скачать книгу бесплатно
Анна неодобрительно покачала головой.
Анжела Липская вошла в совет директоров после гибели мужа, занималась как раз социальными проектами, была женщиной решительной и всегда прямо говорила в лицо то, о чем думала. Но иной раз эта прямота бывала чрезмерной.
Конечно, Анна не делала большого секрета из того, что попросила начальника службы безопасности Тимура Сагитова узнать все, что происходило на поглощенных холдингом комбинатах, но Анжеле об этом точно не должно быть известно.
«Надежда слила, не иначе, – меланхолично отметила про себя Анна. – Старается… невестка все-таки, не смогла удержаться, доложила свекрови. Говорил мне Владлен – не разводи семейственность».
Сагитов вопросительно смотрел на Анну и ждал распоряжений.
– Ну, раз уж речь зашла… говорите, Тимур Садуллаевич, – махнула рукой Анна и вдруг отметила, как скривилось лицо финансового директора Артема Строкина.
Всего на секунду, почти незаметно – но Анна успела это увидеть.
«Неужели Тёма в доле? Не может быть… его Владлен на комбинат взял, человек за пять лет такую карьеру сделал – нигде больше не смог бы, даже акционером стал. Нет, мне показалось».
– В общем, ситуация такая, – откашлявшись, начал Тимур. – На трех из пяти комбинатов, прошедших процедуру слияния с холдингом, полностью сменился совет директоров. На двух оставшихся этот процесс начат. Как и говорила Анжела Аркадьевна, с социальными проектами там покончено, прекращено финансирование проектов мэрий и вообще какая-либо социальная активность. Ну и самое неприятное. Бесследно исчез бывший владелец Заруйского комбината Арестов. А именно Заруйский комбинат позже всех объявил о слиянии.
– Ты хочешь сказать… – чуть приподнялся в кресле Зотов.
– Пока не хочу, но думаю, что вы и сами все понимаете. Руководство комбината в Заруйске сопротивлялось слиянию, и вдруг – раз-два, комбинат входит в состав холдинга. А владелец исчезает. Раньше это называлось рейдерским захватом, – усмехнулся Сагитов.
– Это и теперь так называется, – перебил Зотов и повернулся к Анне. – На всякий случай я бы приставил охрану.
– Ко мне? Что за глупости!
– Тогда прекратите ездить в поселок! Не понимаю, зачем вы упираетесь и подвергаете себя риску? Есть прекрасная квартира в городе, нет необходимости в этих поездках! – Зотов в ярости ударил кулаком по столешнице, все вздрогнули, а Анна, бросив на заместителя недовольный взгляд, сказала негромко:
– Валерий Алексеевич, не забывайтесь.
– Да… извините, Анна Андреевна… – чуть остыл Зотов. – Но подумайте о моих словах. И с Тимуром Садуллаевичем вон посоветуйтесь, в конце концов, он у нас отвечает за безопасность комбината и вашу в том числе.
Тимур наклонил голову, на бычьей шее вздулись вены – он знал, что обсуждать с Анной этот вопрос бесполезно, он, как и Зотов, считал, что она напрасно совершает эти ежедневные вояжи по пустынной дороге. Но всякий раз, предлагая хотя бы брать с собой охранника, натыкался на категоричный отказ.
– Владлен никогда не позволял себе этого барства, – отрезала Анна, и у Тимура не хватало духа напомнить ей, чем закончились игры ее мужа в демократию.
Сагитов был совершенно уверен, что вагонетка не просто так сорвалась с рельсов, и с данными проведенного расследования он согласен не был, но к его мнению никто не прислушался.
– Значит, вы собираетесь ответить отказом на предложение «АлмазЗолотоИнк», я все верно понял? – подал голос Строкин, и Анна, повернувшись в его сторону, подтвердила:
– Вы все правильно поняли. Никаких переговоров не будет.
Строкин только головой покачал.
Сагитов, внимательно наблюдавший за всеми, быстро черкнул что-то в потрепанной записной книжке, лежавшей перед ним.
