скачать книгу бесплатно
– Дело, значит?
– Мне надо встретиться кое с кем и кое-что прояснить до конца.
– Решила подбить итоги с бывшим работодателем? – догадалась я. – Я бы на твоем месте…
– Ты на своем разберись, – перебила она. – Отхватила мужика – между прочим, на работе – так и держись, чтобы не увели. А я должна понять, как он мог спать со мной и не заступиться, позволить, чтобы меня уволили.
– Так ты на работу кем устраивалась? Специалистом или так, помочь сотрудникам время в обеденный перерыв скоротать?
– Очень смешно! Я влюбилась.
– Ты влюбляешься в каждого, кто на тебя посмотрел, так что ничего нового. Может, стоит уже остепениться? Ты Севу потеряла из-за этого.
Оксанка опустила голову:
– Вот это, кстати, была самая страшная потеря в моей жизни, тут ты оказалась права. У меня как будто кусок души вырвали, – тихо призналась она, глядя в пол. – Мне казалось, что я и без Севы проживу, и даже лучше жить буду. Свобода, никому отчитываться не надо… Отчитываться действительно не надо, а вот голову на плечо вечером некому положить. И никто по спине не погладит и не скажет: «Ну, что, устала? Как день прошел?» Потому что никому неинтересно, как он прошел, этот день. Мама вечно злится, но ее понять можно – мы обе уже в том возрасте, когда делить одну кухню с кем-то трудно. У нее свои привычки, у меня свои, и вместе существовать нам тяжело, мы отвыкли. А Сева меня любил.
– Когда я говорила тебе об этом, ты фыркала и кричала, что тебе от этой любви ни холодно ни жарко. Нужно было потерять, чтобы понять?
Оксана медленно подняла голову, и я увидела, что по ее щекам текут слезы.
– Делька, как ты думаешь, возможно все назад вернуть?
Мне бы очень хотелось ответить на ее вопрос утвердительно и зажечь в душе подруги хоть какую-то надежду, но профессия приучила меня никогда не делать и не говорить того, в чем я не уверена. А в ситуации с Севой ответ скорее мог быть отрицательным.
Оксана так много лет пользовалась его доверием, обманывала, сбегала, уходила к другим мужчинам, что даже терпение такого спокойного и флегматичного однолюба, как Всеволод, подошло к концу.
Мне казалось, что, приняв решение и разведясь с Оксаной, он уже никогда не передумает и не даст ей больше ни единого шанса.
Мы довольно часто созванивались и поддерживали отношения, но ни разу за все это время Сева не спросил у меня, как дела у его бывшей супруги. Решившись на серьезный шаг, Всеволод явно не собирался поворачивать обратно…
– Знаешь, наверное, мне так и надо, – глухо сказала Оксана, поняв причину моего молчания. – Я никогда не умела ценить то, что у меня есть, всегда хотела другого, большего, лучшего. А оказывается, его нет, этого лучшего и большего. Другое – вот оно есть, да… Подлое, мелкое, трясущееся только за себя, переживающее только о себе и своем комфорте…
– Так зачем тебе расставлять с ним какие-то точки? Если ты понимаешь, как все обстоит на самом деле?
– Я хочу, чтобы он понял, кого потерял.
Ну ясно – ничего не меняется, а уж люди – тем более… Какой смысл в этих прыжках по граблям? Выяснять что-то, делать себе больно, понимая при этом, что итог будет печальным…
Я предпочитаю потерять быстро, чем каждый день отрезать от сердца по кусочку, а Оксане непременно нужно поваляться в ногах у мужчины, пытаясь внушить ему хотя бы чувство вины, если уж не желание вернуться.
Каждому свое…
– Мужчина, которого ты выбираешь, всегда отражает твою самооценку. Потому, если рядом с тобой откровенное дерьмо, так может, стоит сперва о своем внутреннем состоянии подумать? О том, как сильно ты себя недооцениваешь, раз связалась с таким?
– Чувствую, в вашей конторе новый психолог, – вытерла глаза Оксана и полезла в сумку за косметичкой. – Прежний выражался иначе.
– Психолог у нас действительно новый, но он не имеет никакого отношения к тому, что я сказала. Просто я права, а ты не любишь этого.
– Ой, Деля, да брось ты – люблю не люблю… Ты никогда не выбираешь слова, всегда лупишь в больное место, а это бывает очень обидно.
– А было бы лучше, если бы я помогала тебе подкидывать дровишек в тлеющий костерок твоей обиды? Зачем? Тебе надо пересмотреть прежде всего свое отношение к себе. К себе самой, понимаешь? Может, тогда ты и перестанешь и мужиков каких-то бесполезных выбирать, и колоть в лицо сомнительные препараты, а? Я ведь понимаю, откуда это все – ты себя не любишь, не принимаешь и пытаешься переделать. И от этой же заниженной самооценки ты выбираешь мужчин, которые тебе ее еще сильнее занижают. Нельзя любое подмигивание принимать за чувства.
– Ой, все, не могу больше слушать, – Оксана закончила поправлять макияж, резко дернула «молнию» косметички и встала. – Поехали домой. Ты на машине?
