скачать книгу бесплатно
Гакаев уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент дверь кабинета следователя открылась и нас пригласили зайти.
***
Кабинет следователя Бочкиной представлял собою просторное помещение прямоугольной формы. Впереди, около большого окна, два сдвинутых стола. Видимо, помещение она делила с одним из своих коллег, которого сейчас не было. Сбоку к столам спинками друг к другу придвинуты два стула. У стен, напротив друг друга, высоченный шкаф, до отказу набитый какими-то папками, сумками и другими предметами, видимо вещественными доказательствами, и длинный продавленный диван. Судя по всему, ремонт здесь не делали со времен царя Гороха. Дешевые бумажные обои, на полу видавший виды линолеум, потолки обшарпанные, в воздухе дух казенщины и дешевого официоза.
Полная молодая женщина с густыми темными волосами, сидя за столом, смотрела на вошедших как на какое-то досадное недоразумение, с насмешкой и неприкрытым превосходством в маленьких черных глазках. Широкое лицо, большие отвислые щеки, прямой нос, пухлые губы, явно наметившийся второй подбородок. Лет двадцать семь ей, не больше, а грудь уже обвислая, хотя и большая. Форма капитана милиции висит на ней мешком, хотя впечатления того, что женщина не ухожена и не следит за собой, нет.
– Заходите, гости дорогие, – с фальшивой улыбкой прокуренным с хрипотцой голосом пригласила она.
Ставинский прошел вперед и сел напротив хозяйки кабинета, Гакаев устроился на диване, а я, вынув служебное удостоверение, ордер адвоката и несколько листов с ходатайством, передал их Бочкиной и представился:
– Адвокат Кравчук Василий Ильич.
Капитанша быстро пробежав глазами по ходатайству, презрительно скривилась и, не пытаясь скрыть свою неприязнь, голосом базарной скандалистки протянула:
– Только пришел, а уже ходатайством мне в морду тычет. – Ее губы расплылись в язвительной усмешке, а глаза хищно сощурились. – Любишь, господин адвокат, ходатайства подавать, да? Работу свою клиенту показать хочешь? – К ее лицу прилила кровь, а голос стал срываться на крик: – Хочешь, чтобы я только и делала, что в безумных твоих ходатайствах отказывала? Мне что, делать больше не хер?!
Надо сказать, я был поражен. За двенадцать лет работы, половину из которых я отработал следователем военной прокуратуры, а половину адвокатом, с подобным хамским поведением представителя власти я сталкивался впервые. Промолчать – означало потерять лицо. Сорваться и ответить хамлу в форменной юбке тем же – навлечь на себя крупные неприятности. А может, все это заранее отрепетированный и хорошо поставленный спектакль, целью которого является дискредитация неудобного адвоката, получение на него компромата и, как следствие, удаление из дела? Я повернул голову назад. Гакаев вольготно развалился на диване, закинув ногу на ногу. Он с интересом наблюдал за происходящим. Какой-либо растерянности или неудобства он не испытывал. Вполне возможно, что режиссером этого спектакля являлся именно он.
– Ну, во-первых, – спокойно ответил я, глядя собеседнице в глаза, – в морду я вам ходатайством не тыкал. А во-вторых, полагаю, что подача ходатайств является моим правом, а вы, госпожа следователь, обязаны его принять и рассмотреть в установленный законом срок. – В моих последних словах зазвенел металл.
– Оскорблять меня вздумал? – ровным голосом уточнила Бочкина. – При исполнении служебных обязанностей? А если у меня тут запись ведется? А ты мое лицо мордой назвал. Не боишься, что я сейчас рапорт чиркну и в следственный комитет направлю?
– Абсолютно, – в том же тоне парировал я.
– Ладно, – с угрозой протянула представительница обвинения, окинув меня холодным презрительным взглядом. – Сначала разберемся и посадим Ставинского, а потом, может, очередь и его адвоката придет.
Она успокоилась, и как не в чем ни бывало, передала всем нам троим по экземпляру постановления о привлечении Ставинского в качестве обвиняемого.
Валерий обвинялся в незаконном использовании объектов авторского права в крупном размере, с использованием своего служебного положения.
