скачать книгу бесплатно
Смотрю Вике в глаза. Они такие синие, как небо. И ресницы пушистые. Забываю на мгновение, где нахожусь. Потом девочка моргает и все очарование проходит.
Опускаю взгляд в тарелку. Вместо ужасного супа, в тарелке творение шеф-повара. Зачерпываю немного и касаюсь слегка языком. Вкусно. Очень. Ничего лишнего. Кажется, я могла бы есть и есть этот суп не переставая.
Когда тарелки полностью пустеют, нам предлагают второе. Сначала блюдо на тарелке кажется очень аппетитным, но сконцентрировавшись, я понимаю, что нам предложили горелую гречку и маленькую, похожую на уголек, котлету.
Эдик и Крис уплетают за обе щеки, а я не могу даже притронуться к еде.
– Почему не ешь? – удивляется Вика, все это время неотрывно наблюдающая за нами.
– Это не съедобно, прости, Вик, – признаюсь я, отодвигая от себя тарелку.
– Как это? Это же идеально выполненное мясное рагу, – девочка явно раздосадована.
– Это подгорелая гречка с котлетой, – отвечаю я.
Вика хмурится.
– Я ведь использовала на тебе свой дар. И почему ты видишь реальность? – она словно обвиняет меня в том, что фокус провалился.
Девочка дует губы и смотрит на учителя, обеспокоенно теребя кончик светлого хвоста.
– Настоящую еду я вижу, только если напрягу зрение, – сознаюсь, чтобы не совсем расстроить ученицу.
Вика косится на Иннокентия, чтобы увидеть его реакцию. Тот многозначительно поднимает брови и что-то отвечает беззвучно шевеля губами. К сожалению, мне не удается его понять.
– Пройдемте дальше?– тут же обращается он к нам.
Меня не покидает странное чувство дежавю, пока мы обходим школу. Изо всех сил концентрируюсь на интервью и, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы, кручу в пальцах кулон с синим, как и мои глаза, камешком. Эта безделушка была у меня столько, сколько я себя помню. И я почему-то всегда была уверена, что он меня защищает.
– Можем мы понаблюдать за уроком? – интересуется Крис, больше меня увлекшаяся этими паранормальными детишками.
– Если только по очереди, а то собьете их настрой. Думаю, ребята могут на вас попрактиковаться, если вы, конечно, не против, – Иннокентий улыбается, и от его глаз в стороны разбегаются лучиками морщинки.
Этот человек единственный, кто пока не вызывал у меня необъяснимого ужаса. Рядом с ним я чувствовала себя спокойно и легко. Как будто знала, что мужчина может меня защитить.
Кристина решает идти первой, оставляя меня один на один с Эдиком. Ее выбор не нравится никому из нас. Однако, Крис остается неумолима.
Эдик прислоняется к стене, становясь похожим на одного из этих загадочно-роковых красавчиков, которые прислоняются ко всему – к стенам, дверям и даже к особо крупным грузовикам. Набросив на себя скучающий вид, парень начинает разглядывать картины учеников, развешанные по стенам.
Эти рисунки привлекают и мое внимание. Везде изображены люди: женщины, читающие книги, дети играющие в песочнице, мужчины за рулем автомобилей. Но самое странное, что вокруг каждого человека изображены цветные круги, словно свечение.
– Что за странная хрень вокруг всех этих людей? – недовольно бормочет Эдик, подходя к картине с мальчиком, держащим в руках футбольный мяч. У паренька, тоже есть этот странный кокон, только у него он целиком синий.
– Если память мне не изменяет, это аура, – произношу я деловито, подходя ближе к картине. У мальчика на ней такие же черные волосы и синие глаза, как у меня.
Мама часто говорила, что иметь светлые глаза при темном цвете волос это большая удача. Благодаря ей я чувствовала себя особенной.
До этого дня.
Эдик возвращается к своей стене и вновь подпирает ее.
– В дрожь бросает от этих рисунков. Они словно следят за нами, – его голос сочится недовольством, но мне кажется, что так парень пытается скрыть примитивный страх неизвестного.
Очень хочется как-то уколоть Эдика, сказать ему что-нибудь едкое, но ощущение слежки есть и у меня. Делаю несколько шагов назад, но чувство не проходит.
– Ты прав. Они все очень странно нарисованы. И мне это тоже не нравится, – признаюсь я. Противный спазм сжимает горло.
Эдик гогочет, нарушая зловещую тишину этого места.
– Ого! Неужели бесстрашная Клео вдруг испугалась рисунков? – парень ухмыляется своей самой противной улыбкой. Наверняка он ее перед зеркалом тренировал.
– Как поживают детородные органы? – как бы невзначай спрашиваю я, делая шаг в направлении Эдика.
– Прекрасно, – бормочет он, на всякий случай заслоняя руками причинное место, как футболист, и отступает назад.
Я усмехаюсь. Крис нет всего несколько минут, а мы уже успели поцапаться. Да и на статью пока очень мало информации, ведь самое интересное сейчас скрывается за дверями класса. Мне не терпится узнать, что же такого эти дети вытворяют на уроках. Почему их называют «индиго»? И что Иннокентий может им там преподавать?
