скачать книгу бесплатно
– Да что ты говоришь? – совершенно искренне удивился Гаврош и тяжело выбрался из кресла, чтобы рассмотреть меня получше. Роста он оказался совсем небольшого, его затылок маячил на уровне моего подбородка, видимо, избыточный вес делал его таким громадным на первый взгляд – или это мне просто от страха так показалось. – Ух ты, смелая какая... но глупая, видно. Ты что же, думаешь, что я не пробил, за кем мой приятель Костя увивается столько времени? И ты мне теперь хочешь протолкнуть, что ты ему никто?
– Вы не понимаете... я на самом деле ему никто, у меня есть молодой человек, но его зовут Максим, и он...
– Так, все, телка, достала своим визгом! – отрезал Гаврош. – Валдай, в подвал ее. И хачу этому позвони, пусть сюда едет, если хочет свою сучку целой забрать.
В том, что мой вечер сегодня будет далек от романтического, сомнений не было, но что он пройдет в жутком вонючем подвале, я даже в страшном сне не могла увидеть. Тем не менее именно так и оказалось. Когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядела в дальнем углу какую-то кучу и решила, что там хотя бы не будет так сыро, как в том месте, где стою сейчас. Осторожно, чтобы не вывозиться окончательно и не сразу промочить ноги, я двинулась к цели, придерживаясь рукой за стену. Доски пружинили под ногами, издавая неприятный хлюпающий звук. К моему ужасу, куча в углу вдруг зашевелилась и заговорила хриплым мужским голосом:
– Ты кто такая еще?
Я завизжала и кинулась назад к двери, однако поскользнулась на чем-то и упала, проехавшись руками и щекой по отвратительно склизкому полу. Из угла донесся смех:
– Что, испугалась? Ну, немудрено – я ж небритый.
У меня в голове мутилось от ужаса и омерзения, все руки и лицо, так же как джинсы и футболка, оказались покрыты вонючей жижей... «Куча» тем временем поднялась на ноги и двинулась ко мне.
– Ты не бойся, девочка, я тебя не обижу... Без меня охотников тут хватит. – «Куча» со стоном присела на корточки рядом со мной: – Черт, как же ребра-то болят... Метелят на совесть ребята, ничего не скажу, старательные. Тебя за что сюда, маленькая?
– Да не знаю я! А вы кто? – Я попыталась хоть как-то вытереть лицо, но это оказалось невозможно, только развезла грязь еще сильнее.
– А я, детка, Анатолий Петрович. Ты не гляди, что я в таком виде – просто давненько уж тут заседаю.
Я пригляделась и увидела, что на самом деле «куче» от силы лет сорок. Это мужчина со спутанными волосами и лицом, покрытым синяками и ссадинами. Одет он был в некогда белую рубаху и черные брюки, однако сейчас они выглядели как наряд вокзального бомжа. И только речь выдавала человека воспитанного, привыкшего разговаривать на правильном русском языке, без всяких там оборотов, если не считать слова «метелят».
– А... вы кто? Ну, в смысле – почему тут? – Я немного осмелела, поняв, что товарищ по несчастью не собирается меня притеснять.
Анатолий Петрович вздохнул:
– Денег я должен хозяину здешнему.
– Так что ж не отдадите?
– А нечего отдать. Все, что мог, отдал и продал, а долг покрыть не хватило. Хорошо еще, семьи нет у меня, а то б вообще... А так – ну, убьют, хоть плакать некому будет.
То, что человек так спокойно говорит о возможной развязке, поразило меня. Как это – сидеть и покорно ждать смерти? Неужели нельзя попробовать что-то сделать, ведь должен же быть какой-то выход! Он мужчина, в конце концов, молодой еще, неужели не пробовал убежать? Но когда я высказала мысль вслух, то в ответ услышала только хрипловатый смех «сокамерника».
– А ты иди во-о-он к тому окошечку, встань на ящик да и выгляни на улицу. Иди-иди, не бойся.
Я послушно прошла в указанном направлении, взобралась на ящик и выглянула в маленькое, почти слепое окошко. Но и его хватило мне, чтобы в ужасе отшатнуться и свалиться с ящика – прямо на меня с той стороны стекла глянула огромная оскаленная морда дымчато-серого алабая. Судя по лаю, он там был не один...