Из постановления следовало, что Ставинский, являясь генеральным директором ООО «Рекламные конструкции», с целью избежать материальных затрат на установление лицензионных копий программных продуктов в неустановленное время, при неустановленных следствием обстоятельствах для обеспечения деятельности своей компании в области оказания услуг по изготовлению рекламной продукции, в своем офисе разместил два персональных компьютера. На этих компьютерах неустановленными лицами при неустановленных следствием обстоятельствах были поставлены заведомо контрафактные копии программ, права на которые принадлежали Корпорациям Гиперсофт, Риф, Адобс и Автотейбл. Компьютеры с контрафактными программами с неустановленного времени по 5 июля 2008 года использовались неосведомленными о его, Ставинского, преступном умысле сотрудниками ООО «Рекламные конструкции» без разрешения правообладателей.
5 июля 2008 года сотрудником ОЭБ Мервозединовым, Ставинскому было вручено уведомление об использовании контрафактного программного обеспечения и предложено принять меры по выявлению и устранению нарушения авторских прав в течение трех суток.
Игнорируя данное уведомление, Ставинский мер к выявлению и прекращению противозаконной деятельности, связанной с незаконным использованием объектов авторского права, не принял. Контрафактное программное обеспечение с внутренних жестких дисков компьютеров не удалил. Указаний своим работникам о прекращении использования программного обеспечения не дал. А с целью дальнейшего извлечения прибыли, продолжил использовать контрафактное ПО в деятельности своей компании вплоть до 12 часов 10 июля 2008 года, когда сотрудниками ОЭБ его преступная деятельность была пресечена. В помещении офиса ООО «Рекламные конструкции» были обнаружены и изъяты жесткие диски с установленным на них контрафактным программным продуктом.
Согласно заключению эксперта лаборатории НИЦ «Институт деловых исследований» от 8 сентября 2008 года, на изъятых жестких дисках были установлены контрафактные программы общей стоимостью 516 тысяч рублей.
– Ну, прочитали, – ехидно поинтересовалась следовательша. – Поняли, что вам грозит, Ставинский?
– Как не понять, – вздохнул тот.
– Вину свою признавать будем?
– Не в чем мне признаваться, – взглянув на нее, растерянно выдохнул обвиняемый.
– А вы погодите выводы-то делать, посоветуйтесь со своими защитниками. Особенно с Гакаевым, – пренебрежительно глянув на меня, усмехнулась Бочкина. – Может, лучше все-таки признаться, а? Согласиться на особый порядок, получить свои три дня условно, и быть свободным, как великий китайский народ?
– Нет, – упрямо мотнул головой Ставинский, – я уже советовался и мне действительно не в чем признаваться. Я эти программы на компьютеры не ставил.
– Ну-ну, – угрожающе процедила представитель следствия. – Она вдруг перевела взгляд на меня и гаденько усмехнулась:
– Новый адвокат, значит. – Она немного помолчала. – А как вам, Ставинский, такой расклад. Новый адвокат и новая мера пресечения? А что, обвинение вам предъявлено по тяжкому составу, каяться вы не хотите. Думаю, что после вашего допроса я предложу своему начальству выйти в суд с ходатайством о заключении вас под стражу.
Валера побледнел и в растерянности посмотрел сначала на меня, а потом на Гакаева. Я смотрел на него невозмутимо, тогда как Рамазан с упреком качал головой, молчаливо давая понять, что в корне не согласен с позицией, занятой своим подзащитным с подачи выскочки Кравчука.
Наконец Ставинский принял решение.
– Ну что ж, под стражу, значит, под стражу.
– Посмотрите-ка, – окрысилась на него Бочкина, – прямо святой мученик, а не преступник. Хорошо, так и сделаем. – Она снова успокоилась и перешла к допросу обвиняемого.
Из показаний Ставинского следовало, что незадолго до визита в его офис оперативника Мервозединова, на электронную почту генерального директора ООО «Рекламные конструкции» пришло рекламное письмо от некоего ООО «Все работает». В письме предлагалось все заботы по обслуживанию компьютерной техники клиента взять на себя. При этом цены за услуги этой фирмы были на порядок ниже, чем у других компаний, занимавшихся оказанием аналогичных услуг. Валерий созвонился пп указанному в письме телефону с директором фирмы «Все работает», Егоровым, и в тот же день они подписали договор.
Слушая Валерия, я нахмурился. Зачем он врет? Ведь мне он говорил, что договор со «Все работает» подписывала его сестра, когда сам он отсутствовал в городе. Видимо, брат решил выгородить сестру.
