Император

скачать книгу бесплатно

– Это хорошо, что ты прислушался к моему совету. Вот Владимир Венедиктович и организует суд над узниками твоей тюрьмы. Всё сделает с юридической стороны чисто и быстро. В нашей истории, наверное, он был учителем Вышинского. А в этой истории, пожалуй, я его сделаю главным судьёй империи. Можешь так ему и передать. И то, что суд над задержанными врагами императора является проверкой его годности к такому высокому званию, тоже скажи. Людей, которые станут судебными заседателями, подберёшь сам. Задание всем одно – приговоры должны быть оформлены на следующий день после утверждения Сенатом нового императора. Вот тогда и можно будет начинать наводить порядок.

– А не боишься прослыть Михаилом Кровавым и закончить свои дни, как Николай Второй в нашей истории? Не лучше ли всё делать по-тихому, как присланный тобой полковник Попов?

– Так и будем действовать, но сейчас нужно показать, что пришёл настоящий царь, который будет подавлять смуту самым жёстким образом. И опричники у него есть, которых только он может сдержать. Всадники Туземной дивизии весьма для этого подходят. И никаким социалистам их не распропагандировать. Общаясь с людьми этого времени, я понял – разложение идет прежде всего в головах. Я говорю об образованных людях, начитавшихся книжек о счастливой жизни в справедливом обществе. Они видят зажравшихся чиновников. Свинское положение крестьян и рабочих. Видят и ненужную народу войну, уносящую миллионы жизней, на потребу беснующейся от крови аристократии. Естественно, эти люди хотят прекратить всю эту вакханалию. А как это сделать, им объясняют зачастую люди, получающие весьма неплохие дивиденды от роста бардака в стране. Как правило, основная масса солдат, вечно брюзжащих интеллигентов и квалифицированных рабочих ещё не совсем ожесточены, и инстинкт самосохранения у них ещё не атрофировался. Так как в настоящее время мы не в состоянии хоть как-то улучшить ситуацию в стране и на фронте, остаётся воздействовать на инстинкты самосохранения. Вот акция быстрого суда по упрощённой схеме и немедленной казни осуждённых и направлена к инстинкту самосохранения более-менее адекватных людей. А антураж, который обеспечат джигиты, заставит этот урок намертво врезаться в память любого подданного Российской империи. Понял, Кац, мою идею?

– Хорошо всё на бумаге, а в реальной жизни сплошные овраги. И первый из них – отношение союзников к такому правосудию. Факт зверской и массовой казни врагов нового императора не пройдёт мимо общественности таких стран, как Франция и Англия. Если сейчас там отношение к Михаилу и к России хорошее, то после такой казни будут считать нового императора исчадием зла, и отношение к стране будет соответствующее. Никаких новых кредитов после этого Россия не получит, а значит, наш план полетит в тартарары. Продукты мы не закупим и не наладим производство нового вооружения. А вслед за ухудшением жизни простых людей будет расти их ожесточение к власти. Тот же инстинкт самосохранения толкнёт людей уничтожить такую власть, которая ведёт их к гибели.

– Думаешь, не стоит устраивать показное кровавое шоу? Может быть, ты и прав. Если сказать прямо, у меня тоже к этому душа не лежит. Хотя описанные тобой овраги можно сгладить – сослаться на дикий нрав горцев, которым поручили охранять осуждённых, а они учинили самосуд над врагами императора. Я думаю, либеральное общество Запада скушает это объяснение. Ведь если почитать их газеты, то складывается убеждение, что туземцы – это неуправляемые звери, инстинкты которых может сдержать только белый человек. Так что обычный человек на Западе не будет шокирован тем, что всадники Туземной дивизии таким образом расправились с осуждёнными. Для него ключевыми словами будут «осуждённые» и «Туземная дивизия». Простому обывателю ведь невдомёк, что кавказцы такие же европейцы, что и он. Ну, это ладно, ты, наверное, прав – из цивилизованных рамок выходить не стоит. Но что же делать – как остановить разложение общества в те сжатые сроки, которые нам отпущены историей?

