banner banner banner
Рагнарек. Истинная история ариев, асов и ванов
Рагнарек. Истинная история ариев, асов и ванов
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Рагнарек. Истинная история ариев, асов и ванов

скачать книгу бесплатно


Если ж добычу богатую взял ты с друзьями, раздели ее честно;

Трижды больше возьмешь ты с дружиной верной в походе новом.

Братьев веди за собою в набег и сынов, приучая их к бою,

Если вас сломят враги, то тебя лишь они не оставят.

Сын – это счастье, хотя бы на свете отца не застал он;

Не будет и камня на память о славе отца, коль сын не поставит.

Гибнут друзья, родня умирает, и смертен ты сам;

Но в сыне живет громкая слава отца подвигов воинских».

К отцу Лока вернулся как-то неожиданно для себя. Началось дело с обиды. Раз проходил мимо костра, возле которого веселились молодые асы. И вдруг услышал, как они распевают насмешливую сагу, в которой описывалось, как умерла его мать Липа-Лаббея. При этом ее называли то Лаувейя (Laufey – «Остров листьев» – кеннинг слова «дерево»), то Hnall (Полено). Когда же они, заметив Локу, нарочно громко хором пропели: «Она сгорела, как полено», он не выдержал и бросился на них с руганью и кулаками. Но их было несколько, и его избили. Он пошел жаловаться на них Борру, прося наказать, а тот ему только сказал наставительно:

– Двое – смерть одному; голове враг – язык; под каждым плащом рука наготове. Зачем ты к ним полез один? Я не могу вмешиваться в разборки парнишек. И вообще будь мудрее: если над тобой смеются, смейся в ответ. Вот так.

Как потом узнал Лока, среди избивших его молодых людей был и Тор, сын Одина и внук Борра. Надо сказать, что Лока успел в свое время соблазнить его юную супругу Сив. Поговаривали даже, что первенец Сив Вали или Улль был не от Тора, а от него, Локи. С другой стороны Лока знал, что с Сив до свадьбы сына переспал и сам Один. Из всего этого Локе стало понятно, почему Борр не захотел разбирать этого дела, хотя хорошо относился к сыну Шифы. Лока понял и в глубине души простил мудрого старика. Но именно с того разу Лока дал себе слово быть всегда хитрым и ловким. Как говорил Один:

«Надобно в дружбе верным быть другу, одарять за подарки;

Смехом на смех пристойно ответить и обманом на ложь.

Если другому поверил оплошно, добра ожидая, сладкою речью скрой злые мысли и лги, если лжет он.

Так же и с теми, в ком усомнишься, в ком видишь коварство, скрывай злые мысли, тем же отплачивай».

Отец встретил Локу довольно прохладно. Устроил ему для начала экзамен: что знает? чему хочет учиться? хороша ли память? И, видно, остался недоволен способностями первенца. Его любимым сыном к этому времени уже стал умница Ганеша – Золотая голова или, как тогда было принято говорить, – «Слоноголовый». Ганеша во время периода осенних охот ходил по племенам вместе с отцом и при заманивании быков распоряжался отрядами загонщиков гана (так они назывались у индов). Собственно, имя Ганеша и означало «Глава загонщиков».

Локу Шифа с собой так ни разу и не пригласил. Наверно, все свои секреты он намерен был передать этому поросенку, которого Лока мог и готов был пришибить одним щелчком.

– Ладно, – сказал себе Лока, – если отец не хочет, чтобы я следовал за ним, буду странствовать один. Пора повидать и мне белый свет, а то зря я зовусь Локой (Светом). Наберусь ума сам. «Знает лишь тот, кто много земель сам обошел и увидел». Заведу полезные знакомства. Разве не так стал великим вождем мой дядя Йима? Кстати, загляну и к нему.

Так он и пошел по миру – от племени к племени. Везде сына Шифы принимали хорошо. Женщины тоже были к нему не менее благосклонны, чем к Йиме. Были среди них и знахарки. Но память у Локи не была такой могучей, как у его дяди. Он никак не мог запомнить всего, что видел и слышал. Понимая это, он утешал себя одной из стихотворных притч Одина: «Следует мужу в меру быть умным, не мудрствуя много. Лучше живется тем людям, чьи знанья не слишком обширны. Ибо редка радость в сердцах, если разум велик».

