Полная версия:
Несовершенная публичная сфера. История режимов публичности в России
Помимо философских кружков и неофициальных обществ, к середине XIX века стали появляться радикальные подпольные пространства, члены которых требовали изменений в политическом устройстве Российской империи[485]. После Крымской войны, в эпоху Великих реформ и особенно с отменой крепостного права в областных центрах Российской империи появились предпосылки для создания самоорганизованных местных обществ (local society), члены которых встречались друг с другом, образуя круг общественных объединений. К объединениям добавились созданные в 1864 году органы самоуправления – земства[486], а также существующие неформальные кружки и салоны[487]. Как и в Западной Европе, существовали частные общества популяризации науки, например «Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии», основанное в 1863 году. Одной из целей, закрепленных в уставе общества, была «демократизация и доступность знаний»[488]. Другим примером «запроса» на социокультурную трансформацию и реформы может служить движение художественной самодеятельности – еще один распространенный феномен конца XIX века. Его российские сторонники, выходцы исключительно из образованного слоя, надеялись с помощью самодеятельных представлений в деревне способствовать политическому и моральному воспитанию неграмотного населения[489]. В этот период также возникли народнические организации, ставящие своей целью распространение знаний и «сближение» интеллигентских сил с народом. Несмотря на неудачу народнической инициативы, в некоторых регионах империи ее элементы дали толчок к деятельности локальных общественных акторов[490].
Оппозиционность общества по отношению к государству, столь важная для западноевропейских обществ XIX века, не воспроизводилась в Российской империи на протяжении века. Только к концу XIX века постепенно зарождался аналог «гражданского общества» в пространствах Российской империи[491]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Исследование осуществлено в рамках подготовки НИР РАНХиГС «Политическая философия публичной сферы: субъекты и режимы коммуникации» в 2020 году.
2
Исследование осуществлено в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2021 году.
3
Здесь и далее мы неоднократно обращаемся к и полемизируем с отдельными статьями и общей повесткой сборника: «Синдром публичной немоты». История и современные практики публичных дебатов в России / под ред. Н. Б. Вахтина, Б. М. Фирсова. М.: Новое литературное обозрение, 2017.
4
О том, как быстро оптимистические ожидания, связанные с гласностью и демократизацией, сменялись ощущением тупика, в частности свидетельствуют названия сборников публицистических статей во влиятельной серии «Перестройка: гласность, демократия, социализм». Серия выходила с 1988 года, и титулы сборников отражали настроение издателей («Иного не дано», «Через тернии», «Пульс реформ»). Одна из последних книг, вышедшая в 1991 году, называлась «Погружение в трясину»: Погружение в трясину: сборник / под ред. Т. А. Ноткиной. М.: Прогресс, 1991.
5
В качестве примера взвешенной и обоснованной интерпретации такого типа мы можем привести сборник «Публичная политика в России», подготовленный Горбачев-Фондом совместно с Университетом Калгари в 2005 году. В теоретической статье, открывающей книгу, Ю. Красин ставил вопрос об угрозе дальнейшего неуклонного «сжатия [публичной сферы] подобно шагреневой коже, освобождающей пространство для автократической политики». Ключевую проблему современной России Красин обозначил следующим образом: как воссоздать государство, не усиливая авторитаризм? Заключительный диагноз скорее пессимистичен: «Публичная сфера современного российского общества пока находится в начальной стадии становления. Она не консолидирована на общенациональном уровне, разделена на слабо связанные между собой звенья. Она деформирована под прессом корпоративных интересов государственной бюрократии и олигархического капитала и ее собственное влияние на государственную политику весьма ограничено». См.: Красин Ю. Публичная сфера и публичная политика в российском измерении // Публичная политика в России. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005. С. 15–32. Ср.: «…В результате политических реформ, проводившихся под лозунгом укрепления государства, произошла трансформация партийной и избирательной систем, усилилась зависимость парламента от исполнительной власти… результатом предпринятых мер стало сокращение числа площадок, на которых могут публично обсуждаться и оспариваться альтернативные политические проекты» (Малинова О. Изменение институциональных условий производства и конкуренции политических идей в России: от 1990‐х к 2010‐м // Публичная сфера: Теория, методология, кейс стади / под ред. Е. Ярской-Смирновой, П. Романова. М.: ООО «Вариант», ЦСПГИ, 2013. С. 65).