– Ну, как? Побежим? – усмехнулся Анатолий Петрович, наблюдая, как я рассматриваю джинсы, разорвавшиеся на бедре при падении.
– Ужас какой... И что же – они так и бродят без привязи?
– Почему же? Днем их привязывают, а на ночь отпускают. Это просто охрана решила тебя сразу напугать, чтоб соблазна не было.
– Удалось, – пробормотала я, стараясь не заплакать.
Ситуация рисовалась мне исключительно в черных красках. Выбраться отсюда самостоятельно я не смогу, а на помощь Кости рассчитывать... Как можно рассчитывать на человека, к которому не хочешь иметь отношения?
...Ночь мы с Анатолием Петровичем скоротали, тесно прижавшись друг к другу. Я преодолела чувство брезгливости – собственно, мой вид тоже был далек от идеального, а одежда вымокла и пахла ничуть не лучше, чем у моего товарища по несчастью. Зато вдвоем не так холодно...
Анатолий Петрович больше не спрашивал, как и за что я оказалась в подвале, да и вряд ли я могла ответить что-то вразумительное. Поспать не удалось – всю ночь во дворе лаяли собаки, то и дело раздавался рев автомобильных двигателей, громкий хохот каких-то людей. Я всякий раз вздрагивала и открывала глаза, а Анатолий Петрович сонно поглаживал меня по голове и бормотал: «Ну-ну, успокойся...» Так делал отец, правда, давно, когда еще не пил так, как сейчас...
Утро ознаменовалось скрипом двери и криком:
– Слышь, красотка, выходи давай, приехал твой!
Кто – мой, я не сразу поняла, успев забыться беспокойным предутренним сном, но вскочила на ноги, решив, что речь о Максе. И, только оглядевшись по сторонам, вспомнила, где я и кто мог за мной приехать. Черт возьми, да ладно – пусть Костя, пусть хоть кто угодно, лишь бы выбраться, вырваться отсюда.
Это действительно был Костя. Он курил, стоя спиной к тому месту, откуда вывели меня, и по его напряженной позе я поняла, что он нервничает. Обернувшись на звук шагов, он отбросил окурок, кинулся ко мне и прижал к груди. Я не сопротивлялась, только почему-то подумала, что сейчас испачкаю его голубую джинсовую рубашку. Костя чуть отстранился, заглянул мне в лицо и спросил таким озабоченным тоном, что у меня сжалось сердце:
– Машенька, ты в порядке? Они не тронули тебя? – И когда я отрицательно покачала головой, он перевел дыхание, прижался губами к моим волосам и пробормотал что-то по-армянски.
– Ну все, ара, забирай телку, – раздался голос Гавроша, и я ощутила всем телом, как напрягся Костя. – Надо было сразу по-грамотному – и не пришлось бы девочке ночевать в дерьме.
– Ты повел себя как шакал, – процедил Костя. – Мужчины так не поступают.
– А ты по-доброму не захотел, ара. Зачем хорошего человека обидел да еще и отказался вернуть то, что должен?
– Не играешь – не садись, слыхал? А карточный долг – святое. Я взял свое – то, что выиграл, а этот ишак кинулся к тебе защиты искать. Ладно, пусть подавится своими бабками. Но ты смотри, Гаврош, насчет девушки я предупредил.
В ответ раздался только хохот – Гаврош демонстративно повернулся спиной и пошел в сторону дома, насвистывая. Нас же проводили до ворот, где ждали Костины охранники.
– Машенька, ты не бойся, больше никто тебя не тронет, – ласково уговаривал Костя, сидя в машине и осторожно прижимая меня к себе. – Сейчас домой приедем, отдохнешь, поспишь...
Я не совсем понимала, куда меня везут, что говорит сидящий рядом человек, что вообще происходит. Состояние шока не покинуло меня даже в тот момент, когда машина остановилась возле одноподъездной девятиэтажки в центре города, и Костя помог мне выйти. Я безропотно шла за ним, с трудом передвигая ноги и стараясь удержаться в сознании. Охранники открыли дверь ключом, вошли в квартиру первыми, и только потом Костя аккуратно, словно я стеклянная, ввел меня в просторную прихожую.
