скачать книгу бесплатно
– А… что? Извините, – опомнилась я. – Извините, мне показалось…
Я обогнула патрульных и устремилась к крыльцу супермаркета, надеясь, что ни они за мной не пойдут, ни тот мужик не объявится – наверняка понял, что я за помощью, и свернул то ли в табачный магазин, то ли просто в подворотню.
Оказавшись в магазине, я почувствовала некоторое облегчение – тут, в конце концов, люди, да и камеры видеонаблюдения тоже, так что со мной ничего не произойдет. Толкая перед собой тележку, я рассеянно оглядывала полки и никак не могла сообразить, что же нужно – растерялась и не могла собрать мысли в кучу.
– Так, Надя, спокойно, – пробормотала я вполголоса. – Начнем сначала. В холодильнике вареные грудки и рис, немного грибов… так… это начинка для блинов. Молока нет, муки тоже… идем в молочный отдел.
Мне всегда помогало, если я произносила что-то вслух – даже работая, старалась использовать эту особенность, на слух любая проблема воспринималась иначе, и решение находилось почти сразу. Я работала редактором в одном интернет-издании, это давало мне возможность не выходить из дома, а отсылать материалы по электронной почте. Деньги небольшие, решить с их помощью свалившиеся на мою голову проблемы, конечно, невозможно, но хоть что-то… Это, плюс поддержка Светки и ее мамы, давало мне возможность выжить.
В тележке оказался пакет самого дешевого молока, килограммовый пакет муки, маленькая баночка сметаны. Страшно хотелось мармелада «лимонные дольки», но это, увы, было уже расточительством. Зарплата придет только через неделю, и надо как-то еще до нее дотянуть.
Я уже направилась к кассам, когда путь мне преградил тот самый мужчина в голубой ветровке. Я почти уперлась в него тележкой, отскочила, пробормотав извинения, а он, перекидывая из руки в руку пачку перетертых томатов, вдруг ухмыльнулся, сделал шаг и сжал пачку в кулаке так, что она лопнула, а содержимое выплеснулось на мои белые кроссовки отвратительной красной жижей. Бросив пачку мне в тележку, мужчина развернулся и спокойно пошел к выходу, а я, как завороженная, смотрела на испорченные кроссовки и прикидывала, сколько могла стоить эта клятая пачка томатов. Наверняка больше, чем я готова заплатить…
– Алло, деятель! – вдруг раздался мужской голос. – Я тебе, тебе! – Меня обогнул высокий широкоплечий мужчина в толстовке и спортивных брюках. Он догнал моего остановившегося обидчика и произнес: – За хулиганство хочешь присесть?
– Какое хулиганство? – широко улыбнулся тот. – Деваха пачку помидоров раздавила, я-то при чем?
– Я спросил – извиниться за хулиганство не хочешь?
– Да пошел ты! – огрызнулся мой преследователь и повернулся, чтобы уйти, но тут же оказался на полу, придавленный сверху коленом мужчины в толстовке. – Ты че?! Отпусти, сказал!
– Безусловно, – кивнул он. – Только сперва ты извинишься, а потом рассчитаешься за то, что испортил. Внятно объясняю?
– Да тебе что надо-то?
– Не люблю, когда девушек обижают – так устроит?
Мужчина в толстовке помог моему преследователю подняться и повел его к кассе, прихватив мою тележку и кивком головы велев идти следом. Я так оторопела, что послушно пошла, не понимая, что вообще происходит. У кассы, произведя все расчеты, он выпустил руку обидчика и посоветовал:
– В другой раз хорошо подумай. А теперь быстро скройся, чтобы я тебя через минуту не нашел.
Мой преследователь не заставил себя упрашивать и покинул супермаркет, даже не оглянувшись в мою сторону.
– Ну, давайте я вас провожу, что ли, – предложил мужчина, когда я сложила в пакет свои покупки и наскоро вытерла кроссовки влажными салфетками.
– Спасибо… вы мне и так помогли. Я рядом живу, дойду.