– Но нам ясно дали понять, что в сложившейся ситуации… – продолжил Строков, вытирая лоб платком, – в сложившейся ситуации лучше рассмотреть предложение, поступившее нам, – согласитесь, оно весьма щедрое. И речь идет не о продаже комбината, а только о слиянии! А мы все можем неплохо заработать. Посудите здраво – выработки сокращаются, прииск – не бездонная бочка, рано или поздно пласт иссякнет…
– Разработки ведутся, – оборвал Зотов, – изыскания показали, что рядом залегает еще пласт, в скором времени начнем разрабатывать и его. К чему паника, я не понимаю? Тебе денег мало, что ли?
– Денег никогда не бывает много, если ты об этом! – огрызнулся Строкин.
– А, то есть особняка в Испании, виллы на Сицилии и дома в Греции тебе уже не хватает? – негромко произнес Сагитов. – А усидишь – одной-то задницей, даже такой, как твоя?
– Что?! – поперхнулся от негодования Строкин и вскочил. – Вы… что себе позволяете?!
– А что такого я позволил? Как начальник службы безопасности, я отслеживаю все денежные потоки членов совета директоров, ты не знал? Эти полномочия мне еще Владлен Витольдович дал, ничего не изменилось. Если Анжеле скрывать нечего, так она и не дергается. А ты, видно, хочешь еще и у «АлмазЗолотоИнк» откусить чуток? Так предупреждаю просто по-дружески – не пытайся, подавишься. Там тебе не здесь, как говорится.
– Что за чушь?! – уже немного успокоившись, сказал Строкин, возвращаясь в кресло.
– Ну, если чушь, то я извинюсь, мне несложно. А если нет – ты что делать будешь?
– Так, все, прекратите, – хлопнул ладонью по столу Зотов. – Устроили тут… Голосовать-то есть смысл или решение единогласное будет?
– Я подчинюсь большинству, – зло бросил Строкин, – но имейте в виду – вы совершаете огромную ошибку, отказываясь от предложения. Третьего раза не будет, скорее всего.
– Мы это переживем, – сказала Анна, вставая из-за стола. – Если ни у кого больше нет возражений, предлагаю расходиться.
Первой встала Липская, взяла портфель и, помахав Анне рукой, направилась к выходу:
– Мне еще собраться надо, в Москву лечу утренним рейсом с материка. Всем счастливо оставаться.
Сагитов проводил ее взглядом и покачал головой, но это заметила только Анна.
Строкин ушел, даже не попрощавшись, за ним откланялся и Зотов, и Анна, заперев кабинет, прислонилась к двери спиной и спросила, глядя на начальника службы безопасности:
– Ты думаешь, это Строкин, да?
– Ты удивишься, но – нет, не думаю. Он мог, конечно, пообещать свой голос кому-то из холдинга, но не он инициатор. И точно не он сливает информацию о состоянии дел на комбинате. У него просто нет доступа к ней.
– Тогда – кто?
– Не знаю пока, Аня. Не знаю. Я один, мне не разорваться. Никому верить нельзя, никому. Зачем Анжелка в столицу рванула, ты не в курсе?
– Дочь проведать, она еще месяц назад об этом говорила. У девочки день рождения, двадцать лет – естественно, мать хочет быть рядом в этот день. И потом, Тимур… ну согласись, у Липской просто мозгов не хватило бы.
– Про тебя тоже так говорили, когда к тебе комбинат перешел. Но ты ведь усидела, и дела идут не хуже, чем при Владлене. Так что я бы Анжелку со счетов не скидывал, – вздохнул Сагитов, глядя в стоявшую перед ним чашку с остывшим кофе. – А ты бы домой ехала, Аня. Вид у тебя какой-то… не спишь опять?
– Какой сон тут… – Анна подошла к огромному окну, в очередной раз перебарывая в себе страх высоты. – И Дарина опять…
– Чудит?