6
Сам Б. Грызлов не произносил этой фразы, но более пространно высказался в сходном смысле. Емкая формулировка была приписана ему журналистами и получила широкое хождение, как представляется, в силу того, что сигнализировала о снижении уровня полемики и конкуренции в парламенте Российской Федерации. Мы благодарны Олегу Никишкину за комментарии к тексту статьи в целом и за внимание к этому моменту в частности.
7
Habermas J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der bürgerlichen Gesellschaft. Berlin: Neuwied, 1962.
8
Так характеризует Юргена Хабермаса в связи с его девяностолетним юбилеем одно из известных книжных обозрений в США, в частности описывая, как три тысячи американских ученых в течение пятнадцати минут аплодировали после лекции немецкого мыслителя об интеллектуальных истоках собственной философии в текстах Канта, Гегеля и Маркса (2019). См.: Mendieta E. The Unfinished Project of the Enlightenment: Jürgen Habermas at 90 // Los Angeles Review of Books. 11.08.2019. https://lareviewofbooks.org/article/unfinished-project-enlightenment-jurgen-habermas-90/. См. также два недавних сборника на немецком и английском языках, включающие работы более сорока авторов и содержащие более восьмисот страниц текста каждый. Они посвящены глобальному влиянию работ Хабермаса и его ключевых понятий: Habermas global: Wirkungsgeschichte eines Werks / hrsg. L. Corchia, S. Müller-Doohm, W. Outhwaite. Frankfurt am Main, 2019; The Cambridge Habermas Lexicon / ed. by A. Allen, E. Mendieta. Cambridge: Cambridge University Press, 2019.
9
В частности, речь не пойдет о работах и подходах М. Фуко, П. Бурдье, Э. Лаклау, И. Гофмана, Р. Сеннета и др. См.: Sennett R. The Fall of Public Man. New York: W. W. Norton & Company, 1974; Eliasoph N. Political Culture and the Presentation of a Political Self: A Study of the Public Sphere in the Spirit of Erving Goffman // Theory and Society. 1990. Vol. 19. № 4. P. 465–494; Laclau E., Mouffe Ch. Hegemony and Socialist Strategy. London: Verso, 1985; Villa D. Postmodernism and the Public Sphere // The American Political Science Review. 1992. Vol. 86. № 3. P. 712–721. См. также краткий разбор альтернативных подходов к публичности: Диденко М. Концептуализация публичности: Основные подходы // Соціальні виміри суспільства. 2008. № 11. С. 52–62.
10
Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? / пер. с нем. Ц. Г. Арзаканьяна // Кант И. Сочинения в шести томах. Т. 6. М.: Мысль, 1966. С. 27–35.
11
Анализ этого «коперниканского переворота» в политической философии Канта см.: Герлах Г.-М. Кант и Берлинское просвещение // Кантовский сборник. 2010. № 4 (34). С. 13–21.
12
Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? С. 34.
13
О личном стиле и системе управления Фридриха Великого см.: Spicer M. W. Public Administration under «Enlightened Despotism» in Prussia: An Examination of Frederick the Great’s Administrative Practice // Administrative Theory & Praxis. 1998. Vol. 20. № 1. P. 23–31; Dorn W. L. The Prussian Bureaucracy in the Eighteenth Century // Political Science Quarterly. 1931. Vol. 46. № 3. P. 403–423; Dorn W. L. The Prussian Bureaucracy in the Eighteenth Century II // Political Science Quarterly. 1932. Vol. 47. № 1. P. 75–94; Dorn W. L. The Prussian Bureaucracy in the Eighteenth Century III // Political Science Quarterly. 1932. Vol. 47. № 2. P. 259–273.