Но в то же время Лока чувствовал неискренность этого наставления своего друга. Один был страшно лукав. Советы давал кому-нибудь одни, а сам поступал противоположенным образом. Кстати, были у него и такие откровения:

«Нету в пути драгоценней ноши, чем мудрость житейская. Неладный совет часто найдешь у другого в груди.

Ум надобен тем, кто далеко идет, но умом пред людьми похваляться не надо, скрывать его стоит».

Все же не зря он ходил. Много повидал интересного. В одном месте в Хорасане встретил человека, который приручил коня и ездил на нем верхом. Вот ведь чудо! Арии называли коня «ат», а у асов «ат» значило лишь «конина». Некоторые ваны так и называли коня – «жаревец» (жарево).

В другом месте, в местности Парса, встретил людей, которые загнали стадо диких свиней в глухое ущелье, где росло множество дубов, и было много желудей. И вход забаррикадировали. Когда им нужна была еда, входили в ущелье и убивали одного кабана. Маток же с поросятами не трогали. Говорили, что в начале зимы забьют всех свиней сразу. К этому времени поросята должны были вырасти. Так что мяса будет много.

Все это и еще много другого Лока брал на заметку. Он был уверен, что это ему еще пригодится.

[Приручение коня, видимо и, в самом деле, произошло где-то в Иране, может быть, в Хорасане (по-английски конь называется horse) или в Парсе (по-голландски, конь – paard); у арабов всадник называется «фарис» (перс); у русских лошадь называется «кобыла» – от персидского «кавала» (конь); от «кавала» происходит и европейское «кавалерия»; в Исландии конина и в самом деле называется at – так же, как в Афганистане лошадь; в Парсе могли приручить и свинью, которая на многих европейских языках обозначается через фонему «порс», у русских – поросенок.].

– Ну, что ты лежишь пластом? – оторвал Локу от его мыслей Один; великий вождь асов (он стал им после смерти своего отца Борра) выглядел веселым. – Веди меня в гости.

– Куда это? – удивился Лока.

– Да к ней же, к своей Ангрбоде! Уверен, что ты сейчас думал о ней, Локи!

– Ну, ты, друг, всеведущ, как бог! – поразился тот.

– Кто знает, кто знает, – лукаво, ухмыляясь, пробормотал одноглазый ас. – Ну, так что же? Поведешь меня в Каменный Лес или нет? Думаю сводить меня туда в твоих же интересах.

– А в твоих интересах, видимо, пожрать хорошего мясца из запасов храма и побаловаться со жрицами?

– Может быть, может быть. Но ты ведь давно там не был. Твои сыновья уже совсем выросли, и их пора забрать из-под опеки женщины. Этим летом у нас не будет времени таскаться в ту сторону. Мы с тобой устранили сразу двух великих вождей, и надо не теряя времени показать тебя всюду как нового великого вождя Эран Веж или, как говорим мы асы, Мидгарда. Возьмем отряд самых быстроногих воинов и сделаем за два месяца круг до старого Эран Вежа и обратно. Потом отдохнем немного здесь у нашего озера и отправимся жениться. Это будет чуть за середину лета.

– Почему так рано? Мы же условились с Саккой на начало осени.

– Ну, скажем, что нам невтерпеж стало от любви. У меня есть план перебросить их до осени на озеро Лаль. Там самые лучшие места для загонной охоты: стада бродят откормленные, бесчисленные; пропасти кругом (и Сакка нам поможет как зазывательница); ледники рядом – в общем, рай божественный. Там и зазимуем. Только Тора пошлю с отрядом на запад, к горам Форс (Фироз-кох), чтобы нас там не забывали. А то сынок мой последнее время все на турсов повадился ходить. Выбирает кого-нибудь на вид покрепче, подстережет да из засады в него молот и метнет. Он его хорошо кидать навострился. Никогда не промахивается. По сути, правильно делает, что самых крутых у турсов выбивает, которые могут против нас на бунт их поднять. Страх на них наводит. Но тут тоже меру надо знать. А он не знает….

