скачать книгу бесплатно
Мы роду православного. Котельниковы
Петр Петрович Котельников
Многие выходцы из крестьян достигали высокого положения в обществе и становились известными всему миру, к примеру, Ломоносов, генерал Деникин. Крестьянский род, из которого вышел автор книги, произвёл на свет военачальников, изобретателей, врачей, учителей… Жили и активно действовали люди нашего рода в тяжкие, переломные годы в истории нашей страны (Первая и Вторая мировые войны, революция, гибель Российской империи и Советского Союза). Об этом говорит книга – «Мы роду православного».
Мы роду православного
Котельниковы
Петр Петрович Котельников
© Петр Петрович Котельников, 2016
Редактор Олег Петрович Котельников
ISBN 978-5-4483-0471-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
Трудно установить предков, когда они занимали одно и то же положение – крепостные и отличались друг от друга тем, что одному жилось легче, а другому хуже, и зависело это только от характера помещика. Ничего личного у них не было, и ничего своим потомкам они не оставляли, даже отчества. Исключение составляли те, кто обладал исключительным врожденным необычайным талантом при условии, что помещик заметил и развил его. А сколько талантов не раскрылось? К талантам относились художники, музыканты, актеры. А математики, литераторы и т. д. Где они? Не менее трудно построить генеалогическое дерево государственному крестьянину, который имел волю и мог передвигаться по стране, естественно в определенных пределах. Мы, православные, в отличие от многих народов не уделяли внимания памяти предков. Я попытаюсь это сделать на основании устных данных. К сожалению никаких письменных доказательств у меня нет…
Надел земли, изба и двор,
Но он – не дворянин;
Соха есть, лошадь и топор,
Но он не господин.
Каков он с виду? Великан
С широкой грудью малый,
Иль юркий тощий «таракан»
Мал ростом, с грудью впалой?
Что делал он, о чем просил,
Когда молился Богу?
Задавлен жизнью и без сил,
Сгибался понемногу?
То там, то там себя терял,
С судьбой сражался тяжко,
И, наконец, цветком завял,
Шел в мир иной, бедняжка.
Есть на карте России Курская область, а на Западе ее имеется небольшой, но древний город Рыльск. От него, в 12 км. к юго-западу находится село Жадино. Оно же находится и в 12 км от ж/д. станции Коренево. В этом селе и родились все наши предки. Все они были крестьяне древних русских корней. Село имело изломанную линию, поскольку все добротные земли отводились под пашню, а под дома и огороды, земельку похуже. Источником водоснабжения было несколько колодцев, но главным – довольно крупная река Сейм. Село находилось в излучине реки, а прямо напротив располагался остров, называемый сельчанами – «Зарека»
В излучине Сейма есть остров большой,
По местному звали «Зарекой»,
Поросший березой, высокой сосной,
Угрюмо встречал человека.
На нем и озера чуть больше пруда,
Глубины по грудь и по шею,
Но живности мелкой в нем много всегда —
Ловить мужики не умеют.
Вот только бы «бреднем» по ним поводить,
Кормя комаров да пиявок.
На берегу рыбу на кучи делить:
Улов, как всегда мал и жалок.
Плотва, мелкий карп, ну, а то – караси.
Потом долго сушат одежду.
Улова большого у Бога проси,
Но скуп, как бывало и прежде.
А дома за стол, все усядутся в ряд —
С рыбешкой пирог, да капустой,
Три стопочки водки «потянут» подряд,
Нет больше спиртного – не густо.
Потом разговоры… Идет похвальба,
Сказанья, былины, да сказки.
В махорочном дыме тонула изба,
Дремлю я, закрыв свои глазки.
Весна… Что может быть лучше этого времени года, когда все пробуждается от долгого сна, сами руки тянутся к работе! Я описываю, как это проходило в моем селе.
Левый берег реки низок, топок всегда,
В половодье его заливает,
Взгляд окинет пространство, а всюду вода…
Ждет деревня – она убывает.
Зори ясны, чисты и светлы небеса,
Высоко в небе птицы, как точки,
Лес наполнился шумом, звенят голоса,
И деревья покрыли листочки.
Цвет зеленый, но слабый, да и липки они,
Силу с каждым деньком набирают,
Жизнь, проснувшись, бушует и ночи и дни…
Днем деревня молчит, замирает.
Запарила земля, живность вся за селом,
Гуси ходят, коровы пасутся;
Подметают дворы старики помелом,
Петухи меж собою дерутся.
За селом – пахота, поднимают пары,
Пласт за пластом земелька ложится.
И работы для всех, в том числе, детворы —
Все до пота здесь будут трудиться.
Берег правый высок, и достаточно крут,
Есть ступеньки, чтоб легче спускаться.
Осторожность нужна необычная тут —
Нет перил, чтоб за них удержаться.
Но привыкли селяне к ступенькам своим.
(Может, в год раза два и поправят)
Босиком и, не глядя, сбегают по ним,
Хоть, создавшего их и не хвалят.
