноше, весь день сидящему над бухгалтерскими книгами. Никак? Но Макс же стал! Правда, тогда он действовал больше по наитию. Его, как сорвавшегося с цепи кобеля, вел нюх и желание. Сначала он устроился уборщиком в, заехавший в их австрийский городишко, цирк типа «шапито». С ним он и сбежал от родных пенатов. Потом соблазнил дочку хозяина цирка и женился на ней. Хозяин его и подтолкнул повыше, в прямом и переносном смысле. То, что худенький оказалось плюсом для работы акробата, а потом и мышцы наросли.
Так постепенно в голове Макса сформировался метод решения любой задачки. Для этого ее надо было разбить на части. Разделить большую задачу на задачи маленькие и простые, которые можно решить. Не страшно, что вместо одной задачи появляется десяток. Зато все они решаемые. Нужно только усердие и время. А взамен ты получаешь удивленные восклицания «Молодец, Макс! Не ожидал!», а еще вот такие непыльные поручения, как проследить за молодой девицей, Евой Полански, пока та едет вокруг света. Ну, и помогать ей незаметно.
Поручение было скучным. Плавание на корабле через океан не понравилось Максу. Оно напомнило ему другое такое плаванье только в другую сторону, из Европы в Америку. Голодное, вшивое и тоскливое. Бр-р. Ева почти все плаванье не выходила из каюты. Болела. Самого Макса морская болезнь не брала. Наверное, помогли те годы, когда Макса крутили и подбрасывали на арене цирка.
Потом стало поживее. У мисс Полански, за которой он присматривал, словно пятки горели. Только успевай! Дальше еще интересней. При переходе через Ла-Манш пришлось даже вмешаться. Корабельный воришка хотел обчистить его подопечную. Тут бы путешествию и конец. Куда без денег двинешься? А вот теперь стало совсем интересно.
Подвели Макса его ум и опыт. А другими словами, самонадеянность. Если бы он просто следовал за Евой и ее спутником, то никогда бы не потерял след. Но Макс перемудрил. Он специально крутился неподалеку от своего объекта наблюдения и не раз слышал, что перед тем, как отправиться в Бриндизи, Ева заедет в Амьен. Встретиться со своими кумирами, прославленными писателями братьями Вернами.
«Ну и что за ней мотаться?» – решил Макс.
Он стоял за спиной француза, спутника Ева, когда тот покупал билеты на поезд до Амьена, потом обратно от Амьена до Кале и, наконец, из Кале до Бриндизи. И все в двух экземплярах.
«Дождусь их здесь», – решил Макс, а сам отправился в одно веселое заведение, которое посещал когда-то в молодости.
«Ностальгия, что поделаешь?» – подумал тогда Макс.
Сцена 16
Оказалось, что ни один Максимилиан Хофер потерял Еву Полански. К Максу подбежал запыхавшийся молодой человек. Был он весь какой-то клетчатый. Клетчатый пиджак, клетчатая кепочка, на ногах крепкие ботинки, толстые гольфы, в которые были заправлены клетчатые брюки.
– Мадемуазель Полански не видели? – спросил он Макса на французском языке.
Макс немного знал этот язык, поэтому смог понять и ответить:
– Нет.
– Что же делать? – выдохнул молодой человек. – Я обошел все вагоны, заглянул в здание вокзала. Ее нигде не было. Вы из какой газеты?
Макс немного подумал, а потом сказал:
– Нью-Йорк пост.
– Да? Приехали тоже писать о женщине-путешественнице?
– Нет.
– А зачем?
– Повидать свою старую маму.
Видно такого ответа молодой человек не ожидал, поэтому сразу прекратил допрос Макса. А когда он снова хотел о чем-то спросить, его окликнули. Из здания вокзала вышел по всей видимости фотограф. Большая тренога и закрепленная на ней камера намекали, что именно этой профессией он зарабатывает себе на жизнь.
– Робер! – крикнул фотограф. – Мы будем сегодня снимать или нет?!
Этот вопрос видимо переменил направление мыслей «клетчатого» молодого человека. Он задумался, а потом хлопнул себя по бедру и воскликнул:
– А вдруг она утонула?
Это предположение смутило Макса. Как такое можно говорить!? Он сам видел, как Ева вместе со своим спутником достигли Кале и уже из Кале отправились в Амьен. Не было и нет никакого моря ни по дороге в Амьен, ни обратно.
– Этого не может быть! – сказал Макс.
– Почему? Каждый год бывают утопленники!
«Весомый аргумент», – подумал про себя Макс. – «Видно Роберу во что бы то ни стало надо сдать сегодня материал в газету».
– Жустен! – Робер крикнул фотографу. – Ищем повозку и едем вдоль побережья. Будем фотографировать утопленницу.
– Наконец-то, давно бы так, – облегченно вздохнул фотограф.
Макс проводил журналистов взглядом. «Давно я не был в Европе. Отвык».
Стоять на перроне не было больше никакого смысла. Он зашел в здание вокзала, нашел ресторан, заказал поесть и выпить. Пора было составить план поиска Евы.
Сцена 17
Возвращаться в Кале не стали. Успели выйти из поезда до его отправления, потом дождались поезда, идущего в Париж, и через несколько часов оказались в столице Франции. За это время Ева успела пожалеть о своем импульсивном решении не продолжать кругосветку, потом снова поверить в Луи, потом снова пожалеть, а затем пришло спокойствие. У Евы рядом был верный спутник, который смотрел на нее с обожанием. Он был вежлив, сам платил за проезд и еду. Они остановились в прекрасной гостинице, в отдельных номерах, а за окном был чудо-город Париж. За два дня, прожитых здесь, Луи провел ее по всем известным улочкам старого города, гордо рассказывая и показывая достопримечательности французской столицы.
Больше всего Еве понравился Собор Парижской Богоматери. Воспоминания, от прочитанной в юности книги, были еще свежи. Она несколько раз обошла собор кругом, посидела в его садике, повздыхала, что нельзя подняться на крышу здания и увидеть знаменитых горгулий.
Потом был снова поезд, теперь до Шале-Брием. По приезду Луи нанял экипаж, и они отправились в его замок. Всю дорогу Ева гадала, как Луи выкрутится из трудного положения. В то, что у него нет никакого замка, Ева убедила себя твердо. Скорее всего, он подвезет ее к каким-нибудь развалинам и скажет, вот мол мой замок, а денег пока на восстановление нет. Потом отвезет ее в сельскую гостиницу и попытается затащить в постель. Или поступит хитрее. Подвезет ее к какому-нибудь настоящему замку с башнями и рвом. Подговоренные Луи люди будут его приветствовать, а Ева, как последняя деревенщина, должна будет этому верить. В замок они, конечно, не пойдут. Луи для этого что-нибудь придумает, а потом снова сельская гостиница и снова попытки затащить в постель. Эти мужчины такие предсказуемые!
В начале так и получилось. Экипаж остановился перед холмом, на котором возвышались останки древнего замка. Ева разглядела крепостную стену и полуразрушенный донжон. Молодые деревья и кустарники окружали остатки замковых строений, и от этого казалось, что развалины погружаются в землю.
– Ума не приложу, что с этим делать, – сказал Луи. – Снести не поднимается рука, а на восстановление нет свободных денег. Торговля требует оборотных средств.
«Понятно, понятно», – про себя проговорила Ева.
– Поедем дальше? – спросил Луи.
