скачать книгу бесплатно
– Целая радиорубка, надо же, как на кораблях. И начальника состава тут называют капитаном.
Генри поставил на край дивана желтый кофр. Сел, отстегнул цепочку, соединяющую ручку с правым запястьем, и погладил свою таинственную ношу. Снаружи вновь прозвучал семитоновый гармонический гудок, и перрон заволокло паром. Состав дернулся. Мама вытянула шею, глядя наружу. В коридоре за дверью прозвучал голос Большого Кондуктора:
– Господа и дамы, состав отправляется! «Самодержец» отправляется! Станция назначения: Москва, Всемирная Механическая Выставка. Время прибытия: четыре часа утра.
Отец, не выдержав, встал, мама тоже поднялась, мы отдернули штору и приникли к окну.
Военный оркестр все еще играл, но музыка едва доносилась сквозь шипение пара. Перрон был пуст, на нем лежали цветы и ленты, за шеренгой солдат волновалась толпа. Снова прозвучал гудок – длинный, протяжный. Пар совсем заволок перрон. Состав во второй раз дернулся, и мама взялась за плечо папы, а он поддержал ее под локоть. Раздался стук колес, перрон пополз назад. Люди кричали и махали нам руками. Оркестр играл.
И вдруг я снова увидел человека-лозу. Теперь он был в одежде машиниста, но по-прежнему с несессером-цилиндром и тростью. Размахивая ею, сообщник Вилла Брутмана пробежал-проскользил сквозь пар. Стащив с головы шляпку, я приник щекой к окну, чтобы смотреть вдоль перрона. Человек-лоза запрыгнул на подножку вагона-ресторана и пропал из виду.
Я многозначительно поглядел на родителей.
– Это тот самый, который был в цилиндре с ленточкой? – спросил Генри. За окном прополз край перрона – «Самодержец» набирал ход.
– Да, он.
Мы отошли от окна, и отец заключил:
– Главное, что мы здесь. Не знаю, как вы, а я испытываю, как бы поточнее передать свои чувства, воспользовавшись силой великого русского языка… испытываю significant relief, – добавил он на английском. – Черт возьми, мне даже захотелось шампанского!
– Шампанское перед делом? – возразила мама. – Нет уж, шампанское – завтра. Надо же нам будет отметить день рождения Алека.
Я тоже чувствовал облегчение. И приподнятость. Все-таки – огромный сияющий паровоз, свистки, оркестр, цветы и ленты, – все это не может не улучшить настроения. Вот только была еще и тревога. Почему так нервничает Вилл Брутман? Что это за две явно темные и непростые личности с ним? Что за игра с переодеванием? Насколько я понял, человек-кулак и человек-лоза заняли места в паровозной бригаде «Самодержца». Для чего, что они собираются сделать? Ведь не угнать же, в конце концов, чудо-поезд. Далеко не уедут…
Вокзал остался позади, родители занялись чемоданом, а я все глядел наружу, размышляя. Колеса стучали тяжело, ритмично, и в стуке их слышалось: «Что-то готовится! Что-то готовится! Что-то готовится!»
Глава 3
Мы планируем грабеж
1
Город остался далеко позади, когда я наконец закончил детальный осмотр купе. Подвигал перегородку-гармонь, спо?лзал под диваны, пооткрывал спрятанные там багажные ящики, все изучил. Освоил, в общем, помещение.
За окном медленно темнело. Большой Кондуктор величаво принес нам чай с изящными, закрученными в виде морских раковин эклерами. Снаружи тянулась унылая холодная местность с редкими огнями, ничего интересного. Зато внутри было тепло, светло и очень интересно. Горели две электрические лампы в синих абажурах, поблескивала позолота крана, ручки гардеробного шкафа, медные заклепки на двери и латунные – на стенах. Было тепло и уютно.
Все наконец разобрались со своими вещами, и когда суета, обычно сопровождающая начало такого путешествия, улеглась, когда мы попили чаю и справились с возбуждением посредством эклеров, я решил начать разговор.
– Мама?… папа?… – произнес я на французский манер, сел напротив них, чинно сдвинув колени, как благовоспитанная барышня, разгладил подол и заключил со вздохом: – Ну, рассказывайте!