…Как-то, представляешь, встретил его на переправе через озерный фиорд, куда Слид (Пяндж) впадает. Я заранее все лодки на свой берег перегнал, и сижу на берегу словно лодочник. Он меня издали не узнал и орет, чтобы я такой-сякой лодку ему подал. Я делаю вид, что тоже его не узнал, и ору-спрашиваю, что там за бродяга кричит через пролив. А он мне орет, чтобы я не спрашивал, потому что он якобы в стране врагов, а перевез бы его побыстрей. Я сажусь в лодку и подгребаю поближе к нему, однако лицо закрываю и не своим голосом спрашиваю, где и с кем он враждовал. А он мне, понимаешь, гордо так декламирует: «На востоке я был, там истреблял я злобных жен турсов, в горы от страха предо мною бежавших; когда б то не сделал, разросся бы род их, и в Мидгарде люди жить не смогли б». Тут я торможу лодку и говорю ему: «Вот дело позорное жен истреблять!». Тут он мне дополняет, что еще схватился на одной речке с детьми турса Сваранга. Они через поток кидали друг в дружку камни, и тем, мол, нечего кичиться – первыми мира запросили. И сразу же после этого представился, что он Тор, сын Одина. Ох, и бестолочь! Ну, я ему и ответил, что зовусь Харбардом и, что я вместе с Одином сражался в битвах против могучих ярлов-воинов; и мира из них никто не просил, и мы мира не давали; и что на счету у Одина убитые вражеские ярлы, а у Тора только наши рабы турсы. Ох, он и разозлился! Начал примериваться запустить в меня молотом, однако побоялся, что такое хорошее оружие в проливе утопит. Тогда он начал орать и опять – вот смех! – стихами: «Отплачу я тебе за обидные речи, пролив переплыв; громче волка ты будешь выть, коль ударю молотом мощным!». А я в тон ему отвечаю: «С любовником Сив повстречайся в доме, – важнее тебе свершить этот подвиг». И назад поворачиваю. А он вопит жалостно, что не знает, как ему с добычей (это он у кого-то вяленой рыбы с полмешка отнял) на свой берег перебраться; обещает поделиться. Я ему говорю: возьми, мол, влево, пройдешь миль с 20 до переката, а там через Слид по камешкам. Тут мы обменялись проклятиями, и каждый пошел своей дорогой.

Лока посмеялся над забавным рассказом Одина, а про себя подумал, что, может быть, это и хорошо, что его партнер не ладит со своим наследником. Вспомнилась и давняя обида на Тора.

– Ладно, пошли, брат, – сказал он, вставая. – Надо успеть туда и обратно, пока лёд в том самом заливе держит.

– Не беспокойся, брат, – ответил Один, – я приказал Тору, чтобы сразу, как только лёд, сойдет, спустил на воду лодки.

– А он нас не отправит в обход к перекату, как ты его?

– Не посмеет, брат.

Взяв по мешку вяленого мяса, лыжи для себя, дротики и еще две пары детских лыж, приятели к вечеру добрались до переправы. Здесь развели костер и заночевали, рассчитывая переползти через пролив ранним утром, когда лёд еще немного подморозит.

Все прошло, как и рассчитывали. Перебрались и до вечера карабкались в гору, держась течения ручья. Здесь снег уже растаял, но почва была влажная и скользкая. Иногда приходилось идти и прямо по воде.

Наконец, выбрались по склону на отрог хребта. Здесь залезли в заросли стланика, разожгли костер и обсушились; поели, поспали часов пять и среди ночи двинулись дальше, благо на небе светила полная луна. На лыжах по насту до света сделали миль 15. Шли все время на север.

Остановились на отдых в месте, где их тропа скрещивались с другой, шедшей с востока от еще одной переправы через Пяндж. Здесь встретили одного дари, который шел по второй тропе. Спросили, как там река? Тот ответил, что начинает подниматься, по реке несет острые ледышки. Он сам не рискнул перейти реку и теперь возвращается домой. Один, как всегда, не упустил случая и продекламировал: «Льется с востока поток холодный, мечи он несет, – Слид ему имя».