– Так вот, – продолжал обвиняемый, – поскольку наша фирма занимается изготовлением рекламных конструкций, у меня в штате компании состояли два дизайнера. Их фамилии Кирха и Половой. Именно на их компьютеры работники ООО «Все работает» и устанавливали все эти программы.
– То есть вы здесь не причем? – скептически поинтересовалась Бочкина.
– Абсолютно, – твердо произнес Валерий. – Больше того, у меня есть акты, подписанные тремя работниками «Все работает». Их фамилии Фуботников, Мишанкин и Дзюба. В этих актах указано, что именно этими людьми установлены программы. Я человек очень въедливый, люблю порядок, чтобы все было разложено по полочкам. Поэтому каждый раз я не только просил их подписывать акты, но и указывать в них, что именно ими сделано.
Бочкина брезгливо поморщилась, как будто только что опрокинула в себя целую мензурку касторки.
– Кстати, – оживился Валерий, обращаясь к ней, – к переданному вам адвокатом Кравчуком ходатайству приложены эти акты.
– Я рассмотрю это ходатайство и приму решение, – как будто делая одолжение, сквозь зубы прошипела следователь.
С самого начала допроса, находясь в довольно неудобной позе, поскольку Бочкина отказала мне в просьбе писать за столом, я фиксировал все происходящее на бумаге. Видя хамское поведение капитана милиции, я поначалу хотел включить на запись свой диктофон, но передумал. Это могло еще больше осложнить отношения между сторонами обвинения и защиты. Впрочем, Гакаева, спокойно сидящего на диване, и думающего о чем-то своем, я к стороне защиты уже не причислял. Я твердо решил просить Валеру расторгнуть с Гакаевым соглашение, потому что толку от того не было никакого, а вреда он мог причинить много. Если Рамазан и вправду «засланный казачок», то о каждом нашем с Валерием шаге он будет докладывать противнику, что, разумеется, никак не могло устраивать ни Ставинского, ни меня.
– Когда к нам в офис пришел Мервозединов и показал мне уведомление, я, прочитав его, ничего не понял. Там было очень много ссылок на различные статьи Гражданского, Административного и Уголовного кодексов, но все – ни о чем. Я не понял даже сути этого документа, не понял, чего от меня хотят. Мервозединов сказал, что ничего не знает, и попросил расписаться в уведомлении, а со всеми вопросами обращаться к Карине Блинцовой, представителю корпораций. Я написал на уведомлении, что мне нужно больше времени, нежели трое суток и расписался. Потом позвонил Блинцовой в Европейское юридическое бюро, где она работала, но мне сказали, что она болеет. Номер ее мобильного телефона дать отказались. – Он задумался.
– Дальше, – потребовала Бочкина.
В это время дверь в кабинет открылась, и внутрь вошел невысокий худощавый мужчина лет сорока, с узким, вытянутым книзу, неприятным лицом. Одет он был в голубую рубашку с длинным рукавом и синие джинсы. По поведению Бочкиной я понял, что это был ее начальник. В руках он держал зажигалку и, не спеша, разминал сигарету.
Он подошел к столу, неприязненно посмотрел на меня, и мотнув головой в мою сторону, спросил у подчиненной:
– Это новый адвокат?
– Так точно, Федор Степанович, – подобострастно глянула на него та.
– Ну и как у нас дела? Вину свою признает? – Незнакомец фамильярно положил руку на плечо Ставинского, и вдруг осатанело на него вызверился:
– Вину свою, спрашиваю, признаешь?
Валерий от неожиданности чуть не подпрыгнул на месте и снова побледнел:
– Нет, – через силу выдавил он, немного подавшись вперед, и наклонив голову, словно в ожидании подзатыльника.
– Ничего, у нас признаешь, – снова сменив голос на обычный, с угрозой процедил незнакомец. – Готовь на него в суд ходатайство о заключении под стражу, – обратился он к Бочкиной.
– Есть! – радостно воскликнула та, переведя торжествующий взгляд на меня.
– Давай, заканчивай, и ко мне, – сказал ей напоследок начальник и, продолжая разминать сигарету, вышел.
– Продолжайте, – сварливо, но уже без угрозы в голосе потребовала Бочкина от Ставинского.
– После звонка в Европейское юридическое бюро я позвонил Егорову, директору фирмы «Все работает», и сообщил о визите оперативника. Тот сказал, чтобы я ни о чем не волновался. Егоров приехал к нам и заверил меня, что все утрясет. Он попросил у меня на решение вопроса с Мервозединовым сто тысяч рублей.