14
Кант И. Ответ на вопрос: что такое просвещение? С. 31.
15
О дискуссиях вокруг этого тезиса во Франции XVIII века см.: Шартье Р. Культурные истоки Французской революции / пер. с фр. О. Э. Гринберг. М.: Искусство, 2001. С. 38–45.
16
См.: Deliberative Democracy, Essays on Reason and Politics / ed. by J. Bohman, W. Rehg. Cambridge, MA: MIT Press, 1997; Deliberation and Democracy: Innovative Processes and Institutions / ed. by S. A. Coleman, A. Przbylska, Y. Sintomer. New York: Peter Lang, 2015.
17
См. в особенности: Habermas J. The Philosophical Discourse of Modernity. Twelve Lectures. Cambridge, MA: MIT Press, 1987; Habermas J. Modernity: The Unfinished Project // Habermas and the Unfinished Project of Modernity / ed. by M. Passerin d’ Entreves, Sh. Benhabib. Cambridge, MA: MIT Press, 1997. P. 38–58.
18
Это один из центральных моментов в интерпретации философии Хабермаса Джеймсом Талли. Талли использует понятия self-determination, self-organization и self-constitution. См.: Tully J. On the Global Multiplicity of Public Spheres: The Democratic Transformation of the Public Sphere? // Beyond Habermas: Democracy, Knowledge and the Public Sphere / ed. by C. J. Emden, D. Midgley. New York: Berghahn Books, 2012. P. 169–204.
19
В этом контексте необходимо упомянуть влиятельную теорию демократии А. де Токвиля, сформулированную в 1830‐е годы. Подобно Канту с его моделью république des lettres, Токвиль описывал и интерпретировал республику Соединенных Штатов Америки как государство, основанное на делиберативных практиках: «Под республиканской формой правления в Соединенных Штатах понимается размеренное и спокойное развитие общества. Это общественное устройство представляет собой хорошо отрегулированный механизм, поистине созданный по воле просвещенного народа. Эта форма правления стремится к примирению противоречий, принимаемые ею решения долго обдумываются, неторопливо обсуждаются и мудро выполняются» (Токвиль А., де. Демократия в Америке / пер. с фр. Е. Орловой. М.: Весь Мир, 2000. Кн. 1. Ч. 2. С. 285). Отличие концепции Токвиля от идей Канта состоит в том, что Токвиль не мыслил гражданина как индивида, одновременно живущего в двух совершенно разных пространствах, требующих принципиально иного общественного поведения. Американский гражданин не должен в частной сфере слепо подчиняться приказам, а в публичной свободно пользоваться разумом. Согласно Токвилю, практика публичного обсуждения политических вопросов и есть то поле, в котором реализуют себя разум и нравы народа.
20
Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни / пер. с нем. и англ. В. Бибихина. М.: Ад Маргинем Пресс, 2017. С. 19.
21
Там же. С. 17.
22
Арендт Х. Vita activa, или О деятельной жизни. С. 17. О Х. Арендт и ее концепции публичной сферы см. также: Hannah Arendt and the Boundaries of the Public Sphere // Russian Sociological Review. 2018. Vol. 17. № 4 / ed. by A. Salikov, G. Yudin. https://sociologica.hse.ru/2018–17–4.html.
23
См. анализ различий между концепциями двух мыслителей: Benhabib Sh. The Embattled Public Sphere: Hannah Arendt, Jürgen Habermas and Beyond // Theoria: A Journal of Social and Political Theory. 1997. Vol. 90. P. 1–24; Salikov A. Hannah Arendt, Jürgen Habermas, and Rethinking the Public Sphere in the Age of Social Media // Russian Sociological Review. 2018. Vol. 17. № 4. P. 88–102. https://sociologica.hse.ru/en/2018–17–4/230082320.html.
