скачать книгу бесплатно
Но нужно было еще очень много чего успеть. Заказать зерна для кур, купить медикаменты, оружие, настольные игры, перевезти пианино и еще очень много всего. У него трещала голова, он пытался удержать в ней все детали, все мелочи. Но главное, о чем он переживал. Как рассказать обо всем этом жене?
– Дорогой, ты согласен? – спросила Ева у мужа. Вырвав его из-под гнета раздумий.
Повисла пауза. Виктору показалось, что обращаются к нему.
– Конечно любимая. Конечно согласен, – ответил он, не имея понятия, о чем вообще идет речь.
– О-о! – удивилась Ева, – Ты очень толерантный человек. Жаль я не такая. Я бы не хотела, чтобы у нашей дочери в школе преподавали религиозное воспитание.
– Что? Какое еще религиозное воспитание? Куда катится этот мир? Мы отдадим нашу дочь в другую школу, – начал возмущаться Виктор, но быстро остыл, поняв, что выдал свое ментальное отсутствие последние двадцать минут.
– Так ты нас совсем не слуша… – теперь уже возмутилась Ева. Но Виктор снова переставал ее слышать, проваливаясь в свои мысли. Он пристально смотрел в лицо жены пустыми глазами, пытаясь понять, сможет ли его ферма дать достаточно калорий, чтобы накормить этот милый рот.
Ева ударила его по плечу кулаком, довольно сильно, и гневно сказала, – Эй! Ты можешь провести с нами этот вечер, и ни о чем не думать хоть какое-то время?
– Да, конечно, прости любимая. Все теперь я с вами, – сказал Виктор, поняв, что поразмышлять ему сегодня не удастся, и присоединился к семье. Он отрезал кусок давно остывшего мяса, макнул в брусничный соус и положил себе в рот, – М-м-м.… Потрясающий эскалоп, это шедевр. Даю тебе Мишленовскую звезду. Фердипердозно детка!
– Ты бы понял, что такое потрясающий эскалоп, если бы съел его раньше, когда он был еще горячий. Мы с Верой так старались для тебя. И вообще-то это ромштекс. Неотесанный мужлан.
Почувствовав недовольство жены, Виктор решил перевести разговор, – Ну что Вера? А как прошел твой день?
У девочки заискрились глаза, улыбка коснулась пухлых детских губ. Ей очень хотелось, чтобы папа спросил об этом, и наконец-то это случилось, – Знаешь, а день был прекрасный и замечательный. В школе мы репетировали новую пьесу, и у меня неплохо получалось. Она называется “Человек-масса”, ее написал, хм… кажется, Эрнст Толлер. И может, мне даже дадут главную роль.
– Толлер? Вы коммунисты что ли? – перебил Виктор дочь, подавляя смех.
– Причем здесь коммунисты? Ты послушай, – Вера встала из-за стола и изображая взрослую женщину, терзаемую внешними и внутренними конфликтами, стала читать с надрывом в голосе, – Унижая, унизились
И собственными стали палачами.
Открой глаза – дай хлынуть состраданью.
Нервы мои здоровы,
Я не сентиментальна —
Вот почему я с ними заодно.
О эти жалкие минуты, для дела общего назначенных часов.
К этому времени солнце уже село и пошел дождь, образовались многокилометровые пробки, так как движение на дорогах было перекрыто сотрудниками Гос Авто Инспекции. По коридорам свободных трасс, к центру Москвы с окраин, стекались вереницы военной техники. БТР, водометы и даже танки, гордо и грозно, с механическим урчанием, пугая зевак, следовали по дорогам, сначала дружными колоннами, но позднее рассредоточиваясь, каждый в своем направлении. Люди, видящие такое обычным, дождливым, осенним вечером, были не на шутку встревожены, снимали происходящее на телефоны и рассылали друг другу.
А Вера в эти секунды продолжала читать,
– Припадки слабости и самолюбья.