– Нет уж, я привык доводить начатое до конца. Кстати, меня Максим зовут, – представился он. – Вы не бойтесь, я приставать не буду, просто провожу до подъезда.
Я пожала плечами. Наверное, в моей ситуации лучше было бы не доверять незнакомцам, пусть даже они помогают в чем-то, но этот Максим внушал доверие. Ну, проводит он меня до подъезда – в чем проблема? Еще светло, на улице народа полно. Да и этот обиженный в голубой ветровке может ждать меня на крыльце магазина, например. Или кто-то из его напарников…
– Ну что, идем? – предложил Максим и подхватил с кассы мой пакет. – Выпечку любите?
– Не особенно. Хотела блинов вот… подруга придет в гости.
– Я почему спрашиваю… – выпуская меня из магазина и придерживая дверь, объяснил Максим, – сейчас редко девушки что-то пекут.
– Ну да! Вы в Инстаграм загляните – там же сплошь кондитеры.
– Нет, я не про тех, кто этим зарабатывает. Вот просто так, дома, в выходной, например… Я с детства привык, чтобы в субботу в квартире пирогами пахло или тортами какими-то. Мама моя это очень любит.
– Она кондитер?
– Она? Нет, она бухгалтер. Между прочим, я так и не узнал, как вас зовут, – без перехода заявил Максим.
– Надя. А вы каким видом единоборств занимаетесь?
– С чего вы решили, что я чем-то занимаюсь?
– Очень профессионально уложили того парня на пол.
– Никогда не думал, что девушка способна понять разницу между профессиональным захватом и просто ударом в драке.
– Ну, если у нее отец был тренером – то способна.
Максим слегка замедлил шаг:
– То есть?
– Мой папа всю жизнь занимался карате, даже в тюрьме в свое время отсидел за это – ну, знаете, когда оно было запрещено, сроки давали за преподавание. Его друг выручил. Потом папа долго в своем клубе подростков обучал и даже нескольких чемпионов вырастил.
Максим замер на месте как вкопанный:
– Постойте… ваш отец – Евгений Закревский?
– Да. А как вы догадались?
– Да я с пацанов еще в его клубе занимался! Я же под его руководством и пояс черный получил! Надо же! – Он радовался так искренне, что даже при самой высокой степени подозрительности невозможно было подумать, что он не искренен. – Надо же… – повторил Максим и добавил, чуть успокоившись: – Для меня было большим ударом, когда я из армии пришел и узнал, что он погиб.
– Да, случайность… пьяный водитель, лобовое столкновение… – пробормотала я. – Он мгновенно умер, даже, наверное, понять ничего не успел…
– Простите, – огорченно произнес Максим. – Не хотел напоминать…
– Ничего… это уже давно было, почти не больно… – но я, не сдержавшись, всхлипнула.
Максим решительно потянул меня за руку к скамейке:
– Давайте-ка посидим, успокоимся, хорошо? То-то я и подумал, почему мне кажется таким знакомым ваше лицо, хотя я мог поклясться, что никогда прежде вас не видел.
– Да, я очень на папу похожа, говорили – одно лицо.
– Ваш папа очень хороший человек был, – серьезно сказал Максим, глядя мне в глаза. – Он меня, можно сказать, от тюрьмы спас, когда мне шестнадцать исполнилось. Я с компанией связался… стыдно сказать – мелочь отжимали. Евгений Михайлович к участковому сам ходил, на поруки меня брал. Заставил в зале вкалывать с утра до ночи, из школы под конвоем забирал. И своего добился – я начал соревнования выигрывать, пояс за поясом получал. И в армию он меня идти уговорил. Я в десантных войсках служил, там вся его наука пригодилась.
