скачать книгу бесплатно
– Не смотри на меня так, – требует он, потому что я опять забылась и подняла глаза – и какой уж тут вообще разговор о покорности, ага, сейчас!
– Я больше не буду…
– Прекрати детсад! Ну, так и о чем и с кем ты разговаривала в субботу?
Во-первых, ненавижу этот еврейский заход «так и о чем», во-вторых, да, разговаривала, а если скажу с кем, ты не обрадуешься. Молчу.
– Слушай, ну хватит уже! Я не люблю эти партизанские игры, ты ведь знаешь! – Он встает и подходит ко мне, щупает пальцами вывихнутое раньше плечо. – Не вышло, нормально все? Может, ослабить чуть-чуть?
Да что ж за мода-то? Или не делай, или потом не спрашивай и не оправдывайся! И с поцелуями тоже перебор, если честно…
Садится обратно, закуривает – снова начал курить совсем недавно, хотя успешно бросал и не терпел около двух лет, постоянно ругая меня за вредную привычку.
– Хочешь? – Он показывает сигарету, и я киваю. Затягиваюсь так, что в голове мутится. – Ну, продолжаем разговор. И с кем?
Ой, да на ты, получи! Вываливаю ему всю информацию и с интересом наблюдаю за реакцией. Мальчик в бешенстве – не подозревал о моих знакомствах, наивный…
– И давно это у вас?
– Что?
– Общение такое тесное.
– Что ты имеешь в виду? Она вообще в Москве!
– Да при чем тут… Что – в расстоянии дело?
– Костя, ты все границы переходишь…
– Молчать! – Ох, елки… всерьез разозлился… – Можно подумать, задурить тебе мозги она не может на расстоянии!
Такая глупость – ревновать меня к виртуальным приятельницам, которым несть числа! Да, болтаю в аське с девушкой, зацепившей меня схожим мировоззрением, – и что тут такого? Имею право, кстати.
Костя отвязывает меня, сказав, что работать передумал. Я падаю на пол лицом вниз. Поворачиваю голову и смотрю на часы, пытаюсь подняться, и вдруг спину обжигает резкий удар.
– …твою мать!!! – Господи, откуда у него эта чертовщина – там грузило на конце, что ли? Что он вообще себе позволяет?!
– Ой, итить… больно? – Он дует мне на спину, и я чувствую, что там кровь, потому что течет что-то. – Ни фига себе… Лорка, я ведь распорол прилично… Сейчас…
– Только йодом не заливай, у меня аллергия! – Я встаю и пытаюсь рассмотреть, что же именно у меня на спине.
Черт… вот это да… рассек кожу от лопатки до поясницы наискосок… твою мать… Не то чтобы больно, но что я дома-то говорить буду?! В партизан играли, под «колючкой» лезли?
– Давай «пантенолом» зальем?
– Ты посмотри, урод, что ты наделал! Как ты вообще посмел?! Что я теперь буду дома врать, а?!
– Ладно, не ори, сейчас… да дай ты мне посмотреть нормально! – Он шлепает меня ладонью по заду и толкает на кровать лицом вниз. – Черт, а… я тебя сейчас расстрою…
– Только не говори, что там шить надо!
– Нет, шить не надо, к счастью. И шрама не будет – у тебя жира нет, нечему долго зарастать. Просто кровит очень сильно… Больно? – Я чувствую, как он касается губами. Щиплет, елки… – Лор, ну ты бы хоть заплакала, что ли… Хоть чуть-чуть, а?
Я не хочу плакать, вообще ничего уже не хочу. Да, секса тоже не хочу, но ему все равно. Странно, что хирурга так возбуждает вид крови…
Десять минут… все в крови – простыня, я, Костя… ужас, как на бойне…
– Пойдем в душ…
Стоим под водой, обнявшись, – это уже вообще как-то неправильно…
– Почему ты такая, а? Ты действительно меня не любишь? Или тебе просто нравится меня доводить?
Я опускаюсь на колени и смотрю снизу вверх – знаю, насколько сильно его это заводит. Он вцепляется пальцами в волосы, притягивает голову к себе.