24
См., например, обзор теории права Хабермаса на русском языке: Архипов С. И. Дискурсивная теория права и демократии Ю. Хабермаса // Российский юридический журнал. 2016. № 3. С. 5–13.
25
Среди обзоров социологии и теории Хабермаса на русском языке мы можем выделить: Вахштайн В. С., Вайзер Т. В. Сообщества и коммуникация: Трансформация социальных механизмов формирования солидарности. М.: РАНХиГС, 2016. ftp://w82.ranepa.ru/rnp/wpaper/1668.pdf; Вербилович О. Е. Теория коммуникативного действия: Ключевые категории и познавательный потенциал // Публичная сфера: Теория, методология, кейс стади. С. 35–52; Косенко Д. В. Рационализация политической власти демократических обществ в теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса // Вестник РУДН. Серия: Политология. 2013. № 4. С. 98–105; Бусова Н. А. Юрген Хабермас о становлении коммуникативного действия // Вопросы философии. 2006. № 10. С. 153–166.
26
Habermas J. Ein avantgardischer Spürsinn für Relevanzen. Was den Intellektuellen auszeichnet // Blätter für deutsche und internationale Politik. 2006. № 5. S. 550–557; рус. перевод К. Левинсона см: Хабермас Ю. Первым почуять важное. Что отличает интеллектуала // Неприкосновенный запас. 2006. № 3 (47). С. 5–13. https://magazines.gorky.media/nz/2006/3/pervym-pochuyat-vazhnoe.html.
27
Specter M. G. Habermas: An Intellectual Biography. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 32–33.
28
Ibid. P. 34.
29
С точки зрения образованных представителей буржуазии, усиливавшиеся в эту эпоху «публичные» административные органы на службе монархов должны были служить общей цели – росту экономического благосостояния, обеспеченного частной инициативой, и ограничивать себя в попытках активно, произвольно и своекорыстно регулировать рынок. Благодаря этой уникальной констелляции буржуазная публичная сфера в «золотой век» создала новую общественную ткань власти – общественное мнение, сформированное в дискуссиях частных и экономически независимых агентов, объединенных общим интересом и противостоянием с королевской властью и с ее администрациями. См. часть I в: Habermas J. The Structural Transformation of the Public Sphere: An Inquiry into a Category of Bourgeois Society. Cambridge: Polity Press, 1989.
30
Публичная сфера эпохи позднего капитализма деградирует под давлением пропаганды, массового PR и лоббизма частных групповых интересов крупного бизнеса, коммерческой рекламы, технократических решений экспертов и демонстративного массового потребления. Общение заменяется «коммуникацией», которая пропитана двусмысленностью и конфликтом интересов. Гражданин уступает место избирателю и потребителю, которым манипулируют организованные группы экономических или других частных интересов. На смену обсуждению в интересах общего блага приходит манипулирование и частные сделки между зависимыми группами избирателей, бюрократически организованным бизнесом и партиями. См.: Ibid. § 18; § 19; § 20.
31
Habermas J. Further Reflections on the Public Sphere // Habermas and the Public Sphere / ed. by C. Calhoun. Cambridge, MA: MIT Press, 1992. P. 441.
32
Покок Дж. Г. А. Момент Макиавелли. Политическая мысль Флоренции и атлантическая республиканская традиция / пер. с англ. Т. Пирусской. М.: Новое литературное обозрение, 2020. Ср. описание неохарингтонианского языка и аргументов в главах XII и XIII книги: «Англизация республики. Двор, страна и постоянная армия», «Неомакиавеллиевская политическая экономия. Спор о земле, торговле и кредите в Англии Августинской эпохи».