Товарищи краснеют друг за друга.
Когда они не могут брызнуть смехом
В лицо врагу, как я на вызов твой, – теперь она закончила, и изящно, театрально поклонилась, кажется оставшись довольной своим выступлением.
– Браво, браво! У тебя талант, – захлопала Ева в ладоши и поцеловала дочь в щеку, когда та вернулась за стол.
Остаток ужина дамы беседовали о пьесе и насущных женских делах и Виктору все же удалось еще немного поковыряться в своих мыслях. Но немного позже, когда вино дало о себе знать Ева встала из-за стола, извинилась, и отлучилась совсем ненадолго. Обратно она вернулась, держа в руках виниловую пластинку в картонной обложке, на которой красовался Энди Уильямс с белоснежной улыбкой, и то ли голубыми, то ли серыми глазами, точнее сказать было сложно, так как пластинка была не первой свежести, а ее обложка порядком выцвела. Приглушив свет и зажегши пару свечей, Ева наконец то поставила пластинку в старый немецкий патефон фирмы Voxonette в обивке из черной кожи, чья сменная стальная игла очень бережно скребла винил, позволяя пластинкам играть долгие годы.
– Как насчет танца любимый? – спросила она у мужа, покачивая бедрами, когда бархатный голос старины Энди наполнил комнату.
Но Виктор довольно умело отказался, сославшись на еду, сумев совсем не расстроить Еву.
– Я хочу потанцевать с тобой, я уже доела, – сказала Вера и бросилась в объятия матери.
Виктор наблюдал как его девочки вальсируют, вино грело душу, а песня Moon River всегда будоражила в нем тягу к приключениям. Он чувствовал себя счастливым этим вечером и хотел бы насладиться моментом, но закрыл глаза и вновь погрузился в свои размышления, так и не доев свой ромштекс. Или эскалоп? Нет, все же ромштекс.
***
Тем вечером, спустя пару часов после ужина, Ева уже лежала в кровати и готовилась ко сну читая любовный роман, самый обычный ничем не примечательный эротический рассказ, что свойственно большинству женщин ее лет. На ее прикроватном столике размещались, стакан с водой, маска для сна, и пачка таблеток пустырника, пару из которых она уже выпила. Сквозь приоткрытое окно комнату наполнял теплый, почти жаркий осенний ветер, совсем несвойственный, Москве этого сезона, принося с собой запах улицы, выхлопных газов и увядающей травы.
А Виктор тем временем чистил зубы в ванной комнате, он уставился в одну точку и полностью погрузился в свои мысли, не замечая, как мыльная пена стекает по руке и капает с локтя мимо раковины на кафель. Он скрупулёзно перебирал все варианты развития событий в своей голове, пытаясь ничего не упустить, он должен был сделать все, чтобы защитить семью.
Ева устав от чтения отложила книжку. Какая же это сексистская дрянь. И зачем я ее купила, подумала она и сидела так некоторое время размышляя о книге. А спустя пару минут, руки сами потянулись к роману. Но увидев, что уже довольно поздно, а мужа все еще нет рядом она сказала, – Дорогой ты чистишь зубы уже двадцать минут. У тебя все в порядке? Ты сегодня сам не свой весь вечер.
Виктор прополоскал рот, вытер лицо полотенцем только сейчас заметив, что испачкал пол, но не удосужившись убрать за собой, так все и оставил, а войдя в комнату стал разглядывать фотографии на стене. Не зная, как рассказать плохие новости.
– Все хорошо, любимая, не переживай. Небольшие сложности на работе, всего лишь, – сказал он, продолжая разглядывать старые фотографии с полароида. Счастливые мгновения, запечатленные на бумаге, которые его жена хранила, а самые яркие моменты вешала на стену. Стандартный набор, фотографии из фотобудки, парка аттракционов, студенческие годы, рождение дочери, улыбки и эмоции.