Ну, в этой истории не было ничего уникального. Мой папа был одержим карате и тем, что постоянно возился с так называемыми трудными подростками. Дома у нас то и дело кто-то ночевал, делал уроки или просто приходил поужинать. Мама ворчала, но папе не возражала, понимая, что для него это почему-то важно. Она только однажды рассказала мне о том, как ждала его из заключения – они еще не были женаты, и мои дед и бабушка отговаривали ее «связываться с уголовником», но мама стояла на своем и дождалась – вместо двух лет папа отбыл всего год и вернулся. Они поженились, через два года родилась я, а еще через два папа снова занялся любимым делом, оставив работу в автосервисе. Но теперь он делал это уже официально, открыл свой клуб, набирал учеников, возил их на соревнования. И параллельно «воспитывал заблудших», как называла это мама. Так что Максим наверняка не врал, рассказывая о своем.
– А сейчас вы чем занимаетесь? – спросила я, разрывая неловкую паузу.
– Работаю начальником службы безопасности в банке, – улыбнулся Максим. – Просто в отпуске сейчас. Окончил университет, если интересно. А вы?
– А я редактор на портале «Новости города». Тоже, между прочим, университет окончила, филфак.
– Там всегда учились самые интересные девчонки. – И мне совершенно не показалось, что этими словами Максим хотел как-то особенно мне понравиться.
Я никогда не обольщалась по поводу собственной внешности, да и мама с детства культивировала во мне совсем другое – любовь к чтению, к хорошей музыке, к театру. А внешность… ну, повезло родиться не уродливой, и уже хорошо. На самом деле меня вполне можно было считать симпатичной – мне достались отцовские черты лица, а он был по-настоящему красивым человеком, с прямым тонким носом, с выразительными голубыми глазами и высоким лбом.
Во мне это все повторилось чуть менее выразительно, но не портило, как считала бабушка, а даже наоборот. Но мама делала акцент на внутреннем развитии, а не на том, как бы приукрасить то внешнее, что дала природа. В итоге даже наносить макияж меня учила Светка, когда мы уже заканчивали университет.
«Интересно, женат ли он? – думала я, исподтишка рассматривая сидящего рядом со мной Максима. – Конечно, женат – ну, не может же такой мужчина быть свободен. И дети наверняка есть». Женатые мужчины всегда были для меня темой закрытой – не брать чужого в нашей семье являлось законом.
– Я вас, наверное, задерживаю…
– Что? А, нет. До тренировки еще полчаса, тут рядом.
– Вы всё еще тренируетесь?
– Конечно. Карате – это как кровообращение, нельзя останавливаться. Да и не хочется. А вы куда-то торопитесь? – спросил он и тут же вспомнил: – А, ну да – подруга же и блины. Получается, это я вас задерживаю.
Мне почему-то не хотелось уже ни блинов, ни Светкиного визита, но пришлось встать со скамьи и направиться в сторону дома, мучительно гадая, женат ли мой новый знакомый и попросит ли он у меня номер телефона. Который, кстати, я дала бы ему без колебаний.
Игорь
После беседы с психологом он всю ночь не спал, ворочался в постели, садился, вставал, открывал настежь окно, впуская в комнату холодный осенний воздух, пахнувший дождем, мокрой листвой и опавшими с дерева крупными ранетками – первый этаж позволял услышать даже это. Вернувшись в постель и сунув голову под подушку, Игорь вновь и вновь пытался уснуть, но ничего не получалось. Хорошо, что день предстоял не операционный, после обхода можно заняться так и не законченным вчера описанием операции – интересно, Драгун это заметит или нет? Игорь никогда не оставлял протоколы на завтра, но вчера просто не смог заставить себя сосредоточиться и последовательно, шаг за шагом, написать то, что делал в операционной. Он даже машину оставил на парковке клиники, побоялся сесть за руль, вызвал такси, так что утром придется сделать то же самое.
«Надо брать себя в руки, – снова перебравшись из постели в кухню и закуривая очередную сигарету, подумал Игорь. – Нельзя в таком виде на работе появляться, кто-то может заинтересоваться. Черт побери этого Ивана! И Драгун с ее дурацкими правилами… А может, ну ее к ляду, эту клинику? Найти другую не проблема, меня куда угодно возьмут, – мелькнула малодушная мыслишка, но тут же исчезла. – Нет, лучше не найду. Да и стыдно – что я, барышня какая? Мало ли, что там у меня когда было. Нужно уметь не жить прошлым. Важно ведь, какой я хирург и как я владею собой. Да, вот с этим, пожалуй, проблема пока, но ничего. Я справлюсь».