Через десять минут Крис все еще не выходит, а стоять и ничего не делать, да еще и в компании Эдика мне совсем не хочется.
– Знаешь, – говорю я ему. – Пойду, осмотрюсь.
– Ты меня тут одного, что ли, оставишь? А если они выйдут и увидят, что тебя нет? Что говорить этому Усачу?
Я тру переносицу. Просеки Эдик, что эта привычка у меня срабатывает на не очень умные вопросы, обижался бы раза в два чаще, чем обычно.
– Ты же не маленький, верно? Придумай что-нибудь.
– Ну, – тянет он и замолкает.
– Ох, ну скажи, что ушла в туалет. Андерстенд? – я тяжело вздыхаю, словно с ребенком общаюсь, ей богу.
– Ну-у-у, – опять тянет Эдик, ероша рукой себе волосы. – Может, все же не пойдешь?
Я ехидно улыбаюсь.
– Скажи, что боишься, и я не пойду.
Парень поджимает губы и фыркает.
Вот и славно! Разворачиваюсь на каблуках, и быстрым шагом иду по коридору, заглядывая в каждый класс в поисках чего-нибудь действительно интересного. Если Эдик будет так мычать перед Иннокентием Алексеевичем, то я школу успею обойти вдоль и поперек аж несколько раз.
2 глава
Осмотрев второй этаж, я решаю спуститься на первый и поискать архив с документами. Или даже порыться в директорском кабинете, если получится. Я на взводе. Это расследование начинает даже мне нравиться. И, кажется, что я не ошиблась с выбором темы. Хотя бы интересно и необычно.
Но я не успеваю даже спуститься, как сталкиваюсь с мальчиком, что встречал нас у школы.
– Ты куда? – интересуется он, преграждая мне дорогу.
– В туалет. Нигде не могу найти, – вру я, даже не моргнув глазом.
– Туалет на втором этаже и ты прошла мимо него, зная это. Зачем врешь? – мальчик хмурит светлые брови и скрещивает руки на груди.
– А ты мысли читать умеешь, да? – я сажусь на корточки, чтобы посмотреть прямо в его синие глаза.
– Умею, – соглашается паренек. – Но ты не ответила. Зачем врала? Что ты хочешь здесь найти? Деньги? Так их у нас и так нет. Выживаем, как можем. Знания? Но тебе и так собирались показать наши уроки. Тогда что, Клео?
Я теряю равновесие и падаю на попу, ударяясь копчиком.
– Да чего ты привязался? – начинаю злиться. Этот мальчишка постоянно оказывается у меня на пути. Говорит странные вещи, словно знает обо мне что-то, чего не знаю я. – Что тебе нужно от меня?
– Я хочу, чтобы ты ушла. Ты здесь чужая, хоть и наша, – он опять говорит загадками.
Поднимаюсь и отряхиваюсь. Копчик ноет. Надо же было так глупо потерять равновесие. Еще и этот мальчуган вздумал меня пугать.
– Что ты имеешь ввиду? Ты можешь нормально объяснить или нет? – я понимаю, что срываюсь на крик слишком поздно.
Мальчик смотрит на меня исподлобья, кривит губы и вдруг начинает плакать. Сейчас он как никогда похож на обычного напуганного ребенка.
– Эй, ну, ты чего? Тише. Перестань, – сейчас Иннокентий услышит, подумает, что я над ребенком измываюсь. Ужасное чувство неловкости. Никогда не умела ладить с детьми. А когда эти создания еще и ревут, меня это приводит сначала в смятение, а потом в бешенство. Мальчик не успокаивался, и тогда я решила резко сменить тему. – А у тебя есть родители?
Переключение внимания сработало.
– Нет. Никого. Они мертвы, – мальчик пронзает меня взглядом, но плакать перестает, хоть губы у него все еще дрожат.
– А как тебя зовут? – надо закрепить результат.
– Витя, – парнишка вытирает нос рукавом и хлюпает.
Я старательно улыбаюсь ему.
– Хочешь конфетку? – спрашиваю я, роясь в кармане куртки, там точно завалялся леденец. Надо как-то задобрить этого мальчика, а дети обычно любят конфеты.
– Зачем мне твоя конфета? Наши тела просто оболочки, которым хватает минимальных благ. Конфета доставит всего лишь минутное удовольствие. Лучше пожертвуй денег школе. Так ты принесешь пользу всем.
Я стою и ошарашенно хлопаю глазами.
– Витя, тебе точно шесть лет?
Его глаза по-прежнему сканируют меня. Хочется прикрыться, заслонить себя чем-то. Мне не нравится этот мальчик. Он кажется милым, но только до тех пор, пока ты не заговоришь с ним. В теле ребенка скрывается настоящий взрослый. И он слишком много знает об этом мире.
Даже я бы ни за что не отказалась от конфеты, а этот ребенок сказал, что она ему не нужна. Странный.