Ева нахмурилась, ее тревожили эти слова. Скорее даже не слова, а интонации, с которыми Виктор произнес их. Но, по правде сказать, больше ее волновало состояние мужа, поэтому она не стала настаивать на разговоре, и лишь захотела отвлечь его. – Дорогой, любимый, посмотри на меня.
Виктор обернулся. Ева сидела на кровати скрестив ноги в позе лотоса. На ней была ажурная сорочка цвета лаванды. Она медленно спустила бретельки с плеч оголяя и демонстрируя свою красивую грудь, после скрестила руки над головой и покачала плечами в разные стороны. Груди двигались в такт. А Ева все повторяла и повторяла эти движения, пока Виктор наблюдал за ней в гипнотическом трансе. Но когда она остановилась, ее грудь все еще колыхалась по инерции какое-то время.
– Иди ко мне любимый, – страстно прошептала она, сжимая себе соски, дабы как следует раззадорить мужа.
В этот момент проблемы Виктора испарились. Он снова был здесь и сейчас. И в мире не осталось ничего и никого, кроме них двоих. Он провел рукой по внутренней части своего левого бедра, у самого основания, прижимая штанину к паху с гордостью демонстрируя контур набухшего члена, после подошел и страстно поцеловал жену. Ему тоже было чем порадовать ее этой ночью.
***
Проснувшись утром и наспех позавтракав с семьей, Виктор вышел из дома, сел в свой старенький Chevrolet Captiva, который приобрёл, когда родилась Вера, для семейных путешествий, и отправился на работу. Светило солнце, кое-где деревья были уже желтые с красным отливом, но многие еще держались, сохраняя на себе достаточно зелени. Ему очень хотелось остановиться и насладиться моментом, ведь осень была его любимым временем года. Возможно, это последняя осень моей жизни, думал он, вглядываясь в безмятежные лица пешеходов и других автомобилистов.
Сегодня добираться до работы пришлось дольше обычного, так как во многих местах полиция перекрыла дорогу.
Листая радиостанции, остановился на новостной волне. После пары незначимых событий, диктор новостей заявила, – Власти США начали эвакуацию людей из штатов Вайоминг, Айдахо и Монтана на западное побережье.
– Ну наконец то, – буркнул Виктор, – будто это не самые важные новости сегодня, – и прибавив громкости продолжил слушать.
– Ученые заявляют об аномальной сейсмической активности. Тем временем власти России выступили с заявлением, что следят за ситуацией, и уверяют, что гражданам нашей страны ничего не угрожает.
– Идиоты! – выругался Виктор и выключил радио, так как уже подъехал к работе и искал место, чтобы припарковаться.
Проходя мимо кованых ворот, поздоровался с охранником, которого помнил еще со времен учебы здесь, тот учтиво кивнул. Пройдя по безлюдному саду и воспользовавшись центральным входом, оказался внутри здания из красного кирпича.
В холле, увидел группу коллег, ученых и преподавателей. Те, о чем-то оживленно спорили, стоя у гардероба, активно размахивая руками. Завидев Виктора один из ученых, спешно подошел к нему.
– Привет, Витя. Ну что, вот и конец? В США уже людей эвакуируют! А наши, войска к Москве стянули. Наверное, паника будет. Что думаешь? Как скоро все произойдет? – встревоженно спросил мужчина.
– Привет Олег. Не знаю. Сегодня, может завтра, максимум месяц. Никто точно не знает, – ответил Виктор, и крепко пожал руку своему старинному другу, – Пойдем посмотрим данные у меня в лаборатории.
Виктор и Олег быстрым шагом направились к центральной лестнице, и вверх по ней, на четвертый этаж, где и располагался кабинет. Остальные ученые поспешили за ними. Зайдя внутрь, Олег первым делом включил телевизор, на негосударственном канале, там показывали новости. Голос за кадром рассказывал о катастрофических последствиях извержения вулкана, для человечества. Но, впрочем, ученые и так знали это лучше остальных, ведь сами моделировали разные варианты развития событий в зависимости от силы взрыва. А результаты их опытов всегда варьировались от очень печальных, до абсолютно безнадежных. На экране телевизора велась трансляция в прямом эфире с вертолета, тот кружил над Йеллоустоунским национальным парком снимая окрестности.