– Да.
– До города подкинешь?
– С ума сошла? Нет, сама добирайся. Вечно ты какие-то глупости несешь, если обиделась.
Я сменила туфли, в которых ходила на работе, на уличные, выключила компьютер, убрала со стола все папки на небольшой столик у двери – Алла перед уходом расставит все по местам.
На экране мобильного светился пропущенный звонок – я не включила звук и не заметила, что мне звонили. Это оказался Матвей.
– Погоди, я перезвоню, – попросила я Оксану, уже открывавшую дверь кабинета. – Да, Матвей, прости, я звук убрала. Уже собираюсь. Оксану довезу и приеду. В магазин заскочить? А-а… Хорошо, спрошу. Да, и я, – убрав телефон в сумку, я повернулась к подруге: – Матвей приглашает к нам на ужин.
– Ты только не обижайся, но я к вам не поеду, – сказала Оксана, прикусывая нижнюю губу. – Не могу смотреть на чужое счастье, не имея своего.
– Фу, ну что за глупости?
– Это для тебя глупости, а я только теперь поняла, что ты должна была испытывать, когда приходила к нам с Севой.
– У вас с Севой я отдыхала и уж точно не испытывала дискомфорта. Но дело твое, – признаться, я устала от ее попыток уколоть меня и предпочитала подбросить подругу до дома, а самой оказаться на диване рядом с мужем и забыть о наших с Оксаной разговорах.
Завтра я поеду на работу, окунусь в привычную среду, встану к операционному столу, буду консультировать, оперировать, решать чужие проблемы – но это будет только завтра, а остаток сегодняшнего дня я все-таки хочу провести рядом с любимым человеком.
А что, имею право…
Анастасия
– Ну, и что у вас случилось?
Захар недовольно смотрел на меня, сидящую в кухне на том самом месте, откуда недавно сорвалась Стаська.
– Ничего.
– Тогда почему она уехала? Ты видела, сколько времени вообще? Куда она пошла, да еще с вещами? Ты вообще о ком-то, кроме себя, думаешь?
Ого, а вот это уже новости…
Захар никогда не разговаривал со мной таким тоном, и уж точно не делал этого из-за такой ерунды, как размолвка с подругой. Его это вообще касаться не должно, но поди ж ты – беспокоится он о том, куда Стаська направилась!
– А ты? – перешла я в нападение. – Ты, например, обо мне когда-то думаешь или предпочитаешь за все человечество, потому что так легче? Абстрактная жалость всегда дается проще конкретной, как и помощь, правда?
На лице Захара появилось растерянное выражение, он явно не ожидал, что я внезапно дам отпор.
– Настя, ты чего? – протянул он. – При чем тут человечество, что ты несешь? Я спросил, куда Стаська на ночь глядя поехала, а ты скандал раздуваешь… Зачем?
– Скандал?! Лавров, ты вменяемый вообще?! Ты за моей спиной ведешь какие-то дела с моей подругой – и я раздуваю скандал?! Да другая бы на моем месте еще и тебя бы из дома выкинула вслед за Стаськой!
Так, а вот этого говорить не стоило…
Квартира принадлежала мне, досталась в наследство от бабушки, и Захар здесь не был даже прописан – уже не помню, почему мы так решили, едва поженившись. Но любое упоминание о том, что он здесь по сути никто, всегда оказывалось для мужа болезненным.
Обычно я умела держать язык за зубами, а вот сегодня не утерпела. Нас, как и москвичей, сильно испортил пресловутый квартирный вопрос…
Захар не стал ждать, когда я выставлю его, а молча собрался сам, и никакие мои уговоры и слезы не помогли – в шестом часу утра Лавров, прихватив сумку с ноутбуком и портфель с бумагами, вышел из квартиры, не забыв оставить на полке под зеркалом связку ключей.
Я села прямо на пол в коридоре и зарыдала в голос.
Часов в восемь я едва смогла открыть опухшие глаза и не сразу поняла, почему лежу на полу, и почему в уши бьет какой-то противный вибрирующий звук.
Это оказался мой мобильный, лежавший во внутреннем кармане рюкзака, который я по странной прихоти использовала вместо подушки. С трудом вынув его, я даже не посмотрела, кто звонит – надеялась, что это Захар.
Но это оказалась Стаська, и, услышав ее голос, я почувствовала, как к щекам прилила кровь – все-таки вчера я повела себя отвратительно и теперь испытывала жгучий стыд.
– Значит, так, подруга, – сказала Стаська, даже не поздоровавшись. – На твой паспорт, очевидно, есть дубликат. И этим дубликатом кто-то активно пользуется. Выглядит все очень странно – человек колесит по разным направлениям на поездах и только однажды берет билет на самолет и летит… угадай, куда?
– Не знаю, – машинально произнесла я, не совсем понимая смысл слов, произнесенных подругой.
– В мой город. Причем совершенно недавно, буквально пару месяцев назад. Но, что тоже довольно странно, обратного билета в системе не найдено. Ты была у меня лет восемь назад, так что точно это не можешь быть ты.