– Свободны, – бросил он охране, и те, словно по волшебству, испарились.
Мы остались вдвоем. Костя засуетился, провел меня в большую светлую комнату, обставленную белой кожаной мебелью, попытался усадить на диван, но я не дала, понимая, что испорчу обивку. Ноги вдруг отказались держать меня, и я опустилась на пол, неловко облокотившись спиной о подлокотник стоявшего рядом кресла.
– Машенька, да что же ты – на пол? – ужаснулся Костя, пытаясь поднять меня, но я уперлась и прохрипела:
– Джинсы... грязные...
– Что? – не сразу понял он, а потом, переведя взгляд с моего лица ниже, как будто только что заметил, в каком плачевном состоянии находится одежда. – А, это... Ерунда, Машенька, все такая ерунда по сравнению с тем, что ты жива-здорова – и со мной. Может, в ванную хочешь? Я сейчас, ты посиди минуточку, я быстро...
Он вышел из комнаты, и вскоре я услышала, как где-то зашумела вода. У меня не было сил встать, не хотелось разговаривать, думать о чем-то – хотелось лечь и уснуть, чтобы потом все произошедшее показалось лишь дурным сном. Вернулся Костя, помог подняться, проводил в огромную ванную, где наполнялась пеной большая белоснежная «ракушка», из стен которой били тугие водяные струи. Рядом на стуле лежали банный халат и полотенце.
– Не стесняйся, Машенька, я выйду, а ты тут полежи, отдохни, расслабься. А то, может, коньячку, а?
Я кивнула, и Костя тут же скрылся где-то в недрах квартиры. Сбросив грязные вещи на пол, я шагнула в пенящуюся бурлящую воду, опустилась в нее полностью, укрывшись пеной до самого подбородка. Почему-то в тот момент я совершенно не подумала, что нахожусь в квартире вдвоем с мужчиной и тот может воспользоваться ситуацией. Не знаю, о чем я думала, на что надеялась...
Костя постучал в дверь и вошел с подносом, на котором стояла широкая рюмка, на два пальца наполненная янтарной жидкостью, и пепельница с зажигалкой и пачкой сигарет. Рядом притулилось блюдце с каким-то тонко нарезанным мясом. Опустив поднос на край ванны, Костя сел прямо на белый коврик и проговорил мягко:
– Ты выпей, Машенька, это расслабляет. Тебе столько пришлось перенести...
Я взяла рюмку, покрутила и залпом выпила, не чувствуя запаха. Резкий вкус пожаром охватил рот, я зажмурилась и затрясла головой. Костя усмехнулся и протянул мне кусочек мяса:
– Съешь. Настоящий коньяк нужно бастурмой закусывать, а не лимоном.
Я послушно съела мясо и почувствовала, что отпускает. Теплая пузырящаяся вода и коньяк потихоньку подействовали, глаза стали закрываться, а тело охватила блаженная истома. Я откинулась на борт ванны и задремала.
Очнулась оттого, что замерзла – вода стала совсем холодной. Открыв глаза, я обнаружила, что Костя по-прежнему сидит на полу у ванны и о чем-то думает. Пена исчезла, и я моментально прикрылась руками, пытаясь сесть так, чтобы Костя видел как можно меньше. Только тут до меня дошло, где и с кем я нахожусь...
– Проснулась, Машенька? – встрепенулся Костя и тут же отвернулся: – Не бойся, я не смотрю. Я выйду сейчас, а ты делай, что нужно. Халат вот... – И он как-то слишком уж поспешно вышел, даже не оглянувшись. Честно сказать, мне стало обидно, что меня проигнорировали, и я почему-то улыбнулась этой мысли.
Приняв душ, я завернулась в большой халат и с полотенцем на голове вышла из ванны. Костя курил в кухне, стоя у окна. Я замерла на пороге, не зная, что говорить и что делать, как себя вести. Начала рассматривать обстановку кухни – этакая классическая, «деревенская» мебель из массива дуба, темно-коричневая, с решетчатыми дверками навесных шкафов. У стены – большой овальный стол и четыре стула, на столе – плетеная корзинка, в которой яблоки и фиолетовый крупный виноград, рядом – початая бутылка коньяка и пустая рюмка. Не моя – та осталась на подносе в ванной. Очень чистая кухня... интересно, у него домработница?