– Не очень благоразумно летать там сегодня. Правда? – спросил как всегда встревоженный Олег. Но никто ему не ответил. Он обернулся, и увидел, как Виктор и остальные ученые смотрят в мониторы компьютера, разглядывая графики, которые сам он не видел за их спинами. Потом он увидел, как бешено бьется стрелка сейсмографа, стоящего у дальней стены, под экраном проектора. Услышал, как его перо царапает бумагу, и звук этот становился все громче и громче в его голове. В какой-то момент Олег уже не слышал никого и ничего, кроме этого, всепоглощающего скрежета, а он все усиливался. Затылок горел. Он вытер пальцами верхнюю губу и увидел на них кровь, видимо она пошла носом из-за давления. Один из ученых схватился за голову и почти плакал.
– Ну вот и все, – сказал Виктор и повернулся к телевизору, как и остальные.
Олег не слышал этих слов, в его голове все еще не было ничего кроме скрежета, но и он перевел свой взгляд на экран, пытаясь понять, насколько все плохо.
Там была все та же картинка. Вертолет просто кружил над парком, показывая зеленые, почти первобытные леса, извилистые ручьи, впадающие в реки, и блестящие, как чешуя рыбы на солнце, озера. Для драматизма картины не хватало разве что стада бегущих бизонов, но они покинули эти места задолго до человека. Вертолет стал подниматься выше и направил камеру на определенный участок, там случился выброс огромного облака пара. Было заметно, что это произошло очень далеко, так как оператору пришлось включить цифровой зум, из-за чего картинка на экране стала дрожащей и пиксельной. Еще через пару секунд произошло извержение. В небо стал подниматься исполинский столб из пепла и пыли, а пробив ровную линию облаков, стал похожим на крест. (Позднее этот кадр облетел весь мир, и многие заявили, что это кара господня.) Огромные куски раскалённой породы взлетали в воздух, как лопающийся попкорн, а красная как пламя дракона лава расплескалась над лесом.
Картинка на экране затряслась. Взрывная волна дошла до вертолета. Трансляция оборвалась.
Глава 3. " Лето.”
– В тот день у нас была репетиция, я, кстати, так и не получила главной роли. Отец забрал меня, и мы поехали домой. Никогда не видела его таким растерянным. На работу он больше не ходил, а через пару дней мы переехали жить в деревню. Вот такая история. Ну, а ты что делала в тот день, когда извергся вулкан? – спросила Вера.
Ольга лежала рядом, в таком-же спальном мешке, который изначально полагался матери Веры, и уже проваливалась в сон. Впервые за последние много дней она чувствовала себя в относительной безопасности и не умирала от холода и голода. Вчера незнакомая девочка все же уговорила ее пойти с ними на север, но Ольга так и не поняла смысл этого мероприятия, и уж тем более не верила в его успех. Еще очень насторожило то, с какой легкостью Александр и Олег приняли ее, согласившись делиться едой и защищать. Но теперь, засыпая в относительном тепле, Ольга объясняла это себе тем, что быть может мужчин подкупила ее врожденная красота и обаяние. Или, быть может то, что она хоть немного да знала эти места. Ну или, она просто наконец-то встретила хороших и добрых людей.
– Не помню. Я сама в деревне прожила всю жизнь. В настоящей деревне, не то что вы. У нас и телевизора не было. Так что мы могли и не знать, что что-то вообще случилось. А я тогда еще и выпивала много, поэтому смутно помню те дни, – бормотала Ольга, чувствуя, как веки ее тяжелеют с каждой секундой. – Теперь давно уже не прикладывалась к бутылке. Зато помню, когда все заволокло этим смогом и впервые пошел серый снег крупными хлопьями, заметая все. Да, да точно, я тогда была пьяна и это показалось мне очень красивым. Теперь смотреть на это не могу. Может спать уже будем? – глубоко зевнула она.