Погода стояла солнечная. Путники пригрелись и решили поспать до ночи, пока мягкий и липкий днем снег опять не занастится. Но спали по очереди. Опасались этого дари. Один в шутку предложил Локе убить опасного соседа, чтобы можно было им спать вместе. Но тот дари, видно, понял их разговор, хотя они говорили на языке асов. Поднялся, надел свои плетеные снегоступы и, не прощаясь, ушел. Все равно спали по очереди. Дежурящий, чтобы не заснуть, ходил по дрова и жег костер.

Ночью они опять встали на лыжи и быстро заскользили на N-N-O вдоль хребта высотой более двух километров над уровнем моря. К утру они были уже на перевале, который вел в долину Каменного Леса. Здесь возвышался останец – огромный каменный пес, по имени Гарм. Считалось, что Гарм охраняет вход в священную долину, и друзья положили перед ним немного сушеного мяса – принесли жертву.

В пещерах Каменного Леса их никто не ждал. До сезона паломников было еще далеко. Ангрбоду они застали, когда она разучивала с Хель ритуалы, посвященные богам смерти. Девочка была в длинной меховой мантии, скрывавшей ступни, а лицо и руки были раскрашены с одной стороны в красный, а с другой стороны в синий цвет.

Увидев Локу Ангар-Бади, тотчас отослала Хель умываться, а сама пошла ему навстречу, чтобы приветствовать его по всем правилам как верховного вождя. Догадалась она и кто спутник Локи и приветствовала его так же. Один был очень удивлен ее осведомленностью о последних событиях.

Вскоре было собрано и угощение. За пиром договорились, что Лока заберет с собой обоих своих сыновей. Ангар-бади сказала, что и сама понимает, что их нельзя больше держать около себя.

В самый разгар пира в их пещеру вошла женщина с грудным ребенком на руках. Ангар-Бади извинилась и сказала, что ей необходимо немедленно осмотреть этого ребенка – не болен ли он – и тотчас перешла в другое помещение. Один не преминул высказать Локе предположение, что ребенок ее, и она собирается покормить его грудью. Лока не захотел обсуждать этот неприятный для него вопрос и только поморщился. Но предположение Одина показалось ему более обоснованным, когда Ангар-Бади отказалась вечером разделить с ним ложе под предлогом нездоровья, а прислала к нему на ночь, как и к Одину, одну из молодых жриц.

Утром начали готовиться к обратному пути. Жрицы, проливая слезы, одевали и снова переодевали мальчиков и все никак не могли достаточно хорошо подогнать одежду и обувь. Ангар-Бади и Хель тоже рыдали. Кончилось все тем, что Один вмешался и потребовал уложить юных путешественников спать, чтобы к вечеру они набрались сил для ночной дороги. Сам же лично принялся подгонять лыжные крепления под обувь мальчуганов.

Лока же целый день просидел с Ангар-Бади, и она, наконец, призналась ему, что у нее есть другой мужчина, вождь соседнего племени дари.

– Извини, но я устала ждать тебя, – говорила она со спокойной улыбкой на лице. – Ты тоже не был верен мне одной. Я адити – свободная женщина, а не твоя жена. И мне уже много лет.

– Ну что ж, останемся друзьями? – улыбнулся в ответ Лока. – Я благодарен тебе за все, особенно, за сыновей.

– Будь уверен, я воспитала их в почтении к твоей особе, – заметила Ангар-Бади. – Тебе же я благодарна за дочь. Она очень способная девочка и будет мне сменой на должности главной жрицы Богини Рождения и Смерти. Вот только она почему-то больше любит ритуалы Смерти, чем ритуалы Жизни.

– Кто знает, может быть, это вскоре будет более актуально, – закончил разговор Лока; ему тоже надо было отдохнуть перед трудным путем и после бурно проведенной ночи с юной жрицей.

Встали около полуночи. Один лично осмотрел снаряжение пацанов, сам затянул все шнурки, дал в руки крепкие палки с лямками, чтобы не потерялись в пути, и расщепленные на нижнем конце, чтобы не уходили глубоко в снег. Последние слезные прощания, и вот они заскользили по той же лыжне, по которой пришли сюда. Через час сделали остановку возле каменного Гарма. Опять принесли жертву. Один проверил снаряжение и остался доволен. Ребятам, видно, и раньше приходилось ходить на длинных лыжах; ни разу не упали и не запутались с палками. В гору шли, в точности повторяя движения своего отца, который шел первым, – то лесенкой, то елочкой.