Ну не могу я ему сказать! И не люблю я его – я вообще никого не люблю. Вот такая я сука… Я могу любить только себя. Больше – никого. И Костя – не исключение. Мне с ним хорошо, да… Но какое отношение это имеет к любви? Никакого. И чем больше он говорит об этом, тем сильнее я понимаю, что вообще нет никакой любви. Раньше, когда мне было семнадцать, я его любила. Он все жалел, что учиться будем в разных вузах – он поступал в медицинский, а я на юридический, однако половину пути мы могли ездить вместе. Утром встречались на остановке, забивались в переполненный автобус, тесно прижавшись друг к другу, и украдкой целовались. Мне казалось, что это будет длиться вечно. Мы не заговаривали о женитьбе, нам и так было отлично. И все шло хорошо, так хорошо, что все сказки мира казались недостаточно романтичными.
А потом я влюбилась. Влюбилась, как дура, ослепла, оглохла… И вышла замуж. Ненадолго, на полтора года всего. Ходила с синяками на лице, с вечными кровоподтеками на запястьях и на шее – муж быстро начал пить и в таком состоянии крепко поколачивал меня. Я терпела, думала, что исправлю, вылечу. Потом устала и развелась.
Костя ничего не сказал по этому поводу. Простил…
Из-за чего мы сильно поссорились, я уже не помню. А через месяц я узнала, что он как-то очень уж поспешно женился. Даже не помню уже, было ли мне больно. Я просто знала, что он вернется рано или поздно, потому что так, как со мной, уже не будет.
Он вернулся пять лет назад… Вернулся очень оригинально – именно так, как должен был. Поймал меня в больнице, когда я шла с консультации – лечила тяжелый бронхит. В больничном подвале-переходе полно таких закутков, где никто не увидит и не услышит…
Я не успела ни сказать, ни крикнуть – вообще ничего не успела, только получить ни с чем не сравнимый оргазм, фантастически быстрый и сильный. И меня это даже не шокировало в тот момент, хотя должно было, наверное… Я тогда спросила Костю – зачем? И он не стал выдумывать:
– Потому что ни с кем не могу уже. Даже с женой все не так.
Мне это совсем не понравилось, если честно – я не хочу быть причиной чьего-то несчастья (вот такая я лицемерная тварь).
А потом я оказалась в его съемной квартире и ни на секунду не усомнилась в том, что Костя снял ее для нас. Просто я привыкла ему верить.
Костя развернулся в этой квартире во всю силу таланта и фантазии… Решетка на окне – изнутри, кованая, стоит, как полквартиры. Стены вручную расписаны под подвал – кирпичами… Ну и все остальное-прочее… Короче, парень он с фантазией, чего уж там! И антураж любит еще сильнее, чем я…
Вот так… он меня простил, а я его – нет. Думаю, как раз за это – за то, что простил, забыл, не упрекнул… И никогда не прощу, наверное…
* * *
Я не знаю, как бы мы жили, если бы поженились. Скорее всего – никак. Потому что какой интерес жить вместе людям, которые угадывают желания друг друга? Когда один подчиняет, а другой подчиняется, не раздумывая? Это быстро приедается, наверное. Ну, в чем кайф, если я буду точно знать, как именно пройдет ночь? А так всякий раз что-то новое…
Летом на озерах встретились. Он с семьей, я одна. Столкнулись на пляже, я прямо озверела – отдохнуть приехала, а тут он, да еще с ребенком… Как будто забыла, что в это время он всегда там отдыхает. В позапрошлом году славно мы время провели… Костя снял номер в пансионате, а я жила на турбазе – всегда там живу, много лет уже из года в год. Такого блаженного кайфа у меня уже давно не было. Вдвоем, три дня, не расставаясь ни на секунду. Никогда прежде мы не проводили столько времени вместе, в одной кровати, когда засыпаешь, даже не успев толком оторваться друг от друга. И с утра – по новой… на пляж за ручку, как подростки, на обед – за ручку… и так все три дня.
Он меня рисовал на балконе, усадив с раздвинутыми ногами в кресло, а в этот момент на соседний балкон вышел какой-то дедулька и завопил – мол, устроили тут разврат… Костя только посмеялся:
– Дед, зависть – хреновая вещь.
И дед уморил нас, заявив:
– Эх, мне бы твои годы – отодрал бы твою козу валдайскую за милый мой!
Потом, когда дед ушел с балкона, Костя сел на пол перед креслом и долго меня целовал, заставив зажать зубами карандаш, иначе я перебудила бы весь пансионат своими воплями.
Когда на него находит вдохновение, он заставляет меня часами стоять или лежать в какой-нибудь дикой позе, а сам рисует, рисует… Меня очень удивляет – почему он не пошел в институт искусств, а рванул в медицинский? Он по-настоящему талантлив, насколько я в этом разбираюсь. И в медицине, и в рисовании, и в фотографии. В последнее время увлекся всякими фотошопами – вставляет мои снимки в разные фоны и интерьеры, делает из меня что угодно – от демонов до ангелов. Правда, все в темных тонах – он меня только так видит. Этими снимками и картинками завешана вся стена в комнате, и у меня порой крыша съезжает, когда я болтаюсь на стене напротив и вижу вокруг себя.
