скачать книгу бесплатно
Ушла рано утром, когда темная ночь сменилась легкими розовыми сумерками, предшествующими восходящему солнцу.
– Ты пойдешь? – спрашивала я почти у всех, кому могла доверять.
– Тебя поймают и убьют, – отвечали мне соседки по комнате и жались друг к другу.
И тогда я махнула на них рукой. Открыла окно на первом этаже и юркой ящеркой просочилась на улицу.
***
Восстановив силы, я собираюсь возвращаться к нашей стае, но краем уха слышу вой сирены. Ловцы. Чаще они ездят тихо, чтобы поймать больше химер, но эти, видимо, из тех, что пытаются предупредить о своем приезде. Я люблю этих парней. Они дают нам шанс спастись от приютов и смертельных пуль. Но если ты не внял предупреждению – пеняй на себя.
Неужели их вызвали бомжи из подвала?
Мне очень не хочется попадаться, но я подкрадываюсь как можно ближе, чтобы увидеть – они приехали не за мной.
Прячусь в палисаднике соседнего дома и вижу, как из подъезда в наморднике и наручниках выводят мою знакомую девочку-химеру. Сердце опускается в пятки, а горло сжимают незримые ручонки. Я едва могу дышать.
– Нет! Стойте! Не забирайте ее! – бабушка, которая подкармливала Химю, выбегает в одном халате и тапочках на мороз. – Отдайте ее мне!
Ее волосы растрепаны, а от движения головой бигуди раскручиваются и падают на ступеньки с глухим звуком: тук-тук.
– На каком основании вы ее забираете?! – старушка хватает одного из Ловцов за рукав, и смотрит умоляюще ему в глаза. – Она же никому не причинила вреда. Она не опасна.
– Женщина, – второй Ловец обхватывает старушку за плечи. – Поступила жалоба, что кто-то пробрался на чердак. Мы проверили и обнаружили там совершенно дикую химеру, которая и говорить-то толком не умеет. Если бы не сканер, который показал, что инородная ДНК составляет в ней всего лишь двадцать процентов, и большой опасности химера не представляет, мы застрелили бы эту девочку на месте. Она агрессивна. А сейчас химера отправляется в приют, где ее оденут нормально, вымоют и накормят.
– Химя, прости меня старую, – голос старушки срывается в тихий плач.
Мужчины заталкивают девочку в кузов машины и закрывают двери на засов.
– Вас проводить до квартиры? – участливо предлагает молодой из Ловцов. Бабушка отрицательно качает головой.
– Эта девочка является вашей родственницей? – доставая папку с протоколами, интересуется старший. Женщина опять качает головой и вдруг падает в обморок.
Мужчина вовремя подхватывает ее и пытается привести в чувство, но женщине явно плохо.
– Скорую. Ватная, двадцать. Старушка. Откуда я знаю ее возраст. Срочно. Она в халате, возможно обморожение, – бросает напуганный Ловец в рацию.
Скорая помощь приезжает через несколько минут. Они забирают женщину и быстро укатывают куда-то в ночь. Вой сирены еще долго разносится над холодными домами. А в кузове Отлова бьется Химя. Глухие сильные удары один за другим обрушиваются на стены с внутренней стороны автомобиля.
В окнах появляются заинтересованные лица жильцов.
– Эй, поспокойнее, не на расстрел везем, – хлопает по двери старший мужчина.
Они собираются уезжать, но сначала достают сигареты. Вонючий дымок тонкой струйкой тянется к звездному ледяному небу.
– Странно это, – облокотившись на капот выдыхает молоденький Ловец.
– Да они часто так падают, еще привыкнешь.
– Я не про старушку. С ней все ясно. Химера не та. Женщина, что звонила, по описанию видела явно другую девушку.
Старший выдыхает клубы дыма и потягивается.
– И хорошо, что не та. Надеюсь, что у той хватило ума убраться отсюда подальше, когда мы включили сирены.
Они бросают окурки в грязный снег и уезжают. Вновь тихий двор, а о том, что здесь только что кто-то был, свидетельствуют следы от шин в снежной грязи, пара окурков и три штучки бигуди на ступеньках.
2 глава. Ловцы
Выжидаю еще несколько минут, прежде чем двинуться обратно к своей стае. Чувствую себя отвратительно. Это из-за меня поймали ту химеру. Если бы мне не взбрело в голову переночевать на чердаке, девушка могла продолжать спокойную сытую жизнь. Кто знает, что ее ждет там?