– Да, пора бы уже, – ответила Вера. Закрыла глаза и пожелав спокойной ночи, попыталась уснуть.
Но быстро уснуть не получилось. Девочка лежала в спальном мешке, ворочалась, копошилась, и вздыхала.
– Ты чего не спишь? – спросила Ольга, устав от этой возни.
– Знаешь… – на секунду Вера замолчала – вот же я глупая, совсем забыла помолиться перед сном. Все болтаю и болтаю без умолку. Может и ты могла бы со мной?
– Какая ерунда. Это еще за чем?
– Ну… чтобы Бог помог нам, чтобы была какая-то надежда.
– И как, помогает?
– Да пока, что-то не очень.
– Вот, вот. Ладно ты молись, а я присоединяюсь ко всему что ты скажешь. В следующий раз может и вместе. Глупая девчонка, – добро сказала Ольга, и не в силах более бороться со сном, расслабилась и уже бежала по цветущему маковому полю с горшочком золота в руках, пытаясь скрыться от лепрекона.
Но засыпая Ольга слышала все, о чем девочка просит господа. Та в свою очередь ничего не просила для себя, только для остальных. Просила позаботиться о родителях на небесах. Дать сил Александру и Олегу. Накормить всех голодных и вылечить больных. И даже для нее, для Ольги нашлось пару просьб о здоровье и радости. В конце, поблагодарив бога за новую знакомую Вера уснула.
Ольгу тронули эти слова и согрели ее холодную душу. Она высвободила руку из спального мешка, поближе придвинулась к Вере, обняла ее, прошептав, – Так будет теплее, – и уснула окончательно.
Ольга крепко спала этой ночью, и не видела никаких снов, а может и видела, но совсем их не запомнила. Когда проснулась, лежала в одиночестве и не сразу поняла, где она, и что происходит. Но услышав голоса ученых, которые о чём-то оживленно спорили вдалеке, все постепенно встало на свои места. Так девушка лежала и думала, как теперь изменится ее жизнь, и готова ли она к этому. Постепенно размышления о будущем стали перерастать в воспоминания, и анализ ошибок, которые она совершила за последнее время. И как только она дала себе твердое слово больше их не совершать, изменится и стать лучше, как тут шторки палатки распахнулись и сквозь щель вместе с порывом морозного ветра, протиснулась голова Веры.
– Ты проснулась, соня? Доброе утро. Сколько можно спать? Так, знаешь ли, мы никуда не дойдем, – улыбнулась голова Веры, пока остальное тело оставалось снаружи. – Мы уже позавтракали, но тебе оставили, иди ешь скорее, пока теплое.
– Доброе. Уже иду, – ответила Ольга, быстро собралась, так как спала в верхней одежде за исключением шубы и пошла завтракать. Выйдя из палатки, увидела вдалеке ученых, те о чем-то оживленно спорили, замеряя шаги и, казалось, вот-вот подерутся. Девушка помахала им рукой в знак приветствия, но те ее даже не заметили. Когда она взяла свою тарелку, то очень удивилась ее содержимому, в ней лежал крекер, намазанный тонким слоем сливочного масла и отварное, еще теплое яйцо.
– Я еще понимаю крекер. Но откуда у вас яйца и масло? – с удивлением спросила Ольга, с набитым ртом.
– Это не масло, это маргарин. Масло тоже было, но мы его съели. А яйца от кур, мы их заморозили, они так долго-долго храниться могут. Кур же у нас много было, столько бед принесли. Из-за них то и погибли мои родители, но я тебе потом об этом расскажу. Ешь быстрее, пока Олег ворчать не стал, что мы копошимся.