– Телу шесть, – соглашается мальчик. – Но я знаю, что мне больше. Я помню свои прошлые жизни. Помню войну. Помню, как меня убил совсем молодой парень. У него тряслись руки, на голове окровавленный бинт. Мы стояли в лесу. Оба изможденные. Грязь покрывала лица. Дуло его автомата было направлено прямо мне в живот. А я? Я просто стоял, не зная, что делать. Помню, как у него по щекам текли слезы, оставляя на коже светлые дорожки. Воздух был наполнен дымом. Легкие горели. Мне казалось, что я больше никогда не смогу нормально дышать. Я бросил свой автомат на землю. В нем не было патронов. И тихо сказал: «Стреляй, но если не сможешь, живым не уйдешь». Не скажи я этих слов, он бы не смог. Но я знал, что так и должно быть. И он выстрелил. Автоматная очередь вошла в мое тело. Было очень больно. Все горело адским огнем, пока одна из пуль не прошила мне сердце насквозь.
Трясу головой, чтобы развеять яркие образы, которые описал Витя. Сердце колотится как безумное.
– Мне так жаль, – это единственные слова, которые мне удается произнести, перед глазами все еще стоят образы двух солдат.
На меня наваливается странная слабость. А настроение падает до нуля. Желание рыскать по школе исчезает напрочь. Мужчина в теле мальчика. Руки покрывают мурашки.
– Мне надо вернуться к друзьям, – бормочу я, торопясь скрыться от взгляда Виктора.
Чем дальше я отхожу от странного мальчишки, тем больше у меня становится сил, восстанавливается настроение и снова появляется желание найти что-то интересное. И я понимаю, что не просто так этот Витя стоял там и поджидал меня. На первом этаже что-то есть. А этот мальчик с помощью внушения прогнал меня.
Когда возвращаюсь на второй этаж, я снова полна решимости вернуться на первый, но только другим путем. Однако, меня замечает Эдик и призывно машет руками.
– Эй, ну ты что-нибудь нашла? – спрашивает он, когда я подхожу ближе.
– Ничего. Мальчик, что нас вел в школу, не дал мне пройти дальше.
– Не справилась с шестилеткой? – усмехается Эдик, но я не успеваю ответить ему что-нибудь максимально язвительное, потому что открывается дверь, и из кабинета выпархивает счастливая Крис. Ее взгляд затуманен, на губах блаженная улыбка.
– Кристина? Как прошел урок? – интересуюсь я.
Она смотрит словно сквозь меня, все еще витая в только ей видимых облаках.
– Интересно. Я столько всего поняла и узнала. Сейчас должен идти Эдик, его уже ждут. Потом ты, – она медленно поворачивается к парню. – О, и я тебя бросаю.
Эдик стоит и хлопает глазами.
– Что? С чего бы это? Мы с тобой почти два года вместе, и ты меня бросаешь? – его руки сжимаются в кулаки, лицо багровеет. Он срывается на крик и угрожающе приближается к девушке. – Что эти мутанты наговорили тебе, Крис? А?!
– Не прикасайся ко мне, – тихо, но угрожающе шепчет она. – Я поняла, что ты меня недостоин. Иди, тебя уже ждут.
– Я убью этого Усача, – предупреждает парень и со всей силы ударяет кулаком в стену. На костяшках проступает кровь, но Эдик даже бровью не ведет. Он заходит и хлопает дверью с таким остервенением, что со стен осыпается штукатурка.
Мне даже не верится, что мне не хватило и двух лет, чтобы образумить подругу, а эти малыши заставили ее понять очевидное за каких-то полчаса.
Вообще-то, я уже привязалась к Эдику. Вся ненависть давно была наигранной, а задирать его и отвечать сарказмом на каждую фразу я просто привыкла. Это казалось мне почему-то забавным, вечная перепалка с ним. Вроде как своеобразный вид спорта, кто кого сильнее подколет.
Мне даже становится обидно, что Крис так взяла и порвала с ним, ничего толком не объяснив.
– Крис, что произошло? Зачем ты бросила Эдика? – я подхожу к подруге и касаюсь ее плеча. Та словно приходит в себя.
– Он ведь не достоин меня, – она хмурится. – Он все это время сидел у меня на шее. А я работала за двоих, убиралась, готовила ему. Он ведь ничего не делал. Только играл в эти мерзкие компьютерные игры. А я ведь любила его. Только ему было все равно на это. Комфортно жилось в моей квартире, комфортно было мной помыкать.
Кристина обнимает себя за плечи, на глазах у нее выступают слезы.
– Знаешь, а сейчас я даже понять не могу, за что его любила. Эти ребята, они мне словно глаза открыли на все происходящее.
Поджимаю губы.
– Я тебе столько раз говорила, что он тобой пользуется, а ты послушала этих детей. А ведь я твоя лучшая подруга, Крис!
Кристина решает не отвечать и только пожимает плечами. В это время за дверью раздаются крики и шум.
– Отстаньте от меня, не хочу я слушать ваше бормотание! – кричит Эдик. Кричит истерически, словно его что-то очень сильно пугает. – Нет, я не буду это слушать. Клео! Клео, помоги!