– И вы их ему передали, – напряглась капитан милиции.
«Что он делает? Хочет, чтобы его еще обвинили в даче взятки через посредника?» Я незаметно толкнул Ставинского в бок, и округлил глаза, давая понять, что продолжать в том же духе не следует.
– Н-нет, – замялся в растерянности Валерий.
– И не хотели? – ехидно осведомилась Бочкина.
– И не думал, – наконец пришел в себя тот. – Я отказал Егорову и сразу уехал в командировку в Брянск, там у нас производство. Я должен был возвращаться девятого или десятого числа и по приезду решил все проверить, но попросту не успел. Десятого в офис уже нагрянули оперативники и изъяли серверы.
Допрос обвиняемого продолжался еще полчаса, после чего Бочкина, как ни в чем не бывало, избрала ему в качестве меры пресечения подписку о невыезде. Ни о каком заключении под стражу речи больше не шло, из чего я сделал вывод, что Валерия просто пытаются запугать, чтобы добиться признания вины. Тактика, в общем, традиционная. Вот только напрягала непонятная агрессия со стороны следователя и ее начальника, явно несоизмеримая предъявленному Ставинскому обвинению. Ведь не в убийстве же он обвинялся, да и открытые нападки на адвоката были мне совсем непонятны. Если есть доказательства вины человека, то следователю, в общем-то, должно быть наплевать на то признает тот свою вину или нет. В последнем случае самому же преступнику будет хуже. Что-то за всем этим крылось, были задеты чьи-то интересы, у дела имелась какая-то неведомая мне пока подоплека. И в этом обязательно нужно было разобраться.
Глава пятая
25 января 2010 года, понедельник.
Мои воспоминания прервал звонок видеодомофона, это приехал Береговой. Я закончил просмотр записи с видеорегистратора, который был установлен на моем автомобиле в момент убийства Ставинского, и отсоединил его от своего компьютера. На нем не было абсолютно ничего, что могло бы иметь отношение к этому делу.
Алексей, несмотря на то, что уже был поздний вечер, был бодр, полон энергии и находился в хорошем настроении.
– Пробки, Вась, с ума сойти. Полтора часа к тебе ехал и это еще не предел, – звучным басом протрубил Береговой, – мог бы и дольше стоять. – Гость повесил свою дубленку на вешалку, стоявшую в прихожей, и по моему приглашению отправился на экскурсию по офису. Довольно просторный круглый холл, с левой стороны, разделенные стеной, расположены два кабинета, с полами, покрытыми такой же, как в холле, паркетной доской. Далее по часовой стрелке ванная комната, туалет и кухня, которая, помимо кухонного гарнитура, большого деревянного стола и стульев, была укомплектована стиральной и посудомоечной машинами. Во всех помещениях чувствовался запах недавно сделанного ремонта.
Мы прошли в мой кабинет. Береговой сразу же бросил свое могучее тело, в котором по моим наблюдениям было никак не меньше ста двадцати килограммов, на удобный кожаный диванчик, стоявший у стены. Я устроился в своем кресле за столом.
– А ты ничего тут, смотрю, устроился, молоток, – одобрительно глянул на меня гость. – Ну, давай, рассказывай, чего ты мне хотел поведать?
– Э нет, так дело не пойдет, – я обиженно поджал губы, – давай-ка лучше ты рассказывай, что удалось нарыть по этому делу.
– Ок, – не стал спорить Алексей. – Значит так, – он подал корпус вперед, глядя на меня, – запись с камеры над входом в театр здесь. – Он порылся в кармане джинсов, вытащил оттуда флеш-карту и, чтобы не вставать с места, аккуратно кинул ее мне на стол.
Я взял флешку и вставил ее в специальное гнездо на системном блоке компьютера.
– План «Перехват» ничего не дал. Машина, белая «Лада-приора», на которой приехал киллер, была обнаружена недалеко от станции метро «Войковская». Ни отпечатков пальцев, ни других следов в ней не обнаружено, хотя эксперты облазили там все вдоль и поперек…
Слушая товарища, я включил видеозапись и стал внимательно ее просматривать.
– Пистолет нашли на месте. С ним были обнаружены и изъяты три гильзы.
– Что за пистолет? – поинтересовался я, не отвлекаясь от просмотра записи.
– «ПМ». Но пистолет этот с историей оказался.