Ольгу не пришлось долго уговаривать. Она уже покончила с крекером, почистила яйцо, и жадно откусила сразу половину. Жидкий желток растекся по языку, обволакивая вкусовые сосочки. Девушка закрыла глаза, растерев его по небу и деснам. – Ну и дела, – довольно пробормотала она, – всмятку! Я ж так больше всего люблю!
***
Закончив со сборами, двинулись в путь. Александр взял сани за левую оглоблю, а Олег за правую. Они всегда так вставали и не любили менять установленный порядок. С хрипами ученые медленно потянули сани, которые как им казалось, особенно тяжело едут сегодня. Рассуждая о том, не эффективнее ли сообразить упряжь. Или один будет тянуть, а другой толкать. Впрочем, об этом они размышляли каждое утро, когда их изможденным телам случалось тянуть это бремя. Но они так ни к чему и не пришли.
Тем временем девушки налегке, не обремененные поклажей (разве что у Ольги было небольшое ружьишко) постепенно отрывались от мужчин. Раньше и Вера могла так, уйти вперед одна. Но теперь, когда рядом была Ольга, девочка чувствовала себя в безопасности, и вдвоем они могли уйти гораздо дальше. Потом они ждали пока ученые их нагонят, сверялись с картой и компасом и снова шли вперед.
В очередной раз, скрывшись в тумане от глаз мужчин, Вера уже собиралась продолжить историю своей жизни как тут…
– Стой! – крикнула Ольга, и толкнула девочку на землю.
Вера упала, задев что-то ногой. Это что-то, оказавшись медвежьим капканом, захлопнулось с громким лязгающим звуком у самой щиколотки, слегка закусив подол шубы.
От испуга девочка вскрикнула. Бросив сани на крик, прибежали ученые.
– Что случилось? – спросил Олег, пытаясь перевести дух.
– Тут капкан медвежий сработал. Только вот сомневаюсь, что он на медведя стоит, – отвечала Ольга, на удивление спокойным голосом.
– А я вам говорил? Говорил. Здесь повсюду каннибалы, – стал паниковать Олег, всматриваясь в туман, и пытаясь разглядеть какую-либо опасность, исходящую из него, – я прям чувствую, как они вгрызаются в мое горло.
– Ой, пожалуйста, без драматизму. Все в порядке, никто не пострадал. Пойдемте уже, – успокаивающе сказала Ольга. Помогла Вере встать и отряхнула ее от снега.
Пройдя еще пару километров в тишине и раздумьях, путники увидели мертвое мужское тело. Этот бедняга попался в похожий капкан и не смог выбраться, умерев толи от холода, толи от полученных ран.
– Сука, – ругнулся Олег, – хоть разворачивайся, да домой иди.
– Кажется он не так давно умер. Может, посмотреть есть ли у него что? – спросил Александр, гусем вытянув шею, пытаясь разглядеть тело из далека.
И Олег согласился, но лицо его было искажено такой гримасой отвращения, будто его заставляют откусить кусок от этого трупа.
Вера смотрела, как ученые тормошат мертвеца, с глубокой болью в глазах, и кажется готова была заплакать.
Ольга заметила это и обняла девочку, – Да не смотри ты. Порой по-другому никак. Приходится делать мерзкие вещи, чтобы выжить, – сказала она и покрепче прижала Веру к груди.
Девочка почувствовала тепло женского тела, ей вспомнилась мама, которая вот так же ее обнимала. Сейчас Ольга казалась ей самым близким человеком на свете.
– Скажи, когда все закончится, – попросила Вера, закрыла глаза и уткнулась лицом в шубу новой подруги, пытаясь успокоиться.
Ольга стояла обнимала девочку и смотрела на мертвое тело. Как ученые небрежно, обыскивают и раздевают его. Ее глаза заблестели, сердце забилось чаще, она стала глубоко вдыхать морозный воздух, ее ноздри расширялись, пытаясь уловить запахи, а на губах застыла еле уловимая улыбка.