Дальше пошло еще легче. Лыжня шла, в основном, под гору, и спуск был пологим (об этом Один все время заботился, пока они с Локой шли к Каменному Лесу). Через две ночи были у переправы.

Лед к этому времени здесь и в самом деле сошел. Река вздулась и катила воды чересчур быстро и бурно. Но на берегу их с челноком ожидали Вили и Ве, братья Одина. Как говорили у асов, все три брата были людьми «сильными к морю». Они не только провели челнок через реку, но и прошли вдоль ее берега до озера, а потом и по самому озеру по той чистой ото льда полосе воды, которая возникла между берегом и краем ледяного поля.

Наконец, челнок пристал к берегу, и все вышли на сушу в нескольких сотнях шагов от главного лагеря асов. Здесь Один высмотрел в толпе встречавших своего сына Тюра, поманил его к себе и поручил ему мальчиков.

4. Двойная свадьба

О том, что воспитанием сыновей Локи займется Тюр, было условлено заранее. Тюр не был таким же силачом, как Тор, но среди асов считался одним из самых искусных воинов, одинаково хорошо владеющим копьем, дротиком, луком и каменным молотом-топором. Умело обращался он в бою и с ножом, а если надо, способен был обороняться и нападать с голыми руками. Некоторые в шутку величали его богом войны.

Его имя действительно было похоже на имя бога Тира-Тиваца, того самого, что сидел на вершине горы Тирича-Меру. Но своим именем Тюр был обязан тому, что Один всегда поручал ему охрану малого входа в лагерь асов (двери), в то время как Тор отвечал за ворота (главный вход). [T?r – дверь; Tor – ворота]. Настоящее имя Тюра было Сиу (Сьяу), что значило Зоркий.

Коварства Тюр-Сиу не любил никакого, даже на войне. В отличие от Тора он никогда не унижал себя нападениями из засад или истреблением женщин. Тем не менее, он был очень дружен с Тором, что всех удивляло. Они часто ходили парой. Вследствие этого Лока, который взял за правило язвить по каждому поводу, притворившись пьяным, под видом дружеской шутки как-то назвал его Сив, намекая, что Тюр иногда заменяет Тору жену. Это вызвало бешеный смех присутствующих. Но Тюр ответил ему с достоинством, показывая, что готов смыть оскорбление кровью:

– «Муж неразумный на сборище людном молчал бы уж лучше; не распознать в человеке невежу, коль он не болтлив.

Доволен глумливый, коль, гостя обидев, удрать ухитрился; насмешник такой не знает, что нажил гневных врагов».

Лока, однако, тогда не захотел доводить дело до поединка, и сказал примирительно, делая вид, что просто оговорился:

– «Люди друзьями слывут, но порой на пиру пустят друг в дружку колкое слово подчас и без умысла.

Меньше от пива пользы бывает, чем думают многие; чем больше ты пьешь, тем меньше покорен твой разум тебе».

Благоразумный Тюр счел, что этого достаточно для извинения. Ведь пьяный Лока и в самом деле мог оговориться.

Но и в самом деле, Тюра и Тора свело вместе не только то, что у них был общий отец. Детей у Одина было много. И не только родных, но и приемных. Среди его родных детей было немало полукровок, а среди приемных были и полные инородцы. Но он относился ко всем на удивление одинаково: был в меру добр, в меру строг и в меру насмешлив. Дети, как правило, отвечали Одину взаимностью, но между собой были дружны далеко не всегда.

Помня, что сам он, великий вождь асов, ас только наполовину, Один никогда открыто не поощрял каких-то явных проявлений высокомерия со стороны асов по отношению к ванам, эрана, индам или турсам. И все же он исповедовал сам и внушал другим идею исключительности асов, их превосходства над всеми. Он признавал, что и среди других народов могут появляться достойные люди, настоящие герои и мудрецы. Однако из этого у него следовало лишь то, что таких людей необходимо привлекать на свою сторону – «делать асами», а если этого не удается, то уничтожать.


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги
(всего 1 форматов)