Хотя я могу предположить. Ее поместят в одиночную камеру, направят к ней психологов, будут пытаться научить говорить и вести себя по-человечески. А когда это не получится, пристрелят.
Перед глазами даже встает живая картинка. Девчонка, сидящая в углу, испуганно по-звериному косящаяся на вошедшего мужчину. Громкий выстрел. Безвольное тело оседает на пол.
Стараюсь отогнать эти мысли. Надо сейчас думать о себе и ребятах, которые мерзнут у реки.
Вновь перебегаю уже пустую дорогу и пытаюсь найти свою стаю. Но никого не вижу. Их нет в тех кустах, и вокруг гнетущая тишина.
Страх обвивает горло, не давая нормально дышать. Холодный влажный речной воздух закрадывается под курточку и заставляет трястись от мороза, хотя еще несколько минут назад мне было жарко.
Темно. До ушей доносится только шум воды. Запах тины и сырости щекочет ноздри.
– Ребята? – тихо зову я. У них слух хороший, кто-нибудь должен меня заметить.
Но даже через пять минут ко мне никто не выходит. Неужели те Ловцы забрали и их? Нет, не может этого быть.
– Ирвин? Ирма? Близнецы? – на меня накатывает панический ужас. Неужели я осталась одна? Что с ними сделали?
Слезы уже начинают щипать глаза. Я смахиваю с ресниц капельки и быстрым шагом иду в сторону моста, где мы скрывались до того.
Впереди брезжит какой-то огонек. Сердце начинает биться быстро-быстро, я срываюсь и бегу, забыв напрочь об осторожности.
Это костер. Прямо под мостом.
«Нет, они не могли так замерзнуть, чтобы рисковать всем!» – пытаюсь я убедить сама себя, но в действительности все оказывается именно так.
Ребята сидят вокруг небольшого костерка и тянут к нему руки. Мне хочется настучать им всем по голове за неоправданный риск, но я так рада, что Отлов не добрался до них, что кидаюсь обнимать близнецов.
– Боже мой, Мэл! Мы думали, что ты уже не вернешься! – Ирвин радостно приветствует меня.
– Тебя где так долго носило? Мы слышали звуки сирены! Это были Ловцы! Ты смогла от них сбежать? – Ирма накидывается на меня с горой вопросов.
И мне приходится рассказать все, что со мной успело стрястись за эти полтора часа.
– Ты не виновата, – пытается приободрить меня Ирма, но Мика ее перебивает.
– Косвенно виновата, но это ничего. Та девчонка же как зверь себя вела.
– Ну, спасибо, Мика, – выдыхаю я. А потом требую, чтобы они затушили немедленно костер. – Если тут был Отлов, какого черта вы огонь разожгли?
Бьянка начинает хныкать, что ей стало очень холодно, и она попросила десять минуток погреться. Я понимаю, что ночевать нам по-прежнему негде, и что этот костерок единственный источник тепла, который выделен нам на ночь.
– Давайте еще полчаса посидим и затушим, – сдаюсь я.
Мы достаем по кусочку хлеба и ужинаем, запивая холодной водой. Какая-никакая, но еда.
Вдруг Ирвин настораживается. Я смотрю на него, приподнимая брови в немом вопросе. Ирвин прикладывает палец к губам.
Старательно прислушиваюсь. Шаги. Тихие, крадущиеся. Неужели попались?
Первым вскрикивает Ирвин, в которого попадает дротик с транквилизатором. Его яркое оперение я замечаю даже в темноте.
– Бегите, – рычит он, уже заваливаясь набок.
Подскакиваю на ноги, хватаю за руку Бьянку и Виктора.
– Ирма за тобой близнецы, – кричу я на ходу и тащу напуганных ребят вперед, тем путем, каким мы уходили к трубе.
Я знаю, мы легкая мишень, но не могу перестать надеяться на лучшее. Толкаю ребят то в одну, то в другую сторону, стараясь менять траекторию.
Чувствую удар в спину, где-то между лопаток, но, видимо, дротик не пробивает куртку насквозь. Еще можем оторваться.
Вытягиваю малышей на дорогу, и мы перебегаем пустую улицу. Прыжок в канаву – ноги утопают в снегу, что-то чавкает под пробитой тонкой коркой льда.
– Мэл, у меня ботинки промокли, – жалуется Бьянка.
– Потерпи, надо бежать, – шепчу я ей и изо всех сил тащу девочку и Виктора вперед, к деревьям, что в палисаднике.
