скачать книгу бесплатно
Ему навстречу вышел настоятель:
«Постой, куда спешишь, приятель?»
– Из монастыря ушел лишь рассвело…
Брат-кухарь посылал меня в село, —
Монах смиренно очи опустил, —
Дойти сюда едва хватило сил…
«А что в мешке несёшь, откуда?»
– Святой отец, такое видел чудо…
У края леса, словно кочки,
Стеной стояли белые грибочки…
Я б всех грибов не уволок…
По счастью был со мной мешок.
«а ну-ка, покажи свою находку?
Ого! В мешке сидит молодка!
При том, красавица какая!»…
Монах залопотал, волнуясь, заикаясь:
– Святой отец, прости меня, сегодня
Со мной творятся чудеса Господни.
Великое случилось дело —
Грибочки собирал, а оказалось —
дева…
Со смехом настоятель: «Ну, прохвост,
Ты забываешь про Великий Пост…
Курятиной решил полакомиться, плут,
Гуляет по тебе хороший кнут, —
Потом задумчиво, затылок почесав, —
Надеюсь, не забыл, монах, устав?
И первый пункт его каков?
Мне на ночь приготовь грибков!»
Мои воспоминания не ускользнули от внимания беса, Пухлые губы женственного рта приоткрылись в улыбке. Он заговорил, кончиком языка увлажняя губы:
О, Франция! Страна веселья, слез!
Нет, не твоя любимая Россия.
Страна не ситца, не берез,
Не рек, озер небесно синих…
Страна любви, страна греха телес,
Любовью занимались здесь без страха!
Воспоминаньем стал Булонский лес,
В грехах погрязшие монахини, монахи.
Здесь славно я когда-то погулял.
Тому свидетельство судебные процессы.
Да чтоб их бес всех с потрохами взял,
Не ведали духовных интересов!..
Судили их погрязшие в грехах,
К моим стопам в истоме припадали.
Ведь инквизитор тоже был монах —
Грехов его другие не видали.
Прославились тогда на целый мир!
Костры с бедняжками, беднягами горели,
Устроили воронам пир,
И нищие, укутавшись в лохмотья, грелись!
Он продолжал, что-то еще говорить, но я мысленно перенесся к тем, кто в то время позволял себе действовать смело, хотя над головой постоянно висел меч правосудия. Два поэта! Один баловень короля, выполнявший роль шута при короле Филиппе Красивом. Только защита короля спасала его от мести придворных дам, которых он высмеивал в своих стихах
Жак Шеин
Искал шута Филипп Красивый,
И приглянулся Жак, поэт,
И стоны замок огласили,
Спасенья от фигляра нет.
Разит словами, как
кинжалом,
Их остроты не передам,
Перо скрипеть не уставало
Описывать придворных дам.
В их душах, растравляя раны,
Не в бровь, разя, а прямо в глаз —
Какая ж дама без изъяна,
Какая ж дама без «проказ»?
Тут долу не опустишь очи,
Сгорали в пламени стыда,
Развратны дамы и порочны,
Как не бывали никогда!
Целуя королеве юбку,
Просили наказать поэта,
Встревожена и та не в шутку —
Позор разносится по свету.
И решено: он у столба,
Одежда сорвана, привязан.
Придворных дам стоит толпа,
Позорной ожидая казни.
Разложены бичи и плети,
Поэта плоть убога,
Возможно и забьют до смерти,
Сегодня палачей так много.
Сжимают плети женщин руки,
И не прикрыты лица маской,
Поэта ожидают муки,
Красавиц умолять напрасно.
Готово все, указ зачитан,
И королева говорит:
«Жак Шейн ищи защиту,
Вины твоей не умалить,
Но, я клянусь, тебе поэт,
Что выполню твоё желанье…
Последнее… Желаний нет?
Тогда приступим к наказанью!»
«Желанье изложить готов:
Кто первым нанесет удары,
Пусть та, не тратя слов,
Себя признает девой старой!»
Толпа вздохнула, отошла,
Смеясь, сказала королева:
Тебя, поэт, судьба спасла.
Но впредь не будь упрямым, смелым!
Второй поэт более значимый, вошедший в классику французской поэзии – Франсуа Вийон. Родился Вийон 1 апреля 1431 года Вийон рано лишился родителей. Воспитан парижским священником Гийомом Вийон, фамилию его и принял поэт, считающий родственника более, чем отцом своим. Он получил прекрасное образованнее. Но буйный нрав и талант не давали покоя. Перо и приводило к преследованию, оно же и служило предметом гонения. Вийон многократно сидел в тюрьме, обвиняемый в краже и убийстве, дважды был приговорен к казни. Судьба спасала его от петли, но по приказу властей он был обязан покинуть Париж. Где и когда он скончался, о том сведений нет. Ему я посвятил стихотворение —
Франсуа Вийон
Сам от себя не убежишь,
Судьбы не одолеть.
Богатство ждешь, получишь шиш,
А может быть и смерть.
И не догонишь сам себя,
Не схватишь свою тень,
И жизнь отчаянно любя,
Благословляешь лень.
И не полезешь на амвон,
Коль не хватает слов.
И еле слышен денег звон,
Но громко звук оков.
И ненавидим тяжкий труд —
Ведь это – не пустяк,
Что заработал, то упрут,
И ты опять – бедняк.
Так сладко спится богачам, —
Постель мягка и сыты. —
Во тьме мы бродим по ночам,
Голодные, избитые.
Париж уснул. Мой пуст карман,
Наполнить – нет надежд.
Не подцепить продажных дам,
Не ублажать невежд.
Повеселиться не дано —
В дыму тупые лица, —
Хватало б денег на вино,
Не стал сюда б тащиться.
Кабатчик, черт его возьми,
Мне не дает в кредит,
Сижу я прочно на мели,
А гложет аппетит.
Но, кажется, все ж повезло…
У самого крыльца
Торчит богатое седло,
Не слышны голоса…
Один стакан, другой стакан —
И жизнь повеселела,
Смелее я смотрю на дам,
Пусть им ко мне нет дела.
Пока я к ним не подхожу, —
Сторонятся, косятся, —
Я не спешу, я погляжу,
Которою заняться…
Мелькнуло что-то там, в окне…
Кто среди нас не грешен?
Я жив еще, хоть худо мне,
А Перселен – повешен.
Мне часто снится Монкофон
И черная телега,
Трясется в ней поэт Вийон,
Под залпы ветра, снега.
Пусть поджидает Монкофон,
Палач, его подручные…
Повеселись пока Вийон
С веселой юной спутницей.
Коль поднесут на посошок
Крепчайшего рюмашку.