– Плавней надо, Михась, работать. Не допускать истеричных поступков. Посоветуйся с Николаем Павловичем. Полковник Попов и его люди делают такие дела, что твоим джигитам и не снились, и всё это тихо и незаметно. При этом поставленных целей они добиваются. Сегодня полковник Попов с начальником Петроградского охранного отделения генералом Глобачевым прибудут к тебе на аудиенцию в Гатчину, вот после неё ты и сможешь переговорить с Николаем Павловичем.

– Вместе переговорим, ты тоже будешь присутствовать. И, кстати, не с полковником Поповым, а с генерал-майором Поповым. Я ему это звание присвоил ещё в Луцке, так что есть повод распить бутылочку шустовского. Да и на встрече с жандармским генералом ты тоже будешь присутствовать. У меня много вопросов по обстановке в Петрограде. Снова поработаешь секретарём, хотя представлю тебя опять министром двора и называть тебя буду граф Джонсон. Можешь считать, что я даровал тебе этот титул, и ты можешь теперь парить мозг своей невесте, что задержка с венчанием связана с тем, что ты хотел, чтобы она стала графиней Джонсон. Ха-ха-ха.

Отсмеявшись, я закончил:

– Да, и имение Липки тебе жалую. Только юридическую чистоту этого дарения должен обеспечить Владимир Венедиктович. Думаю, с его талантами и моей поддержкой это будет сделать не трудно.

После этого моего символичного подарка началась наша обычная словесная перепалка. В этот раз я нападал, а Кац оборонялся, периодически выдавая едкие эпитеты в мой адрес. Эта дуэль языков продолжалась недолго, максимум минут пять, так как на трибуне появился посторонний человек – мой адъютант ротмистр Хохлов. Ещё находясь на ступеньках трибуны, он вытянулся в свой немалый рост и громким голосом доложил:

– Ваше величество, карета подана, можно отправляться в вашу резиденцию в Гатчину.

Еле сдерживая смех и от этой киношной фразы и от предыдущей весёлой перепалки с Кацем, я вспомнил свои мысли, когда разговаривал с генералом Кондзеровским, и ответил:

– Нет, ротмистр, я поеду на автомобиле с господином Джонсоном. Мы ещё не договорили, к тому же на автомобиле гораздо быстрее. А барону Штакельбергу, отвечающему за церемонии, передайте, что сегодня не день коронации. Вот завтра, когда направлюсь в Сенат, я буду полностью выполнять все рекомендации мастера церемоний императорского двора. Сегодня сам прокатись на этой карете до Гатчины. Заодно проверишь, мягка ли она на ходу и поведение джигитов конвойной полусотни. Я приказал командиру Ингушского полка подобрать в мою охрану самых спокойных всадников. Вот и посмотришь, как это приказание выполнено.

Хохлов опять вытянулся и, как на строевом смотре, гаркнул:

– Слушаюсь, ваше величество!

И умудрившись с гвардейским шиком развернуться на узенькой ступеньке, ротмистр спустился на мостовую. Мы тоже с Кацем спустились на брусчатку. Пока шли к старому доброму «Роллс-ройсу» Михаила, я сделал ещё один подарок своему другу, заявив:

– А, пожалуй, Кац, я тебе и «Роллс-ройс» подарю. А то ты всё-таки серый кардинал императора, а автомобиля или даже дешёвой пролётки не имеешь. Вот только водителя Гришку заберу. Будет возить меня на «Паккарде». Американский посол сегодня заявил, что народ Соединенных Штатов в знак глубокого уважения к Михаилу Второму дарит этот представительский автомобиль с надеждой, что тот продолжит своё великое начинание по созданию еврейского государства. Я ему, естественно, подтвердил, что являюсь сторонником создания еврейского государства в Палестине. И как только мы освободим проливы и судоходство через Дарданеллы станет безопасным, Россия начнёт направлять транспорты с еврейскими переселенцами в Палестину. Ответственным за это великое переселение я назвал тебя. Так что, Кац, гордись, ты становишься для евреев новым Моисеем.

– Хм, лишь бы эта затея не вылилась в сорокалетнее блуждание по кабинетам ответственных и не очень чиновников.