На самом деле здесь вряд ли можно укрыться.
Впереди показывается силуэт, а затем дротик врезается в ствол рядом с моей головой. Охаю.
Рука Виктора вдруг слабеет. Я не успеваю его поддержать, как мальчик падает навзничь.
– Виктор! – хнычет Бьянка. – Они его убили?
– Нет, он просто спит.
Мы не можем его взять с собой, но девочка этого не понимает, она опускается на колени и пытается растормошить парня.
– Бьянка, надо бежать, – говорю я ей и тяну за руку, но девочка хнычет и не встает.
А потом затылок начинает почему-то жечь. Я вскидываю руку к голове и нащупываю мягкое оперение дротика.
– Черт, – только и успеваю ругнуться.
Перед глазами все плывет, я пытаюсь ухватиться за дерево, чтобы не упасть, но промахиваюсь. Шум в ушах нарастает, почти ничего не слышу, только плач девочки рядом со мной, но он уже кажется слишком далеким.
Я понимаю, что лежу на снегу, когда правая щека сильно замерзает, но пошевелиться не могу.
– Б…е…ги, – выдавливаю едва слышно, обращаясь к Бьянке, но уже не вижу, успела она хотя бы подняться на ноги к тому моменту, как пришли Ловцы.
***
Голова гудит, и ужасно хочется пить. Почему-то болит затылок, а еще спина. Затекли руки. В горле першит.
Открываю глаза – внутренности фургона. Я валяюсь на подрагивающем полу – значит, мы пока куда-то едем. Рядом лежит Ирвин, но он еще спит. По пятнистому хвосту понимаю, что здесь кто-то из близнецов. Больше обзора ни на что не хватает.
Мои руки сзади стянуты наручниками – не пошевелиться.
Чертов Отлов, как же я его ненавижу. На глазах от бессилия выступают слезы, но я стараюсь их сдержать – не сейчас. Ловцы не должны их увидеть, ни за что. Даже, когда они убьют Ирвина. Ведь он относится к категории «опасные».
Вдруг меня посещает другая мысль. Странно. Почему его все еще не застрелили? Хэлла и Криса убили на месте. Почему же тогда Ирвин жив?
Я смотрю на парня и понимаю, что не готова увидеть, как в него засадят всю обойму. Мы три года провели бок о бок. Мы семья.
Поворачиваюсь на другой бок, чтобы осмотреться, и утыкаюсь взглядом в черные военные ботинки.
– Проснулась, – усмехается Ловец. И я с ужасом узнаю его. Это тот, молодой, который увозил Химю. – Ну что, добегалась?
Я молча смотрю снизу вверх на него.
– А надо было думать, – с сожалением произносит парень. Теперь, когда я вижу его в хорошем освещении, не могу дать ему больше двадцати лет. – Ты же понимаешь, что вас заметили жители? И тебя, и ваш костер.
Я рычу на него, потому что по-другому всю злобу и ненависть показать просто не могу.
– Ну, не горячись. Тебе помочь сесть?
Шумно выдыхаю, и снова отворачиваюсь. Лучше буду смотреть на Ирвина, его лицо меня хотя бы не бесит.
– Как думаешь, почему мы его не убили? – не унимается Ловец.
Но я не успеваю ответить, потому что вдруг меня кидает на стену, потом переворачивает в воздухе, и вновь я бьюсь обо что-то или кого-то. Ловец кричит, он тоже не смог удержаться на своей лавке. Зажмуриваюсь, зная, что сейчас последует еще один удар. И меня снова подкидывает вверх. Глухой стук о крышу фургона. И опять об пол.
Очень боюсь, что сломала руку от последнего удара, но проверить не могу, наручники все еще сковывают мои движения. Опасаюсь двигаться, вдруг машина перевернется еще раз. Но когда через минуту ничего не происходит, начинаю шевелиться.
Кое-как привстаю и вижу, что Ловец лежит, прислонившись к стене грузовика, а из головы у него идет кровь.
– Нас не вытащат, открой наручники, я позову на помощь, – прощу я мужчину, скорчившегося от боли. Тот едва заметно мотает головой.
– Нельзя уходить, – шепчет он.
– Открой. Если останемся здесь – все умрем, – подползаю к нему и подставляю руки.
Он сдается. Окровавленными пальцами лезет в карман и достает ключи. Щелчок.
Я свободна. Самое время убежать, но остальные ребята, я не могу их бросить.