– Не то слово. Не знаю, Тимур… может, я напрасно ее выдернула сюда, а? Пусть бы жила как хочет…
– Это Владлен так решил, если помнишь. И я его поддержал – совсем бы девка свихнулась, учиться все равно не стала же. Так здесь хоть на глазах, а там? У тебя минуты спокойной бы не было.
– Можно подумать, теперь есть…
– Теперь мы хотя бы можем это контролировать.
– Не очень-то у меня это получается, Тимур. Ненавижу, когда оказываюсь беспомощной! Но не признаваться же в том, что не могу контролировать собственную младшую сестру! Комбинат вот могу, а Дарину – нет…
Тимур поднялся, подошел к Анне и приобнял ее за плечи:
– Не говори глупостей. А Дарина перебесится. У нее просто какой-то затянувшийся подростковый период – бунтует, как ребенок. Все утрясется. А ты все-таки подумай о том, что неплохо бы в городе пожить хотя бы пока.
– Пока? Что это значит? – Анна освободилась от его руки и отошла от окна, потому что начала ощущать тошноту и головокружение, как, впрочем, и всегда в этом зале заседаний.
– Аня, это ничего пока не значит. Но мало ли… если люди из холдинга всерьез нацелились на нас, то кто знает, что может произойти. И мне легче будет обеспечить тебе безопасность, если ты сама не станешь делать необдуманных поступков и прекратишь кататься по дороге, где на много километров редко встретишь еще кого-то.
– Ты ведь знаешь, что это невозможно. У меня там Владлен, там все приспособлено для ухода за ним, да и Дарине сложнее улизнуть из поселка, а в городе она будет делать это постоянно. Нет, Тимур…
– Аня, ты меня извини, конечно, но Владлену уже ничего не угрожает. Три года его почти нет, посмотри правде в глаза. Есть оболочка, тело, в котором жизнь поддерживается при помощи аппаратов, а самого Владлена Мецлера – нет.
Анна закрыла лицо руками и заплакала:
– Ты жестокий… думаешь, я не понимаю этого? Просто представь, каково мне каждый день видеть его таким? Три года!
– Аня… может, настало время его… отпустить? – тихо произнес Сагитов, и Анна вмиг перестала плакать:
– Что?! Не смей, слышишь?! Не смей никогда предлагать мне такое!
– Не кричи! Просто подумай хоть раз о том, чего бы хотел сам Владлен! – оборвал Сагитов. – Как думаешь – он согласился бы, будь у него выбор, провести вот в таком состоянии годы, а? Человек, живший активной жизнью, любивший лыжи, спорт и все, что с этим связано, оказывается прикованным к аппаратам, потому что даже дышать самостоятельно не может! Ты уверена, что ему бы это понравилось, если бы он мог сам решить?
– Но он не может! А я могу! А вот расстаться с ним – нет, не могу! Мне спокойнее, когда я знаю, что он все еще жив!
– Что ты называешь жизнью?
– Прекрати! – взвизгнула она и бросилась к двери, трясущимися руками принялась отпирать замок, но он не поддавался.
– В другую сторону ключ поверни. – Сагитов подошел к ней, осторожно отстранил от двери и сам повернул ключ в замке. – Поезжай домой, Аня. От тебя сегодня все равно мало толку.
Поселок Листвяково, сибирская тайга
К воротам большого кирпичного дома подъехал внедорожник с заляпанными грязью номерами и просигналил, одновременно моргая фарами. Ворота поехали в сторону, машина припарковалась во дворе, и из нее вышел довольно молодой мужчина в камуфляжном костюме и высоких резиновых сапогах.
Навстречу ему спешил, прихрамывая, пожилой мужичок в странном одеянии, состоявшем из заправленных в сапоги шаровар и свободной рубахи, поверх которой была накинута жилетка, отороченная по подолу и полам мехом.
– Здорово, Игнатьич, – поприветствовал его молодой, но руки не протянул. – Хозяйка у себя?
– У себя, у себя, – мелко закивал тот, – вас ждет. Проходите.
Семеня от гостя на небольшом расстоянии, Игнатьич повел его к крыльцу, в прихожей обогнал, пока гость замешкался, снимая куртку:
– Прозревшая ждет вас… проходите в кабинет.