– Прости, я задумался, – произнес Костя, повернувшись, и я вздрогнула, погруженная в свои мысли. – Чайку? Или, может, покушаешь?
Я никак не могла разобраться, что происходит. Костю словно подменили – куда делся тот вальяжный пижон, который увивался вокруг меня столько времени? Когда, в какой момент ему на смену явился вот этот заботливый, обеспокоенный и мягкий человек с бархатными глазами и тихим голосом? Или это просто талантливая актерская игра, чтобы усыпить мою бдительность? Правда, какой смысл, когда мы вдвоем в квартире, он мужчина, и, стоит ему только захотеть, я вряд ли смогу долго сопротивляться, потому что физически он намного сильнее меня, это ж понятно.
Костя же, не дождавшись ответа, начал накрывать на стол. Я так и прилипла к косяку, завороженно наблюдая за тем, как порхают над столом его руки, расставляя тарелки, стаканы, выкладывая тонкий лаваш на плоское блюдо, нарезая мясо и что-то еще... Господи, неужели он такой – настоящий? Я чувствовала себя полной дурой...
Он усадил меня за стол, сам расположился напротив и начал наполнять мою тарелку едой. Все это время мы оба молчали, и я видела, что Костя тоже не совсем понимает, что происходит. Еда оказалась безумно вкусной, я даже не заметила, как съела все, и, только почувствовав легкую слабость, откинулась на спинку стула.
– Спасибо, я в жизни ничего подобного не пробовала.
– Тебе понравилось? – обрадованно спросил Костя, сразу отложив нож и вилку.
– Очень! – честно ответила я.
– Мне вдвойне приятно, потому что готовить я люблю.
Ого! Так он еще и кулинар... Однако...
– У тебя такое лицо, Машенька, словно я признался в чем-то неприличном, – заметил Костя, и я смутилась:
– Нет, что ты... просто я не думала... мне казалось...
– Тебе казалось, девочка, что вокруг меня вечно крутится штат прислуги? Я с трудом переношу чужих людей в своем доме. Мой дом – это место, где я хочу быть совершенно свободен, хочу жить так, как считаю нужным. А посторонние утомляют. Я все привык делать сам.
– Готовишь ты прекрасно, это я без лести тебе могу сказать.
– А это потому, что во все нужно душу вкладывать, – улыбнулся он, наливая чай. – Ты вот в свою работу вкладываешь душу?
– Конечно. Танец – это эмоции, если их нет – мне не поверят.
– Пригласи меня посмотреть как-нибудь, я очень хочу, – попросил он, и я неожиданно для себя согласилась. Благо ближайший турнир должен был состояться через неделю.
Самое удивительное заключалось в том, что я осталась у него до самого вечера – поспала, отдохнула. И ни разу за весь этот день Костя не то что руками – даже взглядом ко мне не прикоснулся. Он сам отвез меня домой, проводил до квартиры и даже не сделал попытки обнять или поцеловать. Просто сказал, что ждет моего звонка – и все. А я только ложась спать вспомнила, что за весь день не удосужилась позвонить Максиму. Но и он ведь тоже не особенно донимал меня звонками, правда?
Он приехал домой утром после дежурства, уставший, злой, с ввалившимися глазами. Не взглянув на меня, ушел в ванную, долго шумел там, потом с тем же непроницаемым выражением лица проследовал в спальню и лег, отвернувшись к стене. Я сварила кофе, приготовила гренки с беконом, как любил Максим, и позвала его завтракать, но он никак не отреагировал.
– Макс, ты не слышишь? Все остывает.
– Уйди, – процедил он, не поворачиваясь.
– Максим... в чем дело? – Меня обидел его тон – вместо того чтобы кинуться ко мне с порога и начать расспрашивать, что случилось, он строит из себя ревнивого мужа! Ни одного звонка на мобильный, ни единой эсэмэски – и я же должна чувствовать свою вину за что-то?