Перегородка была раздвинута, и мы хорошо видели друг друга. Мысленно я потирал руки в белых перчатках. Вот сейчас все и выясним! Пора разобраться в ситуации.
Генри барабанил пальцами по тугой коже желтого кофра и улыбался, совсем не похожий на директора машиностроительного треста. Джейн сидела рядом, маленькая, серьезная, и тоже совсем не похожая на супругу директора машиностроительного треста. Она опиралась локтем на свой ридикюль и изящно слизывала с пальцев остатки эклерного крема.
– Нам нужно пробраться в первый вагон, – сообщил родитель.
– Первый, – повторил я. – Это который «РВ».
– Он называется «радиовагон». Предполагается, что на «Самодержце» иногда будет разъезжать император со свитой, а если не он, то другие важные персоны.
– Император ведь и собирался ехать, чтобы открыть Всемирную Выставку, – вставила мама. – Но не смог.
– Это понятно, – я стащил перчатку с руки. – Если Его Императорскому Величеству понадобится с кем-то связаться, то можно сделать это прямо с «Самодержца». Я читал, сюда сам Попов приезжал монтировать радиорубку.
Генри кивнул:
– Вот в нее нам и нужно.
– Зачем?
– Инженер Вилл Брутман, – многозначительно произнесла мама.
– Ага, я его видел сегодня, помните? Усатый такой, в котелке. Так что с ним?
Она достала из ридикюля украденную в «Царь-Банке» записную книжку и помахала ею в воздухе.
– Он ответственен за, как это называется… движительную часть «Самодержца». Котлы, все такое. Известный британский инженер-конструктор, большой специалист.
– Ты продолжай, продолжай, – подбодрил я.
И мама продолжила.
В последний момент по приказу Брутмана в радиовагоне был поставлен запасной компрессор для тормозной системы «Самодержца». Дублирующий. Якобы механизм, которым можно на ходу заменить тот, что сейчас смонтирован на паровозе, если он вдруг сломается. Вот, если вкратце, о чем поведала мне Джейн при некоторой поддержке Генри, который вовремя вспомнил слово «компрессор», вылетевшее у мамы из головы.
– Что за глупость? – удивился я, внимательно выслушав их. – Как можно на ходу поменять тормозной компрессор? Это же целое дело. Может, Брутман не очень уверен в работе того, что стоит в паровозе сейчас, и везет другой, чтобы заменить позже? Это я так, фантазирую, а вообще – странные вещи вы говорите.
Джейн деловито продолжала:
– Мы проникнем в радиовагон и, воспользовавшись взятыми в «Царь-Банке» кодами, обыщем сейф Брутмана. Нам нужно найти схему этого запасного насоса, компрессора, паровоздушной машины или как оно называется, осмотреть саму машину и отослать сведения нашему клиенту. И дождаться ответа от него.
– Так это не ограбление, – я очень удивился, – а воровство информации? Почему постоянно выясняется что-то новое, почему вы не расскажете мне все сразу?
Они переглянулись, в который раз за этот день.
– Мы расскажем. Расскажем, честно, – заверила мама. – Не думай, что мы вдруг что-то начали намеренно скрывать от тебя.
– Но вы именно скрываете – и именно намеренно! А еще это многозначительное заявление о том, что завтра, после дела, расскажете что-то очень важное… Поэтому я совершенно правильно думаю: вы начали что-то намеренно скрывать от меня.
– Да, но…
– В общем, так, – перебил я, хлопнув перчаткой по ладони. – Мне вообще-то скоро шестнадцать. Поэтому, хотя мне неудобно ставить ультиматум родителям, но я его ставлю: сейчас вы мне рассказываете все, либо я выхожу в коридор, дергаю рукоять экстренного торможения, покидаю «Самодержец» и возвращаюсь домой, с вами или без. У меня, в конце концов, встреча со Сметаниным была назначена. У нас осмотр дирижаблей запланирован. И больше я помогать вам не буду. Выкрасть схему какого-то насоса? Пфе! Без смысла, без нормальных объяснений… Действуйте без меня! Все, я сказал.