Выбросив окурок в ведро, он вернулся в спальню и лег, закинув руки за голову и глядя в потолок.
– Красиво живете, Игорь Александрович, – поддела его у шлагбаума старшая сестра операционного блока Лена, хорошенькая белокурая толстушка с яркими синими глазами – с ней Игорь познакомился, пожалуй, пока лучше, чем с остальными коллегами. – На такси разъезжаете.
– Это вроде того, что наши люди в булочную на такси не ездят? – отшутился Авдеев фразой из фильма.
Лена рассмеялась каким-то особенным смехом, словно накатывавшим волнами, и у Игоря почему-то сделалось тепло внутри.
– Любите этот фильм? – спросила она, перекинув сумку с одного плеча на другое.
– Да, очень. А вы?
– Я больше «Джентльменов удачи» или «Кавказскую пленницу».
Они шли по аллее к лечебному корпусу, Лена то и дело поддевала носком туфли попадавшиеся на дорожке желтые листья, и Игорь вдруг подумал, что хорошо вот так просто гулять и ни о чем не думать. И хорошо бы, чтобы рядом кто-то шел – та же Лена, пусть на ее руке и поблескивало тонкое обручальное кольцо. Дело же совершенно в другом, тут не о чувствах речь, а о том, что с человеком просто приятно идти и разговаривать о чем-то, совершенно не касающемся меди-цины.
– Вам в нашей клинике нравится? – спросила вдруг Лена.
– Я пока не совсем освоился, – честно признался Игорь, вытаскивая пачку сигарет и зажигалку. – Не возражаете, если я закурю? У нас еще достаточно времени, можем немного на улице постоять.
– Курите, мне-то что? Давайте тогда на лавку сядем, она сухая вроде, дождя-то ночью здесь, судя по всему, не было.
Они повернули в боковую аллею и сели на лавку с высокой кованой спинкой. Игорь закурил, Лена вынула из сумки зеркальце и критически рассматривала свое отражение.
– Не совсем, значит, освоились, – повторила она, щелкнув крышкой зеркала и убирая его в сумку. – Ну, это и понятно – и клиника большая, и персонала много, и правила не такие, как в других больницах.
– А вы тоже к психологу ходите?
– Конечно. Это для всех обязательно. А что такого? Иногда нужно с кем-то поговорить о том, что, например, дома не расскажешь.
– А психолог потом эти разговоры начальству озвучивает?
Лена удивленно посмотрела на него:
– Да вы что?! Конечно нет.
– Но вы ведь не можете этого знать.
– Могу, – уверенно заявила она. – Я однажды ему такого про шефиню наговорила – не дай бог, аж самой потом стыдно стало. И самое главное – ну, ведь я сама виновата была, и отчитала она меня не при всех, а в своем кабинете… И знаете что? До сих пор ничего в поведении Аделины Эдуардовны по отношению ко мне никак не поменялось. Как общалась, так и продолжает. Значит, Иващенко ей ничего не передал.
«Ну, это не показатель, – подумал Игорь, затягиваясь сигаретным дымом. – Такие мелочи, как личные обиды персонала, вряд ли интересуют главу клиники – ну, мелковато это для ее масштаба. А вот психологические проблемы хирургов…»
– Вы просто еще мало здесь проработали. Пройдет время, вы привыкнете, поймете, как тут что устроено, и станет намного легче.
– Почему вы решили, что мне трудно?
– У вас в операционной очень напряженная поза, – объяснила Лена, и Игорь поразился ее наблюдательности – за все время она зашла в операционную всего пару раз, а вот успела отметить, что он словно не в своей тарелке. – Я понимаю, трудно после кардиохирургии…
– Везде свои нюансы, – пожал плечами Игорь. – А насчет позы вы, пожалуй, правы. Я уже давно не был ассистентом, в основном сам оперировал, теперь не в своей тарелке себя чувствую. Но это пройдет.