Я думаю, Косте нравится не столько процесс, сколько антураж и то, что я, когда надежно зафиксирована, теряю часть своей обычной стервозности и самоуверенности. И он может сделать все, что захочет. Может скроить страшную мину и изобразить злого демона, готового растерзать жертву, а может обнять двумя руками и так стоять долго-долго, пока я не взвою и не начну материться.
Я не боюсь боли… и это скорее плюс, чем минус. В больнице доктор, делая мне пункцию, пришел в ужас, когда увидел, как я внимательно смотрю на иглу, которая входит в мой сустав почти на всю длину, и улыбаюсь.
– У тебя такое лицо, как будто ты сейчас кончишь… (ну, мы с доктором старые приятели, давно знакомы, и он говорит мне все, что ему хочется).
– Представляешь – почти…
– Лорка, ты идиотка…
– Ты не представляешь, насколько прав!
* * *
Но больше всего, разумеется, Косте нравится видеть меня в постели – там его любимое место. Он целует меня, сначала вроде как нежно, потом уже больно, потом так, что вздуваются губы… потом ложится сверху и все смотрит, смотрит… когда я уже готова вот-вот заорать, зажимает мне рот ладонью.
– Тихо… что ты орешь, спятила? Подними руки…
Все, конец свободе… Руки привязаны к изголовью кровати, ноги – к противоположной спинке. Он сам эту кровать выбирал, еще смеялся в магазине: «Может, попробуем, вдруг неудобно?» Представляю…
– Отлично… просто отлично… Слушай, почему в таком виде ты мне нравишься больше, а? – Он отходит и любуется картиной. – Ты даже не представляешь, как это классно смотрится…
Отчего же, очень даже хорошо представляю – я вернулась из Греции, у меня потрясающей красоты ровный загар… Я недавно заново покрасилась в иссиня-черный цвет, и это в сочетании с «мокрой» химией – просто полный кайф, я даже сама себе нравлюсь.
Один минус – в спальне сегодня обитает любимый дядя Кости, запойный алкаш Серега, которого племянник иногда выводит из запоя при помощи капельниц. Обычно Серега не покидает пределов комнаты, если я здесь, но сегодня у него, видимо, форс-мажор. А Костя только установил свет, настроился на работу, и в этот момент распахивается дверь, и на пороге возникает… Серега, пьяным голосом произносящий:
– Котя, племяш, на бутылку бы… – и осекается, увидев мизансцену – на кровати почти голая я, прикованная за руки, а рядом – дорогой племянник, в руках у которого фотоаппарат… – Итить твою мать! Вы что тут устроили, а?! – трезвеет Серега безо всякой опохмелки.
– А ну, на хрен катись! – Костя едва сдерживает смех и в шутку замахивается попавшим под руку ремнем от кофра на дядюшку, который, заметно струсив, выскакивает за дверь и уже оттуда вопит:
– Сатанисты, ити вашу мать!
Костя закрывает дверь на ключ и валится на меня сверху, уже не сдерживаясь:
– Урод! Испортил все! – и хохочет во все горло. – Ты бы видела его рожу, Лорка… полный отпад…
– Слезь с меня, я задохнусь…
– Отличная мысль… – Он встает с кровати и снова лезет в шкаф, доводя меня скрипом до истерики. – Подними голову… – Черт, я ненавижу эту маску, она тесная и вообще… – Супер! Переворачиваемся… – Он отстегивает руки, переворачивает меня на спину, снова застегивает наручники на трубе кровати. – Ноги не буду фиксировать, ага? – Он еще и спрашивает! Да что сегодня такое вообще? Целует меня в живот, и я вздрагиваю – контраст… – А ты все-таки зря оперироваться не хочешь…
– Если ты еще хоть слово вякнешь, я встану и уйду! – шиплю я, и он усмехается, поглаживая меня по груди:
– Как? Трубу вырвешь?
– Да легко!
– Ну, ты-то можешь, кто бы спорил?
Я люблю его руки, не знаю почему, но мне нравится, когда он касается меня руками, а не чем-то там еще.