И для убедительности притопнул каблучком по ковру. То есть я собирался топнуть нормальным каблуком своей туфли, но там был тонкий дамский каблучок, о чем я забыл. Это несколько снизило патетическую силу моей речи. Сморщившись, я стащил туфли и пяткой запихнул под диван.
В купе все стихло, снаружи стучали колеса и монотонно свистел ветер за окном. Родители знали это мое упрямство. Оно от Джейн, Генри более покладистый, а мама, если что-то заявит окончательно и бесповоротно, то…
– Собственно, – заговорил отец, – я не совсем понимаю причину этой отповеди. Мы тебе почти все рассказали. Давай я просто повторю, что нужно сделать? Мы проникнем в радиорубку, там стоит некий агрегат и запертые бронированные шкафы, агрегат осмотрим, а шкафы – вскроем. В одном находятся схемы запасного компрессора, который с непонятный целью в радиовагон в последний момент приказал поставить Вилл Брутман. Полученные сведения необходимо переслать по радио нашему заказчику. Дождаться ответа от него, а потом вернуться в купе и доехать до Всемирной Выставки, где насладиться последними достижениями мировой механики. Все ясно и понятно, какие у тебя вопросы, Алек?
– Кто заказчик? Кто заказал такую странную работу, вот главный вопрос!
– Но мы не знаем, дорогой, – развела руками мама. – Ведь ты уже спрашивал, а мы отвечали. Мистер Икс, так мы его назвали.
– Я задал этот вопрос снова потому, что в тот раз решил: на самом деле вы знаете, но скрываете от меня. Как это вообще может быть – заказчик-инкогнито?
– Именно, – кивнула она. – Мистер Икс, и всё тут.
– Как-то очень театрально.
– Надо же его как-то называть.
– Ну, допустим. Пускай Мистер Икс, инкогнито. Зорро в черной маске. Таинственный незнакомец. Значит, он много платит, раз вы согласились выполнять работу для анонима. Сколько? Если я участвую в деле на равных, то имею право знать и претендую…
– Он ничего не платит, малыш, – перебила мама.
– Я же просил не называть меня так!
– Ну, хорошо, – она хихикнула, – теперь мне называть тебя малышкой?
– Мама! – повысил я голос.
– Джейн, хватит, – произнес Генри таким тоном, что она смолкла и перестала улыбаться. Ее иногда заносит, но она понимает, если пора остановиться.
Я пару раз глубоко вдохнул, похлопал перчаткой по ладони и заговорил:
– Не думайте, что я забыл свое обещание покинуть поезд или что оно было высказано не всерьез. Итак, вы взялись за нетипичную и странную работу для неизвестного заказчика, взялись бесплатно. Отлично, я принял и осознал эту информацию. Теперь вопрос, от убедительности ответа на который зависят мои дальнейшие поступки. Почему? – скомкав перчатку, я подался вперед и медленно повторил, в упор глядя на них: – Почему… вы… согласились?
Они молчали долго. Напряженно и долго, а за окном все темнело. Потом Генри пробарабанил пальцами по кофру и ответил:
– Потому что нас попросил об этом человек, которому мы не могли отказать.
– Только и всего? По-твоему, это звучит убедительно?
– Убедительно или нет, это правда, Алек, – твердо ответил он. – Выполнить эту работу для Мистера Икс нас попросил человек, которому мы не могли отказать в просьбе.
– Просьбе? То есть он не шантажировал вас, не принуждал?
– Святые небеса, конечно, нет! – всплеснула руками мама. – Он просто попросил.
– Просто попросил… Так кто он?
– В том-то и дело, что это напрямую связано с тобой. С тем, что мы собираемся рассказать тебе после дела, завтра.
– Скажите сейчас.
Мама встала, обойдя столик, приблизилась ко мне, присела и взяла за руки. И сказала тихо и очень серьезно, глядя мне в глаза:
– Алек, если мы расскажем тебе сейчас, это может сильно повлиять на тебя. Ты не сумеешь хорошо действовать после такого, будешь постоянно отвлекаться мыслями на то, что узнал, а ведь дело очень серьезное, опасное и требует большого сосредоточения. Но я клянусь тебе, что мы расскажем – как только завершим работу. Я клянусь, Алек. Пожалуйста, не настаивай сейчас, если можешь. Можешь?