– А полная тезка? Фамилия-то не самая редкая…
– Настя, включи голову. Может быть полная тезка. Но серия и номер паспорта у нее не могут быть твоими. А не спросишь, откуда у меня сведения о перемещениях?
– Откуда?
– Потому что за дамой, использующей данные твоего паспорта, установлено наблюдение. И это – данные отчетов. Как я их достала, говорить не буду, источники не выдаю. Но с этим что-то делать надо.
– Ты где? – спросила я, не особенно рассчитывая на ответ.
– Жду машину. У меня есть дело, а потом я буду свободна. Если хочешь поговорить подробнее – давай где-то в городе пересечемся после обеда, я расскажу все, что узнала.
– Может, ты ко мне приедешь?
– Нет, Настя. Хочешь поговорить – встретимся в кафе.
– Стася… ну не сердись, а? – взмолилась я, чувствуя, что сейчас снова заплачу. – Я иногда несу чушь и обижаю тех, кто рядом… самых близких…
– Такими темпами ты совсем одна останешься, – я услышала, как щелкает зажигалка. – Всякому терпению приходит конец, мое тоже не безгранично. Да и состояние у меня не из лучших. Но я ведь не позволяю себе сорваться на тебе, правда? А мне так хочется выпрямиться во весь рост, запрокинуть голову и орать, пока не оглохну от собственного крика. Но я держу себя в руках, чего бы мне это ни стоило. И не обрушиваю это на твою голову, например. Хотя могла бы – раз уж мы близкие люди, как ты говоришь. Все, мне пора, вон моя машина. Надумаешь встретиться – позвони на этот номер.
Стаська отключилась, а я подумала, что в чем-то она права.
Будучи очень сильной, она держала в себе такую бурю эмоций, что мне даже представить страшно.
Погиб ее любимый человек… совсем недавно, но Стаська, как железный рельс, продолжает выполнять свои функции и не разваливается на части.
А у меня, по сути, ничего серьезного не произошло, и работу я не вчера потеряла, и с Захаром все пошло под откос тоже не сегодня утром…
Я просто распустилась, жалею себя и, как ни странно, получаю от этого удовольствие, тут Стаська точно права. Мне, видимо, нравится страдать, раз я ничего не делаю, чтобы как-то ситуацию изменить.
А ведь это противно…
Я решительно взялась за телефон, но вспомнила, что Стаська куда-то едет и вряд ли станет говорить в машине, а потому просто набрала сообщение:
«Встретимся в два часа дня, японский ресторанчик «Суши-соба», помнишь, ты там как-то тартар ела? Это в центре, недалеко от оперного театра. Жду тебя внутри. Целую, удачи тебе».
Нажав на «Отправить», я почувствовала себя немного лучше.
Стаська всегда умела ценить тех, кто признавал свою неправоту и мог сказать об этом вслух. За мной подобное водилось довольно редко, так что, наверное, она удивится.
Осталось выяснить, где провел остаток ночи мой муж.
Захар всегда ночевал дома, я не могла даже припомнить случая, чтобы он, засидевшись, допустим, с друзьями, явился под утро или к обеду следующего дня.
Нет, в любом виде и состоянии Лавров доносил тело до любимой кровати, падал лицом в подушку и спал, постанывая от удовольствия – сам потом признавался, что нигде не спит так хорошо, как дома, и, если случались командировки, это было для него самым страшным.
Его телефон не отвечал.
Звонок проходил, но трубку не снимали, это меня насторожило. Всегда отвечать на звонки – такое у нас было правило, и мы его придерживались.
Сегодня же что-то пошло не так. Вернее, не так оно пошло вчера ночью, после приезда Стаськи. Или чуть раньше, после того, как я обнаружила накладки с паспортом?
Теперь уже не поймешь, но определенно вчерашний день перевернул в моей жизни все.
«Захар, сними трубку, пожалуйста».
Отправив это сообщение, я перебралась в кухню, включила чайник, уселась за стол и, положив перед собой телефон, уставилась на экран. Так прошло около часа, я не шевелилась, боясь пропустить сообщение, но его не было.
Чайник снова остыл, но я даже не заметила, что чашка так и осталась пустой. То, что Захар не отвечает и не перезванивает, вдруг очень испугало меня.
Да, вот уже с год я подумываю о том, чтобы развестись с ним, но когда перспектива потерять его стала такой реальной, я не на шутку перепугалась – а что будет, если он не вернется?
Я обвела взглядом кухню и вдруг отчетливо поняла, что не смогу тут жить, если Захара не будет со мной.
Я снова и снова набирала номер, который по-прежнему не отвечал, и с каждым новым звонком мой страх только преумножался. Неужели я потеряла мужа из-за какой-то ерунды? Ведь даже повода для ссоры у нас не было…
Станислава
Почему так трясутся руки? С самого утра, с тех самых пор, как я открыла глаза и вытянула из пачки первую сигарету…
Кофе пришлось заказывать в номер, потому что облиться прилюдно как-то не хотелось, а здесь я могу и из халата не выбираться, пока не позавтракаю.
Нет, завтракать тоже не буду – ничего не лезет в горло.
Когда же я ела последний раз? У Лавровых? Ела ли? Не помню…