– Конечно, пройдет. Шефиня сказала – вы очень способный, а она редко о ком такое говорит.
Игорю, конечно, польстила такая оценка его возможностей, но про себя он подумал, что Драгун могла бы сказать об этом и ему тоже, а не ограничиться вопросом об умершем пациенте, из-за которого он решил сменить специализацию. Он привык к похвалам – на прежнем месте работы его ценили и прочили в скором времени на место заведующего отделением. В пластической хирургии ему придется начинать все заново, и продвигаться, очевидно, предстоит куда медленнее.
Лена, как показалось Игорю, все-таки слегка флиртовала с ним – кокетливо теребила конец яркого шарфика, смотрела, чуть склонив к плечу голову, улыбалась загадочно. Авдеев знал, что привлекает женщин, но серьезных отношений на работе взял за правило не заводить, а вне работы времени почти не оставалось. Именно так из его жизни ушла первая настоящая любовь, яркая, смешливая девушка, всегда вызывавшая ощущение праздника. Не выдержала его графика, постоянной горы книг и журналов на столе и отсутствия выходных и совместных праздников. Она, редактор, никак не могла понять, что это такое – не уметь выбрасывать из головы работу ровно в тот момент, когда переступаешь порог больницы. Возможно, потому, что в ее практике не было сложных пациентов, не думать о которых невозможно. Они были вместе пять лет, но пожениться так и не успели – то ли не решились, то ли просто пропустили момент, в который это было бы уместно. Жили и жили, не задумываясь о штампах в паспортах или о чем-то еще. Детей она планировала только после тридцати пяти, а Игорь не настаивал, понимая, что сейчас не сможет уделять ребенку столько внимания, сколько это необходимо, чтобы быть хорошим отцом. Может, это и к лучшему, часто думал он после ухода любимой, как ему казалось, женщины, а то сейчас бы приходилось вырывать воскресные дни для общения, решать какие-то проблемы. Он даже не мог решить, огорчился ли, когда она собрала вещи и переехала на съемную квартиру. Мама, когда была жива, не одобряла выбор сына, хотя вслух этого не говорила. Но по ее поджатым губам, по скептической ухмылке Игорь отчетливо понимал – не о такой жене для него она мечтала. Хотя маму, пожалуй, не устроила бы никакая женщина рядом с ним – они все оказались бы недостойны ее талантливого Игорька. После ни одного более-менее серьезного или хотя бы продолжительного романа в жизни Игоря Авдеева так и не случилось, хотя прошло уже больше трех лет.
Но и старательно кокетничавшая сейчас с ним Лена тоже не годилась – замужем, сотрудница – нет, на это Авдеев никогда бы не решился. Выбросив окурок в урну, он поднялся и подал Лене руку:
– Идемте, Елена Сергеевна, пора работать.
Аделина
Сентябрь
Дождь зарядил еще с вечера, я долго сидела в припаркованной машине, не решаясь открыть дверку и окунуться в настоящий водопад. Ливневка не справлялась, и я понимала, что ноги окажутся в воде по щиколотку, прощайте, новые туфли. Зонта тоже не было – привычка ездить на машине отучила меня таскать с собой ставший ненужным предмет. Ненужным, как же! Природа сегодня решила мне доказать обратное. Глядя на темные окна квартиры, я понимала, что Матвея дома еще нет, а значит, он тоже пережидает ливень на работе. Делать нечего, нужно идти…
До подъезда было всего несколько метров, но и их хватило для того, чтобы намокнуть до последней нитки. Консьержка сочувственно покачала головой:
– Что ж вы без зонтика-то, доктор?
– Надеялась, что пронесет, – рассматривая образующуюся вокруг меня на кафельном полу подъезда лужицу, пробормотала я.
– Вы бы сразу под теплый душ да чайку горячего с медом, – посоветовала она. – Не то простудитесь.