Она смотрела мне в глаза. И, конечно, я ответил: «Могу». И когда она добавила: «И пожалуйста, Алек, не уходи с поезда», сказал: «Не уйду». Нет, не потому что мной манипулировали, хотя это было правдой, а потому что в этот миг я вдруг со всей отчетливостью понял одну вещь. Я ответственен. Ответственность лежит на мне. За себя, за это дело. За родителей. Они ответственны за меня, а я за них. И за то, чтобы все завершилось благополучно для всех нас. А без меня они могут не справиться. Я родителям не то чтобы не доверял, я как раз доверял им, но… В общем, как бы они чего не натворили. Нам нужно быть вместе.
По выражению моего лица мама тоже что-то поняла. Она подняла руку, чтобы потрепать меня по щеке, но вместо этого хлопнула по плечу и вернулась обратно на диван в их половину купе.
– Фух… – переведя дух, я вытер перчаткой вспотевший лоб. Встал, потянувшись, сдвинул бархатную занавеску с кисточками, выглянул. Снова сел. Генри ободряюще улыбался мне, и я сказал:
– Хорошо, к делу. Давайте разбираться. Итак, радиовагон сцеплен с паровозом, нам нужно попасть на него…
Отец вставил:
– И главный вопрос, который перед нами стоит: как?
– Полагаю, посредством перемещения наших тел в пространстве, – сказал я.
– Тонко, брат мой меньший, – кивнул он и принялся загибать пальцы. – Есть три пути: поверху, то есть по крышам вагонов, раз. Сбоку, то есть вдоль бортов, два. И снизу – под днищем, три.
– У нас пятый вагон, впереди четвертый, третий, потом ресторан, – сразу возразил я, – по бокам идут окна купе, многие будут не зашторены… Как пробраться мимо них? Пригибаться? Или над окнами? Может, Джейн на такое способна, а мы с тобой вряд ли, брат мой старший. Нет, по стенам вагонов – точно не годится.
– Под днищем… – начал отец.
– … вообще опасно. Там и мама, наверное, не сможет.
Джейн добавила, кивнув на чемодан с несессером, лежащие под диваном:
– У нас есть крюки, веревки, карабины, комплекты подходящей одежды, обувь. Даже блок-лебедка. Мы подготовились, Алек.
Я покачал головой:
– И все равно снизу – не вариант. Представьте, какой там ад, под днищем «Самодержца»… Ну, нет же, да вы и сами должны понимать. Крыши – вот путь для сильных, отважных и умных.
Родители переглянулись, и Генри согласился:
– Поверху – самое оптимальное. Пойдем по крышам.
– Только на вагоне-ресторане обзорный купол, откуда нас увидят, – напомнила Джейн.
Мы замолчали, напряженно думая. Потом я щелкнул пальцами. Знаю, это невежливо, в приличном обществе так не принято, но я, со всем уважением, не мог назвать своих родителей приличным обществом.
Они с надеждой посмотрели на меня, ожидая от наследника гениального озарения, и я озарил их:
– Надо узнать у кондуктора, когда закрывается ресторан.
Прежде чем родители успели что-то сказать в ответ, я вскочил, натянул скомканную перчатку, вспомнил, что остался босиком, то есть в шелковых чулках, мысленно плюнул, снова сел, достал из-под дивана туфли и принялся натягивать их. Отец с матерью наблюдали за мной. Джейн потянулась к последнему эклеру, Генри снова забарабанил по кофру. Разобравшись с туфлями, я опять встал, оправил платье, провел ладонями по бокам, проверяя, как сидит корсет, а вернее, – насколько ловко он сдавливает мое естество, надел шляпку и вышел из купе. Совсем не виляя бедрами, как благовоспитанная юная леди.
2
В коридоре через одну неярко горели лампы. Поблескивали вычурные ручки на дверях, пол покрывала красная ковровая дорожка, а окна были закрыты бордовыми занавесами.
Вагон покачивался не сильно, но я-то был на каблуках, и пришлось взяться за поручень под окном. Отвернув занавеску, выглянул. В темноте проплывали редкие огни, я разглядел свое отражение в стекле: ох и картина! Хоть сейчас на бал, отбоя от кавалеров не будет.