33
См. предисловие Хабермаса к переводу его книги на английский язык: Habermas J. The Structural Transformation of the Public Sphere. P. XVII–XIX.
34
«Исход борьбы между критической и манипулятивной публичностью остается открытым; победа публичности, связанной с осуществлением и распределением политической власти в рамках социального государства, над публичностью, предполагающей срежиссированную аккламацию, остается совершенно негарантированной» (Ibid. P. 235).
35
О пессимизме Адорно см.: Юдин Г. Рецензия на книгу: Хабермас Ю. Структурная трансформация публичной сферы: Исследования относительно категории буржуазного общества (2016) // Философия. Журнал высшей школы экономики. 2017. № 1. С. 123. В этой же рецензии говорится о недостаточно высоком качестве перевода фундаментального текста Хабермаса на русский язык: «…классический статус книги означает, что к переводу предъявляются серьезные требования – а здесь издание дает немало поводов для огорчения. Хабермасу в принципе не слишком везет с русскими переводчиками: многие вышедшие сборники его статей вызывают у русскоязычного читателя подозрение, что немецкий философ завоевал себе славу умением никогда не формулировать идеи ясно и ни одну мысль не доводить до логического завершения. К сожалению, перевод „Структурного изменения“ этого опасения не развеет» (Там же. С. 128). По этой причине редакторы-составители и авторы сборника пользовались английским и немецким изданиями «Структурной трансформации».
36
См., например, тематические подборки исследований «The Prospects & Limits of Deliberative Democracy» в журнале Dædalus (2017) и «Special Issue: Deliberative Democracy Beyond the West» в издании «Political Theory» (2014). Мы благодарны Петру Сафронову за указание на эти источники и комментарии о значимости дискуссии в целом.
37
Negt O., Kluge A. Öffentlichkeit und Erfahrung. Zur Organisationsanalyse von bürgerlicher und proletarischer Öffentlichkeit. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1972.
38
Краткое изложение ключевых идей книги было переведено на английский существенно раньше, в тот момент, когда появились первые обзорные работы по теме. См.: Habermas J. The Public Sphere: An Encyclopedia Article // New German critique. 1974. Vol. 3. P. 49–55. В 1975 году выходит перевод на английский язык важной работы «Legitimationsprobleme im Spätkapitalismus» с предисловием переводчика Т. Маккарти под названием «Legitimation Crisis». В середине 1980‐х годов в печати появляются обзорные тексты, в частности: Alexander J. C. Habermas’ Theory: Its Promise and Problems // American Journal of Sociology. 1985. Vol. 91. № 2. P. 405.
39
См. обзор основных полемик, в которые был вовлечен Хабермас, в работе: Müller-Doohm S. Habermas: A Biography. Cambridge: Polity Press, 2016. На русском языке выходил диалог Хабермаса с Йозефом Ратцингером: Хабермас Ю., Ратцингер Й. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2006.
40
Pensky M. Historical and Intellectual Contexts // Jürgen Habermas: Key Concepts / ed. by B. Fultner. Durham: Acumen, 2011. P. 54–73.
41
Habermas J. Erkenntnis und Interesse. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1968.
42
Негт и Клюге развивали сходные аргументы, полемизируя с положениями «Структурной трансформации» и вводя центральное для них понятие «опыт» (Erfahrung) как основание для тезиса о несводимости и уникальности культурных установок разных социальных групп.
43
«Системы» как ключевое понятие теории коммуникаций Хабермаса обозначают социальные технологии массовых обществ модерна, которые обезличивают и механизируют отношения, но кратно увеличивают богатство и производственные возможности. Прежде всего речь идет о двух системах: во-первых, о рыночных механизмах обмена, денежных контрактов, потребления и рекламы и, во-вторых, о бюрократических аппаратах. В более поздних работах, признавая их важность, неустранимость и несводимость друг к другу, немецкий мыслитель во многом развивает критические аргументы Маркса и Вебера, видевших в потреблении и бюрократии угрозу человеческой свободе и автономии. См.: Хабермас Ю. Отношения между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма // THESIS. 1993. Т. 1. Вып. 2. С. 123–136.
44
Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. 2 Bd. Bd. 1: Handlungsrationalität und gesellschaftliche Rationalisierung. Bd. 2: Zur Kritik der funktionalistischen Vernunft. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1981.
45
Коммуникативный разум и языковая кооперация, отвечающие внутренним потребностям и социо-биологической природе человека, в современную эпоху постепенно вытесняют традиционные формы власти: иерархию, контроль и насилие. Человеку свойственно действовать не только инструментально, с целью достижения технического результата. В нашей природе заложен также и коммуникативный тип действий, нацеленных на взаимопонимание и согласие между людьми как самостоятельную ценность. Коммуникативная власть, возникающая в содержательном общении свободных и разумных людей, становится практической основой эмансипации индивидов и социальных структур. На русском языке доступны небольшие фрагменты двухтомника: Хабермас Ю. Теория коммуникативного действия (фрагменты) // Вопросы социальной теории. 2007. Т. I. Вып. 1. С. 229–245; Он же. Отношения к миру и рациональные аспекты действия в четырех социологических понятиях действия // Социологическое обозрение. 2008. Т. 7. № 1. С. 3–25.
46
См.: Тетюев Л. И. Рецепция этики дискурса в современной философии // Вестник РУДН. Серия: Философия. 2019. № 2. С. 240–252.
47
На русском языке на эту работу обычно ссылаются как на «Фактичность и значимость», что, кажется, совершенно запутывает понимание общей темы – противопоставления фактов и ценностей (норм, правил, законов): Habermas J. Faktizität und Geltung. Beiträge zur Diskurstheorie des Rechts und des demokratischen Rechtsstaats. Frankfurt am Main: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 1992. См. также английский перевод книги Хабермаса, особенно две главы о делиберативной демократии и гражданском обществе – «Deliberative Politics: A Procedural Concept of Democracy» и «Civil Society and the Political Public Sphere» в: Habermas J. Between Facts and Norms: Contributions to a Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge, MA: MIT Press, 1996. P. 287–387.
48
«[Хабермас] утверждает, что он придает большее значение участию граждан в делиберативной публичной сфере, чем это обычно делается в либеральной традиции; однако он предлагает более ограниченную и прописанную в законе роль участия, чем „республиканская“ традиция, таким образом создавая гибридную теорию дискурса, сочетающую лучшие черты обеих традиций. При этом мы все еще можем корректно описывать его теорию как „либеральную“ в широком смысле европейского либерализма, инициированного Бенжамином Констаном…»: «[Habermas] argues that he gives more weight to citizen participation in deliberative public spheres than the liberal tradition, yet he gives a more limited and legally constituted role to participation than the „republican“ tradition, thus creating a hybrid, discourse theory, that combines the best features of both traditions. It is still correct to call his theory a „liberal“ theory in the broad sense of European liberalism initiated by Benjamin Constant…» (Tully J. On the Global Multiplicity of Public Spheres. P. 176). Сходный аргумент можно найти в работе: Ferree М., Gamson W., Gerhards J., Rucht D. Four Models of the Public Sphere in Modern Democracies // Theory and Society. 2002. Vol. 31. № 3. P. 289–324.
49
Кристиан Фукс предлагает более свежий вариант на эту тему: «Любая критическая теория коммуникации должна с неизбежностью брать работы Хабермаса как исходную точку. Однако это не означает, что теория Хабермаса представляет собой окончательную истину в этом смысле. Сама его теория должна быть рассмотрена конструктивно-критически, с тем чтобы мы могли основываться на Хабермасе и идти вместе с Хабермасом дальше Хабермаса» (Fuchs Ch. Critical Theory of Communication. London: University of Westminster Press, 2016. P. 177).