– Не надо в кабинет, – раздался откуда-то из глубины дома женский голос. – В гостиную проходите. Игнатьич, распорядись кофе подать, а сам вон иди, натоптал мне тут сапожищами.
– Ухожу, Клавдия Васильевна, ухожу. – Игнатьич хоть и прихрамывая, но все-таки очень быстро исчез, а навстречу гостю вышла женщина лет шестидесяти:
– Доброго вам дня. Проходите, Прозревшая ждет.
Он прошел по длинному коридору в гостиную, где его буквально ослепило от сверкавшей под потолком хрустальной люстры, пришлось даже прикрыть на секунду глаза ладонью.
В ответ на это раздался мелодичный женский смех:
– Что, Игорек, отвык? У вас таких уже не вешают? А я вот люблю…
– А яркость у нее не регулируется? – убирая руку, спросил гость. – Так и без глаз недолго остаться.
– Ты даже не поздороваешься? – с улыбкой спросила женщина, стоявшая в дальнем углу комнаты и перебиравшая что-то на каминной полке.
Он подошел к ней и крепко обнял, прижал к себе:
– Я соскучился…
– Руки… руки убери, – негромко сказала она, и мужчина мгновенно повиновался:
– Прости… все время забываю, что тут ты Прозревшая.
– Перестань, Игорь. Ты прекрасно знаешь, что я делаю это для нас обоих. Но ты не должен вести себя со мной так, словно не веришь в мое высшее предназначение.
Он фыркнул в кулак и снова виновато посмотрел на женщину:
– Ну прости, Янка, никак не могу к этому привыкнуть.
– Как твои дела? – указав ему на мягкое кресло возле журнального столика, спросила женщина.
– Да все неплохо вроде. Осталось немного совсем – и я буду очень богатым человеком. – Он опустился в кресло и с наслаждением вытянул ноги: – Ох… затекло все за дорогу, угораздило же тебя в такую глушь забраться…
– Зато спокойно. Тут даже пункта полиции нет, приезжает иногда участковый из района. А нам спокойнее – к чему нашему Согласию лишние глаза и ненужный интерес? – Она села напротив, взяла с угла столика бронзовый колокольчик на длинной ручке и позвонила. – Ты при Клавдии не подавай вида, что мы хорошо знакомы, ладно? Мне не нужно, чтобы кто-то из окружения знал обо мне то, что знать не должен.
– Конечно, милая, о чем речь. Я помню правила. – Игорь выпрямился и постарался придать лицу равнодушное выражение, что давалось ему с трудом – в присутствии Яны он терял голову, совсем как в тот день, когда увидел ее совершенно по-новому на набережной в Санкт-Петербурге.
Зная ее до этого несколько лет, Игорь тогда едва смог говорить – настолько прекрасной показалась ему женщина в свете фонаря на фоне темной Невы и гранитного парапета.
Вошла Клавдия с серебряным подносом, на котором стояли две тонкие фарфоровые чашки и кофейник.
– Поставьте на стол и можете идти, – мягко улыбаясь, произнесла Яна так ласково, что у Игоря от удивления брови взметнулись вверх – таким тоном она не разговаривала никогда и ни с кем. – Благодарю от души, Клавдия Васильевна.
– Рада помочь, Прозревшая, – чуть склонившись, пробормотала женщина и, пятясь, удалилась, а Яна, шумно выдохнув, расслабилась:
– Тяжеловато, конечно, все время улыбку эту приклеенную держать, чтоб не сползала.
– Маскируешь волчий оскал, любимая? – пошутил Игорь и увидел, как блеснул злой огонек в ее светло-серых глазах. – Янка… – Он дотянулся до ее колена, сжал пальцами. – Ну не сердись, я же все понимаю. Скоро все закончится. Пошлем твое Согласие, куда Макар телят не гонял… Уедем куда-нибудь, где тепло и океан…
– Ты шутишь? Куда я уеду, а мои люди?
– Янка… ну ты серьезно, что ли?