– А это уже, парень, зависит от тебя, так же как и финансирование этого переселения. Что касается преодоления бюрократических заслонов, то в этом я, естественно, буду тебе помогать. Ну а с финансами, думаю, помогут богатые евреи. И прежде всего нужно пощипать еврейскую диаспору в Америке. Думаю, у них денег куры не клюют. Вон, подарили же мне «Паккард», и это только за то, что я обозначил эту тему. А когда начнутся реальные действия по созданию еврейского государства, то за осуществление этой мечты всех сионистов еврейские банкиры отвалят весьма солидные бабки. За них можно будет не только всех желающих переселить в Палестину, но и построить в России несколько крупных инфраструктурных объектов. Например, мне не даёт покоя план ГОЭЛРО и такие сталинские свершения, как Беломоро-Балтийский канал, Турксиб или там канал Волга – Дон.

– Ну, ты и разошелся, Михась, уже лавры Сталина не дают покоя. Ещё даже трон официально не занял, а уже поднимаешь цунами. У Сталина люди были – умел он специалистов подбирать и заставлять их творить чудеса. А мы дилетанты по сравнению с ним и ориентируемся на людей, которые сами к нам летят в надежде что-нибудь урвать для себя любимых.

– Пускай наша интуиция и таланты управленцев не дотягивают до «вождя народов», но зато мы жили в двадцать первом веке и знаем, какие проекты действительно нужны. Известны нам и самые яркие представители команды Сталина. Сейчас они все живы, и нужно их привлечь в нашу команду. Да и сам Сталин жив и сейчас отбывает ссылку в Туруханском крае. Нужно его оттуда выдёргивать и сделать всё, чтобы привлечь в нашу команду. Не жалеть ни денег ни должностей, чтобы перетащить этого самородка на нашу сторону. Ленина хрен переубедишь, что царь приведёт народ к процветанию, к сожалению, он на генетическом уровне ненавидит царизм. А вот Сталина, судя по его действиям, приведшим к тому, что он сам стал «красным императором», убедить в том, что самодержавие для России хороший выбор, можно. Впрочем, мы об этом уже не раз говорили.

Даже усевшись в кабину «Роллс-ройса», мы продолжали с Кацем дискутировать по моему предложению. И только на середине пути пришли к согласию и снова стали вспоминать, кто же из выдающихся людей, выдернувших Советскую Россию из клоаки, в которую она попала после революций и гражданской войны, сейчас находится в дееспособном возрасте. Фамилии и известные нам факты биографии Кац тут же записывал в свой блокнот. Эти данные я хотел сегодня же передать Попову, чтобы его начавшаяся формироваться кадровая служба разыскала их и постаралась нанять на работу в КНП. Если они начнут артачиться, то пригласить их в Петроград на беседу с самим императором. По мнению Каца, ни один нормальный человек от такого предложения не откажется. А тут уж, пользуясь методами двадцать первого века (нейропрограммирования и прочими подобными), в которых Кац кое-что понимал, убедить клиента, что работа на императора полностью соответствует его убеждениям.

Добравшись до особняка в Гатчине, мы с моим другом разделились – я направился в мой старый кабинет окончательно подготовить список нужных для выполнения наших целей людей, а Кац пошёл в свою комнату. У него там были кое-какие документы, которые можно было использовать в разговоре с начальником Петроградского охранного отделения. Конечно, не полный архив всех тёрок КНП с жандармами, но наиболее важные документы он хранил в доме брата Николая Второго, а не в Смольном. В нижнем холле дворца находился недавно приехавший генерал Кондзеровский. Он весьма удивился моему появлению. Это я понял по выражению его лица. Меня это развеселило, и я, ухмыляясь, заявил:

– Что, генерал, не ожидал? Думал, что твой император такой ретроград и не воспользуется прогрессом? Да я даже на фронте больше передвигался на автомобиле, чем верхом на лошади, а уж в Петрограде сам бог это велел. Тем более трястись тридцать вёрст в душной карете. К чёрту условности – вперёд к прогрессу! Ладно, господин Кондзеровский, пойдём обсуждать, какие условности мне предстоит выполнить завтра.

И мы с генералом Кондзеровским направились в мой кабинет, где довольно быстро утрясли завтрашний регламент. Видно, генерал сам торопился и не влезал в церемониальные тонкости. А может быть, он по натуре чёток и краток, без всякой аристократической мишуры. Мне его деловой стиль импонировал.