Змейкой улица вьется, дома в два ряда —
Кособоки, прямы, под соломой —
И на улицу окна слеповато глядят,
Огород тут же рядом, за домом.
Там растут огурцы, да картошка растет,
Помидоры, да лук, рдеют маки,
Коль по улице редкий прохожий идет:
Долго лают шальные собаки.
Расширяется улица – выгон широк,
Церковь стройная, золотом крест,
От неё в стороне – перекресток дорог,
Собираются люди окрест.
А чуть-чуть в стороне виден крохотный сад.
Огород мал, накроешь ладошкой.
Спрятал в зелени роз свой нелепый фасад
Дом с одним невысоким окошком.
Есть еще три окна, но они не видны,
Все на юге, от северных ветров,
Сохранил этот дом все следы старины —
Серый, словно посыпанный пеплом.
Деды здесь родились, дядьки, тетки и мать,
Ну, а бабушка – Анна Белова,
Верст за двадцать отсюда, или двадцать пять,
То ж названье села слово в слово.
Дворовые все стали Беловы:
Дворовые все стали Беловы,
Только клички были Ванька – сволочь, да Пров,
Дуньки, Маньки, а проще – «коровы».
«Отведите корову, дайте десять плетей,
Чтобы знала, как спать за работой!»
Били женщин, мужчин, били малых детей,
Крут порядок – вот вся и забота.
Прапрадед по матери мне неизвестен. Род отличался исключительной долговечностью. Мой прадед Мелихов Василий Григорьевич, государственный крестьянин, ни год рождения, ни год смерти неизвестны. Проживал в селе Жадино, малоземельный. Его сын, мой дед – Мелихов Максим Васильевич, предположительно 1820 года рождения, был пострижен в рекруты 22 лет от роду. Он был единственным сыном в многодетной семье. Такие, как правило, в царской армии не служили. А этого забрали… И вот почему…
…В соседнем селе жил обедневший помещик, отставной майор. Причиной отставки послужила глупость причина глупости не известна) У этого майора было трое детей, два сына – умные, и дочь – с врожденной глупостью. В дворянском обществе выдать девушку с таким дефектом было невозможно. Решили выдать за того, кто ее возьмет, не взирая на сословие. И бедная крестьянская семья польстилась на приданое, 500 рублей. Максима, в 19 лет насильно женили на дочери майора, С нею он прижил троих детей, два умных сына, один – глупый, Таким образом, наследственная болезнь повторилась в двух поколениях. Ненавидя жену, Максим постоянно убегал от нее, скитался. Родители паспорта ему не давали, поэтому по их заявлению его находили и возвращали к семье по этапу, т.е. пешком, в сопровождении работника полиции. Во сколько это обходилось, я не знаю. Вестимо одно, деньги 500 рублей были израсходованы, а дефективная жена сына, с дефективным внуком остались. После очередного побега было решено – взять его в рекруты!
Запродали молодца, запродали,
Беднота была без края, что поделать!
На селе еще такого не видали,
Чтоб крестьянин от семейства стал так бегать.
Приведут его, детину, по этапу,
Ну, немножко постегают тело плетью,
А потом пускай орудует лопатой,
Или рыбу ловит в Сейме малой сетью.
А он, дурень, мирной жизни не желает,
На жену свою косится серым волком,
А она ему детишек рожает —
Только это ни к чему, нету толка.
Ну, подумаешь, неважно с головою:
Остальное, что у женщин, все, как надо,
Ведь стояли оба в церкви у аналоя,
Не сказал тогда ни слова, будто рад он.
Что ни год, а он бежит из деревни,
А жена его ревет, как белуга,
То найдут его далече, аж под Тверью,
То отыщется в трактире, под Калугой.
Лоб забрили молодцу, лоб забрили,
Пусть поест солдатской каши, тянет лямку.
Четверть века пробежало… И забыли,
А он утречком вернулся, спозаранку.
Так он и оказался на военной службе и прослужил 25 лет, ни разу не побывав в семье. Для дочери майора он тоже был потерян. Мне неизвестна судьба его детей от того брака, в какой-то степени являющихся нашими родственниками. Известно, что они тоже носили фамилию Мелиховых. Прадед мой, Василий Григорьевич, зная, что больше ему не повидаться с родным сыном, пал на землю и рвал не себе волосы. Увидеть сына ему так и не пришлось – умер он незадолго до его возвращения. В семье поговаривали, что вина неудачной женитьбы лежала на совести его матери, очень волевой женщины.
Как он служил, мне не известно, хотя, из рассказов моей бабушки, его жены, последние десять лет службы проходили как нельзя лучше.
На службе всякое бывало,
И все же тяжкая она,
Про дом Максим не забывает,
(Желанной кажется и глупая жена)
Максиму повезло еще,
Суровый унтер, справедливый,
Не ставил на ночь «под ружье»,
Зад не стегал ему крапивой.
