Древний Рим. Быт, религия, культура

скачать книгу бесплатно


Если огонь угасал и угольки переставали тлеть, разжечь его снова было делом непростым. Первым средством было попросить огонька у соседа – тогда, как и сейчас, бедняки любили одалживать и часто просили в долг. Персонаж одной из пьес Плавта говорит, что огонь, вода, нож, топор, пестик и ступка – вот вещи, которые соседи всегда пытаются одолжить. Если это не получалось, приходилось выбивать искры и поджигать сухой трут, гнилушку, листья или серу. Когда не оказывалось под рукой кремня и огнива, выход, судя по Плинию, был таков: тереть один кусок дерева о другой, и для этого нет ничего лучше, чем получать огонь, пользуясь стволом плюща с углублением в нем. В ночное время лампы, в которых горело оливковое масло, были обычным источником света с очень давних времен. Они представляли собой простые плоские керамические блюдца, имеющие ручку с одного конца и носик с другого, откуда выступал фитиль из перекрученных волокон льна или папируса, который свешивался вниз так, что, когда горел, пламя от него могло отбрасывать свет как вниз, так и в других направлениях.

Господин О’Дэа в своей книге «История освещения и общество» свидетельствует о проведенном эксперименте с такой лампой, снабженной единственным фитилем. Она давала 40 – 50 часов света на одну пинту масла. В бедном римском доме такие расходы допускали очень неохотно, поскольку оливковое масло стоило денег, тому же оно употреблялось в пищу. Чем больше фитилей, тем лучше освещение, но больше и расходы. Одна огромная лампа с 14 фитилями, по словам Марциала, могла осветить всех пирующих, но лишь богатые могли себе это позволить. Свечи из сала со скрученным фитилем были римским изобретением. Пользовались ими в основном бедняки, но с тщательной экономией, потому что сало тоже можно было есть. Вековая традиция скупой экономии в использовании освещения до сих пор жива среди тех, кому нет нужды экономить, и берет начало с этих давних времен. Одна свеча, которая во многих домах была единственным источником света, что они могли себе позволить, давала мало света, разве только рядом с ее пламенем. Одна электрическая лампочка мощностью 60 ватт дает света в сто раз больше. Сотня свечей, расположенных в комнате, была бы более эффективна, чем одна такая электрическая лампочка, но немногие римляне могли позволить себе такое их количество. «Рано в кровать…» – было здоровым правилом для большинства римлян, но случались и исключения, такие, как люди, которых презирал Марциал:

Рис. 6. Жаровни

Пусть это будет писать, кто суров чересчур и степенен

И освещает кого лампа средь ночи глухой.

С использованием ламп с открытым пламенем сильно возрастал риск возникновения пожаров, от которых страдал Рим, но свет был крайне необходим в помещениях с закрытыми ставнями, где люди, спотыкаясь в темноте, могли покалечиться или по неосмотрительности осквернить маленький алтарь, посвященный домашним божествам. Римлянам было известно существование неочищенной нефти или гарного масла, которую они называли либо жидким битумом, либо, на греческий манер, «нафта»; она, по словам Плиния, была столь негорюча, что никто не мог ею пользоваться.

Рис. 7. Глиняные (терракотовые) чаши и блюда

Кроме редких и дорогих золотых и серебряных чаш, блюд и других сосудов, украшающих буфеты, богачи обычно владели полным набором серебряных ложек – главный, если не единственный, римский столовый прибор, поскольку ножи и вилки, или трезубцы, использовались на кухне, но не за столом. Еду брали пальцами или ложками. Остроконечные ручки маленьких ложек гости использовали, чтобы извлекать улиток и моллюсков из их раковин, в то время как сами ложки применяли для того, чтобы есть яйца; ложки большего размера, похожие на наши десертные, отвечали всем требованиям, для которых пальцы не годились.

Вначале чаши и блюда в основном были глиняными, поскольку только богатые могли позволить себе металлические – бронзовые, серебряные и золотые, подобные роскошества считались показными.

У римлян, как и у греков, не было тарелок в современном смысле этого слова, отсюда необходимость в хлебе, салфетках, а также в рабах, подносящих сосуды с вином и водой и губками, чтобы мыть жирные пальцы и стол между подачей блюд. Роги использовались для питья с незапамятных времен, и с развитием цивилизации их стали украшать искусной резьбой, гравировкой, вставками из серебра, золота и драгоценных камней. Имелись разнообразные чаши, от грубых толстых мисок плебеев, не трескавшихся от кипятка, до кварцевых, которые, если боишься разбить, наверняка разобьешь, как говорил Марциал о «мирровых» чашах, возможно из плавикового шпата с Востока, которые, судя по их цене, могли быть и фарфоровыми. Нерон за такую заплатил миллион сестерциев. Всевозможные гончарные изделия, формованные, выгравированные и без украшений, наряду с драгоценными изделиями древнегреческих серебряных дел мастеров, гравированная и покрытая инкрустациями старинная серебряная и золотая столовая посуда высоко ценились состоятельными людьми.

Домашние метлы из дикого мирта, тамариска или пальмовых веток, а также всевозможные щетки, выполненные из разнообразных материалов, ведра и сосуды для воды из керамики или бронзы были среди предметов домашнего обихода.

В дни заката республики и в эпоху империи доказательства великого богатства скорее можно было найти в дамских покоях, чем в комнатах их мужей. Золотые кольца, браслеты, надеваемые на щиколотку или на запястье, серьги, булавки, пряжки, броши, ожерелья, шпильки и изысканной работы ободки для волос, щедро усыпанные драгоценными камнями, в изобилии сыпались из дорогих шкатулок, которые сами по себе были драгоценностями. Ряды маленьких горшочков из алебастра, мрамора и редкого камня содержали бесценные духи и эссенции. Все это намного превосходило скромные украшения представительниц среднего класса. Пышно разодетые женщины из богатых домов подняли личные украшения до никогда не виданных высот. Эти стороны роскошной жизни упомянуты здесь, хотя к ним мы еще вернемся, поскольку указывают на чрезвычайной важности перемену в римском образе жизни, перемену, которая находит примеры во многих других аспектах повседневности. Это была перемена, которую заметили сами римляне, а многие порицали, хотя и не предпринимали ничего, чтобы изменить собственный образ жизни. До того как это произошло, Энний, первый римский поэт, мог с гордостью похвастать в конце III века до н. э. в спартанские дни аскетизма республики: «Нравами предков сильна и могуча республика римлян». Двести лет спустя Гораций, видя изменения в манерах мужчин и женщин, окружавших его, вопрошал: