скачать книгу бесплатно
Выйду нынче спозаранку.
Дверь в избушку подопру.
Осень скатерть-самобранку
Расстелила мне в бору.
Бездорожье – не проблема.
«Нам ли горе горевать?
Мы ж крестьяне, не богема…» —
Говорила часто мать.
Ай да ширь, не хватит слога,
Чтобы радость описать.
И родник в утробе лога,
Словно Господа печать.
И дурманит ветер прелью,
И фата берёз желта,
И звучит виолончелью
Песнь прощальная дрозда.
Разлилось отдохновенье
В сжатом поле по стерне.
И заметно удивленье
У сороки на сосне.
Раскричалась, дескать, охти,
Потревожил мой покой.
Что ж теперь, кусать мне локти?
– Ишь ты, цаца, «рот с дырой».
Не спеша бреду, смакую
Радость с грустью пополам.
Дал же душу Бог большую
И любовь к родным краям.
Век бы здесь ходил-скитался,
Целовал родник взасос,
И дышал – не надышался
Прелым запахом берёз.
Баба Яга
А знаешь, Бабушка Яга
Совсем не древняя старуха,
Не злая, да и не карга —
Не верь побасенкам и слухам!
Я как-то раз под Новый Год
Домой в деревню возвращался,
Шёл прямо лесом, не в обход,
Вдруг в самой чаще оказался.
А тут ещё, мне на беду,
Метель со снегом разыгралась.
Темно, как будто бы в аду,
В сугробах тропка затерялась.
Вдруг вижу: словно светлячок
Зовёт к себе сквозь лапы елей,
Такой забавный огонёк,
Пошёл к нему – я парень смелый!
Прошёл валежник, сухостой
И оказался средь полянки,
Гляжу: избушка предо мной…
И тут душа нырнула в пятки!
Ведь это Бабушки Яги
Избушка на куриных ножках,
Теперь хоть стой, а хоть беги, —
Здесь на неведомых дорожках
От этой злюки не уйти,
Поймает, в печку запихает,
А после косточки мои
На пару с лешим обглодает.
Но делать нечего, стучусь,
А то уже замёрз безмерно,
Зубами клацаю, трясусь,
А на душе боязнь и скверно.
Открыла женщина в годах,
И без клыков, и не старуха,
Без костылей, на двух ногах,
Улыбка с уха и до уха.
Прошу:
– Пустите ночевать,
У печки до утра погреться.
Уйду, лишь будет рассветать.
(А сам пытаюсь оглядеться…)
– Входи, хороший человек,
Снимай тулуп, садись на лавку.
Ты первый гость за целый век,
Так рада – хоть пляши вприсядку!
Не бойся, я хоть и Яга,
Но рада гостю дорогому.
Молва жестока и резка, —
Не верь, всё было по-иному.
Свои побасенки Кощей
Наплёл, мол, я людей съедала.
Жениться он на мне хотел,
А я взяла да отказала.
И с той поры идёт молва,
Что служит Бабка злую службу,
Что, дескать, старая карга
С нечистой силой водит дружбу.
Тут я, признаться, задремал,
В тепле расслабился немного.
А Бабка мне:
– Милок, устал?
Отведай, что-нибудь мясного!
Стоит огромный самовар,
Большое блюдо с пирогами,
Глазунья с салом, валит пар
От чугунка с густыми щами.
Ну, надо же! Вот так приём!
Друзья и то не так встречают.
Авось и ночь переживём,
А Бабку зря и впрямь ругают!
О чём ещё беседу вёл
Я с ней – уже и не припомню,
А утром, чуть рассвет, ушёл,
Но встречу эту долго помню…
И сколько лет уже прошло,
Ходил я в лес зимой и летом,
Но вот ни разу, как назло,
Не отыскал избушку эту.
Пойду смотреть на глухарей
Воспевая утреннюю зорьку,
На делянке плачут глухари.
И, внимая птичьему восторгу,
Всё ликует у меня внутри.
Рвётся сердце из груди в просторы
Под парами дремлющих полей,
И навстречу пушкинской Авроре
Выхожу из стареньких сеней.
И её, красавицу босую,
Повстречаю на дороге грёз,
Направляясь в рощу молодую
Пить прохладный сок родных берёз.
Там в берёзках ветерок ершистый,
Пролетая по своим делам,
Сносит к речке клочья дымки мглистой
И меня ласкает по вихрам.
Я, испив живительную влагу,
И моложе стану, и добрей,
Соберу ещё чуть-чуть во флягу
И пойду смотреть на глухарей.
Отодвину ветку, словно шторку,
Засмотрюсь – красивы и храбры,
Воспевая утреннюю зорьку,
На делянке плачут глухари.
На лесном кордоне
(Трилогия)
Часть первая:
Встреча
Стоит изба, венцы прогнили,
Дымок из треснутой трубы.
Живут! И печку протопили.
А я промок, искал грибы.
Сколь до деревни? – Леший знает…
Зайду, обсохнуть попрошусь.
Темнеет. В небе громыхает.
Я на крыльце и в дверь стучусь…
За нею старый, хриплый голос:
– Кого там чёрт ещё принёс?
Со лба зачёсывая волос,
Кричу:
– Пустите, я замёрз!
– Входи. Мы дверь не запираем.
Что ж… отворяю, захожу.
В сенях щенок залился лаем.
– Не бойся, я его держу.
Не трусь, не цапнет, лишь гундосит.
Я так устал, что не боюсь.
– Пустите на ночь.
– А кто просит?
– С Кунилова. Рябков зовусь.
– Постой. Не внук ли деда Саши?
– Ну да, Петровича, как есть.
– Как много мы с ним «съели каши»!
О, Боже! Лет прошло – не счесть!
Так, что, Виталий, заблудился?
Ну, заходи, на печку лезь.
Я вижу, знатно находился.
Согреешься – спустись поесть.
Как хорошо на тёплой печке!
На мне футболка и трико.
Просфорой пахнет. Тают свечки…
– А где же свет?