* * *
Город замер. Слухи о маньяке разносились со скоростью эпидемии гриппа, а количество пострадавших уже могло конкурировать с населением небольшого района. Сашка, возвращаясь с работы, иногда рассказывал мне то, что слышал от приятелей. Убитых не было. Этот странный маньяк не лишал жизни свои жертвы, он получал свое – и уходил, оставляя потерпевших в покое. Сашка говорил, что это какая-то особенная форма психического расстройства.
– Мне кажется, он хочет, чтобы его поймали, остановили.
Я не особенно вникала в это – вообще не люблю ни фильмы, ни книги про подобное, не смотрю сериалы. За время адвокатской карьеры мне доводилось пару раз защищать клиентов, обвиняемых в изнасилованиях, и, к счастью, оба раза это оказывались оговоры с целью наживы либо шантажа. От этого мне как-то становилось легче – все-таки никакой кодекс адвоката не мог бы заставить меня защищать человека, совершившего реальное насилие. Собственно, именно принципы заставили меня отойти от дел и передать бразды правления конторой мужу. Ему всегда была ближе фраза про деньги, которые не пахнут.
В отношениях с Костей я неожиданно для него взяла паузу. Позвонила и сказала:
– Исчезни. Просто сделай так, чтобы я какое-то время тебя не видела и не слышала. Я очень устала, у меня сумбур в голове и в душе, мне сейчас очень трудно. Не усугубляй все.
– Но… потом ты вернешься? – и в его голосе послышалась такая тоска и такое отчаяние, что я на секунду усомнилась в правильности решения.
Закралась мысль сказать, что я передумала, не хочу никаких пауз, но потом что-то внутри велело – не делай этого, оставь все как есть, скажи, что подумаешь. И я сказала:
– Если не будешь давить, то вернусь, – и бросила трубку.
Внутренне я готовилась к тому, что Костя, как обычно, не прислушается, начнет обрывать телефон, караулить у клуба, стучаться в аську и писать длинные жалобные письма, которые ему прекрасно удавались. Но, к моему удивлению, этого не происходило. Шли дни, а он не появлялся. Не могу сказать, что я скучала, но в глубине души все-таки хотела хотя бы услышать голос.
Сашка регулярно «баловал» новостями, стал много времени проводить дома, и это настораживало. Мой муж уже много лет жил параллельной с моей жизнью, и нас обоих это, похоже, устраивало.
Кроме того, в свое время мы с Костей зарегистрировались на одном городском форуме, где в закрытом режиме общались такие же фотографы и модели, как мы. Это было небольшое сообщество, которое иногда собиралось и в реале, чтобы обсудить какие-то вещи, связанные с эротическим фото. С моим характером друзей я там не завела и даже приятельницами обрасти не сумела, но это и понятно. Женская зависть – она такая… Когда мы с Костей впервые посетили такую встречу, оказавшиеся там девицы готовы были убить меня в туалете и похоронить останки в мусорном баке, ну еще бы! Почти двухметровый культурист-красавец Костя был лакомым кусочком для любой женщины, а уж его умение фотографировать делало его почти Богом в глазах моделей. И они наперебой стали предлагать себя, не стесняясь ни меня, ни даже собственных фотографов. Меня это смешило – я была уверена в себе и в Косте, мы слишком давно вместе, чтобы какая-то деваха могла стать причиной нашего разрыва. Костя, в общем-то, тоже никак не реагировал, хотя, безусловно, был польщен. Он даже показывал мне письма, которыми его закидывала одна особо рьяная мадам с пышными формами. Ник ее на форуме был Барбита, и над этим Костя довольно жестко издевался – мол, Барби-переросток. И вот как раз в тот момент, когда я решила отдохнуть от Кости, эта самая Барбита и разразилась на форуме рассказом о том, как провела на днях «исключительную фотосессию с самим Мастером Константином».
Не скажу, что я испытала укол ревности. Я просто не поверила в это. Слишком уж хорошо я знала Костю, чтобы заподозрить его в таких делах у меня за спиной. Удивило другое – зачем она врет, если я легко могу опровергнуть эти слова? И Костя может тоже. Странные существа – женщины.
– Помоги мне… я не могу так больше, я не знаю, что делать с этим…
– Успокоиться и не истерить. Когда это началось снова?
– Недавно… я держался, много лет держался, делал все, как ты советовал. Помогало, а тут вдруг… снова…
– Возьми себя в руки. Кто-то знает, где ты?
– Нет…
– А она?
– И она. Тем более – она! Что я буду делать, когда она узнает, если узнает, а?!
– Хватит. Прекрати эту куриную истерику, смотреть противно.
– Помоги мне…