В Гатчину я приехал как настоящий император, в сопровождении целой кавалькады автомобилей. «Роллс-ройс» сопровождал не только «Форд» спецгруппы, но и остальные автомобили мехгруппы. Так как госпиталь, который раньше занимал флигель и все подсобные помещения имения, был передислоцирован в Липки, я посчитал возможным разместить мехгруппу рядом с собой. Времена сейчас мутные, и вполне вероятно, что германский Генштаб вновь предпримет попытку уничтожить Михаила. И проверенное подразделение под боком может спасти жизнь императору. От покушений я, как мог, страховался – снайпера, агентура и прочие примочки двадцать первого века, а вот на войсковую операцию противника можно было ответить, только имея под рукой мобильное обстрелянное подразделение. А мехгруппа и была именно таким. Правда, был один минус – исполняющий обязанности её командира капитан Пригожин был не очень решительным человеком. Как его охарактеризовал Первухин, интуитивно хорошо разбирающийся в людях, – ни рыба ни мясо. А мнению этого простого и необразованного человека я доверял. Пускай он деревенщина и прост как репа, но зато преданный мне лично и, несомненно, интуитивно чувствует опасность и людей, которые могут её приблизить. Так что после того, как присвоил звание полковника бывшему командиру мехгруппы Хватову, я подбирал человека на эту должность. Вернее, не подбирал, а присматривался, и кандидат у меня был один – это ротмистр Хохлов. Понравился мне этот бывший гвардеец. Я его специально взял вторым адъютантом, что было, в общем-то, беспрецедентным случаем, чтобы присмотреться к этому офицеру. Эти несколько дней, которые боевой офицер являлся адъютантом высокого начальника, убедили меня, что Хохлов годится быть командиром мехгруппы. Его характер и повадки чем-то напоминали Хватова. А значит, можно надеяться, что ротмистр такой же смелый, решительный и предусмотрительный человек. Не зря именно Хохлова назначили командиром группы, направленной генералом Безобразовым для поиска, а если потребуется, и спасения Михаила.

А мысль о втором адъютанте и командире мехгруппы возникла не на пустом месте. Именно сейчас мне бы очень пригодился грамотный человек, умеющий писать каллиграфическим почерком. У меня почерк ужасный, я же не учился в школе каллиграфии. А в этом времени любой, кто окончил гимназию, мог писать красиво и без помарок. Нужно было переписывать список, который составлял Кац, а никого с навыками каллиграфа рядом не было. Хохлову я зачем-то поручил перегонять в Гатчину кареты, а Максим в настоящий момент размещал бойцов мехгруппы и организовывал малый круг охраны. То есть непосредственно особняк и выезд из имения.

Слава богу, моё раздражение с задержкой составления списка сумел погасить Первухин. И не только тем, что, как только мы вошли в кабинет, он начал из своего бездонного портфеля доставать разные вкусности. А самой нелепостью ситуации, когда поручик в парадном белом мундире с загадочным видом достаёт из портфеля, в котором по законам жанра должны лежать секретные документы, сначала весь замасленный пакет с жареными пирожками, затем одну за другой несколько больших груш, а последней – бутылку шустовского коньяка. Очень колоритно это всё смотрелось на маленьком столе рядом с диваном. Уже это действо вызвало у меня внутренний смех, а когда Первухин сказал, что в кузове его броневика имеется ещё большой кофр с продуктами, я чуть не расхохотался в полный голос. Надо же, на полном серьёзе Первухин рассуждает о своём броневике, ведь негоже ему теперь – офицеру, денщику, вернее порученцу самого императора – передвигаться в кузове с другими солдатами. Теперь его место в кабине, а на жёсткое кресло можно положить и подушку, имеющуюся у любого бойца десантной группы. Одним словом, Первухин отжал у капитана Пригожина грузовик, где командиром десантной группы был его приятель, бывший ефрейтор, а теперь унтер-офицер, Никонов. И сейчас, разъезжая в кабине этой боевой машины, Дима понимал, что такое возможно только до назначения командиром мехгруппы офицера, подобного Хватову. Поэтому он в последнее время стал часто капать мне на мозг с предложением усилить спецгруппу броневиком ефрейтора Никонова. Если прямо сказать, занудство Первухина меня достало, и только по одной причине я его не осаживал: так как сам подумывал об усилении своей охраны. А десантная группа ефрейтора Никонова ничем не хуже других отделений мехгруппы.