– Что за история? – заинтригованно посмотрел я на него.
– Наши эксперты пробили его по базе. Оказалось, что ствол этот то ли был похищен, то ли просто пропал в ноябре девяносто шестого года, в городе Каспийск. Это в Дагестане, рядом с Махачкалой. Помнишь, самый первый взрыв дома был? Там еще погранцов много погибло вместе с семьями. Дело, кстати, так и осталось нераскрытым.
– Помню, и что? Так похищен он был или пропал?
– Не знаю, Вась, мы сейчас это выясняем. Я тебе рассказываю, что узнать удалось, – недовольно поморщился Береговой. – В общем, все вроде бы свидетельствует о том, что киллер – профессионал…
Слушая друга, я внимательно вглядывался в экран монитора, где в это время появился предполагаемый стрелок. Вот он идет навстречу Ставинскому. В объективе только его спина. Вот выхватывает из кармана зеленой куртки «Аляски» пистолет, беззвучно стреляет в Валерия, разворачивается. Его лицо прикрывает капюшон, но что-то во внешности стрелка мне показалось знакомым. Я уже где-то видел этого человека. Но где? А может, просто показалось?
Я перекрутил видеозапись назад и снова стал внимательно вглядываться в экран. Лица не видно, куртка, капюшон, перчатки, джинсы, ботинки. Что же такого знакомого в его облике?.. И тут меня осенило. Походка! Ну, конечно, странная подпрыгивающая походка. Где-то совсем недавно я видел человека именно с такой походкой. Но где?
Я задумался. Обычно такая походка свойственна женщинам, у которых из-за слишком частого хождения в туфлях на высоком каблуке, бывают сильно напряжены икры ног. Но человек, стрелявший в Ставинского, явно не относился к слабому полу. Тогда что?
Продолжая слушать Берегового, я вбил в поисковую строку Яндекса запрос: «подпрыгивающая походка свидетельствует». Через несколько минут у меня уже имелось некоторое представление о причинах наличия у человека такой походки. Если не считать упомянутую привычку женщин ходить на высоких каблуках, главных причин было всего три. Разность в длине ног, продольное плоскостопие и довольно редкое заболевание – облитерирующий эндартериит.
– Леш, – с волнением перебил я друга, – а тебе не кажется странной походка этого киллера?
Береговой нехотя поднялся с насиженного места, и, подойдя ко мне, склонился над экраном монитора.
– Я уже об этом думал, – в раздумье протянул он. – Видимо, у него разной длины ноги.
– Не только это может быть причиной, – возразил ему я. – Вот, посмотри, что пишут в Интернете.
Я показал другу статьи, в которых описывались причины подобной походки.
– Ну, смотри, Вась, – азартно стал рассуждать Береговой. – Если у него плоскостопие, то, скорее всего, оно врожденное. А раз так, значит, киллер наверняка в армии не служил. Ты не хуже меня знаешь, что с плоскостопием у нас служить не берут.
– А вот и нет, – с загоревшимися глазами так же азартно возразил я. – Вот, смотри, в этой статье указано, что плоскостопие бывает не только врожденным, но и приобретенным.
– Вась, с тобой не интересно, – в шутку обиделся друг. – А может, у него от рождения просто такая походка?
– Нет, – уверенно покачал я головой. – скорее всего это не плоскостопие и не разница в длине ног. Слишком уж привычно стрелок обращается с оружием. Это либо военный, либо мент. Нужно будет получить консультацию врача по поводу этого заболевания.
– Хорошо, получим, – кивнул Береговой. – Какие еще мысли?
– Понимаешь, у меня такое ощущение, что я недавно видел человека точно с такой же подпрыгивающей походкой. Но где именно, сейчас вспомнить не могу.
Наблюдая за отобразившимся на моем лице мыслительным процессом, Алексей некоторое время молчал. Вдруг я вспомню. Но, убедившись, что мои попытки тщетны, он сказал:
– Ладно, Вась, не парься, а то еще мозг взорвется. Вспомнишь потом. Помнишь, как нас в Университете на судебной медицине учили? Если человек не может что-то вспомнить, то это в цепочке молекул его мозга где-то произошел сбой. – Он хитро посмотрел на меня. – Надеюсь, что ты его скоро ликвидируешь.
– Ты прав, – огорченно махнул я рукой. – Может, вспомню. А может, и человека этого снова увижу.
– Что ты хотел мне рассказать? – спросил Береговой.