– В чем дело?! – Макса подбросило на кровати, он сел и зло уставился мне в лицо. – Это я хочу спросить, в чем дело! Где ты шлялась всю ночь и весь день, а?!
– Шлялась?! Да ты бы хоть позвонил!
– А зачем? Я заехал домой позавчера, ты же сказала, что с тренировки вернешься около семи, – ну, и где ты была? Я поехал в клуб – Иван сказал, что ты ушла сразу, как только вы закончили. Было одиннадцать часов – где тебя носило? Со своим поклонничком в кабаке зависла?
Никогда прежде мне не хотелось ударить Максима по лицу, а сейчас вот просто ладонь заныла от желания, но я сдержалась – в конце концов, он не знал, что я оказалась в том подвале. Но слова о Косте, брошенные таким презрительным тоном, почему-то больно меня задели.
– Я не была с ним. Я была совершенно в другом месте, и, если бы ты не орал сейчас, а выслушал, я рассказала бы, где именно.
– Мне неинтересно, в какое место возил тебя этот жеребец!
– Максим! Опомнись, ну, что ты такое говоришь, а? Костя тут совсем...
– Ах, он уже Костя?! Так, может, мне уйти, а?
Я вдруг заплакала. Никогда не думала, что Максим может быть таким непримиримым, глухим и не желающим ничего понимать. Ведь я могла не вернуться – просто не вернуться, если бы как раз Костя не захотел помочь мне – а ведь мог не захотеть после того разговора и сцены с брошенными в грязь цветами. Вот Максим точно не захотел бы...
Мои слезы всегда действовали на Нестерова отрезвляюще – вообще-то, плачу я крайне редко, но Макс совершенно не выносит этого, теряется и делается похож на большого беспомощного ребенка. Вот и сейчас он сразу замолчал, встал с постели и обнял меня за плечи.
– Ну, все-все, хватит... прости, я не хотел. Просто ты пойми – я волновался, а позвонить не мог...
– Почему? – прорыдала я, уткнувшись лицом в его грудь, и он вздохнул:
– Я боялся узнать, что ты на самом деле с ним.
Мужики странные существа, ей-богу. Он узнать боялся! А не испугался бы потом в морг на опознание идти в случае чего?
– Максим... я тебе клянусь – я была не у него, – начала я и осеклась, поняв, что говорю неправду. Ведь весь вчерашний день провела в Костиной квартире, и там мне было почему-то удивительно хорошо.
– Мария, остановись. Давай не будем выяснять ничего, хорошо? Я сделаю вид, что не слышал, а ты – что не говорила.
Нестеров мягко отстранил меня и ушел в кухню, я же опустилась на пуфик возле трюмо и обхватила голову руками. Что происходит? Что происходит вокруг меня, как, почему, за что? Максим не верит мне, и если разобраться, то не верит по делу. Но почему же я-то не могу признаться, где и с кем была? Неужели... нет, этого не может быть, ведь не могла же я проникнуться за один день к Косте каким-то новым чувством? Нет, нет! Это просто благодарность за помощь – не более. Да и вообще – я не попала бы в тот подвал, если бы не Костя – так что нечего!
– Ты не будешь завтракать со мной? – раздалось из кухни, и я стряхнула с себя оцепенение. Максим старательно делал вид, что ничего не произошло...
Я так и не рассказала ему о своих злоключениях, а он больше не возвращался к этой теме.
– Мария, елки-моталки, ну сколько ждать, а? – Иван раздраженно повернулся ко мне от зеркала, перед которым наносил на лицо и грудь автозагар.
– Кофр возьми, – буркнула я, сбрасывая с плеча на протянутую руку тяжелый кофр с платьями. – Зарегистрировался?
– Нет, блин, твоего указания ждал! – привычно огрызнулся партнер – подобный диалог происходил между нами постоянно на протяжении почти двадцати лет, и никакой агрессии, никакой злобы в нем не было – рабочая ситуация.
– Молодец.
Я начала раздеваться, сменила джинсы и футболку на спортивный костюм и теплые гетры, вытряхнула из кофра туфли и вопросительно посмотрела на Ивана.
